У противника в это время испугано хлопнули на ветру стаксели, но видно, капитан и команда там были опытны, поэтому, резко изменили курс, выставляя своим канонирам удобное для выстрела положение судна. Но не успели.
Когда 'Алекто' зависла на вершине очередной волны, а противник очутился четко на траверзе правого борта, раздался мощный боевой залп восьми оставшихся каронад.
Во времена парусного флота зачастую, чтобы победить противника, нужно было в течение нескольких часов, в напряжении всех физических и душевных сил, выполнить массу эволюций и маневров, сжечь кучу боеприпасов. Но, иногда бывают случаи: бой, залп или выстрел, которые остаются в памяти на всю жизнь. Много-много лет спустя, будучи на балу в Адмиралтействе, услышал в кругу старых офицеров рассказ именно об этом выстреле. Вот и у меня в жизни случилось немало боев, и морских, и сухопутных, многие из них уже стерлись из памяти, но именно этот запомнился навсегда.
При серьезном волнении моря и приличной болтанке, цель поразили все восемь снарядов, в том числе попали и в пороховой трюм. Бригантину вспучило огнем и разорвало на части, а оснастку судна и куски людской плоти раскидало на многие сотни метров. Даже к нам залетела и заскользила по палубе, оставляя кровавый след, оторванная кисть руки.
— Наша богиня мщения испила вражеской крови, — сквозь зубы прошипел не лишенный предрассудков лейтенант Кривошапко, — Теперь нам будет благоволить удача.
Однако, после мгновенной, трагической гибели напарника, флейт противника не рыскнул в сторону. Он все так же, как и ранее, строго держал встречный курс на сближение, с подходом впритирку к нашему левому борту. Его капитан не утратил мужества и хладнокровия, а многочисленная команда сгрудилась у борта, решительно приготовившись к атаке.
Все паруса его были давно уже убраны, кроме единого косого стакселя. Еще минут шесть-семь, и противник ударит из мушкетонов картечью, и полетят абордажные кошки.
* Передняя мачта на судне.
** Нижние паруса.
* * *
Вторая или самая высокая мачта
* * *
Верхние паруса.
* * *
* Кормовая мачта.
* * *
** Бегущий такелаж парусника.
* * *
* * *
Ход почти против ветра.
Петро стал топтаться на месте, словно пританцовывая, и поглядывал то на меня, то на корабль противника. Состояние его понимал прекрасно, поэтому, решил дать карт-бланш. Впрочем, кому еще давать, как не ему.
— Что-то хочешь сказать, Петя?
— Да, сир. Красиво идут.
— Нравиться корабль?
— Еще бы, — он энергично кивнул головой, — такой же, как и наш.
— Тогда иди и возьми его, он твой, капитан лыцарского корпуса Кривошапко, — после этих моих слов его глаза широко распахнулись и радостно вспыхнули.
— Я вас не подведу, ваша светлость, — тихо сказал он. Сейчас его глаза сузились, он приподнял подбородок, обнажил саблю и громко воскликнул, — Товарищи матросы, сержанты и офицеры! Приказом капитана, командование абордажной партией принимаю на себя! На корабле, на боевом посту остаются: рулевой и четыре марсовых матроса. Группа боцмана Палия штурмует палубу от фок-мачты до бушприта, группа лейтенанта Васюни штурмует от фока до бизани, моя группа — от бизани до юта. Пулеметчики и стрелки! К бою! Остальным — подготовить абордажную оснастку.
Пока Петро отдавал команды, у бордюра квартердека расстелил набитый рисунком красных маков коврик, ранее свистнутый мной из приданого Любушки. Затем, проверил и подготовил к стрельбе винчестер. Глупо стоять и позировать на виду летающей шрапнели, поэтому, с комфортом улегся на коврик и в подзорную трубу стал рассматривать приближающийся корабль.
В полукабельтове друг от друга, и наши стаксели, и последний стаксель противника были ослаблены и заполоскались на ветру. Корабли сближались уже по инерции, впрочем, наш против ветра фактически остановился и начал на волне клевать носом вверх-вниз. Стал слышен рев на палубе пиратов, которых было раза в три больше. Одни из них потрясали мушкетонами, другие — палашами, а третьи — железными крючьями. Рядом с лестницей, ведущей на шканцы, стоял молодой мужчина, лет тридцати, обутый в невысокие сапоги и одетый в европейское платье: белую рубашку с пышным жабо, белые лосины и синий, шитый золотом камзол. На красной перевязи висела богато отделанная шпага, а в руках он держал такую же подзорную трубу. Его лицо, приближенное оптикой, улыбалось, видно, верил человек в собственную победу. Ну, как же, разве может кучка каких-то вчерашних юнг противостоять его просоленной морем команде джентльменов удачи?
Что-то Петро затих, ведь через минуту мы сблизимся на дистанцию выстрела их пистолей-бахалок с широкими раструбами и мушкетонов. Как даст такой в упор, то мало не покажется.
— Огонь! — команда Петра потонула в пулеметной трескотне и винтовочных выстрелах. Пулеметчики врубились веером в толпу, а стрелки-матросы в положении 'с колена', огонь по целям вели избирательный. Разбрызгивая кровь, пираты стали валиться на палубу. Многие из них стояли и недоуменно смотрели, как смерть прямо косит подельников, затем, и сами падали замертво. А часть более шустрых, в том числе и капитан, в которых сработал инстинкт понимания и самосохранения стали разбегаться и прятаться кто куда горазд: за бухты с канатами, за какие-то бочонки, а также в люки на нижние палубы.
Мне тоже удалось шесть раз выстрелить. Четверых точно свалил, а вот в капитана стрелял дважды и не попал, оказался шустрым парнем. Да и перезаряжать рычажную винтовку из положения 'лежа', очень неудобно, каждый раз нужно перекатываться на левое плечо. В это время корабли сблизились бортами метров до пяти.
— Прекратить огонь! Кидай! — опять послышалась команда Петра и с нашей стороны полетели абордажные крюки. Со стороны противника никто ничего не кидал, некому было.
— Тяни раз! Тяни два! — услышал голос боцмана. Наконец корабли между собой были стянуты, но через заваленные внутрь борта не так-то просто перепрыгнуть. Однако, боцман Палий, двоюродный брат нашего Сорокопуда, этот вопрос предусмотрел — на перила обеих бортов упали три широких доски, по которым абордажная партия хлынула на палубу противника.
Васюня, перекатившись по палубе, как колобок, удерживая два палаша обратным хватом, заработал ими, как ветровая мельница. Выгнал из-за бухты канатов двух разбойников и тут же уложил, одному вспорол живот, а второму разрубил грудь. Затем, уклонился от выстрела пистоля третьего и срубил ему голову. Вот такие у меня, господин бывший капитан, вчерашние юнги, и вот такие у тебя джентльмены удачи.
Спустившись на палубу, так же перешел на борт противника и, стараясь не ступать в кровавые лужи, поднялся на квартердек. Действительно, корабль ничем не хуже моего, разве кое-что переделать и пушки заменить.
Закончилось все быстро. Еще где-то в трюме хлопали последние редкие револьверные выстрелы, а ко мне два матроса в сопровождении Петра тащили раненного капитана. Следом подошли с командами матросов, забрызганные кровью лейтенант Васюня и боцман Палий.
— Вот, сир, это капитан, — сказал Петро и вручил мне его перевязь и шпагу, — Он ранил двух матросов, Новикова и Сагайдака.
— Сильно ранил?
— Не знаю, но лечить надо, обоих кольнул в правое плечо.
— У нас убитые или другие раненные есть?
— Убитых нет. А еще трое раненых, но у них так себе, царапины, заживут, как на собаке.
— Что ж, принимайте корабль, капитан, — кивнул Петру, — Матросов разделите поровну, и специалистов тоже поделите правильно, в мою пользу, не то знаю я вас.
— Так точно, сир! — было явно заметно, что радости Петра нет предела.
— Боцман, — обратился к Палею, — тяжелораненых дорезать, все трупы за борт. Раненных пиратов перевязать, и закрыть в трюм. Ну и главнейший момент — сделать опись имущества добытого приза. Результаты доложите капитану Кривошапко, затем, вместе с ним подойдете ко мне.
— Назовитесь, — приказал на голландском языке угрюмо разглядывающему меня бывшему капитану.
— Йорис ван дер Кройф, капитан корабля 'Мена', занимаюсь торговыми перевозками.
— Бывший капитан. А занимались вы не торговыми перевозками, а пиратством. И теперь ваш бывший корабль, и все имущество стало моим. Вопросы, возражения? — он опустил взгляд и промолчал, — Посему, властью, данной Его Католическим Величеством, мне, идальго Микаэлю де Картенара, объявляю вас пиратом. Вопрос о том, повесить ли вас здесь на рее или подарить алькальду Тенерифа, решу в течение одних суток.
— Меня там тоже не помилуют, — тихо прохрипел бывший капитан и посмотрел мне прямо в глаза, — Как дворянин дворянина прошу о смерти от меча.
— Если бы наши страны находились в состоянии войны, а вы имели каперский патент, я бы предоставил вам такое право, но став наглым пиратом, вы его потеряли, — помолчав минуту, пожал плечами и закончил, — Впрочем, дворянин Йорис ван дер Кройф все равно уже умер, ведь этот корабль буду регистрировать со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но я подумаю, что можно сделать, может быть, вы мне на что-нибудь и сгодитесь. Лейтенант Васюня, отведите его, пусть перевяжут и закроют вместе со всеми. В трюме.
* * *
К побережью острова Ла Пальма мы прибыли с попутным ветром через пять дней. В бухте крепости торчали мачты одиннадцати судов, в том числе и впервые увиденные мной четыре шебеки.
Итак, в моей собственности, то есть, в собственности торговой компании 'Новый мир', сейчас находится тринадцать кораблей, число, считавшееся в той жизни роковым и несчастливым. Подобный предрассудок возник и развился непонятно когда, но сейчас в этом мире, абсолютно точно, ни один человек, ни в одной стране, это число каким-то значимым не считал и совершенно никак не выделял. Впрочем, судовладелец на этом количестве останавливаться не собирается. Очень скоро их будет больше, намного больше.
В окуляр подзорной трубы было видно новенький причал и массу встречающих. В душе шевельнулось теплое чувство, ведь все эти люди тоже мои. Наши люди!
Глава 3
За полгода, которых меня здесь не было, работы было сделано великое множество. Благодаря почти четырехтысячной армии дармовой рабсилы, строительство и благоустройство феода подошло к закономерному финишу. Осталась выполнить часть столярки, остекление и меблировку помещений, а так же отделку дворца. Несмотря на то, что все вновь прибывшие переселенцы проживают под деревянными и парусиновыми навесами, около тысячи человек уже сейчас можно спрятать под крышу но, надеюсь, что к началу дождей мы снимемся и уйдем, а останется здесь около полторы сотни человек, не больше.
Добросовестно вкалывали не только строители. С моим прибытием появилось сырье, поэтому, опять заработала плавильная печь и кузня, которые Иван разместил в проходной пещере, а так же механическая мастерская, расположенная на открытой площадке под самым обычным парусиновым тентом.
Работа наших молодых мастеров вызывала всеобщее любопытство, но с этим ничего не поделаешь, даже добровольные помощники нашлись. Иван отобрал двадцать семь малолетних пацанов и семнадцать уже вполне взрослых крестьян. В первую очередь, изготавливалось огнестрельное оружие и патроны, так что выкупленные казной у Педро восемь сотен готовых винтовочных прикладов и шесть сотен револьверных щечек, пришлись как нельзя кстати.
Производство бездымного пороха мы тоже механизировали. Еще в замке изготовили ряд вспомогательных механизмов, которые прошли испытание перед самым походом в Украину. Первый — это обычный горизонтальный смеситель со встречными лопастями, по типу тестомешалки, с ручным приводом и закрывающейся крышкой. Второй — центрифуга с конической парой, ременной передачей и ножным приводом. Сейчас оба этих механизма были установлены в маленькой прохладной пещере. Рядом с ее входом на площадке построили два сарайчика, сушильный и разделочный. В разделочном, стоял столик с вальцами, для раскатки листов и два столика с клиновыми ножами для их резки в лапшу, вдоль и в поперек. Котел, подогреваемый паровой баней и необходимый для технологического процесса, стоял прямо на улице. А все это место, огороженное высоким забором, охранялось круглосуточно, и ни один посторонний сюда не допускался.
Сейчас полным ходом варили латунь, в кузне тянули гильзы и отливали пули, а в мастерской собирали оружие. Поэтому, есть все основания полагать, что дней через десять все наши воины будут перевооружены полностью.
В будущем, конечно, никакое производство здесь не планируется, все оборудование будет демонтировано и отправится на самые первые территории нашей экспансии — в Южную Африку. Здесь же останется переселенческая база, где в течение трех месяцев людей будут обучать языку, арифметике и отбирать любознательных и перспективных. Кроме того, здесь же планируется прививать новые технологии ведения сельского хозяйства. Благое дело, мы доставили с собой весь необходимый инвентарь, который заинтересовал фактически всех, и крестьян и казаков.
Лично для меня, занятие сельским хозяйством в той жизни было чуждым и неинтересным, но в этой — других серьезных хозяйств и не бывает, поэтому, любой человек, от крестьянина до князя в земледелии понимает неплохо. Вот только технологии 'от сохи' не меняются на протяжении многих столетий, в результате чего для прокорма одного воина, в зависимости от плодородия почвы, потребно от пяти до десяти крестьянских семей. А мне сейчас нужно, что б было наоборот — один крестьянин кормил десять воинов и никак не меньше.
Не знаю, как обучают детей в XXI веке, но во второй половине ХХ, когда я учился, нам преподавали основы почвоведения, некоторые технологии вспашки земли, а также что-то о селекции, севообороте и удобрениях. Все эти воспоминания сформулировал, вместе с простенькими схемами на шестнадцати листочках и отдал в печать Карло Манчини.
Работать отвальным плугом, культиватором, сеялкой, сенокосилкой и косой-литовкой, учились вместе. Что там говорить, желающих встать за плуг было, по меньшей мере, две тысячи человек. Но когда из печати поступил первый десяток моих тоненьких книжиц, их читали все, и казаки и крестьяне! Особенно радостно было наблюдать, как медленно и по складам читают вчерашние смерды! И тема эта не замолкала не только здесь, во всех присутственных местах, но и во время плавания.
Конечно, все люди разные. Даже раздели землю всем одинаково она, в конце концов, перейдет к тому, кто ее любит обрабатывать — кулаку, то есть, настоящему хозяину. Не рассчитываю, что на моих землях разных алкоголиков и лентяев не будет совсем, но очень надеюсь, что их будет мало. Ведь сегодня не начало XVIII века, и наш мужик еще не успел стать бесправным и безразличным рабом, поэтому, в расчете на его извечный менталитет 'все пощупать', новые технологии обязательно приживутся и принесут колоссальные плоды. Как в прямом, так и переносном смысле этого слова.
Решение двух архиважных задач так же решил оставить в феоде Картенара. Первое — увеличить количество обучающихся будущих капитанов и доведения их уровня знаний до Малагской военно-морской специализации, для чего создать постоянную морскую школу. Второе — для улучшения медицинского обслуживания населения на новых землях, организовать временную (на ближайшие лет пять) лекарскую школу.
