Успокоенный данным обстоятельством, на следующее утро тепло распрощавшись с теми, кто остается основывать новый город и с теми, кто отправляется основывать три следующих, мы благополучно отчалили вниз по течению. Обратно двигались очень быстро и вернулись в Стоянов за полтора дневных перехода. По пути ни на одном из берегов аборигенов не встретили, но где-то в двенадцати и в шести километрах от города увидели два зачатка новой цивилизации: На высоком берегу стояли большие общественные шалаши, крестьяне в поле полным ходом отвальными плугами пахали целину, а далеко в саванне конные казаки, разбившись на группки, контролировали территорию. Даже передать не могу, насколько от этого вида было радостно на душе.
В Стоянове тоже не бездельничали. Слышались приглушенные удары камнетесов, другие работяги размешивали цементный раствор из привезенного с собой размолотого клинкера и вулканической пыли, а третьи — гнали стены первых зданий. В некоторых местах они выросли более, чем на метр. Работали даже те строители, которые назавтра должны будут уйти вместе со мной в море.
Но на пляже творилось уму непостижимое Броуновское движение. Не менее трех тысяч человек, в основном девчонки, беспорядочно ползали по берегу и мыли песок.
— Стоян! Что за бардак!
— Виноват, сир! Но вы представляете, они мне вчера притащили полкварты камней, пришлось заплатить девятьсот шестьдесят талеров. И то, платил только тем, кто отправляется с вами в море, а местных записал на список. С таким успехом мой наличный фонд кончится очень быстро.
— Я говорю о том, что каждый старательский участок должен быть обозначен, а не тот бардак, что сейчас творится. А вообще-то сегодня для нас алмазы — это мертвый капитал. Свои, конечно, пусть ковыряются, установи им какую-то норму и не более того. Ну а деньги через полгода будут. Будет у нас и серебро, и золото. Для внутренних расчетов станем чеканить свою монету, ну а на внешний рынок золота выбрасывать не будем. Твоя медь и еще некоторые изделия, вот где наше будущее золото. Да, еще оставим тебе одного из Ритиных химиков, пускай организовывает производство медного купороса, его нам нужно много. Пусть как и другие, богатеет сам и делает богаче мое княжество вообще, а твой город в частности. Правильно?
— Так точно, сир!
Глава 2
Для того, чтобы чем-то управлять, это что-то нужно организовать и построить. Организовать людей и построить общественный дом предстоит оставшимся комендантам — военным комиссарам провинций. Кроме этого, для них наступило время самого главного экзамена — испытания властью, властью военно-административной с самыми широкими гражданскими исполнительными функциями.
Кто бы мог представить в двадцать первом веке, что мальчишки в возрасте от семнадцати до двадцати лет получат огромное число степеней свободы над территориями, соизмеримыми по площади с такими европейскими государствами, например, как Чехия или Португалия. А провинция Стоянова вместе с прирезанной пустыней Намиб, вообще больше Франции потянет. И ограничена их власть только несколькими положениями, определяющими общественные отношения:
— вертикалью подчинения через генерал-губернатора князю, а так же его директивам, имеющим статус закона;
— земельным кодексом, в котором однозначно указано, что вся земля и ее недра принадлежат исключительно князю, то есть, государству, там же делегированы определенные права и обязанности по ее использованию генерал-губернатору графства и руководителям провинций;
— налоговым кодексом, коротким документом, определяющим порядок налогообложения и простейшую отчетность всех без исключения объектов и субъектов предпринимательской деятельности, как в промышленности, так и в сельском хозяйстве (на ближайшие три-пять лет, период становления, все налоги были отменены);
— воинскими уставами;
— полной свободой тела, воли и духа любого жителя, при этом исповедующие православие и выплачивающие налоги, имеют права гражданина государства и получают льготы по налогообложению, оплате высшего образования и страховой медицины для себя и своих детей, не зависимо от цвета кожи. Воинское сословие освобождается от всех налогов и поборов, за исключением случаев проведения коммерческих товарно-денежных операций.
Вот и все ограничения для властей. Общепринятым нормам поведения в обществе, методам воздействия и наказания за те или иные проступки, они были научены в своих казацких куренях и станицах. Поэтому, аналогичные порядки пусть поддерживают и на вверенных территориях.
Да, новые функционеры властных структур молоды и малоопытны, но других у меня нет, и я тешусь надеждой, что данные недостатки исчезнут совсем скоро, буквально через несколько лет. Впрочем, детство у них закончилось, точно так же как и у меня, и у других воинов, очень давно, когда начиная с малых лет, мы получили из рук родителя свой первый тренировочный меч и учились воевать, постигали науку побеждать и воспитывали в себе готовность умереть.
Двадцатипятилетнему мальчику двадцать первого века, которому не так уж и долго осталось прятаться от призыва в армию, в большинстве своем, далековато до пятнадцатилетнего мужчины-воина века семнадцатого. Поэтому, положа руку на сердце, не боюсь за своих молодых офицеров и рядовых бойцов, верю, что могут они и самостоятельно стать добрыми правителями и командирами. И те из них, которые остались осваивать западное побережье и те, которые пойдут вглубь страны с восточного побережья.
Мыс Доброй Надежды и голландское поселение на южном берегу материка, мы обошли пятнадцатью милями мористее и взяли курс на норд-ост, из Атлантики в Индийский океан. Дело пошло веселее, фактически поймав попутный ветер, туго наполнились паруса, и наши корабли резво рванули вперед. Пришлось даже на фоках и гротах убирать парусность и рифить по стеньгу*, так как все четыре шхуны стали катастрофически отставать от шебек и флейтов.
Подойдя немного ближе к материку, увидели удивительную картину: сначала появились водяные фонтаны, извергаемые двумя-тремя, затем, десятками и сотнями морских животных темно-коричневого окраса и грандиозных размеров. Океан бурлил брызгами от взмахов хвостов и акробатических прыжков этих величественных исполинов. Их массовое появление нас даже испугало и некоторые корабли стали рыскать и вываливаться из кильватерного строя. Только опустив и подняв вымпел, приказывающий держать строй как в бою, смог соблюсти порядок движения.
Собственно, гладкие усачи прибывают к берегам Южной Африки для рождения и воспитания своих детенышей. Я об этом вроде бы как помнил, но забыл. А вообще, китобойный промысел, как и любая другая охота, дело грязноватое и слегка вонючее, но исключительно прибыльное и нужное как самому княжеству, так и для торговли с Европой. Значит, беру этот вопрос на заметку и через компанию 'Новый мир' обязательно поставлю на реализацию. Можно начинать даже в этом году. Не сейчас прямо, а к концу октября, когда подрастет китовый молодняк и они станут разбредаться по океану. Вон, шхуны придут с переселенцами на Канары, да и отправятся сюда на промысел, пусть ребята тоже зарабатывают хорошие деньги. А вообще, на будущее нужен будет целевой китобойно-рыболовецкий флот. И пограничный — отлавливать и захватывать всяких разных пришлых, незачем шляться по МОИМ территориальным водам. Впрочем, правильно вооруженная эскадра шебек с этим управиться без труда, вот и самостоятельно окупит затраты на свое содержание.
* Парусное вооружение мачт.
Сейчас не спеша мы шли по спокойной, в отличие от западного побережья воде вдоль пустынного, укрытого частыми лесами, восточного берега материка. Коль начались леса, значит, в той истории этот район назывался Квазулу-Натал, а немного дальше (миль двести-триста на север, точно не знаю), должен быть глубокий залив, где в будущем могли построить большой портовый город Дурбан. В нем я никогда не бывал, но карта страны в мозгах сидит крепко, и вскоре этот залив мы обязательно увидим.
Наконец, берег стал резко теряться и заворачивать влево, а глазам открылась глубокая, просторная, но совершенно пустынная бухта. В принципе, так и должно быть, первые европейцы здесь объявились только в середине девятнадцатого века. Правда, аборигены племен банту встретили их далеко не приветливо, тем более, что они высадились на территории клана зулусов, организованного вождем одного из наиболее воинственных племен по имени Зулу в начале восемнадцатого века. С момента создания клана и до появления первых белых людей, племя объединилось и выросло с двадцати тысяч человек до трехсот тысяч, а его армия — из пятисот воинов до пяти тысяч.
Неплохо было бы высадиться в этой бухте сейчас, когда еще не родился воин по имени Зулу и навести шороху, уж больно привлекательно это место для строительства верфи и ведения сельского хозяйства. Однако, лет десять воздержусь, маленькой колонией во враждебном окружении жить невозможно, сначала нужно подготовиться. Уж очень непримиримое и воинственное племя, мужчины которого единственным достойным делом считали для себя охоту и войну, и никакой другой работы не признавали. Их даже великий Сесиль Родс* до конца не смог победить, разве что только к середине двадцатого века с помощью современных вооружений, общими усилиями режима апартеида смогли загнать в резервацию — бантустан Квазулу-Натал. И то ненадолго, всего лишь на пятьдесят лет.
Итак, пойдем дальше, еще миль на триста севернее. Вот там будет одна из самых удобных, живописных и великолепных во всех отношениях бухт, расположенных на Африканском континенте. В ней в середине восемнадцатого века была заложена португальская крепость Лоуренсу-Маркеш, которая в последствии, станет одним из красивейших городов Африки и столицей колонии. Это будет крупнейший город-порт с развитой металлургической, машиностроительной, деревообрабатывающей, рыбоконсервной и пищевой промышленностью, отличной автомобильной и железнодорожной транспортной развязкой, ведущей вглубь материка и соединяющей все значимые промышленные центры ЮАР, Мозамбика, Свазиленда, Зимбабве и Ботсваны. Правда, большая часть Мозамбика и вся Зимбабве мне не надо, не проглочу, а вот от всего остального нет, не откажусь.
* Основатель корпорации 'Де Бирс', фактический хозяин Южной Африки конца девятнадцатого века.
В середине семидесятых годов двадцатого века с этим прекрасным городом и вполне развитой страной случилась та же беда, что и со всеми другими странами, получившими независимость при военной и идеологической поддержке Советского Союза, и им же созданных, так называемых фронтов освобождения. Столицу вновь созданного государства Мозамбик переименовали в Мапуту, но дело не в этом, в город вошли сменившие португальских солдат негры с чувством вседозволенности и автоматами Калашникова в руках, которые их сразу же активно стали использовать по прямому назначению, и в первую очередь, по мирному бледнолицему населению.
Грамотная администрация, учителя, врачи, профессура университетов, инженеры промышленных предприятий, даже из числа оставшихся в живых этнических португальцев, были выдавлены из страны немедленно. Кроме того, новое марксистское руководство социалистическим планированием с первых же дней независимости утопило финансовую систему, остановило промышленное производство, спровоцировало застой экономики и массовую безработицу.
Как это ни странно, но падение страны в пропасть было остановлено со смертью донора, когда новые постсоветские правители перестали задаривать национальными богатствами, созданными советским народом всяких негритянских людоедов, а начали класть их в собственный карман. Вот тогда-то более умный вождь съел своего противника и прекратил гражданскую войну, так как подпитывать ее стало некому, и начал приглашать в страну умных людей и богатых инвесторов, в том числе японцев и китайцев.
Восстанавливалась страна много лет. Собственно говоря, лично я столицу красивой видел только на картинках, снятых еще до ее переименования. А в середине девяностых, когда из национального столичного аэропорта добирался в Преторию, то нашел город Мапуту грязным и загаженным, даже белый камень, из которого были построены исторические дома, соборы и небоскребы, выглядел серым. Да, можно отнести все это к мрачности зимней погоды, но погода к мусору на улицах и битым окнам в городских домах никакого отношения не имеет, не правда ли? Кстати, на государственном гербе Мозамбика изображены боевой топор, автомат Калашникова и пятиконечная красная звезда.
Обширная и тихая бухта стала видимой еще издали. Она вклинивалась вглубь материка миль на восемнадцать, и только через час, после того как мы в нее вошли, можно было рассмотреть нужный нам берег. По ее левую сторону все побережье, от края и до горизонта в сторону тропиков, плотно заросло лесами. Было его меньше, чем в Квазулу-Натал, но породы здесь тоже ценные. По крайней мере, сипо и макоре* есть. И если древесина макоре излишне твердая, плохо обрабатывается и тупит инструмент, то сипо — именно то, что нужно для обшивки корпуса корабля, даже лучше, чем европейский дуб.
* Африканские лиственные деревья.
По центру побережья бухты и ее правой стороне, было пустынно, росли только кустарники и какой-то тростник. Именно на этом месте отныне будет стоять город Лигачев.
Португальцы начали осваивать Мозамбик с начала шестнадцатого века. В устье реки Замбези и на ее левом берегу, они построили опорные форты, которые служили, в основном, для развития торговли с Индией. В этот залив они пришли в середине восемнадцатого века, но по некоторым сведениям, небольшая португальская колония объявилась намного-намного раньше, еще в веке семнадцатом. Правда, просуществовала она недолго и была уничтожена аборигенами. Что такое несколько десятков воинов против пары сотен воинственно настроенных дикарей? Кончился порох для мушкетов — кончилась и колония, удалось спастись на шхуне только небольшой части команды. Вот и проверим, произошло уже в истории такое событие или еще нет.
Впрочем, мне это безразлично, теперь здесь — моя земля! Теперь здесь будет только по-моему, или она на некоторое время превратиться в полигон для испытания оружия. И нет в том ничего страшного, наоборот, это дело даже нужное, ведет к ускорению прогресса и развитию промышленного производства.
Длинный скальный выступ, уходящий далеко в море и представляющий собой природный причал, позволил удобно пристать всем семнадцати кораблям, ни одному из них не довелось болтаться на рейде. Первым выгрузился вооруженный десант в составе четырехсот сорока бойцов и казаков под предводительством Ивана Тимофеевича. Здесь уже он первым сошел на берег и зачистку территории решил возглавить лично.
Рассыпавшись цепью, они прошли прибрежную полосу, густо поросшую кокосовыми пальмами, и вошли в реликтовый лес. Я же расположился на высоком квартердеке и на развернутой карте, нарисованной по памяти, уточнял контуры берегов и координаты залива. Сейчас уже четко ориентировался в пространстве и знал по памяти из той жизни направления движений всех шести будущих экспедиций.
