Да, вот... ввалилась позавчера к Ольге в комнату, когда не ждали, по-соседски... забыли дверь закрыть, и что малая дома — тоже забыли. Возбудились на физике, на Ритку с Алкой глядя, и друг дружку по ляжкам нагладили. Хорошо, что вошла мелкая не в разгар, не легли ещё, так — примерялись, предварялись, целовались...
Отпрянули друг от друга, халатики запахнули...
— И чем это вы тут занимаетесь? — спросила Лена невинно так, и бровь приподняла вопросительно.
Подруги переглянулись: соврать, что уроки делали — тупо, ибо никаких признаков, да и не отпрыгивали бы так...
— Сиськи сравнивали! — придумала на ходу всё объясняющую и не слишком предосудительную версию Оля.
— А-а-а! — девочка кивнула, окинула девушек взглядом и попросила, — покажите!
Подруги переглянулись, пожали плечами: сестра, соседка, девочка — чего такого? — встали и распахнули халатики, придерживая полы ниже пояса. Потому что после школы ополоснулись, бельё — в стирку, а чистое не надевали: всё равно снимать. Объяснить девочке отсутствие и трусов тоже — чуть труднее. Там-то что сравнивать?
Лена подошла поближе, аккуратно завернула верх халата за плечи сестре, потом — Оле, отошла на шаг, наклонила голову...
— У Тани больше! — авторитетно заявила девочка, и повернулась к двери, — вы продолжайте, я не зайду больше. А я-то обрадовалась, думала, лесбиянки... — и вышла.
Подруги быстро запахнулись и обескуражено уставились друг на дружку.
— Ни хуя себе! — сказала Таня.
— Я слышу! — донеслось из-за двери.
— Лена! Вернись, пожалуйста!
— Ну, если 'пожалуйста'... — сделала одолжение девочка.
— Почему 'обрадовалась'? — Олю заинтересовало именно это.
— Меня бы не задрачивали, если что! — честно ответила Лена.
— А что 'если'? Например? — решила уточнить сестра.
— Если я... с подружкой... что-нибудь, — неопределённо объяснила девочка, и вдруг мучительно покраснела.
— Ой... — Таня обняла сестру, прижала к груди, Оля через секунду присоединилась, — ребёнок, ты что? Не красней ты так, всё нормально!
— Да-а? Нормально? Только сели с Оксанкой пошептаться, а они... сучки!.. а мы о мальчиках!
Девочка не уточнила, что сели они близёхонько, бедро к бедру, и за руки держались, и хоть разговаривали, действительно, о мальчиках, мысли были друг о друге — и это легко читалось в глазах. вот одноклассницы и прочитали... пару (не для чужих ушей и глаз) предложений и просьб.
— Ленчик! Не реви, не вздумай! Ну их! 'Подруги', небось? Стервы! Даже если... и что?
— Лен... мы — немножко 'да'... — решила признаться Оля.
— Да? — удивилась признанию девочка, и плакать раздумала.
— Да, — подтвердила Таня, — немножко. Пацаны — такие дураки временами... а девочки...
— ...это девочки! — Оля обняла и Таню тоже.
— Так что, если захочешь... пошептаться с подружкой...
— Welcome! — завершила Таня, — мы точно не помешаем.
— Спасибо! — повеселевшая девочка чмокнула в щёку сестру, потом Олю, и отправилась на выход.
— Заходила-то чего? — напомнила Оля.
— А, — отмахнулась Лена, — пожаловаться. Так — даже лучше получилось.
Вышла за дверь, но не закрыла, снова сунула голову:
— А сиськи у вас — классные! У обеих! — вздохнула о своих, нераспустившихся, и ушла окончательно.
Оля посмотрела на часы, на дверь, на подругу:
— Не расхотела?
— Вот ещё! Такие классные сиськи... дверь только закрою...
В оставшееся до прихода родителей с работы время девушки, плюнув на всех и вся, предавались любви. Даже если Ленка подслушивала — пофиг.
— Ну их нахер, студентов наших! — сказала Таня, прижимая к себе не в первый раз трепещущую Олю.
— Нахер — надо иногда! — возразила Оля, — тебе сделать? — и продемонстрировала двоеперстие — прям, боярыня Морозова...
— Давай! Потом...
— Потом — ты мне!
...
— Хорошо, но мало...
— Где наш переходящий друг?
— Где-где... рифму подбери...
— В чьей?
— Туристки резвятся.
— Им надо...
Ира с Наташей, завладев вибратором, действительно резвились. Растеряв остатки скромности, 'дрючили' (термин подбирали совместно, так что — без обид) друг дружку до изнеможения. Подошли к этому делу, как к тренировочному процессу: поцелуйная разминка (обоюдоприятная, надо сказать), собственно тренировка с применением технических средств — до состояния 'ladies don't move', релакс со взаимным массажем и душ, пожрать напоследок. И та, которая не дома — домой, в прекрасном настроении, с приятной болью в натруженных мышцах и в предвкушении новых спортивных побед.
Только батарейки быстро садятся...
Таня лежала в постели: свет выключен, Ленка посапывала ровно — спала вроде... а ей уснуть не удавалось, видно, недо... недо... недоласкались с Олькой. В общем-то, всё успели... но время поджимало — отвлекались на часы. Потом родители с работы вернулись, пока ужин, пока уроки (чёрт бы их побрал, но никуда не денешься — выпускной класс), в телевизор поглазели чуть-чуть, но концерт был совсем унылым, взрослые спать отправились.
Не давала уснуть и огромная луна, светила прямо в окно. Девушка погладила грудь, вздохнула. С Олькой бы ещё часок... другой. И уснуть, обнявшись, как в деревне. Может, она тоже не спит? Прокрасться...
Только собралась встать, сестра проснулась. Ленка потянулась, зевнула, потом села на кровати, рассмотрела, что у сестры глаза открыты.
— Не спишь? Тань, можно к тебе?
Ничего необычного — сёстры частенько спали вместе, обнявшись; никаких глупостей — просто родное тёплое тело рядом.
— Заползай! — Таня откинула одеяло, сестра быстренько под него переместилась, прижалась...
— От тебя Олькой пахнет...
Таня хмыкнула: кем же ещё? Летом сестричка пару раз парня унюхивала... нынче — не то, что давеча... отлучили их от общежития. 'Малолетки', видите ли... заразы. Хотя, конечно, нарваться могли, легче лёгкого, припёрся бы ОКОД не в добрый час... никому мало не показалось. Там те ещё суки двуличные, комсомольцы хитровыкрученные. Чтобы выслужится для будущей карьеры, даже одногруппниц ославят, не то, что пришлых школьниц. Позорили бы потом на каждом собрании...
— Хорошо с ней? — продолжала Ленка.
Таня почувствовала, как напряжённый сосок невеликой Ленкиной груди трётся по плечу. Специально, мартышка, шевелится плавно, едва касаясь...
— Хорошо... — ответила, чувствуя, что тоже возбуждается, — но мало...
— А как это — 'немножко'?
— Что 'немножко'? — не поняла Таня.
— Ну, Оля сказала, что вы немножко 'да'. Это как?
— Гм-м... термометр представь... нет, не так... короче: есть те, которые только с парнями, а про девочек даже думать не могут, тошнит. Это — совсем 'не'. Есть те, которые только с девочками, а парней в упор не видят. Это совсем лесби... Есть те, которые 'и вашим и нашим', причём — всем, без разбору. Понравился парень... или девушка — вперёд, за удовольствиями. А мы... мне мужик нужен, и Ольке — тоже; Олька — родная, а на других девчонок... смотрю, конечно, но так, чисто теоретически. Нравятся, а в постель — не... — Таня даже головой затрясла для убедительности.
— Мы тут в сауну ходили всей толпой... голые... рассмотрели друг друга хорошо... красивые все...
— Не захотела никого... — сделала правильный вывод Лена.
— Ага. А Ольку... даже одетую хочу... часто...
— Как сейчас? — Лена погладила грудь сестры с напряжённо торчащим соском и тяжело вздохнула из-за собственной подростковой угловатости.
— Ленка! — возмутилась Таня, но руку не оттолкнула — приятно же.
Тем более, что касалась сестра ненавязчиво, невесомо.
— Потрогай! — попросила Лена.
Таня не нашла особых причин отказать — ласка лишь чуть-чуть за чертой... лёгкая шалость... это с Олькой у них — всё-всё-всё... погладила небольшую грудку, уместила в ладошку...
— Ничего не маленькая, — шепнула прямо в ушко возбуждённо сопящей сестрички, — у меня в тринадцать такая же была, точь-в-точь. Помню, как сейчас.
— Да? — усомнилась девочка, — а мне казалось... завидовала.
— Знаешь, как пацаны говорят?.. — хохотнула Таня.
— В чужих руках — толще? — правильно поняла Лена.
— Ага. Нормально у тебя всё, вырастет скоро.
— Тань, — вкрадчиво поинтересовалась Лена, — а тебе какие члены больше нравятся: толстые короткие, или тонкие длинные? или толстые длинные?
— Что? — возмутилась Таня, — да у меня всего один парень был... средний у него!
Сестра захихикала.
Тут же девушка сообразила, что сестрица её развела: вместо простого вопроса о количестве любовников, на который хрен бы она ответила, задала провокационный — и ответ получила.
— Вот засранка...
Обижаться сил не было, тем более, что Ленка шевелила пальчиками всё так же ненавязчиво... и приятно! А носом уткнулась во вторую грудь, и сопит в сосок сквозь тонкую ткань... а потом и вовсе — прихватила губами...
— Ай! Ленка... я же... — нормальная такая готовность образовалась, надо к Ольке бежать, или самой заняться, или с Ленкой, что совсем уже... — перестань!
— Ладно... — возбуждённая девочка отвалилась в сторону, — иди уже, куда собралась...
— Не обижайся, маленькая, но это...
— Не обижаюсь... дурею я... иди, я тут... эта луна ещё! — Лена села, поставила ноги на пол.
Таня выбралась из-под одеяла, села рядом, обняла девочку.
— Я понимаю... — пробормотала Лена в плечо сестре, — что нельзя... Поцелуешь?
И подставила губы. Таня осторожно их поцеловала, девочка ответила — неумело, но страстно. И (заодно) пошарила по груди сестры; та в долгу не осталась — совершенно без участия сознания...
— Всё! — отстранились одновременно, Таня встала, сделала шаг к двери, — ты тихо тут...
Сёстры уже обсудили между собой, что обе иногда 'того'... Таня проснулась как-то среди ночи, и услышала, как Ленка дышит тяжело и шурует под одеялом — кровать тряслась и по стенке стучала. Стена, правда, капитальная, улица за ней, но всё равно — звуки... Танька тогда тоже... присоединилась; короче, и у неё кровать... постукивала. И финальные стоны друг друга сёстры хорошо расслышали... утром переглянулись, перемигнулись, посмеялись — без слов, потом кровати свои отодвинули от стен на пару сантиметров... а уж после — поговорили на эту тему. У Тани, понятное дело, опыта в этом деле было побольше, просто в силу возраста, так что она полезными советами Ленку наделила. Сейчас и пригодятся... советы.
— Счастливо, сестричка! — шёпотом напутствовала Лена, дождалась, пока дверь закроется, вскочила, сбросила рубашку, сунула её под свою подушку и нырнула в постель.
'Оксанка жаловалась, что не получается... а у меня — уже раз двадцать! И сейчас... мокро... Танька... Олька... Ксанка, Ксюша, так, да... о-о-о-о... получилось... спать...'
Таня едва-едва поскреблась в дверь Олиной комнаты... даже, кажется, не успела ещё, а та — возьми, и отворись.
— Долго ты! — сказала Оля, обнимая любовницу, — я заснуть не могу, тебя жду... хотела уже к вам... Ленка спит?
— Нет. Она...
— А-а! Тоже дело... сними это, ложись, я тебя...
Марина на минутку заскочила домой, выбежала со спортивной сумкой.
— 'Тревожный чемоданчик', — объяснила она подруге, которая даже соскучиться не успела на лавочке у подъезда.
Заходить в квартиру Катя не захотела, ей казалось, что Маринкины домашние по её лицу сразу поймут, куда они и зачем. Дома у Марины, правда, не было никого, а через пару дней любопытная Ольга всё равно девушку через окно рассмотрела, и только вздохнула, решила после аккуратно расспросить падчерицу: как оно? Интересно же!
Сама-то с подобными экспериментами уже пролетела... за Юльку не переживала, не станет настолько старшая падчерица к ребёнку с глупостями приставать! А вот, если... да, нет! но, если... а вдруг? о, чёрт!.. — сама придумала, сама возмутилась, сама покраснела... и пошла к Виктору за утешением, он умеет.
Девушки остановились посреди комнаты. Катя бросила мимолётный взгляд на тахту, разложенную, но не застеленную, и покраснела. Если что-то будет сегодня — то тут...
Марина подошла сзади, вплотную, но не прижимаясь, коснулась талии — Катя вздрогнула. Марина, впрочем, тоже дрожала — и от волнения, и от возбуждения. Всё-таки хорошо они на физике завели друг друга!
— Боишься? — шепнула девушка на ухо подруге.
Та снова вздрогнула, теперь — от горячего дыхания по чувствительному ушку.
— Да.
— Я — тоже... может, просто посидим, поговорим? Чай попьём...
— Полежим! — вдруг решилась Катя, развернулась и обняла подругу.
Марина обняла в ответ. Девушки постояли так немного, привыкая, потом Катя отстранилась:
— Я — в душ?
— Иди. А я тут... — Марина обвела рукой тахту и окрестности.
Катя снова смутилась. Первое свидание — оно такое... нервное...
— Да, вот!.. — Марина открыла сумку, достала халат и полотенце, — мои — тебе, я Ольгины возьму.
Катя задумчиво посмотрела на сумку, Марина тут же отреагировала:
— Даже не думай! Первый раз!
— Я не о том! — отмахнулась Катя, хотя подумала именно о том, что Марина хорошо подготовлена к ситуации, — себе надо завести!
— Заведи, хорошее дело, если внезапно... — тут смутились уже обе, — ой, иди уже!
— Иду, иду! — вильнула бёдрами Катя, подхватила предложенные вещи, и весело взвизгнула, ловко уклонившись от шлепка.
Марина, впрочем, не сильно и старалась попасть. Зато неловкость ушла, осталась бесшабашная решимость довести свидание до логического завершения. А ещё — любопытство и возбуждение.
В квартире у мачехи девушка уже ориентировалась, да и трудно заблудиться в однушке; про постельное бельё и прочее мачеха сказала сразу: 'пользуйся, не стесняйся!'. Всё нашла, расстелила постель — тут и Катя из ванной, лукаво улыбающаяся и уже явно не трусящая. Та просто поразмыслила под тёплыми струйками: 'а чего мне тут бояться?' — и успокоилась внезапно. В самом худшем случае — не понравится...
Катя обошла подругу, не поворачиваясь к ней спиной — мелкая месть: 'помню', мол, 'о попытке шлёпнуть!', потом, глядя Марине в глаза, быстро сбросила халат и нырнула под одеяло. Натянула его до глаз, а низ зафиксировала ступнями:
— Я в домике!
Марина подружку успела рассмотреть во всей красе — до этого мельком только в раздевалке на физкультуре, но там глазеть некогда и неприлично — и увиденное ей понравилось! Очень.
— Устрица? — предположила кровожадно.
— Да! — снова смутилась, вспомнила, что некую часть тела иногда сравнивают... — местами...
Теперь уже Марину в краску бросило, она о том же подумала...
— Так... не уходи никуда, я быстро!
— Куда подвинуться? — Катя так и лежала посередине, только руки не в край одеяла вцепились, а под ним, на теле, и, кажется, не скучали, пока Марина мылась.
— К стенке! — скомандовала Марина.
— Расстреляешь? — испугалась Катя.
— Сперва, конечно, помучаю...
Марина забралась под одеяло... отбросить его и рассмотреть подружку, как следует — ещё не время... только головы видны...
Девушки неловко прикоснулись, медленно, по сантиметру, сползлись, глядя в глаза, потом охнули дружно — и обнялись, наконец. Полежали, привыкая, как до этого привыкали стоя и в одежде, и принялись робко, едва касаясь, ласкать друг друга... и целоваться, конечно.
