— Я стал очень вспыльчив. Это из-за того, что Уну украли.
Наваждение рассеялось. Ялмари встряхнул головой. Аппетит исчез.
— Я хотел бы уйти, — промолвил он.
— Не горячись, — одернул его Кедер. — Ты вот осуждаешь нас, а мы, между прочим, чистильщиками в Энгарне работаем. Всякую шваль высушиваем, что над женами да детьми издевается. Иногда пьешь кровь и тошнит от этого...
— Вы позволите мне уйти? — еще раз осведомился принц.
— Иди, — не глядя, согласился Шонгкор. — Нальбий, проводи.
На пороге Ялмари решился.
— Помогите мне. Мой друг в опасности. Я задержался из-за вас. Помогите мне спасти его.
Шонгкор не ответил.
— Отец, можно я... — начал Кильдияр.
— Нет! — отрубил тот.
— Я помогу, — мягко сказал Нальбий.
— Хорошо, — неохотно сморщился вампир. — Только быстро. Ты нужен мне здесь.
— Но отец... — возмущенно вскочил Кильдияр.
— Останься! — взорвался вампир и добавил чуть мягче. — Прошу тебя. Мне надо, чтобы ты остался.
Кильдияр сник и опустился на стул. Шонгкор наоборот поднялся. Подойдя к принцу, отчеканил:
— Передавай привет отцу, — прежде чем Ялмари успел сказать, что это невозможно, куда-то ушел.
На обратном пути Нальбий развлекал Ялмари рассказами, пытаясь что-то объяснить принцу об их общине. Он не ждал вопросов, беспорядочно рассказывал то, что считал важным.
— Отец — вампир поневоле, — повторил он слова Кильдияра. Ялмари подумал, что они, может быть, наизусть это заучивают. — Его надкусили и бросили — вскоре началось обращение. Нелегко было в сорок лет привыкнуть к новой жизни в теле чудовища. Мне легче — я таким родился. Мне надо привыкнуть только к всеобщей ненависти и страху. Но если не покидать общину — то жизнь вполне сносна. Я никогда не пил человеческой крови, потому не чувствую такой жажды.
— А что же ты пил? — невольно заинтересовался Ялмари.
— Кровь животных. Таких, как я, в нашей общине немало. А другие убивают только плохих людей.
— Да кто вам дал право судить, кто плохой, а кто хороший? — не выдержал Ялмари. — Вы оборотня чуть не убили. И меня бы убили, если бы Кедер не знал моего отца. Мы тоже плохие, по вашему мнению? Или на этот раз некогда было разбираться?
— Ты считаешь, что твой брат выжил случайно? — вместо ответа осведомился Нальбий. — Отец же объяснил — вы перешли границу. Он защищает тех, кто принял его покровительство, любым способом. Каждый, кто живет в нашей общине, его семья, даже простой слуга или лакей. Они все обожают отца. Обожают, потому что знают, что с ним они в безопасности. А чтобы быть в безопасности, надо защищать границу. От всех. Надо внушит страх, чтобы никто не покушался даже близко подходить к нам.
Принц иронично хмыкнул, но тут же посерьезнел. Оставшийся путь проделали в тишине. Ялмари размышлял: "А чем действия Шонгкора отличатся от политики Полада? Мардан защищает королевскую семью теми методами, которые считает эффективными и его тоже называют кровопийцей. Не мне судить их", — горько решил он. Потом спросил себя: "На что ты готов, чтобы защитить близких? — ответил сразу. — Невинных убить не смогу даже ради этого..."
Когда покинули территорию, которую вампир определил как свою, Нальбий вернул оружие.
— Куда теперь? — мрачно поинтересовался он.
— Юго-запад, — принц показал направление.
Нальбий задумался.
— Давай так, — предложил он, — чтобы было быстрее, ты обратишься в волка, а я буду следовать за тобой.
— А ты успеешь? — с сомнением поинтересовался Ялмари.
— Успею, — безмятежно заверил Нальбий и разделся до пояса. Одежду аккуратно свернул и спрятал в дупле ближайшей осины.
Принц пожал плечами и сосредоточился. Он чувствовал себя неловко, обращаясь под пристальным взглядом вампира, но постарался отрешиться от этого. Когда же нос уткнулся в высокую траву, заметил, что стоит один. Откуда-то сверху раздалось шипение:
— Быстрее, волк, показывай!
Ялмари помчался вперед. Он не смотрел вверх, но, судя по звукам, по верхушкам деревьев несся еще один зверь, никак не меньше его самого. Он домчался до места, где спрятал Балора за полчаса и, замерев на мгновение, обратился в человека. В то же мгновение сверху спрыгнул Нальбий. Он ничем не отличался от человека, разве что клыки чуть выдавались.
— Что случилось? — поинтересовался он.
— Я спрятал его здесь, но теперь... — дупло у корней дерева зияло пустотой.
— Может, выздоровел и ушел?
Ялмари обошел вокруг дерева, втянул носом воздух.
— Нет. Тут были люди, — оценил следы. — Пять человек. Скорей всего пришли почти сразу после того, как я покинул Балора. Они забрали его с собой. Балор не сопротивлялся. Наверно, был без сознания.
— Что будешь делать?
— Узнаю, куда его забрали. Затем позову своих.
— Хорошо, — согласился Нальбий.
— Ты что, пойдешь со мной? — поразился Ялмари.
— Почему нет? В какой-то степени мы виноваты в том, что так произошло.
Принц не стал спорить — снова обратился в волка. Теперь он шел, читая следы, поэтому путь замедлился. Вот воины остановились, чтобы смениться, — Балор для них слишком тяжел. Ялмари старался сохранять спокойствие в присутствии вампира, но в душе все кипело и клокотало. Он досадовал на Шонгкора — если бы его не задержали, князь был бы в безопасности. Злился и на себя: князь просил оружие, а он так спешил, что забыл об этом. Кто знает, может, Балор не терял сознание, но защититься не смог. Ошибка за ошибкой... Одна надежда — Тевос обещал, что они вернутся живыми. Вернутся вдвоем.
Вскоре нашли место, где князя ранили. Отсюда след сворачивал к горам, отделявшим Кашшафу от Энгарна. Странно... Почему князя не понесли в замок? Он свернул туда и раздраженно всмотрелся вверх — неужели нельзя следовать за ним чуть тише? Враг может скрываться поблизости. Нальбий словно услышал его мысли — шум наверху прекратился.
Вскоре деревья поредели. Ялмари пришлось двигаться медленно, почти ползти. Нальбий вообще не показывался. "Наверно, ушел", — неприязненно подумал принц. След вел к большой пещере. Но точно Ялмари сможет определить, когда подберется ближе. На голом участке, тянущемся вдоль подножья горы, на целый юлук не наблюдалось ни одного человека. Или враги спрятались в пещере, или свернули еще куда-то. Принц немного пробежал вдоль леса и скоро нашел свежий след: воины возвращались обратно. Сначала Ялмари обрадовался, но когда обнюхал след еще раз, убедился, что возвращались воины налегке. Выходит, Балора оставили в пещере. Что делать? Он еще понаблюдал за пещерой, а потом понесся к ней.
Клетку с Балором принц заметил, едва заглянул в пещеру. Настороженно осмотрелся, потянул носом воздух. Никого не почуял. Обратился в человека, чтобы открыть замок, но Балор злобно бросился на прутья.
— Что с тобой? — удивился Ялмари. — Сейчас я тебя освобожу.
— Не торопись, — послушался позади спокойный голос.
Ялмари резко обернулся. В глубине пещеры сидел маг. В сером балахоне с капюшоном, закрывавшим лицо. Как же принц не заметил его, не почуял?
— Простенькое заклятие, удаляющее запахи с небольшого пространства плюс заклинание невидимости, — заметил Загфуран. — Хотел с тобой поговорить вот и захватил твоего друга. Ведь он друг тебе? Или ты спасаешь оборотней уже потому, что они оборотни? Любопытно, стал бы ты рисковать жизнью, чтобы так же спасти человека? Не уверен, что будет возможность узнать это. Настала пора принимать решение. Времени на обдумывание у тебя было достаточно. Ну как? Не желаешь послужить матери и сестре. Или, может быть, твоей стране — Умару или Энгарну — неважно, какую страну ты предпочитаешь. Ты можешь помочь им обеим, дав обет минервалса.
— Кому ты служишь? — перебил Ялмари.
— Ты знаешь, кому, — ровным тоном продолжал вещать маг. — Храму Света. Добро и свет несем мы в каждый мир.
— Убивая разумных существ?
— Ялмари! — укорил Загфуран. — Разве ты не убивал разумных существ? Вот хотя бы чтобы спасти друга, — он показал на клетку с Балором. Тот злобно зарычал.
— Я защищался, — угрюмо проговорил принц.
— И я защищаюсь. Я защищаю свое дело от тех, кто желает жить во тьме. Может быть, от таких, как ты. Я собираюсь изменить лицо Гошты. Если ты встанешь на моем пути, мне придется убить и тебя, и твою семью. Я убью каждого, кто захочет мне помешать, потому что счастье остальных для меня важнее горстки упрямых безумцев.
— А те оборотни, что погибли... Они тоже хотели помешать? Они случайно оказались в этой части леса — и погибли. А те, кого по твоей милости сжигают на кострах в Энгарне? Как же они? Может, они бы первые дали обет и согласились служить твоему делу. Но ты не дал им такой шанс.
— Я расскажу тебе притчу, мой горячий друг, — увещевающе продолжил маг. — Не все миры созданы так прекрасно, как твой, — много плодородной земли, много лесов. Есть миры, в которых только одна река несет воды на материке. И люди, которым не хватило места для жизни в плодородной долине, вынуждены ждать милости от небес. Если прольется дождь вовремя — будет урожай. Если небо станет тверже железа, так что и капли не допросишься, — они голодают и умирают. Сначала, кстати, съедают детей. Считают, что если выживут взрослые, то смогут родить новых малышей, а вот если погибнут взрослые, то вымрет весь род. Так вот, сначала пьют кровь детей, — потому что если дождя нет долго, пересыхают колодцы и людям нечего пить. Затем варят детей в котле и съедают их плоть. Ты любишь детей, Ялмари? Я вижу, как от негодования вздрагивают твои ноздри. Можешь ты что-нибудь посоветовать этим заблудшим душам?
— Можно построить каналы! — невольно вырвалось у принца.
— Именно, — одобрительно кивнул Загфуран. — Ты очень начитан, мой мальчик. Ничего, что я так? Ты моложе меня на каких-то десять лет. Но за эти годы я столько повидал, что чувствую себя стариком. Ты правильно сказал. Можно вырыть каналы. Но знаешь, не все так просто. На любом строительстве гибнут люди. И вот представь, что при строительстве погибнет пять-десять, может, сто человек. Может, среди них будут дети. Значит ли это, что канал — зло. Что его не надо строить и лучше оставить все так, как есть? — маг выжидающе замолчал.
В пещере повисла тишина, после чего принц заговорил глухо. Постепенно голос нарастал.
— Ты рассказал хорошую притчу, Загфуран, — прошептал он. — И все же ты не прав. Я не знаю, кто там, наверху решает — кому жить, а кому умереть. Но я точно знаю, что ни ты, ни я, не имеем права распоряжаться чужими судьбами. Ты не Эль-Элион. Ты не всеведущ. Ты не знаешь, принесет то, что ты делаешь мир Гоште или наоборот уничтожит ее. Я не верю тебе, потому что знаю: нельзя принести добро насильно. То, что ты делаешь, — чудовищно. Пока я жив, я буду мешать тебе.
— Тогда ты умрешь, как умерли те, что мешали нам рыть каналы, — с ноткой сожаления произнес Загфуран. Последний раз взглянул на Ялмари, словно ожидая, что тот передумает, а потом позвал освобожденных от заклятия слуг.
— Обращайся! — услышал принц крик из клетки. Он перекинулся, но последнее усилие оказалось напрасным. Пещеру внезапно наполнили черные тени, так что маг исчез за ними.
Откуда-то изнутри по телу Ялмари разлился страх, заставляя быстрее биться сердце. Это походило на прилив: безобидная волна медленно прибывает, заливая пустынный берег, но ее тихая мощь способна утопить зазевавшегося путника. Принцу казалось, что и он начинает тонуть в водах ужаса. Шерсть встала дыбом. Тени увеличивались в размерах, и он чувствовал непреодолимое желание унестись куда угодно, чтобы все это прекратилось. Но бежать не мог: лапы свело судорогой. В отчаянии ткнулся в камни. Хотел разбить о них голову. Мечтал умереть, чтобы не чувствовать страха, рвущего на части душу. Еще удар — он почувствовал боль, и стало несколько легче. Тени приблизились, теперь он не мог пошевелиться, а они, казалось, собирались заползти в душу. И противиться принц не собирался. Надеялся, что когда это произойдет, придет покой.
3 юльйо Умар, город князя Дагмара
В погребе было сумрачно и прохладно. Ранели это радовало. Она не могла избавиться от ощущения, что кожа горит от прикосновения деревянных прутьев клетки, на которые наложили странное заклятие. Иногда она вставала и прохаживалась от крошечного окошка у самого потолка до запертой двери: две трости туда, две трости обратно. Потом снова садилась на деревянную скамейку. Время текло медленно, а больше всего огорчало то, что она представления не имела о том, что происходит в городе.
Вчерашний день вспоминался как кошмарный сон, внезапно начавшийся и также неожиданно оборвавшийся...
...Ранели еще никогда не мчалась так быстро, и прежде чем она осознала, что вожак не следует за ней, она оказалась за юлук от места пленения. Замедлила бег, обернулась, принюхалась — Тевоса не почувствовала. Вернулась немного, вновь перешла границу Умара, постояла тут. Завыла, подняв морду вверх. Никто не ответил. Будь что будет — она побежала обратно. Место, где ждала засада, волчица нашла быстро. Люди уже ушли и унесли вожака. Кровь, обильно полившая землю, разбрызганная по деревьям, говорила о том, что произошло. Она еще раз принюхалась, постояла в раздумье. Если бы Тевоса убили, то бросили бы здесь. Но его унесли — следовательно, жив. Одна она не сможет помочь вожаку, надо было звать на помощь стаю.
Ранели помчалась в город князя Дагмара — он стоял ближе всех к западной границе. Недалеко от города ее задержали стражи. Она обратилась в человека, волосы волной упали на плечи:
— Где князь Дагмар? — она говорила так взволнованно, что ее проводили к князю, не расспрашивая, в чем дело.
Дагмар ужинал. От него еще пахло огнем горна и закаленной сталью — князь считался одним из лучших кузнецов Умара. Увидев Ранели, он набычился:
— Опять ты... Сказано же тебе...
— Тевос в плену! — выпалила она с порога.
— Что? — Дагмар поднялся, разом наполнив собой всю кухню. — Откуда ты знаешь? Как это произошло?
Ранели начала сбивчиво рассказывать, то и дело срываясь на истерические всхлипы. Брала себя в руки, рассказывала дальше. Дагмар хмурился, она сжималась в комочек.
— Ты хочешь сказать, — прогремел он, — что без разрешения покинула Умар и пошла за вожаком? — Ранели ничего не ответила, только затравлено посмотрела на князя. — Если он погибнет, — Дагмар шагнул ближе, навис темной скалой, — я задушу тебя собственными руками. Он пошел один, потому что так был шанс вернуться! — он посмотрел на стража. — Быстро посланников к князьям, собираемся в моем городе, будем решать, что делать. Кто там еще? — заглянул другой оборотень. — Эту отведешь в погреб и запрешь, — повернулся к Ранели. — Пока не выясним, жив ли Тевос, посидишь взаперти. После решим твою участь.
Ранели покорно пошла за стражем. Слова князя о том, что лишь в одиночку у Тевоса оставался шанс, убили окончательно. Она села на скамью в подвале, спрятала лицо в коленях. На душе было так муторно, что хотелось наложить на себя руки. Если с вожаком что-то случится...
