Но если у него даже и были на эту ночь иные планы, в мои намерения входило их слегка изменить. И вместо того, чтобы объяснять это Закиралю, я, отдав Ваське приказ скрыться из поля моего зрения и дождавшись, когда он, залихватской трелью высказав мне свои соображения по этому поводу приземлится на ближайшее к нему кресло, просто подхожу к жениху вплотную и отстегиваю край лицевого платка. В который раз уже любуясь рельефной контурностью линий его лица, искрам на кончиках его ресниц, блеску по краю его зрачка.
И понимая, чувствуя, что если бы у меня была возможность вернуться в тот день, когда я попросила его показать себя мне — я бы сделала то же самое. Даже зная, с чем мне придется столкнуться. Даже осознавая, насколько страшным был тот выбор, что нам пришлось сделать, что путь, который нам предстоит, не обязательно закончится так, как мы об этом мечтаем.
Но сейчас ничего из этого не имело значения. Потому что мои родители сделали нам такой подарок, о котором я даже не смела мечтать. Они дали нам время. То время, когда имели значение лишь мы сами.
Он и я.
И я не собиралась позволить ему его потерять.
Кончиком пальца провела по четко очерченным губам, словно не замечая, как пустота в его глазах заполняется удивлением. Резким движением сбросила с его головы верхнюю часть набиру, и ладонью скользнула по волосам, запутываясь в жестких прямых прядях.
— Ты дома тоже ходишь в этом? — намекнув на то, что плотная ткань мешает мне и дальше исследовать то, что теперь уже принадлежит не только ему, но и мне.
Вот это выдержка: на лице не дернулся ни один мускул, да и глаза — бескрайняя бездна. Но хитрый замок, не сумев справиться с которым (поэтому мне и пришлось просить помощи), расстегнут и он, передернув плечами, скидывает накидку себе под ноги.
— Сейчас еще возможно разорвать установившуюся между нами связь не причинив друг другу вреда. Но если...
Белоснежная ткань форменной одежды на черной коже. Серебро искр Хаоса, карий зрачок, очерченный изумрудным сиянием... Да кто же создал вас такими?! Кто соединил воедино возведенную в абсолют честь и наделил жаждой войны?! Кто спрятал чувства под маску бесстрастности и подарил легенду о Единственной, заставляющую совершать безрассудства?! Кто был столь жесток и настолько же щедр?!
Разве это важно сейчас? Когда лишь безграничная воля, похожая на неприступную скалу, заставляет его сдерживать свои чувства, прятать их за мощными щитами, внешней холодностью, чтобы не сделать ничего, о чем я могла бы сожалеть.
-Никаких если. И не стоит меня лишний раз пугать — я, все-таки, дочь повелителя демонов. Но если... — улыбка, что касается моих губ, делает больше, чем все, чем я раньше пробовала вытащить его из возведенных им же баррикад.
И они рушатся горячим дыханием, что касается моей кожи, теплом сильных рук, которыми он прижимает меня к своему надежному телу, словами, что срываются с его губ, когда он дает мне возможность вздохнуть между полными страсти поцелуями.
И пусть в его глазах все еще чувствуется не сомнение — готовность в любое мгновение опустить щиты, если в моей душе хотя бы мелькнет тень опасений, появится хотя бы отзвук неуверенности отдать ему себя всю до конца. Но чем сильнее бьется мое сердце, отзываясь на его ласки, тем все менее осязаемым становится его контроль над собой, тем все сильнее его чувства затягивают меня в свой стремительный водоворот.
И больше нет ничего, что могло бы сдерживать стремление двух душ слиться в одну, больше нет ничего, что мешало бы телам чувствовать, ощущать трепет друг друга, стремиться стать ближе настолько, насколько это возможно, когда ты и так уже перестаешь отличать, кому и что принадлежит.
И мои волосы, рассыпаясь, растворяются в черноте его кожи, а его руки, все требовательнее заявляя права на меня, провалами смотрятся на моем светлом теле. И это не безумие — это осознание того, что не может быть ничего крепче, чем его объятия. Что нет ничего надежнее, чем его взгляд, обещающий: мы справимся со всем, чтобы нам не подкинула судьба. Нет ничего мягче, чем его губы, которые согревают каждую мою клеточку, нет ничего сладостнее, чем тот миг, когда замирает сердце и останавливается время, признавая, что склоняется перед нашим мужеством быть друг с другом.
И когда я открываю глаза, ощущая на себе его взгляд, я не могу вспомнить, в какое из мгновений этой кажущейся бесконечной ночи меня сморил сон.
— Отдохни еще. — Он встает с кресла, что передвинул поближе к кровати и, не спуская с рук урчащего от удовольствия тарагора, присаживается рядом. Темной бездной выделяясь на фоне царящего в спальне полумрака. — Еще очень рано.
— Нашли общий язык? — Я, подтянув одеяло повыше, киваю головой на едва не закатывающего от удовольствия глазки-бусинки Ваську.
— Не совсем. Кормить я его не смогу, а вот гладить...
Похоже, из нас троих, находящихся в комнате, именно тарагор обладает умом и сообразительностью. Потому что, выдав еще один утробный звук, перелетает туда, где еще сохраняется тепло Закираля.
— А ты почему не спишь?
Его рука ложится на мое обнаженное плечо и нежно, но весьма настойчиво опускает на подушку, на которую я опиралась локтем.
— Хотел подумать, не мешая своими мыслями твоему отдыху.
Улыбка трогает его губы, но в глазах, сквозь мерцающую мягкость проступает тревога. Да и щиты, стеной отделяющие меня от него, говорят мне о многом: он все еще не готов делиться со мной своим беспокойством.
— И что-нибудь весомое пришло в твою голову? — Я добавляю в свой голос игривости, надеясь, что это поможет ему еще хоть ненадолго отстраниться от тех раздумий, которые не давали ему сомкнуть глаз.
И оказываюсь права. Или... он просто оценил мою заботу о себе. Но словно опадает занавесь, и его взгляд расцвечивается совершенно иными красками: он теплый и ласковый.
— Только то, что я должен неустанно благодарить судьбу за то, что привела меня в тот парк у королевского дворца, в котором я тебя первый раз увидел.
— Ты думаешь — это была судьба?
И вся романтика исчезает из его взгляда.
— Ты что-то знаешь?
Но я качаю головой.
— Словно тень догадки мелькает по краешку моего сознания, да имя Карима так и просится на язык.
— Опять Карим. — Он опускается рядом со мной, на высоко поднятую подушку, и я придвигаюсь к нему поближе, положив голову ему на грудь и отметив, как мягко его пальцы скользят по моей руке. — Куда не кинь взгляд, везде всплывает он. И ощущение, словно я знаю — кто он, но не могу вспомнить.
А вот у меня совсем иное ощущение. И возникло оно не сегодня, а едва ли не с того момента, как я его увидела. Странное впечатление того, что я знаю своего жениха так давно, как не живу на этом свете. Знаю не мыслями, словами, движениями — чем-то несоразмеримо большим: своим сердцем, своей душой. Или это и называется: связь Единственной?
— А это не может быть воздействие? — Несмотря на то, что я пообещала наставнику графа быть терпеливой, эта загадка все так же не дает мне покоя. Но, как я ни старалась, я не могла объяснить то, что видела, когда столкнулась с его неожиданными способностями. — Хотя... он не маг.
— Ну, конечно же, — и он ловко сбрасывает меня со своего плеча, и плотно прижав к кровати, нежно целует, давая рассмотреть восторг, который плещется в его зрачках, — это воздействие. Только совершенно не то, о котором ты подумала.
Но это единственные разъяснения, которые мне удается получить. Потому что он находит самый действенный способ не только не дать мне задавать ему глупые вопросы, но и заставить еще отдохнуть.
И надо признать, весьма приятный способ.
Так что, когда я открываю глаза в следующий раз, яркий солнечный свет заливающий комнату довольно ясно дает понять, что то утро, свидетелем которому я становлюсь, ранним назвать никак нельзя, а вместо жениха рядом со мной дремлет Васька, придерживая когтистой лапой листок бумаги.
— И чего еще можно ожидать от этих мужчин? Ни тебе звезд с неба, ни кофе в постель, ни даже доброго утра.
Похоже, кое-кто со мной не очень-то и согласен, по крайне мере приоткрытый глаз тарагора именно так на меня и смотрит.
— Ну, и какие трубы вырвали его из моих жарких объятий? — Как и следовало ожидать, отвечать было некому, потому что Васька посчитал мой вопрос недостойным его и спрятал голову под крыло, намекая, что я мешаю ему предаваться неге. Хорошо еще, сдвинул конечность, а то бы пришлось выдирать из-под нее записку: он хоть и маленький, но цепкий.
'Тебя ждет Рае — передавай ей мою благодарность, а я пока узнаю, чего хочет от меня твой отец'.
Что ж... коротко и лаконично. Впрочем, я и не рассчитывала на то, что он доверит бумаге слова любви, которые мне с трудом удалось вытянуть из него в более способствующей этому обстановке: с его привычкой держать все в себе, мне стоит смириться с тем, что о его чувствах я буду догадываться совершенно иными способами. Но не скажу, что меня это сильно пугает.
Я быстренько привела себя в приличествующий принцессе вид, правда, без помощи подобающей той же принцессе служанки: мне всегда казалось, что умыться и заплести волосы в косу я могу и самостоятельно. А уже тем более, ужом вползти в сшитые из выделанной эльфами кожи брюки и затянуть перевязь с кинжалами.
Проигнорировав расставленные на столике в гостиной легкие закуски, вышла в коридор, что вел к большому холлу, с которого собственно и начинались отведенные мне во дворце покои. Впрочем, в них можно было попасть еще несколькими, не столь простыми способами, некоторые из которых вообще являлись достоянием только самого близкого окружения. Не говоря уже о тех, о которых знали лишь я и мой батюшка: огонь и паранойя в крови демонов сплелись так плотно, что отделить одно от другого было невозможно.
А если уж говорить о повелителе... Так что, тот кусок архитектурного шедевра, где я размещалась, был лишь частью того хитроумного плана: ошарашить, озадачить, запутать и завести, что претворялся в жизнь при создании этого комплекса комнат, лестниц, переходов, порталов, лабиринтов, ловушек, который в конце концов стал одним из самых безопасных мест на Лилее, уступив звание самого драконьей крепости Зари. С чем отец до сих пор не может смириться. Правда, есть у меня подозрение, что все уже давно совсем не так, просто об этом, кроме самого папеньки никто не знает.
Не успела я еще закрыть за собой дверь, как кроме парочки демонов, что денно и нощно изображала скульптурную группу, перед моими глазами появились еще двое. Хорошо еще, Тамираса среди них не наблюдалось. Не знаю, как он будет исполнять при моей персоне роль телохранителя, но то, что после такой ночи я не буду чувствовать себя уютно в его присутствии, я знала точно.
— Вы тренируетесь или считаете, что здесь мне может грозить опасность?
Ну, вот... Теперь и поехидничать будет не с кем. Несмотря на то, что в глазах пляшут демонята, по лицу Алраэля и не скажешь, что в моих словах звучала неприкрытая насмешка.
— Леди Рае просила проводить тебя к ней, как только ты встанешь.
Хоть что-то радует, выкать не стал, а то бы точно пришлось с первого дня исполнения им обязанностей демонстрировать свой скверных характер.
— Может, ты расслабишься? А то я от каждой тени шарахаться начну, предположив, что отец скрывает от меня страшные тайны, и куда ни глянь, вокруг одни заговоры.
Так... процесс пошел. У лорда нервный тик на кончике губы начался, а Веркальяр уже откровенно улыбается.
— Ладно, я не буду показывать чрезмерного рвения. Тебя такой вариант устроит?
Будем считать, что уже и поговорить есть с кем.
— Устраивает. Куда дракона дели?
— Отправили к Ролану. Тот пообещал ему последнее прибавление в гареме показать. Видно решил, что не стоит ему тебя видеть, когда у тебя такие шальные глаза.
А я-то думала, что краснеть давно разучилась. Оказывается, просто не попадала в такие ситуации.
А этот... белокурый демон, еще и улыбается понимающе. Совсем засмущал барышню. Да и второй хорош: так я и поверила, что рассматривает трещинки в стене. Можно было бы Ваське пожаловаться, но он решил, что женские разговоры не для него и отказался меня сопровождать, так и остался дремать на кровати, видно радуясь тому, что хотя бы какое-то время можно за меня не переживать.
— Ладно, идем. Отец хотя бы к обеду Закираля обещал отпустить?
— Там властитель Тахар и Карим.
И пусть это не звучит как ответ, именно таковым и является: 'вряд ли раньше, чем к ужину я своего жениха и увижу'. Одно радует, папенька наверняка понимает, что после всех переживаний меня лучше лишний раз не нервировать, так что не только вернет даймона в целости и сохранности, но еще и о его душевном состоянии позаботится. Насколько это будет возможно.
— Пойдем короткой дорогой, поэтому запоминайте сразу, чтобы вместо помещения охраны у покоев повелителя не попасть в казарму гвардейцев, которые не очень любят непрошенных гостей.
Про еще один вариант я решила умолчать: зачем заранее пугать вполне симпатичных мне эльфов тем, что через некоторые коридоры могут пройти только те, в ком течет кровь Арх'Онтов.
И что даже мама не будет чувствовать там себя в безопасности.
Я, не касаясь, показываю последовательность, и отхожу в сторону, давая Алраэлю возможность воспроизвести ее самому. И даже не проверяя, делаю шаг в серый туман, когда очерчивается рамка портала.
Четверка демонов по углам, мечи наполовину вынуты из ножен и достаточно короткого слова, чтобы заклинания, что вязью рун вплетены в потолок, пол, стены, плотно спеленали нас, лишив малейшей возможности сопротивляться.
— Отбой. Все свои. Доложите леди Рае, что я прошу ее аудиенции.
— Леди Рае ждет вас, ваше высочество. Ваша охрана останется здесь.
— Благодарю тебя, Марлах. — Я улыбаюсь своему старому знакомцу, который за несколько недель моего отсутствия перебрался из телохранителей моего братца в охрану маменьки.
Что ж... достойное повышение. Да и мне как-то спокойнее, мама хоть и не нуждается в чрезмерной опеке, но, зная, что рядом с ней лучшие из воинов отца, мне будет легче покинуть этот мир.
— Вы здесь не шалите. — И я, подмигнув лорду, выскакиваю за дверь, которую несмотря на мою стремительность, успевают открыть передо мной.
Коридор, по которому я иду, кажется пустым. Но мне, с моей обострившейся чувствительностью, не нужно даже напрягаться, чтобы заметить тех, кто искусно скрывает свое присутствие. Да... таких мер предосторожности я за свою жизнь в этом дворце еще не наблюдала. И, похоже, не властитель драконов тому причина.
И самое простое, что можно сделать, чтобы не пустить в свое сердце тревогу — делать вид, что я ничего не вижу: ни темных глаз воинов, отслеживающих каждое мое движение, готовых мгновенно броситься на выручку. Ни тех неброских предметов интерьера, каждый из которых может нейтрализовать и дюжину демонов, не говоря уже о тех, кто слабее телом и духом.
Впереди — развилка. Коридор налево плотно перекрыт личной гвардией повелителя. И хотя большая часть из них мне известна не только в лицо, но и по именам, сделай я попытку шагнуть в ту сторону, ее бы пресекли осторожно, но весьма настойчиво. Значит, вся компания собралась у отца в кабинете. Впрочем, если сам дворец считается неприступным, то личные покои главного демона — это что-то невообразимое. Хотя... кое-кому удалось забросить меня в гостиную, а защита, установленная там, лишь немного слабее.
