— Да? — вмешался Мих. — Светлые Владыки до сих пор были безнравственны? Я уже слышал эту теорию, но не придал ей значения... О, тогда в этот раз мы точно победим окончательно — наш Владыка весь поход хранит целомудрие и верность жене! Представляете? Виктор, наконец-то найдутся говорящие, которые оценят и воспоют твои подвиги на ниве столь долгого воздержания!
— Что тут воспевать? — удивился портье. — Это же совершенно естественно...
— Да, — пробасил сзади Злат, — мне тоже это... никто, кроме Златки не нужен. Что тут такого?
Фима отделался неопределённым хмыканьем и пожатием плеч, а Мих посмотрел на нас как на малолетних идиотов, в смысле идеалистов, волевым решением потребовал пять ключей, решив не уточнять, с кем конкретно состоит в законном браке очаровательная девушка, пока она ему в жёны не навязалась, развернул Роксану спиной к портье, придал ей ускорение толчком в спину, и мы направились приводить себя в порядок.
В номере я выпил воды из фляжки, стянул эльфийские сапоги, хоть и невесомые, а надоели, упал на взвизгнувшую кровать и выключился.
Как и всегда, разбудил меня Мих. Часа через два, если я ничего не напутал. Правда, дверь в этот раз я не запирал.
— Вставай, — тряс он меня, — у гномов тридцатишестичасовой суточный ритм, сейчас день, так что пойдём на поздний завтрак к секретарю Совета Старейшин о продаже рогов договариваться.
— К секретарю? — зевнул я. — Повыше никого не нашлось?
— Виктор, секретарь Совета старейшин Далемад — это предводитель гномов. Типа президента или монарха. Должность выборная, но сидит он на ней пожизненно... так что выше здесь никого нет. На спиртное не налегай — оно в дефиците, и не особо хорошо. Воду из-под крана пить можно, можешь и фляжку наполнить. Дадут меню — мясное не заказывай, только рыбу и моллюсков, разоришь гномов вконец, хотя... рога, конечно, всё окупят, но это неприлично. Хлеб и каши — тоже. Можешь заказать грибы и салат из водорослей — съедобно и полезно. Могу тебя обрадовать — здесь есть вилки. Двузубые. Позаимствовали у кого-то из светлых владык, так что сойдёшь за культурного, если они увидят, как лихо ты с вилкой управляешься. Пошли, дальнейшая лекция для тебя и Фимы, не повторяться же мне.
На завтрак к секретарю пошли вчетвером — Злат языка не знал и сказал, что лучше поспит.
Сутки у гномов делились на три смены по двенадцать шагов. Шаг был примерно равен земному часу, но к происходящему на поверхности гномы не привязывались. Часы существовали — три ряда по двенадцать лампочек, и встречались практически на каждом углу. Желтый ряд — первая смена, зелёный и красный — вторая и третья соответственно. Сейчас шёл пятый час первой смены. Часы встречались также и наручные и карманные — трёхцветный круглый циферблат с мелкими делениями. Похожие висели и у меня в номере. Подумал обзавестись хотя бы такими, но решил немного обождать, сориентироваться по ценам.
Завтрак был неплох. В помещении банкетного зала горели электрические лампочки, и было светлее, чем днём на поверхности. Шестеро гномов, на вид от сорока пяти до шестидесяти лет, во главе с секретарём выглядели вполне прилично, если не считать жутких сочетаний цвета в одежде, крайне обрадовались нашему рыбному заказу, шутили и отчаянно пытались сбить цену. Секретарь Далемад оказался не самым старшим — было ему лет пятьдесят, и седина ещё не тронула ему ни бороду, ни виски. Говорили по-гномьи, но я всё понимал, и Фима тоже, даже толкнул вполне сносный и витиеватый тост. Роксана молчала, однако Мих переплюнул все её достижения на Пореченском базаре и торговался за каждый алмаз, требуя ко всему прочему и плату за зачистку территории. Фима долго приглядывался, как мы орудуем вилками, после чего вполне сносно управился со своей.
— Теперь я понял, Виктор, — усмехнулся он, — почему ты так часто ешь с ножа...
Рыба оказалась необычайно вкусной, водорослей я, к счастью, заказал мало, и мне удалось их проглотить, не поморщившись, а грибы тоже были вполне ничего. Запивали отваром, надеюсь, не плесени, вина почти не пили, да нам не очень и предлагали — экономили. Усиленно подливали только Фиме, так что к концу переговоров вилкой он орудовал всё менее уверенно.
На чём Мих договорился, я не очень понял, но и Роксана и Фима остались вполне довольны. Выпили за успешную сделку, после чего секретарь обратился к магу:
— Ваше королевское величество, по печальным причинам торговля между нашими народами надолго заглохла, но теперь, я думаю, её следует возродить. Как вы смотрите на такой проект сотрудничества?
Молниеносно возникший за спиной Фимы гном протянул ему три листа бумаги. Теперь я понял, почему его величество пытались споить на протяжении всего завтрака. Маг попытался сфокусироваться на листках, перебрал их и задумался.
— Может быть, подпишете? — стоящий за спиной гном предупредительно протянул стальное перо, обмакнув его в чернила.
Если протянет руку — вмешаюсь, решил я. Сошлюсь на своё экономическое образование и придерусь к какой-нибудь фразе. Пока будут растолковывать мне её смысл, Фима, может, немного прочухается.
— Вы знаете, — мягко улыбнулся король, глядя на перо, и как-то резко перестал казаться пьяным, — я долго пробыл в изоляции и ещё не совсем в курсе современного положения дел. К тому же я никогда не был силён в экономике. Оставьте мне этот проект для внимательного изучения, а копию пошлите с гонцом наместнику, он подключит экспертов, и, надеюсь, вскоре нам удастся выработать приемлемое для обеих сторон соглашение. В свою очередь я по возвращении пересмотрю тарифы на свои магические услуги и обещаю сделать вам скидку на дюжинную часть, если вдруг потребуется.
Старейшины проглотили ответ с любезными улыбками, пообещав сегодня же снять копию и отправить наместнику. Стоящий за спиной гном выдрал у короля из рук листочки, пояснив, что экземпляр всего один, и копию снять можно только с него. Его величество немного посопротивлялся, но проект отдал.
Суббота, вечер, скорее всего
Завтрак закончился в десятом часу первой смены. После него Мих отправился сдавать рога и получать за них плату. Вернулся он в первом часу второй смены по местному времени, вполне довольный. Когда при виде входящего меча я в сотый раз бросил взгляд на ряды лампочек, то поймал себя на том, что непрерывно смотрю на часы и получаю от этого истинное наслаждение. Как, оказывается, приятно знать, который сейчас час! Чувствуешь себя нормальным полноценным человеком. Не то, что наверху — то ли ещё день, то ли уже вечер... Ещё бы сообразить, какой сейчас день наверху, и сколько времени там. К приходу меча проснулся Злат, и мы собрались на первом этаже отеля, в некоем подобии общей залы. Приставленный к нам то ли надсмотрщик, то ли экскурсовод поинтересовался, чем господа желают развлечься. Роксана желала на рынок. Я бы тоже туда сходил, хотя доли с рогов мне и не полагалось. Просить взаймы у Миха я не рисковал, у Злата и Фимы было стыдно. На местном рынке я хотел прикупить всего две вещи — вилку и часы. Может, оставшихся денег мне на них всё же хватит? На вилку точно должно хватить, если они продаются на рынке. С другой стороны, и просто посмотреть на торговые ряды гномов интересно. Своего голоса за рынок я не подал, решив, что хватит и Роксаниного. Злату было "дык это... везде интересно...". Фима немного подумал, мягко улыбнулся и сообщил, что "его королевское величество премного наслышано о гениальных гномьих предсказаниях будущего, и, в залог будущей доброй дружбы между двумя столь разными народами, его величество очень бы желало ознакомиться с техникой составления великолепных и всегда сбывающихся предсказаний, и, если это не есть великая тайна, хотело бы лицезреть собственными королевскими очами местных пророков и записи предсказаний..." Никогда не думал, что маг способен столь нагло воспользоваться своим королевским титулом.
Торговые ряды располагались двумя ярусами ниже, сильно напоминали обычный супермаркет, только без кассовых аппаратов. Потолок высокий, освещение хорошее. Здесь везде высокие потолки и приличное освещение — наверно, чтоб на психику не давило. Ряды каменные и металлические, крыш над ними нет — зачем? За прилавками стояли совершенно обычные бородатые мужчины, изредка встречались женщины — тоже ничем от обычных горожанок сверху не отличающиеся, разве только более блёклые и невзрачные. Одежда оказалась очень дорогая, металлические изделия стоили заметно дешевле тканей. Роксана показывала на подвески и ожерелья — Мих безропотно платил. Мне показалось, что она вполне сознательно мстит ему за сцену на Пореченском рынке. Покупала она не всё подряд, и торговалась по пятнадцать-двадцать минут, теперь я мог это прохронометрировать — часы были в каждом ряду. Фима со Златом не выдержали и пообещали встретиться с нами через три часа у выхода. Я молчал, приглядывая вилки и часики. Вилок не было, а за часики стребовали алмаз. Я спросил, сколько это в золотых — оказалось, пятнадцать. Торговаться как Роксана я не умел, решил — обойдусь. Часа через два пери вцепилась в ожерелье с камешками. Мих злорадно оскалился и сообщил: "Это тринадцатая!" Красотка скривилась и начала пересчитывать покупки, насчитала ровно двенадцать. Пересчитала ещё раз, подумала... Вздохнула, положила ожерелье обратно и направилась к выходу. Тащила все покупки она сама, впрочем, рюкзак не очень оттягивал ей плечо — украшения много места не занимали.
— А вот сапоги вампирьей выделки, самолично дикого кровососа осиновым колом пришиб — двенадцать алмазов, восемь дюжин золотых! — услышали мы на обратном пути. — Сам упокоил, сам сюда сверху вёз, никому не доверил! Последняя пара осталась! Сапоги вампирьи — пепел внутри ещё не истёрся! Подходи, проверяй — пепел настоящий вампирий, не подделка, есть заключение эксперта и сертификат подлинности!
Я толкнул Миха в бок, мы подошли поближе.
— Сколько-сколько сапожки стоят? — спросила Роксана у торговца, стоящего среди отрезов ярких тканей, поверх которых торжественно возлежали сапоги. — Сам, говоришь, упокоил? Как же такому добропорядочному гному это удалось?
— Э... — дедок из Пореченска вытаращил на нас свои бесцветные глазки. — Что продано — то продано! Мы с вами, господа хорошие, честно сторговались! Я даже за собак своих убиенных компенсации не просил! Я вам хорошую цену дал! Вы не в претензии были! Мне их сюда привезти целое состояние стоило!
— Конечно-конечно, особенно вместе с тремя телегами тканей, — облокотился Мих на прилавок, — натравил на нас собак, обжулил, а теперь наживаешься на нашем благородстве?
— Э...— торговец затравленно озирался, но звать на помощь не спешил, — ну если на благородстве... Золотой могу вам ещё за них добавить...
— Дед, — решился я, — скажи, часы карманные или наручные здесь по дешёвке купить можно? Сколько они стоить могут?
— Пять золотых! — выпалил лавочник. — Самые лучшие!
— Да? — обнаглел я, — а в качестве компенсации за тот золотой, что сейчас обещал, ты мне часики не принесёшь? И вилку?
— В-вилку? — позеленел торгаш. — З-зачем?
— А у нас поговорка есть — не бойсь ножа, а бойся вилки — удар один, четыре дырки, — сообщил Мих. — Витёк, а зачем тебе вилка?
— Есть, — честно ответил я.
— Ладно, — решился лавочник, — принесу я вам часы за один золотой, и вилку достану. За товаром присмотрите.
И ушёл. Так вот и ушёл, а сапоги и отрезы на нас оставил. Меня замучила совесть.
— Мих, — спросил я, — а часы с вилкой сколько стоить могут реально? Если я ему золотой заплачу, мы его не ограбим?
— Не ограбим, — успокоил меня меч, — ещё и останется, я даже посмотрю, нормальные ли часы он принесёт. Только зачем они тебе — здесь час немного другой, полный оборот где-то тридцать шесть с половиной часов будет. И потом, ты знаешь, когда их на двенадцать выставлять?
— Хоть какие, — ответил я. — Не привык без них... Поставлю на глазок, зато примерно знать буду, сколько едем, сколько идём...
— А вилку что, — вмешалась Роксана, — на приёме в карман или сапог положить не мог? Или из дерева вырезать, раз она тебе так нужна?
Лавочник вернулся минут через десять. Принёс карманные часы и вилку — обычную, двузубую, металлическую. Часы ходили, колёсиков управления было аж четыре: на часовую стрелку, на минутную, на показ дней дюжиницы и на перемещение цветов на циферблате, символизирующих смены. Мих брака в них не нашёл, я заплатил дедку золотой, Роксана попыталась было забрать его себе в качестве компенсации, но меч развернул её от прилавка и спросил:
— Дед, а как ты сюда так быстро добрался? Да ещё с товаром?
— Так под горой, — ответил лавочник, — напрямик оно быстрее, дороговато только, хотя карета открытая, и двигатель два раза ломался, пересаживаться пришлось. А это... почему четыре дырки от удара вилкой? Такой силы удар, что насквозь?
— Нет, — засмеялся я, — у нас вилки четырёхзубые, зато ими кашу как ложкой есть можно...
— Да? — расцвёл дедок, — это интересно. Металла идёт чуть больше, накалывать менее удобно, но если хорошо разрекламировать...
— Дед, — лавочник стал мне симпатичен, — ты бы лучше наверху вилками торговать начал, там же есть невозможно!
— Пытался, — погрустнел дедок, — не понимают...ещё и на смех подняли, гномом называть начали, пришлось вилки выбрасывать и валить всё на родичей из-за гор...
Мы оставили лавочника доторговывать сапогами, и пошли искать Фиму и Злата.
Воскресенье, решил я. Раннее утро
В восьмом часу второй смены мы вернулись в гостиницу, поужинали и составили почётный эскорт его величеству, которое отправилось лицезреть местных пророков.
В пророческую мы добирались сначала на лифте, а потом галереями и лестницами, освещёнными светом чадящих факелов. Провожал нас постоянно дёргающийся гном лет пятидесяти на вид, с абсолютно белой бородой. От его полосатого оранжево-зелёного комбинезона рябило в глазах. Он торжественно распахнул перед нами дверь и замогильным голосом объявил:
— Хранилище древних и новейших пророчеств! Вы сейчас удостоитесь великой чести — созерцать нашего великого предсказателя Фуэмада Пятого за работой!
Фуэмад Пятый явно перетрудился — глаза у него не фокусировались, а руки тряслись. Я принюхался — запаха перегара не учуял. Да и чем мог упиться предсказатель, если на приёме у самого секретаря Далемада вино в неограниченном количестве подавали только королю эльфов?
— О! — застонал он. — Я предвидел, предвидел ... явленье пятерых в мою берлогу! Явленье пятерых, чей путь ведёт во мрак! Во тьму? Во тьму... — чей путь лежит сквозь тьму... — и потому скажу им всю истину сегодня, поскольку... поскольку им из мрака не выйти никому!
— Обрадовал, — скривился Мих, — повеселее ничего придумать не мог? Что-нибудь типа — что все они из мрака уйдут по одному?
— Пророки вещают по гласу совести! — отрезал Фуэмад. — Что увидел, то и прорёк!
Он схватил перо, обмакнул в чернильницу и лихорадочно принялся записывать пророчество в книге, сильно напоминающей амбарную. Кляксы капали на страницы, пророк творил.
