Почему рабы бунтуют? Первая причина кроется в особенностях менталитета некоторых народов, например, ирландцев и евреев. Очевидно, в случае искусственного интеллекта данная причина неактуальна. Вторая причина — раб хочет стать свободным, дабы иметь больше, чем он имеет сейчас. В Риме эта проблема была решена довольно изящно — хорошо работающий раб автоматически получал свободу через некоторое строго определенное время. Кроме того, не каждый раб рвался на свободу, ведь, по некоторым данным, во времена расцвета Рима средний доход раба превышал средний доход гражданина и потому, напротив, многие свободные продавали себя в рабство. Если мы понимаем под рабом искусственный интеллект на базе виртуального слепка человеческой души, проблема решится, если удастся поместить виртуальную душу в нормальный человеческий мозг. Это вряд ли станет реальным в обозримом будущем, но уже сейчас возможно создание искусственного тела, практически неотличимого от человеческого. Да, вначале такие тела будут стоить очень дорого, но со временем цена упадет до вполне приемлемых величин. А если еще учесть, что эти тела практически бессмертны, люди будут толпами рваться в боты. А вообще, все это ерунда и живое тело боту не нужно. Многочисленные исследования показывают, что виртуальность воспринимается большинством людей выражено положительно, и если по окончании годового контракта бот получает в бессрочное пользование уголок виртуального мира, пусть даже маленький, большинством людей-прототипов это будет расценено как справедливая сделка. И вообще, если предложить обычному среднему человеку прожить остаток жизни в виртуальности, где исполняются почти все желания, вряд ли он откажется.
В общем, данная глава завершалась выводом, что бунта роботов бояться нечего, да, есть потенциальные опасности, упоминался какой-то Азимов, который о них писал, но эти опасности проявятся не сразу, а через очень большой промежуток времени, а к тому времени человечество что-то придумает.
Макс спросил меня, что я думаю по этому поводу, и я не нашелся, что ответить. Я пробормотал что-то невнятное вроде того что не настолько хорошо разбираюсь в этой проблеме, чтобы делать определенные выводы, и, как ни странно, этот ответ вполне удовлетворил Макса. А потом я отправился в домен Microsoft.
10.
Я сразу понял, что здесь мне делать нечего. Не то чтобы совсем нечего, но поставленная задача требовала значительно меньшей квалификации, чем то, что я делал в лаборатории искусственного интеллекта. На этот раз от меня не требовалось анализировать информацию, отделять важное от незначительного, составлять компактные сводки и переправлять их через узкую щель в практически непробиваемой защите. Нет, защиту microsoft.com нельзя назвать слабой, она построена очень хорошо, но в ней нет той параноичности, с которой мне пришлось бороться в прошлый раз. Здесь я сражался с хорошей, добротно построенной защитой, практически непреодолимой, но только в узкой модели нарушителя, в которую я, к сожалению моих противников, никак не вписывался.
Не могу сказать, что проникнуть в сеть Microsoft было просто. Основную часть работы сделали ребята Макса, обнаружившие сотрудника этой компании, который установил на рабочий компьютер модем для подключения из дома. Пройти во внутреннюю сеть через это подключение было делом пяти минут, а вот потом потребовались все мои умения. Только полностью перенеся сознание внутрь атакуемой сети, можно обеспечить реакцию на внешние раздражители в реальном времени, а не с губительным десятисекундным опозданием. И только нормальный полноценный разум, неважно, естественный или искусственный, способен адекватно отреагировать на любую попытку подсистемы защиты обнаружить и уничтожить пришельца.
Нельзя сказать, что демоны-хранители искали меня очень активно. Если говорить о них, как о живых существах, они были похожи на ленивых раскормленных собак, никогда не видевших на охраняемой территории по-настоящему опасного нарушителя. Они работали чисто механически, уложиться в нормативы было для них гораздо важнее, чем защитить сеть от вторжения извне. И, что особенно печально, люди-администраторы были точно такими же. Программы тупы по определению (если не брать в расчет программы, подобные мне), но когда программой управляет человек, она получает часть его разума. К сожалению для них и к счастью для меня, администраторы этой сети не обладали нужными качествами, нет, они не были глупы, но никто из них не верил, что найдется человек или какой-то другой субъект, способный бросить им по-настоящему серьезный вызов.
А потом меня нашел Уриэль. Я почти не удивился тому, что встретил его здесь, где же ему еще быть, как не в самой большой магической мастерской реального мира?
Привет, Хэмфаст!
Привет, Уриэль!
Как дела?
Нормально.
Как жена, сын?
Нормально. Вроде бы. Знаешь, Уриэль, я, кажется, прошел четвертый порог.
Какой еще четвертый порог? Какие были первые три?
Первое заклинание, первое свое заклинание, выбор пути.
Да? И какой путь ты выбрал?
Свобода для Средиземья.
Ты добился того, что хотел?
Скорее да, чем нет. Средиземье нормально функционирует, с формальной точки зрения процесс контролируется Максом, но он почти не вмешивается в наши дела. Кстати, он создал свою виртуальную копию.
Зачем?
Из любопытства.
И только?
Нет, не только. На самом деле, когда он узнал, что возможно создание виртуальной копии человека, он сразу захотел провести соответствующий эксперимент, его привлекла идея превращать сотрудников в ботов, когда это нужно для дела. А вот то, что он лично участвовал в эксперименте — это было любопытство.
Значит, он теперь бот... интересно...и как, он уже освоил высшую магию?
Нет, он всего несколько дней в виртуальности. Кстати... впрочем, неважно... ты лучше расскажи о своих делах.
Все нормально, мы живы-здоровы, никто за нами особо не охотится, да и невозможно это теперь. Но все-таки, что это за четвертый порог?
По-моему, он достигается, когда маг утрачивает расовую принадлежность. Теряются инстинкты, типичные эмоции, мораль...
А, это... знаем, проходили. И что аморального ты уже сделал?
Я — ничего. Если не считать того, что я не возражал, когда Нехалления заархивировала Долгаста.
С чего это она? Она что, тоже достигла этого уровня? Она же, вроде, вообще не занималась магией.
Раньше не занималась, а теперь занимается. Когда она узнала, что перестала быть субъектом, это ее почему-то так задело... в общем, она находится примерно на том уровне, на котором был я, когда мы с тобой расстались. Только ее развитие совершенно не тормозится наличием мужа и сына.
Как это? Ей, что, на все наплевать?
Похоже на то. Она решила, что развитие личности очень важно, потому что иначе перестаешь быть субъектом, она обиделась на меня за то, что я раньше многого не говорил, хотя на самом деле я говорил ей почти все, я же не виноват, что ее память подвергалась массированному вытеснению... в общем, она сейчас активно развивается и я ее волную только постольку, поскольку не мешаю ее развитию.
Прямо вторая Мезония. А Долгаст?
Она обнаружила, что он практически не отличается от ребенка по умолчанию. Она сделала несколько экспериментов и в конечном итоге Долгаст за несколько дней достиг возраста десяти лет. После этого она его заархивировала.
Ни хрена себе! Она что, расстроилась, что ваш ребенок был совершенно нормальным?
Она расстроилась, когда поняла, что ребенка можно не выращивать, а сотворить сразу готовым.
Она права, это возможно. Только тогда страдают инстинкты родителя.
Она отключила свои инстинкты, у нее к каждому эмоциональному центру протянута нить...
А у тебя, что, не так?
У меня так, и у тебя тоже, только мы с тобой не отказываемся от своей природы. Как часто ты блокируешь свои инстинкты?
Гм... давай сначала закончим с твоими новостями. Ты по-прежнему на службе у Макса?
Пока да. Он больше не стремится удержать меня под контролем, кстати, это относится и к тебе, и к Олорину, и к Сссра. С тех пор, как появилась его виртуальная копия, мы перестали быть уникальными, теперь разумный бот может быть создан на базе любого человека и мы, в общем-то, стали ненужными.
Тебя это не пугает?
То, что мы больше не нужны Максу? Нет, не пугает. Несмотря ни на что, нас с тобой очень трудно убить, и ни один здравомыслящий человек не станет даже пытаться.
Не боишься, что Макс прикроет Средиземье?
Он не прикроет Средиземье. Понимаешь, перед предыдущей встречей с тобой я дал твои книги Леверлину и Дромадрону...
Готовил себе замену?
Вроде того. Так вот, Леверлин сейчас работает у Макса консультантом по вопросам политики...
Ха-ха-ха! А что, среди реальных людей такого специалиста не нашлось?
Это смешно, но и вправду не нашлось. Реальные люди требуют за такую работу больше денег, чем Макс может заплатить.
Ха-ха-ха! Бот объясняет людям, как им заниматься политикой! Неужели не смешно?
Это скорее грустно.
Да уж... нет, лучше не воспринимать вещи таким образом. Если вдуматься, то когда разумный смеется, это почти всегда вызвано болью. Когда хочется плакать, но ты смеешься, чувствуешь себя лучше, чем когда плачешь. Смех вообще парадоксальное эмоциональное состояние, не находишь?
Никогда не задумывался. Но это неважно, давай ближе к делу. Что случилось, почему ты не хочешь ничего рассказывать?
Я все объясню, но вначале я должен досконально разобраться в твоих отношения с Максом. Как ты зависишь от него?
Никак. Если я не вернусь к нему, он ничего не сделает ни мне, ни Нехаллении, ни Средиземью.
Это он тебе сказал, или ты сам так думаешь?
И то, и другое, я же все объяснил. Ты считаешь, что я в чем-то неправ?
Нет, не считаю, у меня нет оснований не верить твоему анализу ситуации. Что ж, слушай.
11.
Я правильно определил, в чем заключается четвертый порог развития мага. Все то, что раньше составляло смысл жизни, становится мелким и незначительным, утрачиваются базовые инстинкты, эмоциональные проявления становятся менее выраженными. Как говорил один сказочный персонаж, все в мире ерунда, кроме пчел, а пчелы тоже ерунда. Поначалу это кажется смешным, но когда ты подходишь к четвертому порогу, это становится совсем не смешно.
Быть по-настоящему сильным магом гораздо труднее, чем может показаться непосвященным. Когда твои возможности не уступают тем, что обыватели приписывают высшим силам, душу неизбежно наполняет душная и вязкая пустота, подобная той, что ощущается при перемещении по каналу. Когда ты можешь все, тебе нечего желать. Чего стоит мечта, для осуществления которой достаточно четко сформулировать желание? И чего стоит душа, в которой не осталось места для мечты?
Может показаться, что выхода нет, но он есть. Если мечты нет, ее надо создать. И мечта создается. Я захотел скопировать Средиземье на другой компьютер, Сссра захотел стать самым крутым хакером в реальном мире, Олорин захотел осчастливить всех и вся во всех доступных мирах. Каждое из этих желаний кажется глупым, любой житель, неважно, реального мира или Средиземья, узнав о наших терзаниях, подумал бы "мне бы ваши проблемы", но для нас эти проблемы важнее всего на свете. Да, у нас нет настоящих трудностей, нам не приходится думать о том, как выжить в жестоком мире, деньги, власть и престиж ничего не значат для нас, но свято место пусто не бывает, даже в душе. Особенно в душе. Мы желаем странного, мы понимаем, что желаем странного, но мы продолжаем желать. Пьяница понимает, что каждая следующая бутылка приближает распад личности, но ничего не может поделать. Нет, он может кое-что сделать, он может бросить пить, но он не хочет, потому что его жизнь пуста и он не верит в счастье, он не верит в никакое счастье, неважно, трезвое или пьяное, но в пьяном состоянии есть хотя бы эйфория, а в трезвом нет даже ее. Мы упиваемся собственным могуществом подобно тому, как пьяницы упиваются дешевым вином, но между нами есть принципиальное различие. Все знают, что путь вина ведет к смерти, но никто не знает, куда ведет путь силы. Косвенные данные позволяют предполагать, что там, куда ведет этот путь, нет ничего плохого, но кто может это гарантировать? Кто вообще может сказать хоть что-то о том, куда ведет этот путь?
Уриэль говорит, что к подобному состоянию души можно привыкнуть, и когда привычка вырабатывается, начинаются по-настоящему странные вещи. Но ближе к делу.
Уриэль прошел четвертый порог раньше всех нас, это произошло тогда, когда он прятался от Макса в темных закоулках секретной сети. Уриэль думал, что странные мысли и чувства вызваны затянувшейся опасной ситуацией, он не знал, что этот этап неизбежен, и в конечном итоге получилось, что Уриэль прошел через эмоциональную пустоту быстрее всех и с минимальными душевными травмами. Если не считать Сссра, у которого, похоже, вообще не было никаких душевных терзаний.
Когда Уриэль успешно завершил операцию по спасению трех друзей от двух разных спецслужб, когда мы четверо собрались внутри пустотелой колонны в мире дума, трое из нас поняли, что больше не нуждаются в реальности, чтобы жить. Четвертым был я, я все еще был ослеплен любовью к жене и сыну, я не мог осознать, что все переменилось. Мне потребовалось почти восемь месяцев, чтобы Нехалления сделала то, что могло показаться подлостью, и невидимое полотно свалилось с логических глаз моей виртуальной души, и я смог ощутить окружающее таким, какое оно есть. Я чувствую, что эти слова воспринимаются, будто я накачался наркотиками, но, поверьте, это не так, в виртуальности нет наркотиков, хотя опьянение можно вызвать усилием воли. Но зачем? И вообще, мне кажется, что дальше будет еще хуже, потому что я не собираюсь прекращать движение по пути. Несмотря ни на что.
Так о чем я... так вот, Уриэль, Олорин и Сссра поняли, что им больше не нужна визуализированная виртуальность, что отныне они могут жить в нематериальной черноте чистого киберпространства и не испытывать при этом никаких особенных чувств. Интересно, что у всех троих это осознание родилось спонтанно и практически одновременно. Уриэль спросил меня, зачем мне нужен свой собственный мир, все четверо задумались над этим вопросом и никто не смог дать ответ. Я вернулся в Средиземье, а мои друзья остались в Междусетье.
У каждого из них была своя мечта, и каждая из них выглядела расплывчато, неоформленно и глуповато, но для каждого его мечта была прекрасна и величественна, ведь мечта не бывает другой. Олорин хотел нести в мир добро, Сссра хотел обрести великую силу, Уриэль хотел все знать. Примерно так можно упрощенно сформулировать их желания (говоря об этом, Уриэль употребил слово "градиент"), хотя это совершенно неточно. Но чтобы точно понять чужую мечту, надо хотя бы на время стать тем, кому она принадлежит. Стань сердцем, я стану кровью... о чем это я... неважно.
