Потом лежать по стойке 'смирно' стало неудобно, поёрзали, и ножки раздвинули, и бёдрами обменялись, и задвинули их поглубже, чтоб почувствовать шёрстку, жар и влагу. Руки (пока) бродили (блудили?) по верху...
И шептали разные глупости:
— Девочка...
— Ласковая...
После Маринкины губы с губ скользнули к шее, и по ключицам прогулялись, и по груди — до сосков добрались, и Катя замерла от новых ярких ощущений.
Так получилось, что грудь её единственный мальчик вниманием не баловал. Нет, трогал, конечно, но в лесу же дело было, каждый раз. И хоть отъезжали подальше от тропинок, изыскивая укромные полянки, раздеваться сверху было неудобно — вдруг какой турист/лесник/маньяк? Без трусов — незаметно почти, подол одёрнула — и непонятно, чем занимались. Мальчику — только спрятать и змейкой вжикнуть, аккуратно, чтоб не защемить.
А вот так — кожей к коже, грудью в грудь, языком по соскам — и не было ни разу.
И Маринке многое было в новинку. Её-то так — да, а сама не умела ещё, но отдалась инстинктам, делая с Катей то, что самой приятно.
В районе животика Катя Марину притормозила:
— Подожди, я тоже... — и прошлась по телу подружки той же дорожкой.
Теперь Марина остановила, на том же рубеже, вернула Катю в положение 'лицом к лицу'. Девушки поцеловались и похихикали над своей нерешительностью. Одеяло сбилось в сторону, после и вовсе сползло на пол.
— Ты сосала? — шёпотом спросила Марина в самое ушко, как будто кто-то мог подслушать.
— Да-а! — так же шёпотом, полустоном ответила Катя.
Ладонь подруги добралась, а пальчик пробирался. Девушка поджала ногу и отвела коленку в сторону, предоставляя доступ. Пальчик нырнул.
— А мальчик тебя — да?
— Да-а! — пальчик двигался очень уверенно и очень правильно.
Сама же Катя коротко двигала бёдрами пальчику навстречу, нежно мяла грудь подруги, лихорадочно целовала её лицо — в перерыве между едва выговариваемыми словами.
— И я — да, и меня — да! — у Марины дыхание тоже сбилось: Катя оставила грудь, и теперь её пальчик щекотал кожу вокруг Маринкиного клитора, едва касаясь — так, как надо в начале!
— Дай, я! — Марина, хоть и съехала лицом ниже пояса, всё равно доминировала, Кате оставалось лишь подчиниться и отдаться.
Всё получилось неожиданно хорошо, как для первого раза, правильно и вовремя. И Марина Кате, и (потом) Катя Марине доставили массу приятных мгновений, и теперь лениво целовались — молча, прислушиваясь к ощущениям во вздрагивающих животиках.
— Катюш... — робко, по сравнению со всем предыдущим, спросила Марина, — мы... надолго?
Девушка сначала обвила шею подру... (теперь уже — любовницы!) руками, поцеловала долгим, каким-то убедительным поцелуем...
Катя вспомнила, и к месту спела строки какого-то малоизвестного блатняка. Кто-то из парней приносил на вечеринку кассету. Пару песен прослушали, потом девицы воспротивились и потребовали 'Boney M.', а гляди ж ты, запомнилось:
— ...и пока мужа не будет,
(пам-пам-пам-пам)
чувства мои не умрут!*
Марина фыркнула:
-Всего-то? Я рассчитывала на 'пока смерть не разлучит нас'...
— Это — вряд ли, согласись... давай не загадывать? Встретим завтра прЫнца, влюбимся обе, станем драться за него...
— Я тебя победю нокаутом, и буду жить с ним долго и счастливо! — радостно предрекла Марина.
— Я тебя раньше отравлю! — возразила Катя, — видишь, не встретили ещё, а уже ссоримся.
Подруги посмеялись, потом Катя ответила серьёзно:
— Мне всё понравилось. Я хочу продолжать... а там — жизнь покажет. Может, и мужья не помешают?
— Бывает такое, да. Даже ходить далеко не надо. Как им удалось?
— Алке с Риткой? Они, по-моему, сначала между собой снюхались, потом Ритка парня подцепила и с подружкой поделилась... как-то так.
— Вариант... найти мужчину, чтоб 'не мальчик', с пониманием чтоб... — рассуждала Марина.
— Чтобы 'во'! — Катя продемонстрировала руку со сжатым кулаком.
— Нет, это большой очень! — возразила Марина.
Девушки снова посмеялись, а потом Катя пояснила:
— Чтобы взрослый, и на наши шалости — без внимания... вот, такой, как твой папа!
— Папку не тронь! — возмутилась Марина, взревновав, — у них с Олей 'така любов, аж ніяково обом'. Спрашивали, как я отнесусь, если она ещё родит.
— А ты?
— Только 'за'. Она молодая ещё, а я — взрослая, пусть. Ревновать не буду. Юльке брат или сестра — за счастье.
— Я, вообще-то, не конкретно про твоего папу, а для примера. Не на двадцать лет, конечно, старше... на десять?.. — вопросительно посмотрела Катя.
— Звучит неплохо... хороший вариант! А сумеем поделить?
— Если нет, придётся с двумя мужьями договариваться.
— Ох... мы один раз переспали, а планируем на годы. Давай, хоть школу закончим!
— Давай. Обещаю быть верной!
— Иди ко мне, верная моя! Где тебя поцеловать?
— Тут... и тут.
— Мать на дежурстве, придёт поздно! — на пороге сообщила Галка Витке, — есть хочешь?
— Потом! — решила гостья.
— Потом! — согласилась хозяйка, — помоемся?
— Вместе?
— Пойдём...
В ванной девушки помыли друг дружку, в том числе, с особым усердием, самые-самые укромные места. Воспылали, естественно, ещё сильнее, и Галка решила не ходить далеко: присела на корточки, Витка ногу поставила на край ванны...
В общем-то, девушки уже так привыкли проводить время в постели (и не в постели), что секс стал не главным... то есть, конечно, сначала доставить подруге удовольствие, и в ответ получить его же. А потом можно сидя (или лёжа) в обнимку, поговорить о чём угодно, без запретных тем. И ещё разок обменяться ласками, когда (и если) возникнет желание.
Короче — почти супружеский секс, с поправкой на однополость партнёрш. Просто чудно провели время!
И на следующий день повторили, раз уж мамы снова нету дома...
Обступившие подруги подначивали лениво улыбающуюся Аллу беззлобно, она и ответила в тон, потупив глазки:
— Ну, не сметаны... — и покосилась на Ритку, которой уже шепнула про прекрасное самочувствие от утреннего 'отлизия' и 'отсосия'.
Ритка только хмыкнула: она после вчерашнего и позавчерашнего подуспокоилась, тащить подругу в койку не собиралась. По крайней мере, прямо сейчас.
Услышав про 'не сметану', некоторые девицы смущённо захихикали, и стали переглядываться. В этой части эротического опыта 'девичник' разделился ровно пополам. То есть, оральный секс с подружками уже все освоили и оценили, а с мужиками — фифти-фифти. Рита, Алла, Вита, Катя, Марина — таки да, остальные — увы, нет. Вот эти 'остальные' и хихикали нервно, потому как — фантазия-то работает, а — не с кем, даже если захочется...
В субботу мы с девочками друг от друга отдохнули, посвятили вечер домашним делам, а в воскресенье девчонки, наконец, остались вдвоём. Долго нежничали, доводили друг друга почти до пика, и притормаживали, растягивая удовольствие... разрядились, угомонились... Посмеялись, вспомнив непристойный Риткин жест (и легонько похлопали друг друга ладошками — не по кулакам!).
Алла устроилась полусидя, Риткину голову пристроила у себя на груди — та подругу обняла, приняла своё подшефное (на сегодня и сейчас) положение.
— Так что с тобой было, Солнышко? — поинтересовалась Алла, перебирая волосы любимой, — кто тебя так вздёрнул? Ты ж на людей бросалась!
Ритка вздохнула, и заговорила...
Случилось с ней интересное. Семейные, так сказать, обстоятельства...
В тот вечер родители умотали на день рождения к давнему приятелю Игоря Алексеевича. Юбилей праздновали в ресторане, присутствие детей не предусматривалось, так что Рита с Женей остались дома.
Рита уселась с книгой в руках на диване перед телевизором: читала, отвлекалась иногда на довольно унылую передачу 'Вокруг смеха'. Заранее помылась и в пижаму нарядилась, чтобы сразу, как спать захочется — брык, и в люлю. И братец так же одет.
Мама, после 'того случая' озаботилась подобающей одеждой для сна. Купила пару метров фланели в клеточку, детей обмерила; с дочкой на пару по выкройке из 'Работницы' ткань раскроили и сшили. Теперь по вечерам и по утрам всё прилично, а не как раньше.
А Женька, с тех пор, как стала сестра рассказывать интересные истории, золотым ребёнком стал! Он и раньше особых хлопот не доставлял, а тут — вообще. Вот и сейчас, душ принял, пижамку нацепил, и к сестре под бочок пристроился. Голову ей на бедро, как на подушку, и в телевизор уставился. А Рита машинально, от книжки и телевизора не отвлекаясь, сперва по голове братца поглаживала. (Как кота или собачку — всегда хотела, но у папы аллергия на шерсть жутчайшая, исчихается и на сопли изойдёт)... А потом чуть забылась, пуговицу верхнюю на его кофте расстегнула и руку в ворот запустила, на грудь пацану положила. И так же, машинально, пальцами там шевелила... Привыкла к телесной близости — что со мной, что с Аллой... неосознанно, в общем.
Опомнилась, когда брат внизу живота зашарил! Руку из ворота выдернула, мальчишку за ухо уцепила:
— Дрочишь, паршивец? На меня?
— Нет! — возмутился пацан, — поправил просто!
— Что поправил?
К чести брата, вопрос понял правильно: не о предмете сестра спрашивает, и не о явлении, а о причине последнего. Так и ответил, честно:
— Ты же гладила!
— Не там же!
— Ну и что? Мне хватило! — и на спину перевернулся; прятать оттопыренность штанов не пытался даже: всё равно сестра заметила уже. Как не заметить — торчит...
Тут девушка вспомнила кое-что (многое) из собственного опыта, из Аллочкиных рассказов... и поняла, что — да, мальчишкам в этом возрасте и таких поглаживаний достаточно, чтоб возбудиться. Да, им просто за руку подержаться — и уже!..
— Я про Светку думаю, когда это... как ты сказала! — продолжал возмущаться брат, — а тут... само!
Риткину руку Женя при этом придержал, чтоб не убрала; а ухо Рита особо и не терзала, так, лишь обозначила угрозу. А потом братец взял, да и переместил Риткину ладошку... себе на рот... и поцеловал тихонько!
— Ай! — возмутилась девушка, — ты чего это?
— Не знаю... захотелось, — пробубнил из-под ладошки Женька, — не нравится?
— Нравится... слишком даже! — честно призналась Рита.
Поцелуй в организме отразился... многократно. Рикошетом — где надо, и где не надо! Если бы Толя, или Алла, тут же продолжили бы!
Девушка поняла, что завтра сразу после школы нужно Алку в охапку хватать и тащить к Толе домой. Зря, что ли, ключи выдал? А сам в колхоз уехал, с девками! Про 'девок', впрочем, она зря... не давал повода сомневаться в верности... А Женка, гад... и ладошку целует, и запястье... научила, на свою голову!
— Так, всё! Прекращай! — вырвала у брата руку, — ты куда смотришь?
Женька уставился на её грудь: прямо перед его носом соски торчали сквозь ткань, столь же упруго, как его член...
— Ты сейчас хочешь! — радостно объявил братец.
Обещала же, что будет на ней тренироваться, угадывать настроение по выражению лица... определил!
— Да! Толя в колхозе, а ты... целуешь тут!
— Так ладошку же? — удивился Женя.
— Мне хватило! — смутилась девушка, — давно с Толей не была...
Ладошку, впрочем, брату вернула, но тот целовать больше не стал, на грудь себе пристроил...
— Расскажи! — попросил тихонько.
— Что? — с опаской спросила Рита.
— Ну... у нас — вот, — кивнул вниз, на не скрываемую и не проходящую эрекцию, — а у вас? Кроме... — и показал глазами на грудь.
— Гм-м... — смутилась Рита. 'Расскажи'... а потом? 'Покажи' и 'дай попробовать'? — ладно... вот тут... — откинулась на спинку дивана и провела свободной рукой по низу живота, — как бы тебе... — пожала плечами, — так и не объяснишь... такое ощущение... ну, хочется, и всё тут!..
Женька хмыкнул: тоже мне, рассказала!
— И всё? А там? — и боднул затылком бедро, явно не его имея в виду.
— Там... там мы намокаем! — решительно выдала 'секрет' Рита, — чтоб 'вот то' внутри скользило лучше, если дело дойдёт...
Брат тяжело вздохнул: когда оно дойдёт, дело.
Помолчали. Рита погладила брата по щеке, тот руку снова изловил, и поцеловал... снова!
— Женечка! Не надо, а? Нельзя нам... ничего нельзя! — девушка возбудилась не на шутку, но мозг ещё не отключился.
Брат послушно сместил руку на шею, Ритка тут же сжала пальцы: в шутку придушила.
— Ты когда успел... научиться?
— Светку в кино водил... — брат притворно вывалил язык.
— И?..
— За руку держал... гладил. Потом в подъезде...
— Что?
— Целовал... вот так... — и снова, гад, показал, 'как'!
Ритка только зашипела сквозь зубы: ну, нет же мОчи! Но руку не отдёрнула, решила — пусть, только потом... довести до логического завершения. Самостоятельно!!!
— А она? Понравилось ей?
— Кажется, да... сопела так смешно! Потом прижалась, поцеловала... сама, первая! и домой сбежала.
— Почувствовала?
— Ну... наверно... да, животом потёрлась!.. и хихикнула!
— Молодец! Всё правильно! Талантливый ты у меня, — вздохнула Рита, — честно, сама ощутила. Так! Иди-ка ты... сделай с собой что-нибудь!
— Придётся... — вздохнул брат, и удивил напоследок: повернулся набок, лицом прижался к Риткиному животу, — пахнет так... это оттуда?
— Да... — погладила по затылку, — нравится?
— Угу...
— Всё! Кыш, кыш, кыш!..
Брат отправился в ванную, Рита осталась в растрёпанных чувствах... и с крепнущим намерением назавтра изнасиловать подругу... а сегодня... сегодня тоже что-то нужно!..
Женька вернулся буквально через минуту — смущённый (слегка), но и умиротворённый, и снова пристроился 'на подушечку', чтоб продолжить разговор.
Рита не стала спрашивать, 'получилось ли?', у пацанов всегда получается.
— А ты? — озаботился вдруг брат девичьим здоровьем.
— И я, — тяжело вздохнула Рита, — куда ж я денусь...
Женька снова уткнулся носом в её живот — и явно внюхивался...
— Перестань! Ну, Жень! — а сама, между тем, всё гладила брата по голове, желание нарастало, чувствовала: ещё чуть-чуть, и придётся бежать в ванную — не при нём же?
Брат удивил: быстро отстранился, быстро (очень быстро!) приподнял край её кофты и... поцеловал, гад, животик. Ритка агрессора оттолкнула, так, что чуть с дивана не свалился, и сбежала. В ванную, куда ж ещё? Сбросила штаны, мастурбировала яростно, всей ладонью, но не долго — взвёл, негодяй! Посидела чуть-чуть на корточках — сил не было встать, а когда встала — дрожали ноги. Постояла, опершись руками на раковину, отдышалась.
Посмотрелась во внезапно запотевшее зеркало, обозвала себя блядью. В животе растворялась приятная истома, в голове — сладкий ужас: сейчас брат войдёт... загнёт... и что? Нет, отбиться, конечно, сил хватит, но отношения будут испорчены навсегда. Ой, кошмар какой... где там Толя, где Алка, надо вообще съезжать отсюда!
Женька, слава богу, в ванную не сунулся, более того, когда она вышла — вся в растрёпанных чувствах, не представляя, как будет в глаза смотреть, он уже лежал в своей постели, под одеялом. И телевизор выключил, и свет в спальне. Ну, легче...
