Chelyaber

— Злой ты, Макс.

— Я нормальный, это просто ты слишком добрый. Пороть её надо было в детстве. Кстати, пожаловалась она тебе не потому, что сильно хочет сюда прийти, а чтобы нас поссорить. Неужели, ты сам этого не понимаешь?

— Понимаю. Но всё равно это как-то неправильно. Вы же самая близкая родня.

— Самая близкая родня мне — вы с мамой и Настя. А Юлька звезда Голливуда, на таком уровне родство уже не имеет значения.

— Для тебя, или для неё?

— И для меня, и для неё. Ещё Каин убил Авеля, помнишь? А ведь он такой был далеко не первый.

Отец только тяжело вздохнул в ответ и разговор на этом закончился.

* * *

Зимняя олимпиада 1988 года завершилась шестого марта. Командный зачёт снова выиграла сборная СССР, победив в семнадцати дисциплинах из сорока шести, разыгрываемых в десяти видах спорта. Граф Харламов стал четырёхкратным олимпийским чемпионом по хоккею, и именно он был выбран знаменосцем сборной Советского Союза на церемонии закрытия Игр.

А в апреле началась пандемия. Вернувшиеся из Тургояка спортсмены и болельщики переболели в лёгкой форме, никто из них даже не обращался за медицинской помощью, небольшое повышение температуры и лёгкая головная боль купировались обычным аспирином; их родные и близкие болели уже тяжелее; в третьем круге появились первые случае смертности; в четвёртом начал умирать каждый третий из заболевших.

— Это не вирус, Семён Геннадьевич, это биоробот, и он очень затейливо запрограммирован. Он не мутирует дальше четвёртого поколения, но в четвёртом никто из переболевших не получает иммунитета. Все они смертники. Слабых он убивает, а сильных ослабляет, чтобы вернуться и добить позже.

— Думаешь, 'Многомерное чудище' проснулось?

— Уверен в этом.

— Могло быть хуже, — несколько промедлив, заметил Савельев, — наших на олимпиаде побывало больше всего, и три первых круга у нас самые большие. А вот остальным достанется... По самое не могу...

— Хуже ещё обязательно будет, — мрачно спрогнозировал Воронов, — скоро во всём этом обвинят нас. Готовьтесь к Третьей Мировой, Семён Геннадьевич. Морально готовьтесь, физически мы уже ничего не успеваем. Капитанам атомных подводных лодок некуда возвращаться, и они очень скоро это поймут.

— Морально я к этому с 'Карибского кризиса' готов. Может, стоить начать топить подводные ракетоносцы противника? За каждым ведь следим.

— Не знаю, Семён Геннадьевич, может, и стоит, решать только вам. Я должен найти исходную точку распространения этого биоробота. Для этого меня сюда и прислали. Жаль, что так получилось, извините.

— Получилось, как получилось, лично мне не за что тебя извинять. Я знал, на что шёл и помогал тебе осознанно. Найди эту тварь, и убей её.

— Постараюсь, но сильно сомневаюсь в своих возможностях. Но пометить я его точно смогу, а помеченный он долго прятаться не сможет — найдут и добьют в любом слое реальности, в любом измерении.

— Тоже хорошо, — кивнул Савельев, — удачи тебе, Максим.

* * *

Источник распространения нашёлся в Тибете, в одном из небольших монастырей.

— Надо же, какое ничтожество, — старый монах китаец, сидевший в позе лотоса, даже не повернул головы, — доступны всего восемь измерений, три из которых заблокированы. А я-то думал, что это маскировка. Ну, и зачем ты меня искал, мальчик с пальчик? — спросил он по-русски.

— Убить хотел. — честно ответил Воронов.

— Теперь перехотел?

— Нет, всё ещё хочу.

— Ну, попробуй, у тебя ведь сабля с собой. — равнодушно предложил монах, — И кровью она, для видящих, реально сочится, впитала немало.

Максим спокойно вытянул саблю из закреплённых на спине ножен и осмотрел клинок. Узор дамасской стали и правда отливал багровым цветом.

— А ты небезнадёжен, — констатировал 'китаец', — не хочешь остаться со мной? Людям нужен новый Мессия, и я его из тебя сделаю. Тебе ведь понравилось здесь, в моём мире. Не зря ведь ты отменил строительство коммунизма и упорно лез к вершине финансовой пирамиды. От пандемии твои близкие не пострадали. С чего ты вообще на меня взъелся?

— Не знаю, наверное, это судьба. — честно признался Воронов и попытался отрубить 'китайцу' голову. Сквозь шею монаха, лезвие клинка прошло почти без помех, почувствовалось воздействие некого поля неизвестной природы, но не более того. Голова 'китайца' осталась на месте, — Голограмма. Как же я этого не почувствовал.

— Конечно, голограмма. — скривил губы в усмешке монах, — И след сюда ведёт ложный. Но ты и не мог этого почувствовать недоучка. Как ты думаешь, почему тебя сюда прислали, заблокировав большую часть возможностей?

— Не знаю. Наверное, какой-то смысл в этом был.

— Конечно был. Тому, кто тебя прислал, не нужен ещё один Бог, ему нужна лабораторная мышь, для экспериментов. И на близких твоих ему наплевать, а тебе?

— Мне не нравится, как твой мир изменяет моих близких.

— Я здесь не причём. Ты ведь читал мои 'Десять заповедей'? Мой мир должен был стать совсем другим, но люди слишком порочны... где-то мы допустили ошибку, при их создании. Ошибка фундаментальная, и теперь её невозможно исправить, так что теперь это ваш мир, мир людей, я в него уже давно почти не вмешиваюсь, — 'монах' снова скривил губы, — только дивиденды получаю, как один из учредителей. Если ты хочешь что-то изменить, я предоставлю тебе такую возможность, хоть и не верю в успех.

— Ты тот самый Иегова?

— Да. Это одно из моих имён. Ну что, останешься?

— Зачем, если не ты, ни я неспособны исправить фундаментальную ошибку? Думаю, что там, у нас, такая возможность имеется. Тот, кто меня прислал, сильнее тебя.

— Наверное, сильнее, — согласился Иегова, — раз он преодолел мой барьер, и я не могу рассмотреть его в твоей памяти, но вряд ли настолько, чтобы исправить фундаментальную ошибку. Последний раз предлагаю. Останешься?

Ответить 'нет' Воронов не успел, сначала его парализовало болевым оповещением Карлсона, в которое тот вложился всем имеющимся потенциалом, а потом поле неизвестной природы, которое было скрыто голограммой, поглотило его, и наступила вечная тьма. И вечная боль.

* * *

Всё проходит, прошла и вечность, боль отступила. Вернулись чувства и осознание реальности бытия. Подполковник Андрейченко как-бы со стороны увидел своё тело, продолжающее сидеть в позе лотоса в служебном кабинете, и хотел уже было вернуться в него, но его остановил Воронов.

— Сначала освойте новые возможности, Виктор Иванович, процесс не быстрый, лучше провести его в 'кармане времени'.

— Здравствуй, Максим. — Андрейченко увидел пока смутный силуэт, резкость наводилась очень медленно.

— И вам не хворать, товарищ подполковник. Вы всё помните?

— Не знаю. Как будто сон посмотрел. И во сне я был намного выше тебя.

— Я в этом теле родился и с шести лет корректировал его развитие, под свои нужды, а вам досталось то, что само собой выросло. К тому же я на два года моложе. Слои реальности похожи, но все они разные.

— Понятно. И чем там всё закончилось? Удачно хоть я сходил?

— Не без пользы, — кивнул Воронов, — о некоторых возможностях противника я не знал. Управление реликтовым полем, которое вас там убило, недоступно обычным богам. Здесь оно натворило бы бед.

— Теперь не натворит?

— Теперь нет. Найдём способ противодействия. Активируйте новые возможности.

Виктор Андрейченко активировал в интеллектуальном интерфейсе пиктограмму оповещения и мельком просмотрев всплывшее меню, решил амнистировать Карлсона, он с этим всем быстрее разберётся. Однако на месте Карлсона возник образ Челябера.

— Доступно шестнадцать измерений, с какого начнём? — в предвкушении потёр ладошки енот.

— Погоди. — остановил его Андрейченко, — Максим, меня что, повысили?

— Повысили, Виктор Иванович.

— За что?

— Много за что. Во-первых, только один из нескольких миллиардов отказался бы от предложения стать богом, из чувства долга, предпочтя смерть такому предательству; во-вторых, ваш рейд принёс великое множество очень важных сведений не только о противнике, но и о потенциале доступного нам личного состава; а в-третьих, благодаря вам, тот слой реальности избавился от 'Одного из учредителей' и больше не будет выплачивать ему дивиденды; не считая уж совсем мелочей.

— Как избавился? Ты его уничтожил?

— Нет. Кавалерийским наскоком его не взять, нужна правильная осада, но напугал я его сильно, больше он там не появится.

— И как там? Войны не случилось?

— Не случилось, благодаря вам. Вы вовремя выбрали приоритетную цель и пошли по следу, хоть и ложному. Войны не случилось, пандемия остановлена, четырежды герой Советского Союза Максим Воронов погиб при исполнении особо важного секретного задания. А копию Челябера я прихватил на всякий случай, подумал, что вам будет приятно. Кстати он — одна из тех мелочей, которые повлияли на ваше повышение. Ещё один разумный вид Земле не повредит, я над этим как раз размышляю — как сделать эти разумы симбиотическими.

— За Челябера благодарю, и правда приятно. А почему четырежды Герой?

— Трижды вас ещё наградил Брежнев: за документы по 'Циклону', танкер в Суэцком канале и рейд 'Каскада', о последних двух награждениях вас не извещали; а четвёртая Звезда посмертно, от Савельева. Он правильно оценил, кому человечество обязано спасением.

— Вот оно как. Родители, наверное, сильно удивились. А где Карлсон?

— Слился с Челябером. Ладно, вы тут разбирайтесь, а мне пора.

— Куда? Разве в 'кармане времени' оно не останавливается?

— Только в этом слое реальности, — устало вздохнул Максим, — а у меня и в других забот хватает. Изучайте свой новый функционал и возвращайтесь на службу, Виктор Иванович. Хороший Тактик мне здесь очень пригодится.