И я сворачиваю направо. Здесь тоже воины, и с теми же эмблемами, но количеством несколько поменьше. А старший — мой знакомец из Камариша.
— Леди Рае...
— Ждет вас, принцесса Таши. Я рад, что вы во дворце — здесь вам и вашему жениху будет спокойнее. Да и повелитель не будет за вас так переживать.
— Там мои...
— Не беспокойтесь. О них позаботятся.
Судя по тону, о них действительно позаботятся: проверят не только на стойкость характера, но и на воинскую выучку. А может и на моральную устойчивость, предложив пригласить знакомых демонесс. Так что, кое-кому веселое времяпровождение обеспечено. И остается лишь один вопрос, куда эти крупногабаритные экземпляры уже успели пристроить тера Закираля? Впрочем, вряд ли Радмир отдаст Агираса на растерзание, скорее уж наоборот, побережет своих воинов.
— Наконец-то. Сколько тебя ждать?
Этот вопрос застигает меня еще на пороге гостиной. А по тому, что я вижу, можно сделать однозначный вывод: маменька не в духе.
— Мама? — Я так и останавливаюсь, успев заметить за закрывающейся дверью ехидную морду демона: ведь знал, что здесь творится, и не предупредил.
Комната мало напоминает уютное гнездышко, которым я его помню по последнему моему посещению. Скорее, похоже на поле боя. Правда, судя по всему, мамы с многочисленными нарядами и украшениями.
— Знаешь, что придумал твой отец, чтоб его гарем взбунтовался?
Я вопросительно приподнимаю бровь — в таких случаях, лучше молчать. Она выговорится и можно будет прояснять обстановку. Не зря же ее во дворце иначе как фурией не называют. Но ласково и нежно, подчеркивая этим то, что она хоть и не демон, но с огоньком.
И ищу место, куда же можно присесть. Нет, я, конечно, могла бы и постоять, но лучше стать как можно более незаметной.
— Он решил, что ждать неделю до назначенного мною срока он не намерен. И раз большинство правителей, которых он хотел у себя видеть и так здесь, можно обряд перенести и на более ранний срок.
Молчи, Наташа. Молчи. Не смей даже строить предположений, что это событие состоится не завтра, и не послезавтра. Уж если папенька посчитал, что ждать не намерен, то не нужно его хорошо знать, чтобы предугадать — поздравлять молодоженов мы будем уже сегодня. Точнее, завтра утром.
У этих демонов не все, как у людей. Это у нас, парочка сначала женится, а потом начинает жить вместе, хотя, все чаще встречаются и исключения. У этих, уже и дети могут стать взрослыми, и внуки появиться, а маменька с папенькой только решат, что готовы пройти обряд Соединения.
Правда, полная свобода у них перекликается с безграничной ответственностью. Ты можешь взять женщину в свой дом, но если ваша жизнь не сложится, ты будешь отвечать за нее, пока другой мужчина не освободит тебя от этой ноши. Правда, в случае демонесс, которые так же как и их мужчины держат оружие в руках едва ли не с младенчества, это больше относится не к защите их жизни или чести, а потомству. И ни один демон не откажется от своего ребенка, если допустит его появление.
И зная это, я всегда задавалась вопросом: кого благодарить за свое рождение: попустительство папочки или дальновидность мамочки? Боюсь только, мне на него не ответят.
— Мам, ну какая разница: сегодня или через неделю? Ты же не собираешься от него убегать?
Будем считать, что он мне должен. Пока он там межмировые проблемы решает, я должна его невесту в чувство приводить. А если бы я не была с ней столь близко знакома?!
— Нет, Наташа. Ты ничего не понимаешь!
Интересно, это она сама себя или меня развлекает? Но тут нелегкая заставляет меня заглянуть в ее глаза... И я вижу в них растерянность.
Да... все значительно серьезнее, чем я думала. Ее ничуть не испугало зрелище умирающего Закираля, надежд на возвращение которого в этот мир практически не было, а сейчас она совершенно не скрывая того, боялась.
И что мне прикажете делать, когда подходить к ней, пока она в таком состоянии, опасно для собственной жизни.
— Мам, а когда ты поняла, что любишь отца?
— Когда мне захотелось вытрясти из него душу. — На полном автомате отвечает она и, неожиданно нежно мне улыбнувшись, заливается ярким переливистым смехом.
Самое главное, в нужное время задать нужный вопрос.
— Ты считаешь, что этого достаточно, чтобы стать его женой?
— Тебя это интересует в качестве социологического опроса или для общего развития?
— Скорее, второе.
— Ну, тогда ты опоздала. Свой-то выбор ты уже сделала. Не жалеешь?
И я опускаюсь на пушистый ковер, освободив себе место среди нескольких брошенных на пол бальных платьев, в одном из которых, по-видимому, отец жаждал видеть ее на церемонии. Наивный, из всего многообразия одежды она предпочитала лишь два варианта: брюки с рубашкой, наподобие тех, что обычно ношу я или ее полное отсутствие. Короче, все то, что не мешало ей быстро и стремительно двигаться.
— Нет, мама. Не жалею.
И я улыбаюсь. Почему-то вспоминая не события сегодняшней ночи, а ту короткую паузу, перед тем, как он скинул набиру со своей головы в том доме, который стал местом нашего с ним знакомства. И слова, произнесенные вслед закрывающемуся порталу: 'Я обязательно тебя найду, моя единственная'.
— И я не жалею. Но я постоянно помню о том, что он — повелитель демонов. А я...
— А кто ты, мама? Скажи, глядя на себя его глазами, моими, глазами Закираля, которого ты вытащила едва ли не из Хаоса, тех демонов, которые предпочитают держаться подальше, когда ты изволишь изображать гнев? Я много не знаю, но даже то, о чем догадываюсь, заставляет меня удивляться, как он не сграбастал тебя в охапку раньше.
Она отбрасывает ногой в изящной домашней туфельке ожерелье с крупными, похожими на застывшие капли крови камнями и опускается рядом со мной. Тихая. С задумчивой улыбкой на совсем юном лице, с шальными проблесками в темных глазах, что совершенно не вяжется с мягкими движениями, наталкивая на мысль о том, какие эмоции разрывают ее сейчас на части.
— Там на столе документы. Отец просил чтобы ты их подписала до церемонии.
— Что там?
— Твой отказ от посягательств на его место. — В ее улыбке на мгновение мелькнула усмешка, но тут же растворилась в легкой грусти.
— Ты же понимаешь, что так и должно было быть. Какая бы кровь в нас не текла, наша судьба — быть рядом. Лучше скажи, что ты будешь делать с его гаремом?
— Бороться.
Ну, вот... В глазах — грандиозные планы, и мне остается только посочувствовать своему отцу: если мама что-то решила... Не зря же оказалась сестрой Закираля.
— Это будет сложно. Для отца гарем — доказательство его престижа и мужской силы.
— Я предоставлю ему возможность доказывать свои силы в другом месте.
Боюсь, наш дружный смех слышен и за плотно закрытыми дверями. И если это так... Он должен вызывать душевный трепет у сторожащих наш покой демонов. Потому что две женщины, предающиеся радости в предвкушении того, что предстоит их повелителю, — это может быть пострашнее, чем набеги степных орков, которые считались стихийным бедствием на Лилее. Но я резко обрываю его. Потому что есть еще один вопрос, который я хочу задать ей. Задать прежде, чем приму активное участие в той суете, которая будет сопровождать сегодняшний день, ни на мгновение не забывая о той легкой тревоге за жениха, что не отпускала меня с той минуты, как я в одиночестве проснулась в ставшей теперь нашей постели.
— Мама, как ты жила столько лет с этой клятвой?
И она затихает тоже, с мягкой улыбкой смотря на меня. И в ее взгляде... не смирение, не принятие всего, что с ней произошло — тихая грусть, всполохи счастья, тяжесть забот, любовь, вера, разочарования, потери и невообразимая сила духа, о которую разбиваются все преграды, встававшие на ее пути.
— Я просто жила.
И она кладет свою ладонь поверх моей руки, согревая и делясь своим мужеством.
Глава 23
Закираль
Я покинул спальню, когда утро только-только начало вступать в свои права. Насколько я помнил, именно это время предпочитал повелитель проводить в своем кабинете, разбираясь с самыми серьезными делами. Не знаю уж по каким причинам, но только на рассвете он принимал наиболее ответственные решения.
И оставалось лишь надеяться, что мое дело он посчитает достаточно важным, чтобы не выставить меня за дверь.
Как я и предположил, Агирас был уже на ногах и даже, пользуясь моментом, общался с четверкой демонов, довольно подробно разбирая возможности моей защиты.
Он видел, как я открыл дверь из гостиной в коридор, в котором все это и происходило, но так и не остановился, заметив, как я покачал головой — мне тоже было весьма интересно наблюдать за тем, как слаженно работают гвардейцы Аарона, успешно предугадывая следующие действия моего тера.
Что ж, надо отдать должное демонам — в воинском искусстве они не гнушаются перенимать те навыки, которыми не владеют, у всех, с кем их сводит судьба. И то, что я видел, можно было с уверенностью назвать не стилем, а его полным отсутствием. Но именно это и делало их весьма опасными противниками — стереотипы и косность мышления явно не были их слабыми местами.
— Я хотел бы видеть повелителя Арх'Онта. — Я подал голос, когда не взглядом, отзвуком ощущения заметил подходящего к нам Радмира.
Не думаю, что эти развлечения могли вызвать у него претензии к воинам, а вот то, что они, последовав примеру Агираса, игнорировали мое появление, вполне способно было стать поводом для его неудовольствия.
Так что я просто давал им возможность встретить одного из принцев подобающим образом. Но, похоже, неправильно понял и зря старался. Потому что взгляд брата Наташи, который замер в десятке шагов от нас, был вполне спокоен. Если не сказать, что он был удовлетворен увиденным.
Впрочем, причиной такого настроения мог быть тонкий аромат духов, волны которого доходили даже сюда.
— Все, как и сказал отец. — В качестве приветствия воскликнул он, подходя ближе и радушно мне улыбаясь. — Вместо того, чтобы наслаждаться тишиной и покоем, ты предпочел отдать самые чарующие утренние часы серьезному мужскому разговору. Что ж, вам будет чем отблагодарить себя за это — отец приказал принести из подвалов самые лучшие вина, а названия блюд, что будут поданы вам к завтраку заставляют исходить слюной. Но прежде чем я отведу тебя туда, предлагаю спуститься в его сокровищницу, чтобы я мог выполнить данное тебе обещание. Только не подумай, будто тебе во дворце грозит опасность. Просто я, не увешанный чем-нибудь острым, чувствую себя неуютно, и не хочу, чтобы у тебя возникли подобные ощущения.
— Мне кажется, что твое ощущение не очень-то и зависит от количества клинков, что украшают твою перевязь?
Мое лицо было закрыто лицевым платком, но глазам я не запрещал отражать то, что передавал голосом. И улыбка, чуть тронувшая его губы, дала мне понять, что он заметил те намеки, которые я вложил в свои слова.
Но ответил он совсем не так, как я ожидал.
— Ты хотя бы Таши записку оставь, раз уж покинул ее в первую же ночь. И напиши, что ее ждет к себе Рае. А то к обеду от дворца точно камня на камне не останется. — И затметив мой ожидающий уточнения взгляд, добавил: — Отец решил, что не собирается ждать неделю до назначенной даты и перенес проведение обряда на сегодняшнюю ночь. Забыв сообщить об этом своей невесте. Так что сестренке придется принять удар стихии на себя и спасти расу демонов от возможности полного уничтожения.
— Это так страшно выглядит? — Конечно, я могу предположить свою сестру с разбушевавшимися эмоциями, но то, что говорит Радмир, в это представление никак не вписывается.
— Простое отбытие Рае в Камариш, после того, как они получили моего вестника с известием о том, что Таши отправилась за тобой, сбило все настройки в портальном зале, и отец не смог немедленно последовать за ней, даже угрожая немедленной смертью тем, кто его приказ не исполнит. Кажется, она была в несколько возбужденном состоянии. Ты не смотри, что твоя сестра выглядит хрупкой, например, после того, как Ролан в первый день ее появления здесь позволил не совсем приличествующие его статусу высказывания в ее адрес, она просто надрала ему задницу.
Он приподнял бровь, уточняя, имею ли я представление о том, как она могла это сделать, но заметив, что кроме изумления в моих глазах ничего не обнаруживается, с той же насмешливой улыбкой продолжил:
— Она содрала с ближайшего демона ремень и отшлепала принца по тому самому месту, о котором я и говорил. Хорошо еще, штаны не сняла. Вот бы представление на весь дворец было: человеческая женщина устраивает экзекуцию наследнику повелителя в присутствии его же отца.
Надо сказать, что я впервые в своей жизни не знал, какой из двух вопросов задать в первую очередь. Потому что такого любопытства, похоже, никогда раньше не испытывал. И радовало то, что Радмир и сам понимал, что именно меня интересует.
— Она применила приемчик из тех, которым ее сам отец и научил. Ну а потом воспользовалась магией и слегка спеленала моего братца.
— И он не сопротивлялся?
— Нисколько. Они с отцом так ржали над всем происходящим, что сил на сопротивление у Ролана уже не было. Он только все время повторял, что хочет иметь такую мачеху.
— Странные у вас представления о женских ласках.
— Нет, ты просто не можешь представить себе эту сцену: рыжая бестия с похожими на бездну глазами, пусть и не совсем тростинка, но едва достающая Ролану до груди, отбросив в сторону клинки со словами: 'Негодный мальчишка', — кидается на демона, который от изумления едва не скатывается в боевую форму.
И я вынужден с ним согласиться, после такого только и остается, как с достойной звания принца выдержкой вынести все, что разбушевавшаяся женщина готова будет с ним сделать.
Но тут он говорит то, от чего мое сердце снова замирает, вспоминая каждое мгновение сегодняшней ночи.
— А когда она через пять лет, в течение которых, как мы ни старались, ничего о ней узнать не могли, появилась у ворот дворца, да не одна, а с маленькой девочкой, которая не могла быть никем иной, как дочерью повелителя... Я в тот день впервые в своей жизни понял, что демоны тоже умеют плакать. Пусть даже и от счастья. Вот тогда-то я и дал сам себе клятву: что бы ни случилось, я буду беречь свою сестру, пусть даже и ценой собственной жизни.
— Это предупреждение?!
— Нет. Я хочу, чтобы ты понял — Таши мне не менее дорога, чем тебе. И если она решила, что ты достоин ее любви, я приму ее выбор. Только прошу тебя об одном, никогда не забывай о том, что демоны редко кому отдают свое сердце, а если отдают, то защищая свою привязанность, пойдут до конца.
— Даймоны не умеют любить, но если такое случается, потеряв любовь, жить уже не могут. Так что, моя жизнь — в ее руках. И не жизнь — тоже.
И закончив говорить, я, пользуясь своими новыми способностями, по крайней мере, теми, с которыми уже успел хотя бы чуть-чуть разобраться пока восстанавливал структуру, скидываю ментальные щиты и позволяю ему прикоснуться к тем глубинным чувствам, к той трепещущей нити связи, что воедино сплела меня и мою невесту. Лишь на одно мгновение, опасаясь, как бы кипящая лава, что живет в моем сердце, не затопила его неподготовленный к такому разум. И видя, как спокойнее становится его лицо, как с меньшей тревогой смотрят на меня его глаза, понимаю — я сделал самое правильное из того, что мог сделать. И не только симпатия ко мне, но и вера в то, что для меня его сестра значит не меньше, чем для него самого, теперь связывает уже и нас.
