А потом Джелайна снова расплакалась, и Бенвор успокаивал ее, как мог, пока она не уснула. Долго-долго, пока не начало светлеть за окном небо, смотрел на нее, спящую, в слабых отблесках камина, и никак не мог насмотреться на ее лицо, за год незаметно ставшее бесконечно родным и дорогим. И по старой аксиоме печенкой чуял, что раз злодейка-судьба так расщедрилась, то это — теперь уж точно конец всему.
Глава 27
Путь до Анклау прошел, как в тумане. Участники посольства почти не разговаривали между собой. Каждый был погружен в свои невеселые думы, и всю дорогу над небольшим отрядом словно нависала мрачная туча.
Бенвор мысленно снова и снова возвращался на несколько часов назад. Ему не удалось больше заснуть, и утром он тихо ушел, стараясь не разбудить Джелайну. Юноша не хотел, чтобы она снова плакала, прощаясь с ним. Все, что он смог себе позволить — обнять ее напоследок и запомнить это прикосновение.
Олквин старался не думать о том, что будет, когда женщина проснется в его постели одна. Наверное, она обидится на него или рассердится. Почему-то казалось, что и ему стало бы легче, если бы можно было на кого-нибудь разозлиться. Провожавшие их слуги, словно сговорившись, принялись жалостно причитать, а опухшая от слез Веанрис рыдала так, что Ланайон даже отругал ее, чтобы не вредила ребенку. Теперь барон ехал, озабоченно хмурясь, а капитан то и дело оглядывался, сам не зная почему.
Когда они добрались до Локо, и вдали показались холмы, отделявшие их от враждебных земель, Бенвору захотелось остаться в форте. Без него будет больше шансов на то, что парламентеров оставят в живых. Еще двое послов высказали вслух то же самое. Но Китленси возразил, что пытаться хитрить бесполезно. Инспектора уже поджидали, и если он не приедет, последствия могут быть ужасными. При этом в его словах явственно проскальзывала надежда на то, что жертвой бангийцев станет только Бенвор. Самому капитану это тоже приходило в голову, и он разрывался между упованием на то, чтобы именно так все и вышло, и отчаянным желанием любой ценой тоже остаться в живых.
Бенвору приходилось рисковать в бою, но он никогда не задумывался о смерти. Она всегда шагала рядом, но при этом казалась чем-то далеким и никак не связанным с собственной участью. Даже чувствуя себя загнанным в ловушку, Олквин был готов к любому исходу. Но после прошедшей ночи что-то изменилось. Теперь он, как никогда, хотел выжить и вернуться.
Ах, если бы в его распоряжении оказался Патруль Времени, если бы можно было шагнуть на три дня назад и подсказать себе ни за что не выходить в этот проклятый дворцовый парк! Хотя, сложись все по-другому — и Майрон, наверное, нашел бы иной повод для гнева, и кто знает, не обернулось бы это еще худшими последствиями? От судьбы не уйти.
В памяти Бенвора всплыли слова Джелайны о том, что ее присутствие в этом мире нарушило ход истории. Возможно. Не будь Джелайны, барон не торопился бы завязывать выгодные знакомства в Жомеросуине. И тогда в Анклау ехал бы кто-нибудь другой. Нет, вряд ли. Рано или поздно амбиции Ланайона неминуемо привели бы его в политику. Вероятно, он все равно пострадал бы, но один, без брата. В любом случае, строить догадки не имело смысла. Бенвор не сомневался, что злое равновесие, неизбежный спутник его жизни, вряд ли обошло бы вниманием такой лакомый кусочек, как незаметно выросшая в его сердце любовь к самой необыкновенной в мире женщине.
"Будет что-то жуткое, просто кошмарное", — вспомнил капитан предчувствие Джелайны. Все правильно, щедрый дар судьбы и возмещаться должен соответственно.
На границе состав отряда тщательно проверили. Бенвор заметил, что его персона вызвала оживление. Злорадные взгляды, бросаемые солдатами из Анклау, недвусмысленно указывали на то, что в ближайшее время капитану не стоит даже надеяться на везение.
Их сопровождали до самой столицы, но почетный эскорт больше напоминал арестантский конвой. Несмотря на глубокую осень, Альберонт решил принять дипломатов в летней резиденции Сэмплен — роскошном дворце, расположенном за пределами столицы. Сэмплен возвышался над живописной излучиной реки, был окружен широким рвом и обнесен высокими стенами, как военная крепость. Причина такого решения стала очевидной, когда послы очутились внутри. В летнем дворце не оказалось никого из придворных и ни одного сановника, уполномоченного выслушать дипломатов. Никого, кроме полусотни вооруженных до зубов стражников и крохотной кучки сезонной прислуги. Послов разместили в отдельном крыле, и у Бенвора не было ни малейших сомнений, что никого из хорверских солдат они больше не увидят. Можно было ехать и без охраны — сохранили бы жизни ни в чем не повинным людям. Молчаливые слуги в одинаковых темно-синих одеждах неслышно появлялись и так же исчезали. Никто из них ни разу не посмотрел гостям в глаза. Возможно, они просто были так вышколены, но тревога дипломатов выросла еще больше.
По-королевски роскошный ужин, прошедший в полной тишине, лишь усиливал впечатление, что за столом сидят приговоренные к смерти. Бенвор пытался понять, зачем требовалось зловещими намеками обставлять и без того очевидное. Сам Альберонт во дворце так и не появился, ближе к ночи обещался прибыть его советник. Капитан с минуты на минуту ожидал какого-нибудь происшествия, но пока все было тихо. Невозмутимая стража не обращала на передвижения гостей никакого внимания. Послам не позволяли лишь покидать отведенное им крыло — якобы в остальном дворце идет ремонт и уборка. Временами казалось, что все беспокойство с самого начала было надуманным и излишним, но послов не оставляло ощущение, что именно этого от них и ожидают: хорошенько понервничать и расслабиться.
— Ремонт, как же... — бурчал Ланайон. — А то я не знаю, каково это, когда в замке ремонт. Повсюду суета, грохот и пыль. А здесь — как в склепе.
Бенвору почему-то было холодно. Усевшись у пылающего камина, он вскоре покрылся испариной, но все равно продолжал зябнуть. Поначалу капитан списывал все на нервы, а потом вспомнил, что иногда похожим образом чувствовал себя на некоторых особо невыносимых светских вечерах. Тогда его успокаивали мысли о Джелайне, но сейчас от них делалось еще хуже, ведь даже при благоприятном исходе на возвращение домой стоило рассчитывать лишь через несколько дней. Да и мысли о ней стали совсем другими. Олквин начал догадываться, что странный озноб — не что иное, как острая нехватка ее присутствия рядом и уютного тепла. За последние полгода они с Джелайной не расставались больше, чем на день. И он привык получать от нее это тепло, пристрастился к нему, как пропойца привыкает к ежедневным возлияниям. Только теперь жажда тепла стала сильнее и вернулась гораздо быстрее, чем раньше. Оно и понятно — тревога и нервное напряжение отнимали силы с каждой минутой.
Вскоре во дворец прибыл королевский советник, лорд Локсан Сламрис. Он держался с гостями высокомерно, но без ожидаемого пренебрежения. Если ему и было известно, сколько им осталось жить, он ничем этого не показывал. Сламрис забрал приготовленные для Альберонта документы и заявил, что переговоры начнутся завтра. Послы были озадачены. Не будь все уверены, что опасность и впрямь существует, происходящее с виду не выходило бы за рамки обычного дипломатического визита. И даже то, что их поселили в пустующем Сэмплене, могло означать, что Альберонт хочет провести важные для обоих королевств переговоры в стороне от двора, в спокойной обстановке и подальше от вездесущих бангийских ушей.
Но Бенвор не поверил ни единому слову советника. Правда, если бы кто-нибудь спросил его, почему, из всех доводов он смог бы сформулировать только один: Джелайна не могла ошибиться.
В казарме стояла тишина, изредка нарушаемая негромкими разговорами. Большинство солдат уже спали, но двое друзей понимали, что уснуть сегодня не смогут. Сосредоточенно сопя, Хоркан зашивал расползшуюся по шву рубаху. Уилкас валялся на соседней койке и невидящим взглядом смотрел в потолок. Рядом остановился караульный.
— К вам там пришли, — глумливо ухмыльнувшись, протянул он, и уточнил: — К вам обоим.
— Кто пришел? — спросил Хоркан, оторвавшись от шитья. Караульный не ответил, только осклабился шире. Недоуменно переглянувшись, парни обулись и вышли к дежурке.
В тени стены стоял невысокий человек в длинном плаще. Когда солдаты приблизились, он обернулся и отодвинул капюшон.
— Леди Анерстрим? — удивленно охнул Тиви. Вот уж кого они никак не ожидали здесь увидеть и с трудом узнали. За прошедшие сутки женщина, казалось, постарела лет на десять. Бледная, с темными кругами под глазами и побелевшими губами, в свете одинокого факела она походила на утопленницу. Глаза, прежде прозрачные и блестящие, напоминали два острых осколка тусклого льда.
— Там, за углом, привязаны три лошади, — глядя в сторону, хрипло выговорила Джелайна. — Узел с едой, запасной одеждой...
— Если вам интересно, миледи, можно ли отсюда удрать в самоволку... — тотчас же перебил ее Воллан.
— ...подождите за воротами пять минут, — подхватил Тиви.
Через десять минут они уже скакали по дороге на юго-восток. Полная луна ярко освещала путь.
Граница с Анклау проходила по мелкой обрывистой речушке. Заранее свернув с дороги в редкий лес, трое всадников спешились, осторожно обошли стороной заставу на мосту и нашли подходящий брод.
— Вы уж извините меня, миледи, — неохотно начал Уилкас, — но по-моему, вы спятили.
— Вовремя спохватились, — фыркнула Джелайна. — А на что вы рассчитывали, когда пошли со мной? Что я прячу по пути парочку вооруженных отрядов?
— Нет, но дальше нам лучше ехать без вас. Это хорошо, что вы взяли нам в Олквинау оседланных лошадей и припасы, но даме не годится соваться...
— Значит так, — отрывисто перебила она. — Давайте-ка сразу определимся. Командую здесь я. Мне плевать на армейские звания, для меня вы — друзья Бенвора, и этого достаточно. Пошли со мной — значит, будете слушаться моих указаний. Ясно?
Парни помялись. Этой дамочке было явно не впервой отдавать приказы, и сдавать позиции она не собиралась.
— Бенвор с нас шкуру спустит, — пробормотал Хоркан.
— Это не ваши проблемы, — отрезала женщина. — Лишь бы он вернулся домой. И раз уж рветесь туда одни, позвольте узнать: у вас есть план? Как будете действовать?
— Что толку планировать отсюда? — ответил Уилкас. — Будем решать на месте.
— На месте вы и глазом моргнуть не успеете, как станете покойниками. Ваша задача сейчас — незаметно провести меня через границу.
— Вы же переходили границу прошлым летом, — удивился Хоркан. Женщина на секунду замешкалась и бросила:
— Если помните, меня поймали.
Перейдя речку, они с превеликими предосторожностями двинулись в сторону столицы.
— Королевский дворец находится в центре города? — поинтересовалась Джелайна.
— Нам туда не нужно, — ответил Уилкас. — Альберонт собирался принять дипломатов в замке Сэмплен. Во всяком случае, когда снаряжали солдат в охрану посольства, им объясняли именно так.
— Это он нарочно устроил, чтобы разобраться с послами по-тихому, — буркнул Хоркан. — Да и в городе нам было бы проще. А Сэмплен отовсюду неприступен.
Последние пару миль в предрассветных сумерках они снова вели лошадей в поводу, пока не услышали стук копыт и скрип тележных колес, указывающий на то, что впереди большая дорога. Из окрестных деревень сонно тянулись обозы — крестьяне торопились пораньше встать в очередь у городских стен, чтобы попасть на столичный рынок, как только опустят мост и откроют ворота.
— Ага... — протянула Джелайна и велела парням: — Ждите здесь. Я сейчас.
Она бесшумной тенью скользнула к проезжавшей мимо телеге и почти сразу вернулась, неся что-то в руках. Тиви и Воллан с недоумением уставились на плетеную корзину, полную отборных рыжих луковиц.
— Это зачем? — спросил Хоркан.
— Стратегический запас, — хмыкнула Джелайна.
— А не лучше было стащить молока?
— Нет.
Рано утром в Сэмплен прибыл отряд королевской стражи, сопровождавший карету, в которой приехал высокий худощавый человек с длинными седыми волосами. Когда гость снял низко надвинутую шляпу, Бенвор тут же понял, кто это, хотя никогда не видел его прежде. Не признать одноглазого Риймонса было невозможно.
Несмотря на седину, колдун оказался вовсе не стариком. В его гордой осанке чувствовалась уверенность человека, обладающего практически неограниченной властью. Цепко оглядев всех единственным глазом, он без церемоний заявил:
— Его величеству хорошо известно, что задумал Майрон. Известно и то, что попытка развязать войну будет в любом случае — даже если вы вернетесь с подписанным мирным договором. Жертвовать дипломатами Майрону следовало еще весной. А теперь уже поздно. Его никто не поддержит. В Жомеросуине знают о том, что ожидается провокация, и Ленгосоу еще вчера отдал приказ отозвать всех солдат от наших общих границ, даже тех, кто стоял в дозорах. Совместного наступления не будет. Вас отправили сюда напрасно. Вернетесь или нет — это уже не имеет значения.
Риймонс оглядел растерянных послов и усмехнулся.
— Его величество сначала даже хотел подписать все, выставить вас прочь и посмотреть, какой новый повод для нападения выберет его племянник. И как ему не надоест эта давняя семейная игра?
Колдун подозвал стражников и указал на барона Олквина.
— Главного заковать. С ним побеседует палач. Остальные не нужны.
Не обращая внимания на яростные выкрики дипломатов, Риймонс неторопливо зашагал к выходу. Стражники скрутили пленников, а Ланайона оттащили в сторону. Колдун обернулся в дверях.
— Ах, да. Этого тоже оставьте, — и кивнул на Бенвора. — Холмуш очень просил.
— Какой красивый замок, — мечтательно протянула Джелайна. И правда, с высокого обрыва на Сэмплен открывался поистине великолепный вид.
— Говорят, принц Майрон очень его любил, — рассказывал Уилкас, любуясь золотящейся в лучах рассвета крепостью. — Даже дворец в Норвунде выстроил точно таким же, один в один. Только из розового камня.
Женщина задумчиво прищурилась.
— А вы когда-нибудь бывали в норвундском дворце?
— Конечно! — ответил Тиви. — И даже не раз.
Джелайна огляделась по сторонам, схватила Хоркана за рукав и потащила к низкому намывному участку берега.
— Рисуй, — она сунула юноше какую-то щепку и кивнула на гладкий песок. — Все-все рисуй: залы, коридоры, башни, лестницы, подсобные помещения, черные ходы, водопровод, отдушины...
— Там четыре этажа! — запротестовал было Тиви.
— Вот каждый этаж и рисуйте, — кивнула Джелайна, подталкивая к нему Уилкаса. — Верхние хотя бы приблизительно. А первый — как можно точнее и подробнее.
Парни дружно взялись рисовать план дворца. Тем временем Джелайна вытащила из свертка с одеждой серое крестьянское платье и сбросила плащ. Хоркан и Уилкас молча уставились на ее незаметный прежде арсенал: две сабли на поясе и три пары ножей — на бедрах, рукавах и за голенищами. Поторопив их, чтобы не теряли времени даром, женщина принялась натягивать платье прямо поверх черной формы и оружия. Прикрыла чепцом короткие волосы, положила ботинки на дно украденной корзины и засыпала сверху луком, а сама нацепила грубые деревенские башмаки.
