Эл посмотрела в мутные глаза Даниэля и поняла, что он будет собирать стену до смерти, он как робот носил камни, без мыслей и чувств.
Эл остановила его, забрала камень, который он никак не хотел отдавать.
— Все! Все! Остановитесь! — крикнула она, захлебываясь от порыва ветра.
Среди устоявших были четверо из отряда Ладо, кому Даниэль поручил охранять Эл, двое глав семей, два высоких подростка и две женщины, одну из которых Эл узнала, это она пришла в дом Ладо в момент их странного разговора с Кикхой. Эл не стала спрашивать, почему та солгала и использовала имя королевы. Выяснение отношений в таком состоянии казалась лишним. Эл последний раз обошла стену вокруг. Можно было удивиться, но местами она соответствовала требуемой высоте, точно измученные люди работали за троих. Она растянула сухие губы в улыбке, одобрительно кивнула людям.
Поддерживая друг друга, они вернулись в пустой город. Порывы ветра носили по улицам мелкий мусор. Тело ныло от усталости, а душа встрепенулась и полыхнула огнем. Она видела мертвый город, но цветущие улицы она видела когда-то во сне. То было только видение.
Мрачная Эл появилась на площади перед Алмейрой.
— О святые небеса! — воскликнула королева и бросилась отпаивать Эл напитком из фляжки.
К ним подскочил Хети. Эл обхватила его за плечи.
— Ну-ка, проводи меня, дружище, — сказала она, с трудом выговаривая слова.
— Куда? — спросил Хети. — Нельзя уходить с площади. Вон как дует.
— В жилище Матиуса, — пояснила Эл.
Хети завел ее в первый коридор, открыл люк, Эл ввалилась туда, напугав старика. Матиус, видимо, отсиживался в подземелье и потому сохранил ясность рассудка.
Эл посмотрела туда, где среди потухших шаров лежал ее костюм цвета индиго с капитанским знаком на рукаве. Эл осматривала его и млела от уюта этого зала. Выкачав из шаров энергию, костюм приобрел первоначальный цвет и форму. Эл свернула его и положила в угол, сама растянулась рядом на полу.
— Матиус, разбуди меня, когда начнется, — бормотала она.
— Горожане хотели проститься с тобой, сказать хорошие пожелания. Ты не выйдешь к ним? — говорил Матиус.
Эл уже крепко спала. Старик посмотрел на нее с грустью.
— Тебе это не нужно. Кажется, ты положила все силы на то, чтобы осуществить первое условие, а как же два других?
Он не ждал ответа.
Тем временем на площади появился Радоборт, весь в пыли и в порванной одежде. Он подошел к Алмейре, но та отвернулась от него и пошла к больным людям. Она даже не взглянула в его сторону. Великий нахмурился и схватил за плечо пробегавшего мимо Хети.
— Мне больно, отпусти! — возмутился Хети.
-Ты все же жив! Ты откуда взялся? — спросил пораженный Радоборт.
— Будто вы не знаете! Вы же все знаете!
В тот день, когда Хети встретился с Алмейрой, он так и не увидел братьев, они пропали из города сразу после беседы со жрецом. Он слышал, как Матиус рассказал Алмейре об их ссоре, а кто-то из горожан видел, как они отправились вдвоем в горы. Хети был убежден, что великие покинули город перед бурей. Ладо когда-то сказал, что их исчезновение будет хорошим знаком, что они не будут привлекать лишнее внимание владыки к городу. Теперь Радоборт вернулся и Хети возненавидел его тут же.
Злоба мальчишки стала видна Радоборту.
— За что ты ненавидишь меня? — спросил он.
Хети засопел. Ему было и страшно, и противно одновременно. Хотелось сбежать. Но Хети твердо стоял рядом с Радобортом, потому что вспомнил Эл. Она не отступила бы, не отступал и он. Радоборт вдруг расхохотался.
— Мальчишка! — он неожиданно потрепал его по волосам. — Ты не она, нечего принимать глупую позу. Кстати, где Эл? Не вижу и не чувствую ее.
— Вот и прекрасно! Ты предал ее! Обещал помощь и не помог! Они не достроили стену, и ветер теперь убьет ее! Убирайся из нашего города! Тебе здесь не место, великий!
Тон юноши был настолько презрительным и смелым, что Радоборт опешил.
— Хетенгарт! Оставь его! Иди сюда. Ты мне нужен! — властный оклик королевы заставил обоих оглянуться.
Радоборт пошел к ней, словно его звали.
— Пусть Матиус готовит чашу. Уже близко, — сказала Алмейра, обращаясь к Хети.
Хети послушно скрылся в храме.
— А что делать мне? — спросила Радоборт стоя за спиной девушки.
— Что пожелаете, — ответила та.
— Это правда, что стену храма не достроили?
— Правда. Ветер сильнее, чем всегда. Эл прекратила работу.
— Почему?
— Десяток измученных людей не в силах выполнить работу гигантов. — Алмейра обернулась к нему. — Не смею требовать, но прошу. Уходите прочь, в другой мир. Вам не место в этом проклятом городе. Кикху просить не буду. Ему не терпится увидеть ее смерть.
— Кого? Эл? Ее уже нет в городе! С чего ей умирать?
Алмейра посмотрела на него, но уже не сурово, а с болью и жалостью. Радоборт не смог понять, почему она жалеет его.
— Уходите. Уходите, — взмолилась она.
Радоборт стал отходить от нее. Его терзали странные чувства, совсем такие же, как порой испытывала Эл. Когда-то он хотел научиться чувствовать как она, вот он обрел эту способность, но заплатил за эти ощущения нарушенным равновесием. Слишком ярок стал мир, слишком ясно он чувствовал смертных. Он покинул площадь и отправился в долину.
Картина, которая ему открылась, поразила Радоборта. Могучий Кикха ворочал глыбы. Он возводил стену.
— Что ты делаешь? — спросил Радоборт.
— Укрепляю стену, они ее не достроили, — ответил Кикха.
Радоборт поднял камень пошел следом за братом.
— Они злятся на меня, а тебя просто ненавидят. Мы не получим ни слова благодарности за то что помогли им, — сказал он.
— Ты знаешь мой ответ. Мне крайне безразлично, что они думают. Мне их благодарность не нужна. — Кикха с грохотом поставил массивный камень на место. — Я покажу точки, где следует укрепить стену, тогда она выполнит свою задачу не хуже высокой.
— Эл нет в городе. Она ушла, — сообщил Радоборт.
— Не-ет, — протянул Кикха. — Она не уйдет, она бросила вызов стихии, законам, владыке. Она не уйдет. В городе есть места, где трудно ее заметить. Она появиться, когда придет время.
— Какое время?
— Когда начнется ураган. Она исполнит роль статуи в храме. Безумная затея. Только не для нее, — ответил Кикха.
Радоборт, наконец, сообразил, о чем говорит брат.
— Она? Смерть. Вот почему они говорили о смерти. О, нет! Ты ей позволишь?! Ты действительно желаешь ей гибели?!
Радоборт хотел схватить Кикху, но тот ловко избежал его выпада.
— Она не погибнет, — равнодушно сказал он. — Она заключила сделку с отцом. Он, не взял с нее никаких обещаний. Соображай быстрее, ему не нужно, чтобы ты или я вышли победителями. Он не позволит ей погибнуть.
— Он не отдаст миры Лоролану, — стал протестовать Радоборт. — Лоролан — изменник.
— Он не изменник, он лишь пытался вызнать то, что не следует. А во всем остальном он — идеальный сын. Его скитания — это опыт, тут Эл права. Знаешь, почему братец ненавидит меня? Я подсказал ему, где искать ответы на его вопросы. Но от отца не спрячешься.
— Я знаю, отец известил нас о причине его изгнания. Почему зная законы, он, все же, нарушил один?
— Потому что он хотел быть первым, — ответил Кикха и поднял очередной камень, — Эл обеспечит ему первенство.
— А ты? Ты уже не намерен мешать ей? Ты грозился ее убить.
— Я могу помешать ей, но не отцу.
— Но ураган может убить ее!
— Может? Ты приписываешь этой стихии слишком большую самостоятельность.
— А как же проклятие? Оно существует! — воскликнул Радоборт.
— Разве я спорю, — Кикха деловито опустил камень на край стены. — Поставим еще десяток, для верности.
— Почему ты вдруг решил помочь? Или у тебя действительно проснулись чувства к ней? Признайся, брат, ты не равнодушен к ней! — воскликнул Радоборт.
— Не равнодушен, как к сопернику.
— Сопернице, — ехидно поправил Радоборт. — Ты неровно дышишь в ее присутствии.
— Не ровняй меня с собой, бедная королева бледнеет, наблюдая ваши милые отношения, — парировал Кикха.
— Я заметил ее необычные состояния. Мне ничуть не льстит, что смертная выбрала меня объектом для обожания, но мне приятно ее внимание. Упоительно наблюдать, как она млеет в моем присутствии, даже если сердится. Она первая из женских существ, кто отвечает моим устремлениям. Ни Фьюла, ни Эл не обладают той энергией, какая есть в Алмейре. Не успел спросить у Эл, как пользоваться этими чувствами?
— Тебе повезло, — Кикха приподнял очередной камень, — она опять побила бы тебя. Она, как женщина, неплохо понимает чувства Алмейры, и жалеет ее, потому что сама, как ты выразился, способна на ту же энергию, только она на тебя не распространяется. Эл назвала ее любовью. Алмейра любит тебя, глыба бесчувственная, как уже выразилась наша опытная соперница.
Камень грохнулся на край стены, Кикха деловито приладил его на место.
Он прошел вдоль стены, выдернул камень прямо из кладки и пошел, Радоборт следовал за ним с пустымируками.
— Я подозревал, — возликовал Радоборт. — Я не ошибся. Я почувствовал.
Кикха бросил камень и посмотрел на брата с презрением, потом усмехнулся.
— Это ненадолго. Ты не насладишься своим приобретением. Сегодня Алмейра может погибнуть. Если Элли не выстоит в храме, Алмейре не жить, — с грустью заключил Кикха. — Ты до сих пор не понял, что тут твориться, играешь в великого, как будто ребенок смертного. Сегодня там, — Кикха указал на город, — будут умирать. Я делаю это не из-за Эл. Я задолжал этому городу пятьдесят тысяч жизней. Я пытаюсь спасти две с небольшим тысячи — все, что от него осталось.
— Значит, не ради Эл, — заключил Радоборт.
— Я был молод, как ты, когда совершил эту ошибку, я осмелился думать, что обо мне забудут, когда пройдет время. Да, почти забыли, только двое из всех догадались кто я, а уже потом Эл. Я только одного не учел. Я сам не смог забыть. Это долг. Который я возвращаю. — Кикха повернулся в сторону скал. — Слышишь, отец! Я возвращаю долг!
Эл вошла в храм такой, какой пришла в город. Алмейра, Хети и Матиус стояли вокруг постамента. Алмейра протянула ей плащ.
— Нет, — отказалась Эл, — он мне помешает. Возьми себе. Это подарок.
Алмейра прижала плащ к груди.
— Пора, — сказал Матиус.
— Чашу! — торжественно сказала Эл и протянула руку.
Матиус отдал чашу с огнем, и она в один прыжок оказалась наверху. Свободной рукой Эл поправила меч и подмигнула присутствующим.
— Ступайте. Смертным тут не место, — хитро улыбнулась она. — О, кое-кто решил проститься.
В одном из шести входов стояли Кикха и Радоборт.
— Нет-нет! — стала протестовать Алмейра. — Умоляю! Уходите! Я же просила, чтобы вы покинули город.
— С чего вдруг? — удивился Кикха.
Радоборт подошел и властным движением поднял Алмейру на руки.
— Отпусти! — возмутился Хети и в серьез бросился спасать сестру.
Кикха остановил его.
— Смело, юноша, как ты собрался его остановить? Поверь, он не причинит ей вреда. Хочешь видеть ее живой, доверь сестру великому.
— Ненавижу его! — выкрикнул Хети.
— Воспользовались ситуацией, — недовольным тоном сказала Эл.
— Да, испугались, что ты слезешь оттуда и начнешь размахивать мечом, — заметил Кикха.
— Ты клялся не мешать!
— Так я и не мешаю. — Потом он обхватил Матиуса за плечи и увлек прочь из храма. — Пошли старик, ты поведаешь, где тут можно спрятаться.
Матиусу тяжело было сопротивляться его влиянию, и он послушно повел Кикху в подземелье. Хети остался один.
— Беги, Хети! Туда где прятался в прошлый раз, но не заходи далеко в коридоры. Беги, малыш, ты должен жить! — крикнула ему Эл. — Ну, же!
Хети остался один, без поддержки, он растерялся.
— Быстро! — крикнула Эл.
Огни в храме резко вспыхнули и устремились вверх, Хети испугался и бросился прочь из зала.
Эл выпрямилась, приняла нужную позу и застыла. Огни стали гореть ровно и бесшумно, несмотря на рвавшийся в храм поток воздуха.
Сгустился сумрак, сквозь окна наверху не стало видно неба. Огни слабо дрогнули, когда первый мощный порыв ворвался в зал. Эл чуть выше подняла чашу, и они замерли.
Стены издали звук похожий на стон, а постамент под ногами задрожал. Эл видела три двери. В одной из них справа возник жрец. Он не вошел. Он именно возник. Его фигура поплыла на нее. Остановилась и вот он смотрит ей в глаза, как прежде полный покоя и презрения. Он висит, как привидение, но не шелохнется.
— Владыка оценил тебя, — произносит он. — Ты упрямо шла к воплощению своего замысла, с упорством достойным величия и верой свойственной странникам. Владыка поверил, что ты не странник, но не поверил я.
Жрец достал жезл и хотел коснуться им щеки Эл, слабая искра пробежала по коже, костюм отразил вредную энергию, а конец жезла отвело в сторону.
— Каждый раз, когда некто появляется в городе, я чувствую перемены. Ты принесла особую волну, какой еще не было. Я прожил в городе долгий срок и не достиг той степени доверия, какую ты заслужила почти ничем. Твои уловки и действия не хитрее затей смертного, а силу ты проявила не больше той, что требуется, чтобы открыть двери. О, как был бы унижен твой соперник, когда бы понял, сколь малыми усилиями ты победила его.
Жрец едва переместился, Эл повела глазами.
— Поэтому мне выпало испытать тебя. Ты покажешь свои истинные дарования. Потому что ты должна выжить. Если нет, гибель города присоединиться к тем мучительным воспоминаниям, которые преследовали тебя. Они вернутся и к ним добавиться еще одна трагедия.
Взгляд Эл помутился, и она увидела, как буря сносит первые несколько домов, разметывая в пыль камень. Вся долина застлана пылью и дымом, скалы на юге дымятся и рвутся от ударов стихии и мрачная дымка ползет на город. А со стороны дверей вспыхнувших на мгновение в долину вплывают темные силуэты. Она насчитала шесть и три — девять. Тени устремляются к городу и врываются в него с порывом ветра, их увлекает общий поток, ничуть не затронув их целостность, порыв несет их к храму, где они возникают по трое в каждой из входных дверей, окружая постамент и ее плотным кольцом.
Эл напрягается, вздыхает, ее рука вздрагивает, и огни в храме начинают колыхаться.
Жрец движется и отходит от нее.
В мутных тенях Эл видит людские силуэты, они выше, стройнее местных, их тела кажется бесплотными и они темнее мрака, царящего в зале. Эл не видит, но чувствует, что творится за ее спиной. Одно из мрачных созданий извлекает тонкий похожий на хлыст предмет. Взмах, и его конец касается огня, где-то во втором ярусе. Хлыст превращается в огненную струю, и Эл получает резкий удар в спину. Струя врывается в защитное поле костюма и гаснет. Тень не успокаивается и продолжает наносить удар за ударом, а потом и остальные присоединяются к этой забаве.
Эл ликует и радуется совей затее с костюмом и решению занять это место, как говориться живьем, едва ли камень, даже самый прочный, выдержал бы первую атаку.
Однако, Эл отлично понимает, что ресурс костюма не вечен, а гости очень настырны. Огненные струи мелькают у ее лица, но пока отскакивают. Эл решает оставаться неподвижной, нужно беречь силы.
