— И правильно! Иди ко мне... ну их, мужиков... расскажешь про них... потом!
В какой-то из октябрьских дней девчонки (в моё отсутствие, но с дозволения) провели для своих мам небольшую экскурсию по квартире. Внезапную. Женщины напросились, очень уж им захотелось увидеть, в каких условиях их чада проживают и развратничают.
Ну, пришли, убедились, что пустые бутылки под ноги не выкатываются, в квартире прибрано, холодильник... скажем — не пустой...
В спальне женщины застыли на пороге — пройти особо некуда: КРОВАТЬ. Тут мы с подружками потрудились на славу: сконструировали, нарисовали, провели деталировку, раздобыли материалы и воплотили собственноручно. На первых этапах никаких проблем не возникло; спорили, конечно, но к консенсусу пришли — доказал подружкам, что ножки (и кровати тоже) следует протягивать по одёжке, исходить из реалий, и не разевать рты на изделия из каталога 'Hulsta', неведомыми путями прибившегося к берегам несудоходной реки Лопань. От финансов отталкиваясь, и рисовали.
Некоторые трудности появились (но преодолелись) на этапе добычи материалов и доставки.
Доски купили у пожилого соседа, он их передал с балкона на балкон, даже ходить далеко не пришлось. Деревяшки, украденные со стройки, жили у него... сколько себя помню, и предназначались для чего-то грандиозного. Не сложилось.
Суждены нам благие порывы,
но свершить ничего не дано* -
процитировал сосед Некрасова, жалостливо провожая взглядом последний брус.
Зато его супруга изъятие стройматериалов чуть ли не молебном отметила, а мне желала счастья и здоровья. Заодно соседи выбросили весь копившийся годами хлам и развели по весне цветник, и нас семенами наделили; девчонки, на них глядя, устроили то же самое у нас, а потом — и на балконах в родительских квартирах. Всё это мы проделывали вместе — получалось и быстрей, и веселей.
Четыре новых (тоже краденых, но на железной дороге) матраца предоставил (оторвал от сердца, и только после криков бабушки) запасливый Риткин дедушка. С перевозкой помог Аллочкин теперь уже 'папа' — Олег Сергеевич. Девушка стала так называть мужчину безо всякого принуждения; дистанцию, впрочем, держала — без поцелуев и объятий, чтоб не вводить мужика во искушение. Да и свою внезапную летнюю фантазию хорошо помнила, и резонно опасалась рецидива. С Риткой поделилась, та только плечами пожала: на фоне её едва не случившегося 'пересыпа' с братом — ерунда...
Ритка, чувствуя передо мной вину за невольную 'недоизмену', провела эксперимент.
Два эксперимента.
Сначала воспроизвела, как могла, первую ситуацию, и убедилась, что, во-первых: на поглаживания ладошкой по груди я реагирую так же восторженно, как и её малолетний братец. Во-вторых: да, она на поцелуи в эту самую ладошку воспламеняется, и ещё как, особенно когда поцелуи плавно распространяются на всё тело. В-третьих: завершать начатое таким манером приятнее вдвоём в постели, чем поодиночке в ванной.
Ну, а в следующий раз и нижние конечности подсунула под поглаживания — свежевымытая, в тельняшке до середины бедра на голое тело...
После Аллочке рассказывала:
— Толя у нас — осьминог: одной рукой ногу к губам (ещё и щетинка лёгкая на подбородке — как щёточкой по пяточке!), второй рукой по шёрстке легонько, и по животику, третьей и четвёртой — по бёдрам, вот тут, изнутри... пятая и шестая — по груди... и вторую ступню... седьмая, да? а восьмую ладошку я целовала... понимаю, что последовательно, но... ох... всю обшарил... языком ещё потом...
Не дожидаясь финала, как только почувствовала, что сжалось всё предоргазменно, выдохнула:
— Быстрее! — я внял, достал, надел — и вставил вовремя, чтоб не вхолостую... и даже продержался секунд пятнадцать... ступню, между прочим, так и не отпустил — продолжал целовать, невзирая на повизгивание. Ритку 'такая классная раскоряка' ничуть не смутила, даже Аллочке рекомендовала, но та тоже возжелала массажа ступней, и изобрела свою 'раскоряку', не хуже. Не чурались девочки физкультуры, молодцы.
Да, так про матрацы... Загрузили их в 'Москвич', с трудом, в багажник, и на сиденья, сверху уселись, да и покатили; Алла — впереди, мы с Ритой — сзади. Рита на полдороги прикорнула, положив голову мне на колени, я её за грудь придерживал, чтоб не свалилась, Алла, хоть и считалась (для отчима) моей девушкой, никак на это не отреагировала. Олег Сергеевич, кажется, про нас тогда кое-что понял, но вопрос не задал.
Потом мы устроили в 'большой' комнате мебельную мастерскую. Благо, доски за годы хранения высохли до звона, а матрацы хранились в сухом месте и мышей не заинтересовали. Я: размечал, пилил, строгал, сверлил, свинчивал; девочки: размечали, кроили, шили.
Собрали, осмотрели, разобрали, вытащили доски во двор, внимательно выслушали полезные советы ото всех, желающих их дать, но сделали по-своему. Обожгли арендованной паяльной лампой, на горячо втёрли воск, занесли обратно и снова собрали, теперь уже окончательно.
Короче, получилось 'любовное гнёздышко', оно же 'сексодром' — 220х220 — простая коробка из струганной тонированной сосны, без изголовья (чтоб головой не биться, когда роняют навзничь), обширный матрац, сшитый из распотрошённых стандартных, три подушки... осталось тридцать сантиметров свободного пространства у окна, чтоб протиснуться. Мамы это чудо узрели, переглянулись, и на дочек посмотрели, ожидая комментариев.
Девочки же — сделали вид, что смущены, и классически это изобразили: взялись за руки, потупились, и ножками зашаркали.
— У, ти, бозе мой! — восхитилась Оксана Петровна.
— Сразу верю! — согласилась Лариса Ивановна, а потом поинтересовалась, — испытывали?
— Ага! — легко ответила Аллочка, — не скрипит, не шатается.
Рита открыла рот... и тут же закрыла. А хотела поумничать про то, что испытывали мы по всем правилам комбинаторики: три возможные пары и все вместе. Промолчала, решила, что научность в таком контексте мамам ни к чему. И про исполненные впервые фигуры '696' и '969' — посолонь и противосолонь соответственно, девочки тоже не рассказали, дабы не травмировать родительскую психику.
А на девичнике похвастались, вернее — упомянули вскользь, без живописаний. Подружки только рты раскрыли, Витка что-то прикинула, судя по остановившемуся взгляду, но тут же головой затрясла, изгоняя ересь. Галка захихикала, проследив ход Виткиных мыслей...
Мы же ничего особенного не ощутили, только поржали по окончании эксперимента: трио от дуэта при оральном сексе отличается не шибко — так чего выгибаться?
Когда домой прибыл, девочки встретили ехидными улыбками, а мамы их смотрели с интересом — явно же кости мне перемывали!
Наверняка, и моё 'одомашнивание'...
Подружки спросили как-то, почему я всё время с ними, а не где-нибудь с приятелями в гараже или в общаге на дискотеке?
Я честно ответил: с ними интереснее.
Про гараж... С мопедом, конечно, ебаться весело (не договорил, был бит подушкой)... но не настолько, чтоб предпочесть. А в общаге — что? Выпить, потрындеть о: футболе (неинтересно), политике (чревато, постукивают), музыке (не меломан). О! о бабах — а о чём ещё? Так у меня их есть, две, и не только для разговоров. И о них я приятелям рассказывать не намерен, чтоб не позавидовали и не сглазили.
Или поплясать с какими-то посторонними девицами, без надежды (а хоть бы и с надеждой!) на продолжение? Можем вместе на танцы сходить, если есть желание... а потом — осуществить (его, желание), где-нибудь на лестнице, между этажами. Как в общаге принято.
Девушки резонно заметили, что вдвоём на танцы — ещё, куда ни шло, а втроём — однозначно найти на жопу приключение. Самцы мимо не пройдут, посчитают, что двоих мне много, и постараются одну изъять в свою пользу. Я получу по лицу, а если даже побежу... или победю, вечер будет испорчен. А желание они мне и дома выкатят... или ещё где, но по своему выбору.
Спросили девчата и про разнообразие: не приелись ли?
Честно ответил, что — нет.
Меня в них устраивало всё: и характеры, и тела, и темпераменты, а их девичья связь была тем скрепляющим звеном, без которого наш треугольник вообще не состоялся бы! Не будь её (связи), зачем бы двум неглупым, красивым и т.д. девушкам спать с одним парнем? Извращение какое-то!..
А мне... искать ту единственную... с поперечным расположением?
Короче, я уже всё нашёл!
— Да, мы... в общем-то, тоже всё уже нашли... — задумчиво высказалась Алла, а Рита только кивнула, подтверждая.
Девушки, ведь, за тем же самым на дискотеку выбираются — за парнями. При этом каждая имеет в виду что-то своё: кто-то познакомиться собирается, для дальнейшего совместного времяпрепровождения и (может быть, когда-нибудь в будущем) секса, кто-то просто попрыгать от души, растрясти жирок, а кто-то надеется на сиюминутный быстрый секс с приглянувшимся парнем, без знакомств и обязательств. Да, да, всё — как у парней!
И, к тому же, мои девушки уже даже привыкли жить 'однохуйственно' — по меткому определению Аллы.
Мы над этим определением дружно посмеялись, а Аллочка призналась, что не её — подслушала кухонный разговор ехиднейшей Ларисы Ивановны с Ритиной мамой. Женщины с некоторых пор задружились...
— Горе у них общее, объединяет! — предположила Рита.
Так вот, девочкины мамы, что называется, 'снюхались'. Друг другу понравились, мужей познакомили, а сами стали встречаться, чтоб отвлечься и развлечься, выпить (и съесть) по чуть-чуть вкусного, детей и мужей обсудить... да мало ли тем у двух неглупых и нестарых?
Надо сказать, что идею дружить домами и мужчины поддержали — нашлись у них общие темы для разговоров. Жёны сперва напряглись: а ну как бухать станут под трындёж о политике? Но — нет, только по пиву, и весьма умеренно. О нашем тройственном альянсе папы девочек до сих пор не подозревали, хотя меня в роли 'дочкиного парня' каждый из них принял. И всегда рядом подруга дочери присутствовала... а сложить всё в кучку фантазии не хватало — не то воспитание...
Так вот, 'однохуйственно' — Лариса Ивановна в разговоре о нас и выдала...
— Эти две... мамы... ржали, как лошади! — возмущалась Алла.
— Ну, так — правда же!.. — защитила родительниц Рита.
Оксана Петровна, впрочем, тоже оказалась той ещё ехидиной.
Хитрая Аллочка лежала тихонько (так, что про неё вообще забыли) в 'большой комнате', делала вид, что читает, а сама слушала кухонные разговоры женщин 'о детях'. И о нашей... тройке?.. троице (прости, Господи)?.. нашем трио!
Среди прочего, обсуждали мамы школьную успеваемость девочек, всё никак нарадоваться не могли.
— Как думаешь, это связано с тем, что их регулярно того?.. — спросила Лариса Ивановна и присвистнула (точь-в-точь, как Аллочка в ночь после выпускного). Ещё, наверно, и жестом вопрос сопроводила, — может, им класса с пятого надо было?..
Алла хрюкнула и притихла в ожидании ответа.
— А тётя Оксана наставительно так: 'коли трубы прочищены, то и в чердаке светлее!'
— Афоризм, однако! — оценили мы с Ритой.
— А потом ещё: 'кто б меня драл... три раза в неделю... в девятом классе...'. А мама, с сомнением: 'три? в неделю? ага... мне б и пять не помешало', и вздохнула так, что они снова ржать начали!
Моя мама, между прочим, тоже кое-что поняла уже: как минимум, два девичьих халатика и три зубных щётки в ванной комнате узрела и осмыслила. Однако ничего не сказала, только посмотрела долгим взглядом, да головой покачала. Ну, у парней мамы завсегда добродушнее — не пацану рожать, если что.
Катя с Мариной, вдохновлённые успешным первым разом, повторить решили уже назавтра — но не получилось, по независящим от них причинам, потом — снова никак, по физиологическим. Потом 'девичник' организовали в сауне, и неплохо провели время. И вот — свершилось!
Метнулись прямо из школы: Катя, по примеру подруги, с вечера собрала вещички, в школе их Маринке предъявила; та посмеялась и втихаря девушку поцеловала, да так, что не осталось сомнений — согласна и хочет, 'аж пищит'.
Ну, и повторили... а потом валялись, довольные, и разговаривали, навёрстывали прежнее безподружье. Не было ни у той, ни у другой знакомой девочки, с которой бы захотелось... даже не в постель, а просто — по душам.
А 'по душам' — прежде всего 'об этом' — о том, что стало между ними, и было с каждой по отдельности. Этапы, так сказать, большого пути.
Катя, преодолев первую неловкость и стеснительность, разрезвилась и стала шкодничать. В какой-то момент (не самый напряжённый, к счастью), заблажила, прижав голову подруги к груди:
— А на левой груди — профиль Сталина,
а на правой — Маринка анфас.
Марина фыркнула, и легонько куснула сосок, который до этого целовала.
— Ай! Кусака! — Катя потянула подругу к себе, та легла сверху.
Контактировать вот так, в полный рост, было... ну, очень приятно. Поёрзали, притираясь, да и перевалились на бочок, чтоб можно было дышать и разговаривать. По душам, ага.
Марина, в отличие от развеселившейся Кати, наоборот, своё злоязычие и язвительность свою старательно сдерживала, чтоб ни словом, ни жестом подружку не обидеть, и не порушить сложившуюся идиллию. Влюбилась, и не на шутку! Как-то терялась в её присутствии... Катька, впрочем, тоже балдела от чувств — до слёз и внезапного намокания понизу.
Девчонки то и дело шептали друг другу 'люблю!' — и это было не просто слово, ими овладело по настоящему глубокое чувство. А потому... 'по душам' же? — выворачивали души наизнанку, чтоб без купюр и без секретов.
Марина на этой волне призналась, что 'теребонькает' давным-давно, сколько себя помнит, и кончать научилась чуть ли не до появления месячных; Катя от нового слова смеялась до колик, демонстрируя любовнице большой палец. Марина улыбалась непонимающе. Тут ей подружка поведала, что в 'девичнике' чуть ли не конкурс объявили на лучший глагол, обозначающий вот это самое, и забраковали уже с десяток... Поинтересовалась, откуда словечко.
— Не знаю, — пожала плечами девушка, — приблудилось... (в прошлой школе точно ни с кем на эти темы не разговаривала... тут, до 'девичника' — тоже)...
Постановили назавтра порадовать и остальных — классно же звучит!
Катя вспомнила, как 'каталась она, каталась' — удивительный опыт, первый велооргазм, восхитительный и пугающий. Даже не знала ещё, что такое с ней произошло, и чуть в кусты не улетела от ощущений. Потом, правда, разобралась, и стала целенаправленно (ха-ха-ха!) теребонькать. Велосипед — само собой! А после того, как девчонки поделились своими способами и методами — ух! Перечислила, что вспомнила, из группового опыта — Маринка впечатлилась разнообразием...
После Марина рассказала, как в восьмом классе, в той ещё школе ей пришла в голову совершенно дурацкая идея, и она её претворила в жизнь... стыдно потом было! Но приятно...
Она как-то раз в школу забежала вечерком, ту самую фотографию со стенда стырила, и предвкушала... а дома не разгуляешься... вот и решила далеко не ходить... короче, закрылась в пустом классе, где окна на пустырь, фото на подоконник пристроила, трусики приспустила, и...
