Куда только пропала знаменитая британская холодная сдержанность?! Правда, вся речь не о свадьбе, не о дочери, у которой едва прошла первая брачная ночь, а о добытой с боя новой 'игрушке'. Даже о погоде ни слова. Вместо этого с четверть часа Вест неумолкаемо трещал о 'шепоте'. Хорошо, что вернулась Марго и утащила папу за стол.
Олигарх Костанидис прибыл пафосно, на длинном белом лимузине. Горгона прошипела что-то матерное, когда вслед за Аристотелем из машины выбралась длинноногая породистая блондинка лет тридцати в весьма откровенном платье с претензией на древнегреческий хитон. Давняя недобрая подруга Ларисы? В компании с папой? Пфф.
— Рады видеть вас, мистер Костанидис! — стараюсь, чтобы стандартное приветствие звучало по-домашнему тепло и скрасило гримасу, что изобразила моя Медуза. — Благодарю, что нашли для нас время.
Его спутницу не упоминаю. Ларисе она не нравится.
Костанидис, очевидно, не хочет обострять наши и без того непростые отношения, протягивает руку для пожатия, а затем шагает вперёд, чтобы крепко обнять дочь, меня и вполголоса шепнуть что-то вроде: 'Ну же! Не будьте буками!' Лариса громко фыркает, я от подобного экспромта тестя тоже не в восторге, а тому наше недовольство... хм.
2
— Зоя Ламбракис, моя... э, невеста, — кивает на блондинку Аристотель, и неуверенно добавляет, — извините.
Растерянно водит взглядом от дочки к Зое, и безвольно опускает руки. Звали только его. Спутницу, похоже, ему навязали. Странно видеть властного олигарха столь беззащитным и робким. Вот только Ламбракис на семейной вечеринке нам не хватало! Ну, хоть прощения попросил, а то супруга уже всерьёз собралась скандалить.
Её остановили не столько папино 'извините!', сколько микроавтобус с логотипом 'Визио Целесто' и пяток легковушек класса 'поло', что подъехали следом. Журналисты, операторы эс-ви, папарацци.
Почуяли сенсацию! Налетели, стервятники!
Скандал мне не нужен. Аристотелю тоже, да и Лариса, заметив журналюг, спряталась за меня, перестала шипеть. Что ж, ситуацию надо улаживать. Делаю шаг к акулам массмедиа, но мой путь бесцеремонно перекрывает Ламбракис. Она из тех, кто отступать не привык.
— Рада знакомству, Майкл! — Зоя небрежно протягивает руку ладошкой вниз.
Аккуратно пожимаю длинные пальцы.
Дама пытается скрыть торжествующую улыбку, снисходительно кивает хозяйке и в голос добавляет — в расчёте для выбравшихся из машин представителей прессы.
— Да ты вроде как поправилась, Айрис?!
Вот поганка! Подростком Лариса и вправду была пухленькой, но сейчас в её фигурке нет ничего лишнего. Папа Костанидис, глядя на спутницу, укоризненно качает головой. Зою подобными жестами не остановить, да и Лариса начинает заводиться. Явно дамы знакомы близко, и добрых чувств не испытывают. Скорее, неприязнь.
Горгона зло шипит себе под нос что-то на греческом. Учитывая пухлые губы и выдающиеся сиськи Ламбракис, что-нибудь про чрезмерное увлечение силиконом. Если не вмешаться, так дело и до драки дойдёт.
Мне скандалы на публике ни к чему. Ловлю супругу за талию, крепко обнимаю, громко шепчу в ушко русскую пословицу про шавку, которая лает, и караван, что идёт. Слышит Зоя, или нет, мне без разницы. Главное, Лариса успокоилась, засмеялась, лезть в драку уже не намерена.
Ещё бы! Незваную гостью муж обозвал 'самкой собаки'! То есть, просто говоря, сукой. Ламбракис своим длинным острым носом, пышной гривой волос, агрессивным поведением и вправду поразительно напоминает собаку, которая гавкает на всех встречных. Русскую борзую? Нет, те дружелюбные и весёлые.
О! Шотландскую овчарку, колли.
Зоя сделала вид, что не расслышала, не поняла, но отступила в сторону и взяла Аристотеля под локоток.
— Прошу в дом, папочка! — про 'невесту' Лариса не упомянула, а та и не подумала отпускать Костанидиса. Блондинка брезгливо наморщила нос и с забавной злобой перевела взгляд с Медузы на меня, отчего сходство с колли стало ещё очевиднее.
'Рр-ры! Гав-гав!' — озорно шепнула мне жена, и, хихикая, двинулась к двери в дом. — За мной, папочка! Гости собрались, все ждут только тебя.
На Колли — ноль внимания. И поделом! Что у неё за манеры?! Пришла незваная, нахамила хозяйке. Пусть радуется, что её не прогнали прочь на поживу папарацци.
Потому что на нашем семейном празднике представительница Дома Ламбракис лишняя. Конечно, Папа Костанидис всегда груб и нагл без меры, но сегодня он переплюнул свои обычные стандарты. Притащить на вечеринку дочери да ещё без согласия хозяйки близкую родственницу её несостоявшегося жениха?! Из семьи, где спят и видят, как бы отобрать 'Нидис индастри'?!!
У меня просто нет слов! Если таким странным способом Аристотель хотел наладить отношения с дочерью, или досадить лично мне, его план провалился...
— Господа и дамы! — пока шёл к журналистам, подъехали ещё две легковушки и микроавтобус медиакомпании 'Валинор ньюс'. — Обратите внимание на тонкие белые линии, проведённые по асфальту. Это граница вольного майората Барнс. На моей земле действуют мои законы. Обещаю, что любой, кто без приглашения пересечёт эту линию, лет на десять попадёт на каторгу.
По моему мысленному приказу два охранных 'гоплита', несущих дежурство у фасада Барнс-Палас, сделали по шагу вперёд и активировали штатное оружие. Гомон моментально поутих, и 'акулы слова' дружно отшатнулись от границы. Их собралось две или три дюжины. Солидная толпа для нашего тихого пригорода. Плюс соседи заинтересовались сборищем и тоже подошли ближе.
— Сэр! — крикнула из глубины самая смелая журналистка. — Ответьте нам хотя бы на пару вопросов!
Пожалуй, что-то сказать надо. Не следует сориться с массмедиа или чрезмерно грубо их посылать.
— Отвечу на три ваших вопроса, — показываю рукой на смелую дамочку. Вы первая. Назовитесь и спрашивайте.
Та спешно протолкнулась вперёд, взяла микрофон.
— Стелла Робинсон, медиаканал 'Вечерний Целесто'. Говорят, сэр, что генерал-губернатор Стюарт предложил вам возглавить администрацию Валинора и стать на этой земле самовластным правителем всех людей и эльфов. Вы дали согласие принять высокий пост?
Провокационный вопрос. У Стюарта где-то сильно 'течёт'. Или это намеренный вброс с целью повлиять на меня, подтолкнуть к нужному решению?!
— О подобном предложении, миз Робинсон, мне сообщить почему-то забыли, — в толпе засмеялись. А что? Я не вру, предложение Стюарта звучало иначе. — Действительно, его высокопревосходительство выделил для общения со мной несколько минут в своём плотном графике в связи со свадебной церемонией, прошедшей во Дворце Двух Дерев, но там речь шла совсем о другом...
— О чём? — это уже не Робинсон, кто-то другой.
— Извините, но это был частный разговор двух мужчин и вас, как и всех здесь собравшихся, он не касается.
Толпа зашумела, забурлила, заволновалась. Кого-то интересовало моё участие в войне, кто-то желал узнать, каково это жить с двумя женщинами. Каждый старался обратить на себя внимание, чтобы задать свой вопрос.
— Последний вопрос, дамы и господа! Вы, миз, — я показал на брюнетку, активно сигнализирующую мне руками, — да-да, именно вы! Что вас так сильно интересует?!
Журналисты притихли, в сотню глаз разглядывая молодую девушку. Та покраснела, засмущалась.
— Элизабет Добсон, сэр, медиацентр 'Нуменор наш!' Говорят, что... как вы на деле относитесь к эльфам, сэр?
Поворачиваю голову туда-сюда, показываю уши.
— К расе эльфов, миз Добсон, отношения не имею.
3
К моему изумлению за праздничным столом Зоя вела себя чинно и благородно, без провокаций и эпатажа. Судя по взглядам, что женщина бросала на моих трёх жён, Ламбракис до последнего мига не верила в мой семейный квартет. Её память до сей поры считала Ларису фриком, помешанным на роботах. Аутисткой, неспособной к нормальному человеческому общению. 'Золушкой'!
...Знаю, что Ламбракис никогда всерьёз не воспринимала Ларису в качестве будущей жены Константина, своего племянника. Аристотель давно махнул на психически больную дочь рукой и весьма ею тяготился, отчего девушка пошла обязательным и бесполезным довеском к 'Нидис индастри'.
На фирму давно точило когти и острило клыки семейство Ламбракис, и на общем фона свадьба Константина с Ларисой выглядела незначительной помехой. Уже были куплены врачи, неврологи и психотерапевты, подготовлено заключение о психической невменяемости Ларисы и её нужде в длительном лечении. Константину оставалось лишь сыграть свадьбу, а потом отправить жену в скорбный дом, чтобы 'Нидис индастри' упала бы в необъятный карман Дома Ламбракис.
Всё сорвалось, когда Лариса сбежала от отца, да так, что не достать! Пока думали, искали пути-подходы, Лариса вышла замуж, да ещё в гарем, так называется данное уродливое явление. Стала чужой женой. Третьей! И, без всяких сомнений, чувствует себя в столь непростой среде как рыба в воде. Комфортно, легко. Спокойно и очень тепло общается с обеими 'сёстрами', с мужем. Никакого аутизма.
Невероятно, невозможно! Такого не бывает!!
Обидно до слёз! Похоже, что 'Нидис индастри' уплыла безвозвратно, а с ней и деньги на пол триллиона! Во всём виновата эльфийская магия, ведь сёстры 'Золушки' по гарему оказались эльфийками! Натуральными ведьмами!!
Опаснейшими животными!!!
Такими их считает Сенат и Народ Единых Наций. Адвокаты Дома Ламбракис поначалу увидели в этом отличный шанс вернуть собственность и наказать мерзавца, посмевшего нарушить планы Дома. Шла бы речь о Земле, никаких проблем не возникло. Но Валинор... плюс майорат... да ещё и 'сёстры' Ларисы — не простые петы.
Адвокаты отказались от дела, когда узнали, что одна из 'сестёр', Маргарет, — дочь легендарного адмирала Веста. Тот прославился морскими сражениями Второй Эльфийской и любовной историей, всколыхнувшей общественность Земли и Арды, вызвавшей у всех домохозяек потоки сладких слёз и головную боль у сенаторов и президента. В итоге мать Марго официально признали разумным существом и даже вручили гражданство Единых Наций. Открыто бороться с легендой? Увольте, дураков нет! Остаётся что? Верно, выход есть: чик — или бах — и готово! Обратились к профессионалам из числа тех, кто умеет радикально решать проблемы с живыми разумными. Из числа тех, кто ориентируется на Арде, и не связан с военными властями Валинора. К тем, кто действительно ненавидит длинноухих тварей и их фанатов.
К нуменорцам.
Наёмники собрали всю информацию по делу Ларисы, дёрнулись раз-другой и от дальнейших действий наотрез отказались. Даже аванс вернули. А в оправдание отбрехались строчкой из старинного романа о пиратах и их сокровищах: 'Многие боялись Пью, все — Флинта. А этого типа страшился сам Флинт!75'
Зоя не поверила. До посещения Барнс-Палас она искренне думала, что наёмники набивают цену, торгуются, что проблемы с Ларисой исчерпываются повышением оплаты. Только здесь, за праздничным столом, когда женщина увидела третью (или первую, как считать!) жену сэра Майкла, она окончательно смирилась с крахом всех планов в отношении Ларисы и вожделенной 'Нидис индастри'. Зоя помнила легенды и видела, что расплавленным золотом глаз леди Лиэлелоо за нею с доброй материнской улыбкой пристально наблюдает сама Смерть. Чёрт с ней, с половиной триллиона солидов! Зоя очень хотела жить, и потому изо всех сил старалась выглядеть паинькой, лапочкой, лишь бы избежать смертельного внимания коварной длинноухой твари...
...Хорошо сидели за столом, душевно. Ламбракис старательно изображала боязливую мышку. Аристотель бокал за бокалом тянул 'Метаксу' и в перерывах произносил очередную речь об истинной любви. Хотя он и не забывал закусывать, но раз от раза его монологи звучали всё кудрявее и запутаннее, а слушали их всё менее охотно.
Адмирал Вест почти не пил, зато ел с завидным аппетитом, и мечтательно смотрел куда-то сквозь панели эс-ви на оштукатуренную стену. Возможно, наслаждался развлекательной программой или, что вероятнее, мысленно бродил по коридорам и палубам трофейного 'шепота'.
Тёща увлечённо щебетала с Барбарой и изредка отвлекалась, чтобы подчёркнуто громко вздохнуть: 'Как быстро вырастают дети!' — и рассказать какую-нибудь забавную историю из детства Марго, отчего та пунцовела и смущалась. Лариса тихо млела в сладкой полудрёме, бочком прижималась ко мне и иногда тянула губы за поцелуем.
На этом празднике любви Элле чувствовала себя истинной хозяйкой, то есть неотступно следила, чтобы тарелки и бокалы были полны, горничные, — в их роли выступали Бри и Нити, вовремя заменяли блюда и напитки, а гости не скучали. Не скучала и Элле, она нашла себе забаву. Время от времени леди Лиэлелоо бросала расплавленное золото взгляда на глупую мартышку, посмевшую явиться без приглашения на её праздник, и скалилась недоброй улыбкой.
Переживания миз Ламбракис на вкус принцессы тане придавали вечеринке пикантную остроту. Та прекрасно осознавала своё сложное положение, отчаянно трусила и периодически хваталась то за оберег в виде кулона, то за старинные браслеты, якобы защищающие от порчи. Когда незваной гостье позволят уйти, она наверняка первым делом броситься в добрые руки земных врачей. Значит, хи-хи, и ей, и всем Ламбракисам будет не до Папы Костанидиса.
Его теперь тоже требуется защищать. Не чужое существо, родственник сестры по мужу. Домашний обо.
Полностью одобряю планы супруги. Ими — и своими мыслями — она непрерывно делится через линкер. Первый час после активации обруча этот непрерывный чат изрядно мешает и отвлекает, а потом к нему привыкаешь и отстраняешься, выделяя его в отдельный поток, а информация как от самого Палландо, так и от 'зарегистрированных пользователей' непрерывными потоками питает мозг, как многочисленные ручейки пополняют большое озеро. Пока эту 'воду' вниманием не трогаю, она храниться в памяти, а когда утрачивает актуальность, стирается.
Для погонщика, привыкшего использовать ВЛП, ничего сложного. Обязательный навык.
4
На экстренное сообщение Палландо реагирую без промедления. Обед подходит к концу. Гости сыты, неспешно пробуют торт, пьют чай или кофе, мирно беседуют. На эс-ви привычным фоном идёт развлекательная программа. Стучу ложечкой по чашке, чтобы привлечь общее внимание.
— Леди и джентльмены! Прошу вашего внимания! — гости нехотя останавливают разговоры и с вопросом во взгляде поворачиваются ко мне. Медленнее всех реагирует Костанидис. Жду, когда он поставит бокал на стол. — Все медиаканалы только что прервали плановые передачи. Мне сообщили, что Президент Единых Наций сейчас выступит перед Сенатом и Народом с чрезвычайным обращением. Думаю, дамам сия политика не особенно интересна...
Барбаре Симмонс и Зое Ламбракис уж точно, да и тёща, очевидно, предпочтёт потратить время на разговор с дочкой. Элле вынуждена исполнять роль хозяйки, но все самые важные новости сразу же узнает от Палландо. Аристотель нетрезво держится за бокал, как за спасательный круг, и никуда из-за стола не пойдёт. Разве только под стол — или домой.
