ГЛАВА 33
Дуэль
Как бы не пытался Пьер найти причины, дававшие основания отложить задуманную пажом дуэль, роковой день наступил. Накануне шевалье Александр провел пару часов у нотариуса, составив и утвердив некий весьма важный документ, исповедовался и причастился в церкви Сен-Жюльен, посетил монахов отеля Клюни и монастыря святой Женевьевы, оставив в каждом из этих мест довольно крупную сумму денег, и в конце концов, уладив дела мирские и духовные, в восемь часов вечера отправился спать, дабы наутро, свежим и бодрым явиться в Лувр.
Когда в девять часов утра шевалье Александр появился в зале кариатид, его появление не привлекло внимания собравшихся, но юноша знал, что через пару минут все присутствующие будут смотреть только на него и на графа де Буасе, так что постарался выпрямиться и как можно выше задрать подбородок. Обвел взглядом придворных, от души надеясь, что им не заметны его дрожь и бледность, отыскал глазами врага и двинулся прямо на него, не сворачивая и не обходя препятствий — благородные господа сами спешили освободить дорогу любимцу его величества.
Молодой человек видел удивление на лицах придворных, слышал недовольные перешептывания, нарастающий ропот, возмущенный возглас "Щенок обнаглел!" — ну вот, и Крийон туда же — крепче сжал эфес шпаги, ставшей причиной всеобщего негодования, остановился. Неожиданно на зал обрушилась тишина — собравшиеся поняли, что любимый паж Карла IX достиг цели. Буасе обернулся, пораженный этой нежданной тишиной, и тогда в лицо ему полетела смятая шелковая перчатка.
— Вы подлец, я требую удовлетворения!
Придворные ахнули, на мгновение отшатнулись, затем сомкнулись тесным кругом. Буасе изумленно моргнул.
— Проклятие! Выдрать щенка и дело с концом! — Снова Крийон. И смех вокруг. И Буасе тоже смеется:
— Я не дерусь со шлюхами...
— Где ты видишь шлюху, мерзавец? — тотчас парировал шевалье Александр. Двинулся по кругу, вглядываясь в лица придворных, резко обернулся к врагу, широким жестом, как некогда учил старик-итальянец, указал на собравшихся. — Разве ты платил кому-либо из присутствующих здесь? Мне-то ты точно не платил ни одного су, ни одного денье! Ах да, должно быть, у тебя нет денег. И потому ты силой берешь то, на что у тебя нет никаких прав!
Придворные зароптали, недоверчиво уставившись на Буасе. Граф растерянно оглянулся, ища поддержки.
— Не понимаю, что он несет... Уберите его от меня! — Чья-то рука легла на плечо Александра. — Я не дерусь со щенками...
— Конечно! Ведь щенок может укусить! — резким движением паж сбрасывает руку со своего плеча. — И потому ты предпочитаешь иметь дело с сосунками!.. Которые не способны сопротивляться!.. Но я требую от тебя удовлетворения! Дерись, трус!
Вторая перчатка летит в лицо его сиятельству. Круг придворных делается еще тесней. Какая-то дама с остервенением базарной торговки расталкивает благородных господ и пробивается в первый ряд. Его сиятельство граф де Буасе дрожит от ярости.
— Проклятие, я не дерусь со шлюхами и щенками! Драться можно лишь с равным...
— Значит, придется слегка уровнять положение...
Стремительный шаг вперед. Рука Александра взлетает вверх. Дама ахает, догадавшись, что именно собирается сделать паж. Пятерня юноши с силой впечатывается в щеку графа...
На мгновение придворные замерли в оцепенении, и даже сам граф де Буасе в остолбенении застыл на месте. Но мгновения коротки, и не успело мгновение унестись прочь, как опозоренный вельможа с рычанием бросился на мальчишку.
Дама пронзительно закричала. Придворные вздрогнули и попятились, борясь с искушением заткнуть уши. Паж ловко увернулся от врага, подставил ногу, и тогда Буасе во весь рост рухнул на пол. Крики, ропот, ругательства...
Молодой человек бросился на колено перед распростертым на полу вельможей, крикнул чуть ли не в самое ухо:
— Давай-давай, называй меня, как тебе угодно, тебя будут называть — Буасе с пощечиной!
Граф поднялся на четвереньки, попытался ухватить своего врага, но юноша вновь ушел от смертельной хватки взбешенного дворянина. Живо поднялся на ноги, с вызовом взглянул на придворных, на самого Крийона, шагнул прочь.
— Сзади, Александр!.. — истошный женский вопль заставил пажа обернуться. Граф де Буасе шел на него, сжимая кинжал. Сразу несколько придворных бросились вельможе наперерез, ухватили за руки, за плечи, попытались вырвать обнаженный клинок.
— В спину, мерзавец?! — все-таки Крийон. Кинжал зазвенел по плитам, выпав из посиневших пальцев. Буасе продолжал рваться из держащих его рук.
— Убью сволочь!
— Остановитесь, Буасе, мы же в Лувре!..
— Подождите до вечера!..
— Обратитесь с жалобой к королю!..
— Да-да, иди к королю, трус! — во всю силу своих легких закричал пришедший в себя Александр. — Принеси ему жалобу! Может быть, он прикажет меня высечь, может быть, заключит в тюрьму! А если будешь очень просить, отправит на эшафот! Но как бы меня не наказали, это не сотрет моей пощечины с твоей щеки!
Граф рванулся, волоча по каменным плитам шестерых держащих его мужчин.
— Пустите! Отпустите меня, идиоты! Я буду драться!
Придворные ошарашено переглянулись. Их пальцы сами собой разжались. Буасе высвободился от держащих его рук. Встряхнулся, пытаясь привести себя в порядок. С досадой отшвырнул порванный воротник.
— Я буду драться, — дрожащим от ярости голосом произнес его сиятельство во внезапно наступившей тишине. Поискал глазами кинжал. — Я буду драться... если этот шевалье сможет найти себе секунданта.
Лица дворян затуманились. Тесный круг распался. Крийон пожал плечами и отвернулся.
— А зачем нам секунданты? — заговорил шевалье Александр, вновь стараясь завладеть вниманием придворных. — Вызов был брошен при всех, и весь Лувр может стать свидетелем дуэли...
— Это против правил, — презрительно возразил граф.
— Постойте, Буасе, — оборвал его сиятельство Крийон. — Щенок прав. Мы можем сами проследить за честностью поединка. И ей Богу, господа, — Крийон довольно обратился к придворным, — нам предстоит забавное зрелище: шлюха против насильника... Никогда такого не видел! — барон шумно расхохотался.
— Если бы я был свободен... если бы не мое обязательство, — Буасе скрипнул зубами.
— Ну что ж, когда вы покончите с вашим обязательством, я в вашем полном распоряжении...
— Я убил девять человек! Даст Бог, убью и одиннадцатого! — угрожающе заметил Буасе.
— Здорово же вам придется для этого потрудиться, — продолжал веселиться Крийон.
Шевалье Александр слушал перепалку вельмож равнодушно. Судя по всему никто не сомневался в исходе поединка и молодой человек точно так же в нем не сомневался. Впрочем, свое дело он сделал. Мотвиль будет отомщен, даже если он, шевалье де Бретей, этого не увидит. А смерть... Что смерть? За последнее время он так часто думал о ней, что почти сроднился. И в любом случае смерть со шпагой в руке была лучшим, что могло с ним случиться.
— Барон... прошу вас... сделайте что-нибудь! — дама вцепилась в Крийона, заглянула в глаза. — Граф же убьет его!
— Ну и что? — искренне удивился неисправимый забияка. — Стервец сам напросился...
— Шевалье! — дама метнулась к Александру. — Скажите, что вы пошутили! Попросите прощение! Остановитесь... пока не поздно!..
— Мадам, я ценю вашу заботу, — легкая ирония в голосе пажа. Насмешливый поклон. — Однако я не шутил. Я вызвал на дуэль подлеца и буду драться насмерть.
— Злой... упрямый мальчишка! — дама всхлипнула и так сильно сжала веер, что хрупкая безделушка разлетелась на тысячу кусков. — Зачем вам это? У вас даже секунданта нет!..
— Господа, пропустите... Шевалье Александр!.. Я хочу... я буду вашим секундантом!
Молодой человек обернулся. Юный Водемон, бледный чуть ли не до синевы, но при этом решительный, пробивался вперед. Кто-то из придворных попытался задержать его, кто-то громко произнес "Но ваш батюшка..." — юноша не замечал ничего. Ошарашенный паж молча наблюдал, как кузен герцога Лотарингского выбрался из толпы и пошел к нему, протягивая руку.
— Шевалье, прошу вас, — с некотором смущением проговорил Эммануэль, — примите мои услуги. Это большая честь для меня.
Шевалье Александр только кивнул, не зная хорошенько, что ответить на неожиданное предложение. Придворные в замешательстве переглянулись. Граф де Буасе первый пришел в себя.
— Вот, значит, как?! — раздражено воскликнул он. — Ну что ж! Рошпо, будьте моим секундантом!
— Но я же не могу, кузен... не могу скрестить шпагу с ребенком... — потерянно проговорил сорокатрехлетний придворный.
Шевалье де Лоррен гордо вскинул голову, лихорадочно стараясь придумать какой-нибудь язвительно-уничтожительный ответ. Но в этот момент Крийон вновь вышел вперед, радуясь тому, что ни одно дело чести не может обойтись без его совета.
— Рошпо и Водемон? Прекрасно! — сообщил он присутствующим. — На этот раз секунданты не будут драться, а будут только свидетелями поединка. Я так решил, и если кто-то не согласен с этим — будет иметь дело со мной!
Граф де Рошпо с облегчением перевел дух, придворные замолчали. Водемон попытался было возмутиться и доказать, что возраст вовсе не основание считать его ребенком, однако вид стольких благородных дворян, беспрекословно подчинившихся решению Крийона, убедил его на некоторое время забыть о недовольстве.
— А теперь, господа, договаривайтесь об условиях поединка, — распорядился барон, чувствующий себя на любых дуэлях, в стычках и сражениях так же естественно как саламандра в огне.
— Рошпо, скажите этому стервецу, что я желаю драться немедленно, за рвами Лувра. Без дублетов и без рубашек — грудь обнажена, сердце открыто... И пусть не надеется на снисхождение. Я его не просто убью — на куски изрублю!
— Господин виконт, — голос пажа был холоден и невыразителен, словно угроза графа его не касалась, — передайте секунданту его сиятельства, что мне безразлично где, когда и как драться. Что касается рубашки, то я снимаю ее только в спальне и не намерен раздеваться при всех, да к тому же бесплатно.
Виконт покраснел. Буасе побагровел. Крийон свистнул. Кто-то из придворных насмешливо предложил сложиться для шевалье Александра, на что другой резонно заметил, что на тот свет деньги не унесешь.
Граф де Рошпо расстроено вздохнул, недовольно оглянувшись на толпу. Принялся что-то вполголоса доказывать кузену. Водемон то краснел, то бледнел, не зная, как вести себя под взглядами стольких придворных. Сделал шаг к Александру, но в смущении остановился, не представляя, как пробить его каменную неприступность. Оглянулся на Рошпо и Буасе.
Тем временем Крийону надоели затянувшиеся переговоры.
— Сколько можно совещаться, Буасе?! Не забудьте, я с нетерпением жду своей очереди!
Его сиятельство бросил на говорившего злобный взгляд.
— Я готов, шевалье, но сначала пусть этот стервец сменит шпагу, она может быть отравленной!
Придворные ахнули, когда Александр выхватил клинок. Полоснул по руке.
— Ты доволен, мерзавец? — холодно осведомился паж.
— Однако... — пробормотал Крийон, с некоторым недоумением глядя на юношу. Тряхнул головой, отгоняя наваждение. — Ну что ж, господа, — громко заговорил барон, как только его душевное равновесие было восстановлено, — коль скоро все формальности улажены, нам остается только покинуть Лувр.
Придворные шумной толпой направились за дворцовые рвы, облюбовав для поединка пустырь, весьма часто служивший местом встреч дуэлянтов, когда они по той или иной причине не желали или не имели времени переправляться через Сену. Враги скинули дублеты и встали в позицию.
— An garde! — скомандовал Крийон.
После первых же выпадов Александр убедился, сколь безнадежно его положение. Против него были опыт и сила тридцатилетнего врага, его высокий рост, более длинная и тяжелая шпага. Молодой человек пытался пустить в ход все, чему обучали королевских пажей на уроках фехтования, а также то, чему он сам выучился во время вольной жизни в Париже и перенял от Пьера. Тщетно. Граф де Буасе был недосягаем. Хуже того. Озлобленный публичным унижением вельможа постарался как можно лучше выполнить свое обещание. Ловко проведенным приемом заставил Александра повернуться лицом к солнцу, окружил себя сверкающим стальным кольцом, не дающим пажу ни на шаг, ни на полшага приблизиться к своей драгоценной особе. И при этом стоило самому графу хоть немного вытянуть руку, сделать хотя бы крохотный шажок вперед, как его шпага со злой методичностью наносила юноше то укол, то длинную кровоточащую рану.
Пот заливал лицо шевалье Александра. Рубашка окрасилась кровью. Все силы, все внимание пажа сосредоточились на схватке и потому он не видел, как зажмурился Водемон, как хмурится Крийон, переглядываются придворные, как пожимает плечами Рошпо, как странный румянец красит щеки дамы и она следит за поединком почти что со сладострастным вниманием.
Буасе нанес новый удар, паж парировал, но граф, казалось, только этого и ждал. Он ударил по клинку врага с такой силой, что молодой человек пошатнулся, а его шпага вылетела из руки, отскочив шагов на десять. Придворные вскрикнули, Водемон от неожиданности открыл глаза, судорожно вздохнул, будто всхлипнул, отвернулся. Буасе размахнулся и ударил юного противника эфесом шпаги по лицу. В последний момент пажу удалось уклониться от оплеухи, однако даже пришедшийся по касательной удар оказался достаточным, чтобы юноша отлетел в сторону и упал, проехав боком по земле.
— Что, щенок, решил отдохнуть? — с издевкой поинтересовался Буасе, неспешно направляясь к молодому человеку. — Давай, поднимайся, я еще недостаточно натешился.
Александр слепо нащупал эфес шпаги, судорожно сжал пальцы, поднялся на ноги, ожидая своего врага с оружием в руках. На этот раз солнечные лучи светили обоим противникам сбоку, но граф с какой-то утонченной жестокостью заставил юношу вновь повернуться лицом к солнцу. Бой возобновился.
Время молодого человека остановилось, превратившись в какую-то мешанину из выпадов, ударов, блоков, прыжков, отскоков, приседаний, перебежек, попыток пробиться через стальную защиту врага и уйти от слепящих лучей солнца. На рубашке юного шевалье расплылось еще одно кровавое пятно. Грязная сорочка прилипла к телу. Паж запнулся, невольно отведя шпагу, и тогда граф вплотную подошел к юному шевалье, подставил ногу, и Александр вновь упал, выронив клинок.
— Что же ты все время ложишься, шлюха? Это тебе не спальня! — голос Буасе прозвучал глумливо, когда он склонился к пажу, не забыв при этом угрожать ему острием своей шпаги. Александр провел рукой по земле и неожиданно резким движением швырнул в глаза его сиятельству горсть песка.
Граф с проклятиями отскочил прочь. Шевалье Александр схватил шпагу и поднялся; под изумленными взглядами зрителей остановился, дожидаясь, пока Буасе проморгается.
