"Неужели ему не нравится то, чем он занимается?" — поразился граф. "Тогда зачем он этим занимается?!" Шевалье Жорж-Мишель никогда или почти никогда не делал того, что ему не нравилось и теперь пребывал в искреннем недоумении.
— Эй, вы там, кто-нибудь! — позвал Жорж-Мишель. За портьерой послышалось шушуканье и к графу подбежал один из королевских пажей. — Отдашь хозяину, — приказал шевалье и порылся в карманах. Конечно, мальчишки уже получили более ста ливров каждый, но шевалье было стыдно не заплатить за услугу.
Паж умчался выполнять поручение, и граф де Лош вновь присел на табурет. Внимательно вгляделся в портрет. Господи, ничего не понимаю! — подумал он. В глазах нарисованного пажа была не меланхолия, а такая тоска, что сердце шевалье сжалось. А все-таки, я хороший художник, не забыл похвалить себя Жорж-Мишель, но похвала не вернула ему душевного равновесия.
— И что же со всем эти делать? — шептал шевалье. — А почему я должен что-то делать?! — ни с того ни с сего рассердился граф. — И вообще, на кого я потратил четверть часа своих переживаний? На шлюху, которая за триста ливров ляжет в постель к любому, хотя бы и ко мне?!
Жоржа-Мишеля передернуло. Никогда в жизни он не думал о мальчиках, тем более не станет думать о таком... Жорж-Мишель напомнил себе о регулярных походах наглого щенка в Шатле, о его злобных выходках и решительно тряхнул головой. Хватит! Он не позволит портить себе настроение только потому, что у испорченного юнца оказались печальные глаза. И что значит печальные?! У его собак глаза не менее печальны, особенно когда они пытаются выклянчить кусок пожирней.
Граф де Лош встал с табурета, составляя план действий по спасению своего доброго настроения. Прежде всего следует убрать этот портрет с глаз долой... и как можно дальше. Затем отыскать самую красивую фрейлину двора и нарисовать ее в образе Психеи. А, может быть, не стоит рисовать фрейлин? Может быть, стоит нарисовать жену? Жорж-Мишель понял, что за пару прошедших месяцев успел стосковаться по Аньес. Два дня в седле — чепуха! Шевалье всегда был готов проскакать сотню другую лье, танцевать пять часов кряду на балу, провести полную безумств ночь, а утром драться на дуэли.
Итак, решено, он немедленно едет в Лош.
Через два часа Жорж де Лоррен спешно покинул Париж.
* * *
— Он меня даже не узнал, — через два часа после сеанса жаловался шлюхе Смиральде шевалье Александр. — Не снизошел...
— И ты ему надерзил, — обвиняюще произнесла Сми.
— А что еще я мог сделать?
— Болван! — сквозь зубы процедила девушка. — Ты бы сначала думал, а уже потом говорил. Мог бы поклониться пониже. Сказать "К вашим услугам". Поблагодарить за щедрость. Что у тебя, спина бы переломилась? Или, может быть, отвалился бы язык?
Паж вздохнул и отвернулся от подруги, делая вид, что разглядывает сухую травинку. Смиральда помолчала, исподтишка наблюдая за молодым человеком.
— Придумал тоже, — вполголоса проворчала она, — деньгами кидаться. И кремы твои, притирания... Спасибо, конечно, Александр, только все это баловство!
— Ты же сама... жаловалась... на морщинки... — попытался оправдаться шевалье.
— Ну и что?! — несколько непоследовательно отрезала девушка. — Мало ли, на что я жалуюсь? Ты бы лучше пошел к его сиятельству и извинился. Был бы поуслужливей. Придержал бы пару раз его стремя... подал оброненный платок... Может, тебе бы повезло, и он взял бы тебя на службу...
— Да не хочу я быть его слугой! — с неожиданным отчаянием воскликнул молодой человек, бросаясь на траву. — Я хочу... Хочу быть его другом! — выговорил шевалье де Бретей уже сквозь слезы.
Ответом ему был смех, неожиданно грубый и наглый. Смиральда смеялась, хохотала от души, как хохочут над сальной шуткой торговки на рынке.
— Ты?! Другом?! — будь Александр де Бретей чуть старше, он, конечно же, обратил бы внимание и на внезапную дрожь в голосе, и на тревогу в глазах. Но шевалье Александр несмотря ни на что оставался всего лишь мальчишкой тринадцати лет от роду, так что уловил в словах подруги лишь жестокую насмешку. Он резко сел.
— Да, другом. А что тут такого?
— Ни-че-го! — голос девушки был полон злой иронии. — Ни-че-го... Конечно. При твоих талантах и внешности ты вполне можешь лечь к нему в постель... И другом стать — на целую ночь... За хорошие деньги, кстати, — голос Смиральды сорвался почти на крик. — Хотя... Ты же лучший в нашем ремесле! Так что вполне сможешь заделаться его "братцем" — ни забот, ни тревог!
Смиральда вытянулась как струна, глубоко вдохнула — неужели... дура... влюбилась в этого мальчишку! Девушка закрыла глаза. Ревность гасила все чувства и доводы рассудка. Хоть бы это была женщина, нет же — граф де Лош! Стервец!!! — непонятно к кому относилась последняя мысль девушки, поскольку вслух она бросила совсем другое:
— Впрочем, можешь попытаться забраться повыше — может, дофина соблазнишь?!
Шевалье Александр вскочил.
— Ты... Ты... Сумасшедшая! Он такой же дворянин, как я... И мой род...
Смиральда вновь расхохоталась — злой, короткий смешок.
— Твой род?! Да что в тебе от дворянина?! Имя?! Много ж оно тебе дало! Да ты просто шлюха, как я! И, кстати, это ремесло тебя спасло... и исправно кормит, поит и одевает! И ты — друг шлюхи!
Александр де Бретей почувствовал, что сходит с ума.
— Я — дворянин, — процедил он сквозь зубы, подхватывая с земли хлыст.
— Что ж! — девушка сжала кулаки, глаза ее сверкнули. — Ударь меня! Это ведь тоже привилегия дворянина!
Александр де Бретей отшвырнул хлыст... Безумно захотелось разрыдаться... Или убить... или броситься в Сену...
— Я дворянин! — вновь крикнул он уже на бегу. — Дворянин не может быть другом шлюхи!! — нащупал повод... стремя... взлетел в седло и пустил коня в карьер.
— Ты сам сказал!!! — закричала вслед Смиральда, но шевалье де Бретей почти не слышал ее слов. И уж точно не видел, как девушка в рыданиях бросилась в траву.
Смиральда еще пару минут слышала стук копыт. Затем все стихло. Девушка села и уставилась на реку. Дура! С ума сошла!.. Где ты теперь отыщешь такого покровителя? Она попыталась успокоить себя, найдя причину в этом... Тщетно. Спустя еще несколько мгновений шлюха поняла, что уже давно влюблена в этого безумно красивого мальчишку.
Вновь стук копыт... Александр де Бретей. Без шляпы. Плащ небрежно откинут в сторону.
— Вернулся за этим? — девушка легко поднялась, протягивая молодому человеку хлыст. — Неловко без него?
"Господи, ударил бы он меня, что ли?" — вдруг с тоской подумала Смиральда. Лицо шевалье де Бретея не выражало никаких чувств. Молодой человек, не говоря ни слова, протянул руку, схватил девушку за запястье и легко поднял в седло.
— Едем, — за всю дорогу они не произнесли ни слова более и расстались на грязной парижской улице так и не сказав друг другу привычных прощальных слов.
ГЛАВА 32
В которой тринадцатилетний Александр обзаводится одиннадцатилетним воспитанником
Когда на следующий день после ссоры со Смиральдой шевалье Александр явился в Лувр, обстановка в королевской резиденции вполне соответствовала его настроению. Лакеи старательно пытались вжаться в стены. Придворные переговаривались испуганным шепотом. Капитан де Нанси, узнавший от его величества много нового и интересного о собственной особе, был зол и хмур. Пажи дрожали от ужаса. Если бы не долг службы, если бы не честолюбие, если бы не смутные надежды и страх перед наказанием, все эти люди могли бы разбежаться кто куда, лишь бы не видеть взмыленного короля и не слышать его ругательств.
Причиной приступа Карла оказалась любимая сука его величества, посмевшая ощениться прямо в постели короля. Прекрасная Геба возлежала на королевской кровати, не обращая внимания на беснующегося Карла, умильно наблюдала за девятью крепенькими щенками, бодро сосущими молоко, и время от времени угрожающе приподымала кончики губ, когда лакеи пытались подобраться к ее потомству поближе — большая корзина, устланная атласным одеялом, явно не казалась Гебе достойным убежищем для щенков. Пребывай Александр в ином расположении духа, он непременно посмеялся бы над нахальством борзой, над боязливыми стараниями лакеев и в конце концов рассмешил бы короля какой-нибудь "забавной" историей из жизни Шатле, положив тем самым конец всеобщей тоске и страху.
Увы, настроение юного шевалье не располагало к шуткам, и Александр равнодушно внимал разгневанному королю, безучастно дожидаясь того момента, когда его величество вспомнит и о нем. И дождался. Карл устремил на пажа полубезумный взор и закричал:
— А вот и вы, Александр! Хорошенькие же истории мне о вас рассказывают, нечего сказать!
Королевский паж вышел вперед и склонился перед королем, словно собирался сказать "Да будет воля Твоя". Даже размышления о том, отправит ли его Карл к надзирателю за пажами или дело дойдет до Шатле, не слишком занимали королевского пажа. Так или иначе, Александр полагал, что порка ему обеспечена, и ему хотелось лишь одного, чтобы все закончилось, как можно скорее.
К сожалению, король Карл не принадлежал к людям, способным выполнять чужие прихоти.
— Я научу вас с уважением относиться к благородным дамам! — вопил король, размахивая хлыстом чуть ли не перед самым носом любимчика. — Да я с вас шкуру спущу за наглость! Как вы посмели задрать юбку даме де Кюртон?!
Александр вскинул голову. Так, оказывается, не все стервы поняли, что за бесплатно он ни с кем спать не станет. Придется преподать мерзавке урок.
— Простите мою шутку, сир, я раскаиваюсь, — королевский паж с самым сокрушенным видом преклонил перед его величеством колено.
— Вот как, раскаиваетесь... — король с издевкой развел руками. — И что же навело вас на раскаяние? Должно быть, хлыст?!
Александр взглянул прямо в глаза Карла и постарался ответить ясно и четко, чтобы его было слышно в самом дальнем углу королевской спальни.
— Нет, сир, просто смотреть под юбкой было не на что.
Хохот придворных, лакеев и пажей был таким громким, что встревоженная Геба вскочила и истерично залаяла. Александр удовлетворенно кивнул. Пусть теперь эта Кюртон хоть на стены лезет без мужчин!..
— Ну, проказник, ну наглец!.. — хохотал Карл, вытирая с ресниц слезы. Придворные, обнадеженные королевским смехом, постепенно смелели и принимали более непринужденные позы. — Рассказывайте, Александр, рассказывайте. И поподробней.
— Во-первых, ваше величество, — юный шевалье важно загнул палец, — у дамы де Кюртон вовсе нет зада.
Кто-то из лакеев, не в силах более смеяться, застонал.
— Во-вторых, у нее кривые ноги. — Пажи тоненько повизгивали, и Геба предпочла на всякий случай прикрыть щенков от разом спятивших двуногих. — В третьих, кожа у нее морщинистая как пергамент и такая же желтая. Я полагаю, сир, бедняжка слишком много крема намазывает на лицо, а на то, что под юбкой денег уже не остается, — с самым простодушным видом заключил шевалье Александр.
От хохота Карл IX упал в кресло.
— Прошу вас, сир, запретите придворным дамам носить фижмы и корсеты, а также краситься, — с еще более простодушным видом попросил паж. — Они только и занимаются тем, что обманывают шевалье. Обещают блаженство, а стоит заглянуть к ним под юбку, так это сплошное разочарование — либо сушеные мощи, либо свиные окорока! А я, ваше величество, не любитель ни того, ни другого...
— Вы известный ценитель, — фыркнул король.
— Да, сир, — с притворной скромностью подтвердил шевалье де Бретей.
— Однако теперь, хватит! — строго приказал Карл. — Вы слышите, шевалье? Благородных дам надо уважать... даже если у них нет зада!
— Как прикажете, сир, — потупился Александр.
— А чтобы вы это запомнили, вы будете наказаны. Нанси, отведите шевалье Александра к надзирателю за пажами и скажите, чтобы его высекли, — распорядился Карл.
— Ваше величество, — капитан в негодовании сделал шаг вперед, — шевалье Александр не принц, чтобы я...
— Делайте, что вам сказано! — заорал Карл.
Обиженный Нанси ухватил Александра за локоть и рывком поднял с колен. Стремительно шагнул к двери. Чуть ли не волоком протащил пажа через королевскую прихожую, затем вниз по лестнице. Широким шагом преодолел галерею и еще одну лестницу и, наконец, остановился, чтобы перевести дух. Шевалье Александр стоял молча, лишь закусил губу в попытке сдержать вскрик — в порыве ярости капитан чуть было не вывернул мальчишке руку.
— Ну, шевалье, что же вы не сказали его величеству, что дама де Кюртон лжет? — язвительно поинтересовался барон.
— Зачем? — Александр упрямо задрал подбородок. — Может быть, я и турчонок, господин капитан, но мое слово кое-что значит в Лувре. Она еще пожалеет, что солгала.
— Вот как... — неопределенно проговорил Нанси и уже более мирно взял пажа за локоть. — Идемте, шевалье, я не собираюсь возиться с вами до обеда.
Лакеи надзирателя за пажами старались быть как можно более предупредительными с королевским любимчиком и причинить ему как можно меньше неудобств, но настроение юного шевалье от этого не улучшилось. Александр привычно ворчал, что до мэтра Кабоша лакеям далеко, и это было чистой правдой. После порки спина пажа горела и он с тоской размышлял, что в Шатле ему было бы много лучше, во всяком случае плетей Жерома он бы точно не почувствовал. В довершении неприятностей стоило Александру вернуться в королевскую прихожую, дабы заступить на дежурство, как на него налетела еще одна придворная дама мадам Марго.
Госпожа Дюра была взволнована и потому заговорила с Александром тоном, от которого за последние месяцы паж успел отвыкнуть. Дама требовала, чтобы шевалье Александр немедленно все бросил и мчался с запиской к графу де Буасе. Юного шевалье так и подмывало послать даму к самому графу и даже дальше, но вместо этого он только молча поклонился и взял записку. Неспешно прочел ее, когда госпожа Дюра покинула прихожую короля, и пренебрежительно фыркнул: любовница его сиятельства отменяла свидание — третий раз за неделю. Вот простофиля, промелькнуло в голове Александра, заваливает подарками стерву, а та в благодарность растит ему ветвистые рога.
— Эй, Мотвиль, — понимая, что за такое известие вряд ли можно рассчитывать на щедрую награду, шевалье Александр поймал за ухо ближайшего пажа, сунул в руки бумажку и пару су, — снесешь записку графу де Буасе! Живо!
Мальчишка стремглав выскочил за дверь, а Александр со вздохом вернулся к своим обязанностям.
* * *
На следующий день, увидев в сумраке перехода одинокую фигуру, юный шевалье не удивился: дела господина де Бретей были таковы, что требовали обычно темноты, покоя и уединения. Привычное движение левой руки — и в ладони прекрасный метательный нож. На всякий случай.
— Ты... — голос долговязого юноши при шпаге был полон презрения.
— К услугам вашего сиятельства, — шевалье Александр склонил голову, однако почтительность жеста лишь подчеркнула ироничность тона.