С нулевой способностью Сенс, внедренной еще Вратариусом, именно из-за подчас не слишком вдумчивого развития пришлось как следует повозиться — выпрямлять согнутое дерево та еще морока, но упорства мне не занимать. Тем более изначально способность Сенс не рассчитывалась на столь негуманное к себе отношение, да и была калечно урезанной на предзнание. Годы ожидания прилета космических аппаратов к точкам интереса впустую не прошли. Линк как способность я себе еще не прививал, но разработки вел активные — как никак предстоит управлять и получать сгружаемые ими данные. Первейшей внимание я уделил суперструнам и гиперпространству, пытаясь их в него засунуть так, чтобы хотя бы только оттуда их и можно было засечь — без ретранслирующих буев нечего и мечтать о качественном и незаметном коннекте с ними. Я очень надеялся добиться успеха с гиперсуперструнами, чья пропускная способность позволит мне передавать по информационному каналу часть себя без какого-либо ущемления. Были и другие перспективные направления, связанные с отщеплением ауры или других кусочков себя, но меня они не вдохновляли так уж сильно по разным причинам. Вместе с Сенс плохи дела обстояли и со способностью Иммун — вынужден был войти в глубокий транс и тщательно поковыряться в себе, стараясь не навредить в попытках исправить или улучшить доставшееся от тела отражение. Все же Вратариус мою душу задел лишь самую малость, подстроив под нее новый сосуд, а дальше уже сам сосуд стал оказывать влияние подобно дубовой бочке для выдержки вина высшего сорта на продукт хранения. К сожалению, или к счастью, слишком глубоко в себя я погружаться уже не мог из-за угрозы потери контроля над изливающимся светом. Приходилось доверять интуиции, что несколько нервировало — в те далекие первые недели моего пребывания на Глорасе голос разума глушился, а я рьяно выполнял работу по расширению эфирных каналов шакти-тела. Нынче же нет эфира и глушилки — муторное настроение подолгу не покидало меня, когда я пытался разобраться со способностью Пси как натуральных псих. И в этом нет ни-че-го смешного!
Отдельной темой шло Пространство, с большой буквы. Как соотносится моя Обитель и внешний мир, плюс субизмерение Кагифэ, плюс бездонные мешки и мошна. Очень интересно, почему и как инфернальный план соотносится с Азазвироном, Бездной, почему и как Загрань, Царство Смерти, соотносится с планетой Мукмэрайен, местным раем и чистилищем с распределительным центром душ. И туда, и сюда души активно спускаются с Глораса — почему эти планы связаны с материальным миром столь зримо и плотно? Не поручился бы за свой собственный шкурный интерес, но страсть как хочется узнать, да колется.
Нельзя забывать про астрал — я эту истину усвоил без понукания. Исследовать, правда, приходилось опосредованно, в частности, полагаясь в основном на сенсоры Лейо. Отчасти астрал напоминает планету: сухие газообразные слои, содержащие влажный пар, жидкие и твердые. С последними особо разбирался Лейо, прячась в сем тихом омуте. Кое в чем я убедился и сам, когда видел воздушные белесые клубы и сгущающуюся в клейстер кисею, когда "плавал" в Аслаош-раом, ползал и закапывался в дно Аслаош-раом`Бодо, когда пил и дышал водами Океана Бодо. Ну, копался, допустим, не я лично, а мой сибиро, но сути это не меняет — после смены кодового замка в Страну Облаков вылазки определенного типа стали вполне безопасными в плане лишних ушей, глаз, носов и прочего.
Вместе с зондированием астрала неизбежно следует постижение граничной области по обе ее стороны — снаружи, правда, только благодаря вложенным в Скайтринкс инструментам. Кстати, очередной апгрэйд будет состоять в интеграции Глорасской и Рухмнской сетей, построенных на разных носителях: гиперкубы против "дутышей". Можно грубо сравнить Глорас с нежитью типа "вампир" — планета со спутниками активно обменивается эфирными энергиями с космосом, используя данный дуплексный канал не по назначению, что, собственно, и привело к тотальному звездному сбою. Овеществление на Бодо закупорило тромбом энергетическую артерию и вену — объяснение "два в одном" слишком примитивно. Не поддается описанию и сам тромб. "Ехал Грека через реку, видит Грека в реке... овраг". Есть что-то и от галактических черных дыр, но те бы рьяно засасывали энергию, а не держали бы ее в узде. Диагноз Глораса не обезвоживание, но в чем-то состояние схоже с затухающей общиной, страдающей из-за нехватки свежей крови, или звездолетом с пассажирами, вынужденно употребляющими незнамо сколько раз переработанную жидкость и воздух, тоже полученный каким-то хитрым химическим путем. Таинственный феномен, до сих пор мною не разгаданный даже с учетом доступа к памяти Нордрассила и уцелевшим хранилищам древних знаний, в целом ослепительной сенсацией для меня не ставших. В общем, несмотря на подпитку, Глорас остается замкнутой системой, тратящей поступающее извне на обеспечение своей жизнедеятельности. Кстати, львиная доля уходит на корректное удерживание таких массивных объектов на орбите, как Рухм и Бодо, сохранение оси наклона почти неизменной в течение круглого года и климат-контроль. Странность вызывает тот факт, что хоть я и восстановил Системный Трон — хы! — но лучше от этого не стало, к сожалению, не могу сослаться на изменение содержания трафика по "ветке", цепляющей Глорасский Пантеон к дереву всей звездной системы. Много чего не могу или не знаю, обидно, право слово...
Глава 21. Спарринг-партнер
Мао-ю-ло истово ненавидел тюремщика и его раскосого помощника, без устали копошившегося рядом с его плененным телом, подвергаемым форменному надругательству! А потом как отрезало. Бац! И все, только равнодушно клубится серая хмарь. Отрезан от астрала, внутреннее время сбоит, не давая считать сутки, кормят энергетическими подачками, своей абсолютной нейтральностью скрипящими песком в пасти. О нем как забыли, даже не дав шанса даже умереть во время не состоявшегося потрошения памяти. Вынужденный простой, а он в буквальном смысле не мог пошевелиться, горчил тотальным одиночеством — на родине он мог лежать, обернувшись хвостом, веками, общаясь во сне с сородичами. А тут... Кромешная пустота вокруг, взгляду не за что зацепиться, кроме опостылевших бугров туманной завесы, через Бездну времени выровнявшихся, тем самым убив почти досчитанный квинтиллион бугров. И ведь совершенно без насмешки!
Наварх чувствовал, как тупеет, как к нему стомильными взмахами подкрадывается шиза. Временами он хотел выложить все как на духу, выдать любой секрет, лишь бы с ним поговорили. Временами он выдумывал тьму тьмущую кар на крысиные уши и хвосты! Клялся себе в том, что вот-вот соберется с силами и вырвется на волю, или умертвит сам себя, разом остановив все три сердца. Мао-ю-ло постепенно отходил на второй план — наварх, чтобы не потерять себя, принялся совершать бесчисленный прогоны провалившейся военной компании, даже не надеясь на выручку собратьев. Оплошал, заслужил.
Командир эскадры все больше проникался уважением к противнику, вопреки многовековым установкам в их полной примитивности. Нехотя отступало убеждение и образ сухопутных крыс, ни демона не умеющих. Еще как умеющих! В ставке командования забыли, что без уважения к противнику его невозможно победить из-за предрасположенности к недооценке или переоценке противника или себя. Они глупо попались в расставленную ловушку — наварх не сомневался, что следом за ним полегло множество драконов, его друзей и знакомых, любимых и врагов. Сколько? Он терялся в догадках, все чаще в своих оценках склоняясь к преувеличению. Феи! Мао-э-ло не мог себе простить себя за то, что проиграл крохотным феям! Наварх вскоре начал принимать сей факт как должное, как досадное, но терпимое унижение собственного достоинства как военачальника, положившегося на привлеченного со стороны разведчика. Ключевое слово "со стороны". Симпатия там, или внушение — какая разница теперь?! Его провели вокруг хвоста как несмышленое яйцо! Анализируя мельчайшие подробности, на которые во время азарта боя обращаешь ноль внимания, дракон все больше убеждался, что его эскадрой нагло воспользовались в своих коварных целях. Специально ли начальство решило не заострять внимание на так называемых гим-каэлесах, предпочтя наверняка осилить мелочь. Аналитики не брали их в расчет, и правильно делали, но в их выкладки вкралась ошибка в виде Черного Мэллорна. Как он вообще вырос??? Наварх все сильнее убеждался в совершенной глупости — не стоило туда соваться, ох не стоило! Но уже поздно, назад не воротишь.
Дракон не терял внутреннего присутствия духа, хотя периодически выпадал, когда наварх спонтанно сменялся Мао-ю-ло — защитный механизм вдали от настоящего астрала сбоил. Нервишки пошаливали, однако многовековой жизненный опыт позволял пленнику на что-то надеется, не впадая в панику или истерику — до такого даже Мао-ю-ло не унизиться перед врагом. Никогда и ни за что.
Вертикальные зрачки дракона непроизвольно расширились до окружностей, когда перед ним внезапно предстал молодой на эльфийский манер человек с заурядно русыми волосами и аспидно-серыми глазами, холодно бликующими бирюзой. Понимание снизошло внезапно, отчего зрачки стали тоньше игольного ушка, а все остальное глазное яблоко налилось неистовым пламенем ярой ненависти.
Наварх вдруг понял, что его долгие годы гипнотизировали клубы тумана, скрадывая чувство времени, пространства и самого себя, заставляя вести безумный счет. А каждый срав на невыдержанного Мао-ю-ло предварялся вспухшим бугорком на ровной стене серой хмари. Да и само направление логического анализа всей его компании, начиная от внезапно погасшей границе и найденных Врат между планетой и ее спутником, заканчивая его пленением.
— Будь ты проклят, гребаный бог! — Брызжа горючей слюной, прорычал на своем наречии дракон (перевод мягкий).
— Расслабься, — ухнул набатом бархатный голос прямо в драконьей черепушке, оказавшейся будто в царь-колоколе во время трезвона. — Наварх, — тот же лишенный эмоций голос был рефлекторно воспринят взъярившимся драконом через рог во лбу. — Развлекись и протрезвей, дело есть.
Мысли и действия дракона не успевали за прибывшим — в следующий миг в голове через рог, успев протиснуться в самый последний момент, проник сжатый образ полета. Захватывающего полета между безбрежной водной гладью и бушующим над ней штормом, жалящим непредставимо огромные валы невозможно толстыми и неимоверно ветвистыми молниями. В следующую секунду дракон оказался на свободе: тюремная площадка стала взлетной; завеса тумана истаяла, как не бывало; хлынул ливень как из ведра; рухнули узы, держащие дракона за мерина в тесном стойле; словно паром укрыли дракона белесые клубы девственно чистого астрала, пьянящего свободой и хлынувшей силой. Не мешкая и не раздумывая, Мао-ю-ло оттолкнулся наливающимися прямо на глазах буграми мышц лапами, размахнул поистине гигантскими крыльями и заложил крутой вираж. Завершая виток спирали уже с тремя головами и раздувшейся полноразмерной тушей, рассекающей струи и обращающей ноль внимания на ураганный ветер, трепещущий края защищенных мелкими чешуйками перепончатых крыльев. Снисходительная улыбочка человека подстегнула дракона с затуманенным разумом — казалось бы, куда уж сильнее? Плазменный Факел Молний эпицентром охватил воплощение ненависти, безмятежно стоящего на серой площадке. Огненные струи ливня, как ни странно, гасли при попадании в океан, жадно всосавший истинный огонь — от площадки и стоявшего на ней не осталось даже пепла.
Победный рев захлебнулся болезненным рыком — гигантская молния буквально взорвала Среда. Следом грохот разбушевавшейся стихии перекрыл истошный вопль — кувыркнувшийся дракон задел лапами и хвостом гребень громады водного вала, начисто срезавшей кисти и полхвоста. Дернувшийся в Пронзающий Мах дракон в третий раз огласил просторы — его визг от удара всей поверхностью спины и крыльев о нижний край сиренево-черных туч слился с грохотом грома от пронзившей их молнии, придавшей им цвет фиолетовый электрик.
Льющийся с небес водопад теперь причинял нестерпимую боль, хлестая по ранам похуже эльфийских эфирных кис. Трепыхающийся дракон выполнял невероятные кульбиты, в последний момент уворачиваясь от толстенных молний, щекочущих его пузо и обрубки. Он не различал кромки астрала, чтобы сбежать из разверзшегося ада Скользящим Махом, и Пронзающий Мах его уже подвел, выплюнув не над пеленой разгневанных туч, а непосредственно под ними.
Долго ль, коротко ль дракон как птица в клетке бился с Аэром между бушующими небом и водой, но вскоре бессистемные метания приобрели осмысленный характер. Наварх, пользуясь колоссальной энергоемкостью паров астрала, залечил раны, а вскоре мысли Мао-ю-ло вытеснила стихия, и он гневался вместе с ней, клокоча в громовом экстазе после длиннющих огненных струй, коим местные молнии были явно не соперницами. Мучительный полет перерос в ни с чем не сравнимое удовольствие, никогда ранее не испытываемое им. Небесный ящер в безудержном танце проносился над, под и между безуспешно пытающимися его сбить валами. Особый риск приносил наиболее острые эмоции — дракон нашел развлечение пролетать в трубах падающих волн, заостряя когти на крыльях о жадную воду, отчего-то имеющую свойства абсолютного растворителя.
Но все приедается. Наступил момент пресыщения, когда накал эмоций внезапно выцвел и перестал приносить безумную радость. Пришла усталость, забытое ощущение боли в натруженных мышцах сказывалось болезненными ошибками. Наварх наконец-то укрылся за пленкой щита, который тут же привлек несколько молний, бессильно стекших в океан. Пустые головы Лека, Среда и Пака впервые задумались об ужасающей перспективе сдохнуть — дракон никогда не рассчитывал на длительные полеты. Они были непозволительной роскошью для него. Наварх разбрасывал самые мощные поисковые сети, на которые был способен, но они смывались непрекращающимся ливнем уже в полусотне корпусов от него, не принося результатов. Ни единого клочка суши, ни единого ориентира — дракон приходил во все больший ужас, понимая обстановку. Бодо. Он на Бодо!!! Бесполезно куда-либо лететь — за пелену туч не пробиться, чувство астрала отказывало уже в одном корпусе от него, чувство направления вообще взбесилось подобно стрелке компаса в магнитной аномалии.
— Развлекись и протрезвей... — чуждые, но понятные, слова грохотали посильнее молний.
Мао-ю-ло хотел взять упрямством. Ну спал же он веками, так почему не сможет столь же долго поддерживать полет в этой-то прорве энергий? Наварх отвечал, что энергетическое изобилие уже отравляет тело, разрушая ранее знавшее лишь жалкие крохи, достаточные для выживания. Дракон ощущал, как внутри него лопаются сосуды и энерговоды, не выдерживая напора. Несмотря на всю ненависть к врагу, наварх Мао-ю-ло испытывал уважение к нему, пряча страх за храбростью.
— ... дело есть, — всплыла концовка фразы пленившего его бога. В том, что пленитель божественнен, он уже не сомневался ни одним рогом. Объединение разумов высших драконов слишком значимое событие, чтобы прозорливый наварх не сопоставил все известные факты с личностью эльфящегося челобрека.
