В конце концов кто-то умирает и его съедают — если ты являешься предком всего животного царства ты не можешь плакать, что одно твое дитя — лев — убивает другое — антилопу. Ты просто принимаешь жестокие правила этого мира — чтобы кто-то остался жить — нужно убить того, чья смерть эту жизнь обеспечит. В дикой природе матери убивают слабых детей, увы, так работает жестокий и прекрасный естественный отбор.
Конечно же это не значит, что Ангрбода не чувствовала от этого ничего — и она не переходила рамок больше, чем необходимость или случай — ей была противна сама мысль о целенаправленном истреблении своего собственного рода — но смерть и жизнь всегда ходили рука об руку...
И иногда даже самой Ангрбоде приходилось обогрять руки кровью.
Впрочем — ее взгляд перенесся на виднеющиеся вдалеке силуэту города — в этой Сингулярности вряд ли найдется кто-нибудь, кто заставит нарушить ее собственный обет...
А вот кто нибудь вкусный — Ангрбода облизнулась, предвкушая дальнейшую трапезу — вполне бы мог...
* * *
Кухулин Альтер вздохнул, провожая взглядом одному ему видимую точку на потолке, не обращая внимания на щебет Медб, так и не осознавшей, насколько она была ему неинтересна, словно бы стараясь рассмотреть в высоких потолках и отбеленных стенах знаки приближающейся битвы.
Кухулин Альтер не нуждался в еде, сне, отправлении естественных потребностей — и тело у того тоже не затекало, из-за чего его число его телодвижений, совершаемых в сутки, можно было сосчитать по пальцам одной руки — и все они так или иначе сводились бы к его попыткам не подпустить Медб к себе ближе, грубо отпихиваю ту к своему месту и стараясь загнать ее обратно в ее собственные личные дела каждый раз, когда даже стальная воля Кухулина Альтер переставала защищать его разум от посягательств королевы.
Но считать, что Кухулин Альтер был неразумен было бы неправильно. Кухулин Альтер был очень разумен — просто его разумность шла рука об руку с его желанием битвы.
Красочное сражение с врагом или убийство из засады и со спины, враг или союзник, Слуга или человек, мужчина или женщина, ребенок или старик, убивать или умирать — Кухулину Альтер не было до этого никакого дела.
Все, что хотел Кухулин Альтер — это сражения — не подводя к тем каких-либо предпосылок в качестве оправдания или последствий в качестве цели.
Кухулин Альтер был Альтер версией легендарного героя Кухулина — компанейского, громкого и всегда готовому к драке или дуэли парня, стремящегося действовать согласно своей цели и своему моральному уставу, насколько тот сам его понимал.
Как и часто бывает с Альтер-версиями Слуг — Кухулин Альтер был буквально вывернутой наизнанку версией самого Кухулина.
Кухулин Альтер не был громким — он не видел смысла в том, чтобы затевать разговоры, кроме как отвечая на чьи-то вопросы. Он не был стремящимся к драке пробивным парнем — он не видел смысла сдвигаться со своего места до тех пор, пока сама драка уже не началась в его понимании, не желая наводить новое сражение на себя своими действиями. И у него не было никакого морального комплекса или мотивации.
В конце концов можно было бы сказать даже то, что жизнь Кухулина Альтера была настолько печальной, что даже он сам не мог оценить, насколько печально его текущее положение.
Если он не стремится ни к чему — даже к сражениям — какой смысл ему сдвигаться с места и делать что-либо до тех пор, пока он не окажется в ситуации уже заставляющей его действовать согласно вложенной внутрь него программе Берсеркера? А если он не испытывал эмоций и не видел перед собой никаких моральных ориентиров — какой смысл ему был наслаждаться ситуациями, в которые он уже был втянут?
Кухулин Альтер не ощущал никакого удовлетворения убивая очередного противника — ни задора Кухулина, ни извращенного удовольствия Берсеркера — и не ощущал ничего, получая в сражениях раны, ни боли солдата, ни удовольствия мазохиста — можно было почти сказать, что у Кухулина Альтер не было особенной личности.
Конечно же ему не нравились действия Медб и ее поползновения в его сторону — и если постараться разобраться в его личности и вытянуть на поверхность его личность — на что был бы способен, пожалуй, только самый первоклассный из всех Мастеров — но сидя на своем троне Кухулин Альтер не испытывал ни страха перед надвигающимся сражением — а о его приближении тот итак знал — ни предвкушающего удовольствия.
Начнется сражение через минуту или через год — ему было абсолютно все равно. Пока сражение не начинается — он продолжает сидеть на своем месте. Стоит сражению начаться — со столь же бессмысленным непониманием цели он начнет сражаться.
В конце концов даже сама драка его не беспокоила ни как цель, ни как средство — исключительно как действие. Стоит ему начать сражаться — и он не сможет остановиться, продолжив убивать противников до тех пор, пока они не закончаться — или пока его тело не будет уничтожено — не ощущая от своих убийств никакого удовлетворения.
Можно было бы сказать, что Кухулин Альтер скучал — но даже это было бы не так. Скука подразумевает понимание того, что одно времяпрепровождение является более положительно окрашенным, чем другое — а для Кухулина Альтер подобного разграничения не была.
Поэтому все, о чем думал Кухулин Альтер, глядя куда-то в стену, словно бы видя прибывающие конвои солдат Эдисона через нее — это лишь об участниках последующего сражения. Без эмоций, лишь перечисляя их сам себе.
Скатах точно будет сражаться. Встретиться с той на поле боя вновь — хотя едва ли тень эмоции проскочила в разуме Кухулина Альтер — было бы интересно.
Но сражения против Скатах Кухулин Альтер не предвкушал.
Кухулин сделал свое имя на убийстве чудовищ — но в обратную сторону как "человекоубийца" его Альтер-версия не перешла, а потому предвкушения от убийства СКатах у Кухулина Альтер не было.
Все, о чем думал Кухулин Альтер — это лишь о приближающемся сражении, стараясь уловить в медленно проникающих сквозь большие окна минуты, остававшиеся до начала еще одного бессмысленного витка его бессмысленной жизни.
* * *
Карна глядел на отправляющихся полки за полками металлических болванчиков без предвкушения или страха. Он был привычен к битве и не переживал по поводу ее приближения — готовый как убивать, так и умереть в случае необходимости — он не стремился к сражениям и не избегал их. Ему было сказано сражаться — он будет сражаться. Ему будет сказано убивать — он будет убивать. Потому, что он был Слугой Мастера — его функция заключалась в исполнении приказов — даже если отданные ему приказы могли быть бесчеловечны. Это не значило, что он не имел собственного мнения или сознания, не мог реагировать на происходящее с ним и вокруг него — лишь то, что в его системе ценностей его личные реакции стояли на бесконечно более низкой ступени, чем полученные им приказы.
Но, в конце концов, безвольным роботом он тоже не был, продолжая думать и чувствовать, стараясь найти взглядом его "мать", затесавшуюся среди других Слуг Эдисона.
Что он чувствовал по отношению к этой Слуге? В первую очередь, наверное, все же замешательство. Кем была эта Слуга? Откуда она появилась? Почему вела себя так? Какими силами та обладала на самом деле? Какую роль та сыграет в дальнейшем сражении?
Как бы выглядела ситуация, в которой Карна пришел бы на защиту своей матери, сражался рука об руку с ней, возможно спас бы ее жизнь — или даже бы был спасен в ответ?
Сражение намечалось огромное и крайне тяжелое — могущественные Слуги существовали со всех сторон сражения. Что если он столкнется в бою со Скатах? Кухулином Альтер? Карна был скромен — но не глуп, и свою скромность тот сохранял не из своего незнания собственной силы, а вопреки абсолютному пониманию своего уровня сил.
Равных ему Слуг было совсем немного, сравнительно с количеством всех существующих на свете Слуг — но в текущей Сингулярности иронично было лишь то, что сам Карна столкнулся с совершенно непропорционально большой их концентрацией.
Скатах, также Лансер — была первой, о ком стоило бы подумать. В мощи и разрушительности та значительно уступала ему, но в мастерстве копья даже великий Карна не был равен той.
Кухулин Альтер — пробиться через его защиты было бы ненамного легче, чем через броню самого Карны — и вопреки иным Берсеркерам, в безумии бросающихся вперед на самые очевидные ловушки — Берсеркер подобного рода был до омерзительности отвратительным противником.
Конечно же на его стороне был Эдисон — хотя и казавшийся совершенно ничтожным Слуга, который должен был сгинуть вместе со всей своей эпохой — тот хранил на своих плечах не мистическую броню или великую магию, а могущественную силу человечества — и сколь бы не было легко издеваться над его состояние — недооценивать его силы было нельзя.
Однако Эдисон был его союзником — но удивительно долгий список чрезмерно могущественных Слуг, появление бы лишь одного из которых в Войне за Святой Грааль бы мгновенно привело к досрочной победе — а появление двух и более сразу к уничтожению страны проведения Войны — лишь продолжал тянуться дальше и дальше.
С кем в конце концов предстояло бы ему столкнуться — с легендарным героем древней Индии, Рамой? В ком бы ему пришлось бы найти союзника — в Короле Нового Века, Тесле? И что произошло бы в дальнейшем во время самого сражения — в конце концов Карне оставалось только гадать...
* * *
Медея наблюдала за движением берсеркера — а, как и стоило ожидать, в армии Кухулина Альтер были Берсеркеры и те, кто лучше бы смотрелся среди Берсеркеров нежели среди своих текущих классов — словно бы отсчитывая секунды до сближения со своим противником.
В ее голове — в отличии от разума Машу или других Слуг, менее привычных к битвам и смерти — не было места переживаниям. Битва случится так или иначе — стоило ли изводить себя мыслями теперь по этому поводу?
Медея была готова настолько, насколько могла. Каждое заклятие на месте — каждая из возможных для просчитывания деталей была учтена. К сожалению, вопреки своим выдающимся способностям к предвидению будущего Медея была не способна — и потому могла учесть лишь те факты, что она считала возможными.
Но, в крайнем случае — по крайней мере Медея могла надеяться на то, что ее Мастер, Аинз, не решил бы избавиться от нее именно сейчас и именно подобным образом, как минимум нуждаясь в том, чтобы ты продолжала обучать Ольгу-Марию.
Или Медея могла надеяться на Машу — хотя слова самой Медеи по отношению к той по большей части и были собраны из едва действенных вербальных похлопыванию по плечу — в любом случаю Машу могла выдержать хотя бы несколько ударов и прикрыть Медею от случайной стрелы или меча, что в любом случае было обязано привести к улучшению результатов.
В конце концов, когда дело шло о семейных отношениях — а Медея расценивала отношения Аинза и Ольги-Марии как странные, но все же двигающиеся к семейным — Медее не стоило как стоять на этом пути, так и отступать слишком далеко. Под эгидой "учителя, важного для человека, что важен для тебя" ее защита была гораздо более гарантирована, чем вне пределов приказов Аинза, действуя согласно собственному желанию и пониманию.
Поэтому все, на что Медея могла надеяться в текущей ситуации — это на свою магию, щит Машу и интеллект своего Мастера...
* * *
Стараясь быть максимально неприметным, к сожалению и иронично, Арчер выбивался сильнее всех из текущей картины — по сравнению со спешащими по своим делам механическими солдатами его фигура, словно бы пытающаяся всеми силами находиться в стороне от множества столь неподходящих к этому месту и условиям спешащим по своим делам солдат выглядела самой привлекающей внимание — что было в некотором роде оскорблением его истинной личности как Слуги — но было суть его личности как человека.
Ему бы очень хотелось прямо сейчас устроиться где-нибудь повыше в ближайшим ветвях тиса и наблюдать с высоты за происходящим внизу — но к сожалению даже сам Арчер понимал, что это было не более, чем его несбыточной мечтой.
Какая бы причина не заставит его участвовать — так или иначе он обнаружит себя... Не совсем на переднем краю сражения — как Арчеру ему полагалось все же находиться чуть дальше авангарда — но на поле битвы в любом случае.
Арчер просто чувствовал что в предстоящем сражении все три лагеря Слуг выставят максимум, что они могут предоставить — и в таком случае самому Арчеру явно придется вступить в сражение...
Хах, это не было тем, что Арчер хотел — но тем, к чему он старался себя подготовить...
Иначе...
* * *
Какой нибудь неприятный сюрприз мог испортить Ангрбоде настроение, безусловно.
Хотя та и обладала возможностью с единого взгляда отличить свое дитя от иного существа — взгляд Ангрбоды был не таким острым, как можно было бы предположить. Для столь могущественного существа можно было даже сказать, что она обладала поразительной близорукостью — нет, она бы не пропустила что-то действительно значимое даже вдалеке, но само понимание "значимого" для Ангрбоды было настолько велико, что относительно Слуг этого мира можно было бы даже сказать, что она была практически слепа.
Впрочем, в этом и заключались условия Ангрбоды, хах... Ее призыв был слишком большим риском со стороны этих и ей пришлось пойти на уступки. Не то, чтобы кто-то действительно мог удержать ее руку — скорее просто согласие "вести себя хорошо" — насколько это было возможно.
Учитывая же что для "монстра" Ангрбода обладала весьма значительной силой воли и достаточно кротким характером — можно было сказать что этот мир вытянул сравнительно удачливый билет в момент ее призыва...
Чего нельзя было сказать о более мелких ее противниках, не как целое мира, а как его частности. Ангрбода была голодна, скучающа и, честно говоря, уже успела устать от Сингулярности в которой она, конечно же, встретила пару милейших ее детей — но кроме этого ничего больше.
Ей хотелось разобраться с случившимися проблемами достаточно быстро для того, чтобы вернуться в Халдею — Джек, например, явно ждала какой-нибудь новый рассказ от нее — и какой ребенок не будет ждать матери, что вернется с чем-то вкусненьким из своего похода на улицу?
Хотя, Ангрбоде было бы жалко бросать своих детей в этой Сингулярности полностью на произвол судьбы — например Карну — но, увы, жестокая реальность была такова, что ее дети иногда убивали друг друга и ничего поделать с этим та не могла — кроме как наблюдать за тем, как слабые ее дети погибают, не сумев завоевать места под непрощающим небом и солнцем этого мира — и надеяться на то, что в следующий раз им повезет больше, чем столкнуться с этим...
* * *
Не фурри, а Томас Эдисон, пытался предугадать план наступающего сражения. С правого фланга и левого,по центру и в запасе — Эдисон анализировал вновь и вновь ожидаемую расстановку сил. Если за его спиной появиться какой-нибудь монструозно сильный Слуга, а ему будет необходимо защищать других Слуг — хм...
Или, если его противниками окажется сразу несколько могущественных Слуг — в этом случае Эдисон также не оценивал свои шансы так уж высоко...
