При лунном свете получше рассмотрел то, что прихватил из сеней. Оказалось, это верхняя одежда, какие-то длиннополые куртки из плотной ткани. Какую взять? Пожалуй, эту, она в плечах поуже будет. Другие на мне мешком повиснут.
Трусов тут, видимо, не носят — не увидел ничего подобного. Ну и ладно, не больно-то хотелось чужие надевать. Мне и так не натирает.
Шапку надо бы еще, или, на худой конец, шерстяной шарф. И одежду бы потеплее. В новом теле я мерзну, скорее всего, меньше людей, холод мне не так страшен. Но все-таки. Про запас бы пригодилось — вдруг морозы еще крепче ударят.
Ну, выбрал, что хотел. Главного только не нашел — никакой посуды для того, чтобы греть воду, и ничего, чтобы огонь разводить. Как я вообще собирался это искать?.. Как я на кухню влезу, не попавшись?
Неожиданно со стороны улицы послышались голоса, донесся скрип снега. Голоса свернули к дому, во дворе которого меня угораздило сейчас оказаться. Я обмер и лег в сугроб вместе с тряпьем и скипидаром.
— А потом оно на меня как бросится! Башка — во-о-от такая! С дом! Я, не будь слабаком — ему навстречу! — задушевно рассказывал кто-то, пьяно глотая слоги и растягивая слова. — Ну и вот! Это самое. Ка-а-ак заеду ему дубиной прямо в морду — у него зубы и повылетали! Здоровенные, во-от, с руку длиной! Ты подумай!
В ответ охнули и тонко запричитали:
— Да как же это? Кормилец ты мой! А если б цапнуло — как я тут без тебя?
— Молчи, баба! Я мужик или кто? Я разве дозволю, чтобы у нас под боком тролли гнездились? И... пакость тут разводили! Уж я ему задал! Так вломили! Ик... Насилу утек он от нас. Вместе с пауком! Мы было за ними, да разве их догонишь! Вот и воротились.
— А зубов-то собрал, которые вышиб? Мы бы, глядишь, продали кому диковину, — деловито спросил женский голос.
— Не мужицкое это дело — на карачках ползать, зубы собирать! Сама иди да собери, — лихо отшил подгулявший вояка.
— Ну, куда я пойду... Постой-ка, крыльцо... На меня-ка обопрись...
— Да сам я! Ик... Не кудахтай, курица!
Голоса удалились в дом, хлопнула дверь. В сенях абориген тотчас грохнулся и выдал матерную руладу. Его подруга, жалобно бормоча, пыталась его поднять, но безуспешно. А пока они заняты, мне пора бы валить!
Заодно узнал много нового об их вылазке в наш с китообразной тварью подвал. Жаль, что пьяный никак не обмолвился о дальнейших замыслах по борьбе с троллями и сопутствующей живностью. А вместо этого живописал свои подвиги. Герой. Небось, быстрее всех бежал, штаны придерживая, чтобы из них ничего не посыпалось.
Я в третий раз за вечер перевалился за ограду, оказавшись опять за деревней. Начал обходить ее по кругу, выискивая среди дворов подходящий. Что именно под этим подразумевать, я, увы, пока не догадывался. Наверное, такой двор, по которому сразу заметно, что там закоренелые алкаши живут. Которые к вечеру накидались и беспробудно дрыхнут сном праведников. То есть чтобы двор выглядел еще хуже, чем остальные.
Так, подтягиваясь и заглядывая через плетень, я и продвигался. До тех пор, пока не заметил столб пара, поднимающийся над низеньким сооружением. Баня! Это же баня! Натопленная — столько пара из-за разницы температур, как от дыхания на морозе. По размеру, правда, больше напоминает все тот же сортир, но чего еще ожидать от этого поселения таежных голодранцев. Руки у них не из того места растут, что ли.
Тут прямо мне навстречу из-за забора сиганул голый мужик. Бухнулся в снег, ошалело помотал головой. Невидящим взглядом мазнул по окрестностям, начисто проигнорировав мою ушастую рожу, вскочил, фыркнул, как лошадь, и понесся вдоль околицы, сверкая задницей. Натурально, голый! Дурдом какой-то, а не сельская местность. Восьминогие киты с руками, моржи-нудисты...
Не успел я удивиться, как из-за забора, откуда прилетел нудист, донеслась отборная брань и женский плач. Над оградой высунулась чья-то борода, оттуда злобно плюнули, от души вдарили по плетню — так, что он весь затрясся. Ага, понятно. Кто-то досаду срывает, что голый морж таким шустрым оказался.
Бородач спрыгнул обратно во двор и начал орать на женщину. Бессвязно, но очень негодующе. Меня он тоже не заметил. Чувствую себя прямо-таки человеком-невидимкой... Ну, или троллем-невидимкой, если учитывать местное название. Всегда бы так, а.
Не деревня, а сплошная Санта-Барбара. То горячий поклонник чью-то дочку вечерами навещает, то, видимо, любовные треугольники внезапно выявляются. А мне бы тут помыться под шумок... Хозяевам-то сегодня, уверен, будет не до того. С их семейными сценами.
И куда этот дамский угодник голышом-то побежал? Погода, мягко говоря, не летняя. А впрочем, он, должно быть, тоже присутствовал среди наших утренних гостей! Тогда так ему и надо. Пусть поморозит все, что болтается.
Я выждал немного, слушая отдаленные звуки скандала, потом все-таки решился. Только перелез через забор, как дверь лачуги с треском распахнулась, и оттуда пробкой выскочила женщина, следом за ней — разъяренный мужик. Он поскользнулся, ткнулся головой в сугроб, а его, очевидно, супруга унеслась вглубь поселка. Мне снова пришлось совершать чудеса акробатики, с разбегу боком заскакивая в хозяйственную пристройку. По испуганному квохтанью, которое послышалось сверху, я догадался, что на сей раз это был курятник. Вот же невезуха! Спасибо хоть, куры вскоре заткнулись и не стали меня выдавать. Отсижусь, подожду. Посмотрим, как пойдет ситуация. Лишь бы никому с горя не захотелось заесть стресс яичками.
У входа в курятник были свалены какие-то инструменты. Это я понял, когда уколол палец шилом. Помимо шила, тут оказалась небольшая лопата, деревянное ведро, вилы и точильный брусок. Что им тут точить, лопату, что ли? Но мне он, кстати, очень пригодится — а то я уж и не знал, что делать со своими обломанными когтями. Хоть подпилю их теперь.
Вечер шел своим чередом, а хозяева все не возвращались. Я чутко прислушивался к темноте и вскоре заметил, что могу на слух, фактически, сосчитать кур по едва различимой возне. Еще кто-то большой хрустел и пофыркивал в темноте — лошадь, может быть? Услышал легкое подвывание ветра в настиле крыши, писк мышей и неспокойный стук собственного сердца. Так можно и пульс по звуку измерять. Выходит, огромные ушные раковины — не просто сомнительное украшение. Здорово, хоть какая-то польза от новой внешности. Не просто лопоухий, а лопоухий оправданно. Надо взять на заметку — больше полагаться на слух.
Как-то я подозрительно быстро смирился с тем, что сменил тело каким-то совершенно невероятным образом. Вот, сижу, преимущества нахожу, мыться собираюсь. Похоже, хозяева решили выяснять отношения где-то в другом месте — почему бы мне этим не воспользоваться? Зря они, что ли, баню топили?
Просочившись в предбанник, я скривился. Н-да. Темно, как в могиле, сам предбанник — крохотная клетушка, и пары шагов не сделать. Придется опять ощупью. Так-с, вот тут вставлена полочка, об которую я только что отбил локоть. Больно, зараза, прямо по нерву сошлось. По логике вещей, на ней должно быть что-то из умывальных принадлежностей. Если они здесь где-то вообще имеются, конечно. О, пальцы коснулись какого-то скользкого бесформенного куска. Пахнет мерзко, но напоминает хозяйственное мыло. Пригодится, само собой. Еще нашел какую-то ветошь, в которую завернули пучок сена. Сойдет вместо мочалки. Ножницы бы еще, свои космы обкорнать... Но не судьба. Зато нашелся грубый деревянный гребень. Все-таки удача.
Как в парилку-то лезть, если даже рук своих не видно? Там же где-то печка, обожгу себе что-нибудь важное.
И неожиданно совсем расхотелось раздеваться. Случись что — придется драпать, как тому нудисту. А, черт с ним! Рванье это, в которое я закутан, ничуть не жалко, а сразу я не замерзну. Придумаю что-нибудь. Аккуратно поставил баклажку с жижей в угол, рядом сложил украденную одежду, быстро сбросил свое тряпье. Приоткрыл низкую дверцу, треснулся головой об косяк, чуть не прищемил ухо и протиснулся в парилку.
Ух, как припекает! Кончики длинных ушей как будто мгновенно вспыхнули. Я сдавленно охнул, вынырнул в предбанник и старательно растер их снегом. Так, проблема. Пусть баня и остыла порядочно, но моему телу явно не слишком нравится жар. Особенно выступающим деталям.
Выход я нашел банальный: замотал уши рубахой, смочил растопленным снегом. Держится, не сползает — можно повторить попытку.
Мылся я долго и самозабвенно. Упорно растирал бока и грудь ветошью, четыре раза намыливался, остаток мыла извел на вычищение волос. Истратил всю воду в лохани, набрал туда снега, чтобы ополоснуться. К влажному жару постепенно привык, но основательно от него утомился. Поразительно избежал ожогов — глаза притерпелись, хоть свет в парную-помывочную почти не проникал, и печку я разглядеть сумел.
Величина у бани, конечно, такая, что даже в одиночку мыться затруднительно. Еще приходится сгибаться в три погибели. И не забывать о том, что печь нельзя цеплять коленями и прочими частями.
Я уже заканчивал расчесывать черные спутанные космы, одновременно промазывая их скипидаром, как вдруг ушные раковины вздрогнули от ощущения тревоги. Я весь обратился в слух: так и есть, через плохо проконопаченную стену шли какие-то шорохи и глухое лопотание. Кто-то бродит рядом с баней, не отваживаясь зайти.
Скрипнула наружная дверь. Робко заглянули в предбанник. Раздалось нервное шушуканье:
— Ну, что там?
— А я почем знаю? Вроде нет никого. Ой! На полу тряпки свалены!
— Что же это? Постой-ка, чай, полночь уже?
— Ой! Полночь! Никак, нечисть повылазила! Банный дух!
Дверь тихонько притворили. Один голос был мужским, другой — женским. Хозяева вернулись.
— Я пришла, иду до ветру, а в бане кто-то шастает и водой плещет, — продолжили снаружи. — Ну, я за тобой сразу. Тебя искать.
— За мной сразу! Хахалей-то чего не позвала? — разозлился мужик, сопроводив реплику звуком затрещины.
— Ой! Да ты чего? У нас в бане нечисть, а ты опять за свое! — возмутилась жена. — Ни омыться теперь, ни простуду выпарить! Баню святить надо, а что мы жрецу поднесем? Последнего порося закололи.
— Это успеется! Сперва дверь подопри! Чтобы нечисть не утянула!
Дверь подопри? Ну уж нет! Я рванулся из парной, схватил в охапку одежду, какая подвернулась под руку. Чуть не пришибив кого-то, в клубах пара вывалился во двор, залитый лунным светом.
— Ах! — выдохнули рядом. Женщина вначале уставилась на мой живот и на то, что пониже, потом перевела взгляд на лицо, завизжала и кинулась в сторону, вопя, как резаная:
— Вырвалось! Вырвалось!
Что там у нее вырвалось, разбираться я не стал. Мне моя свежеотмытая шкура была дорога, поэтому я, не раздумывая, ломанулся по снегу в ту сторону, откуда пришел. Как назло, хозяин дома, высокий упитанный мужик, как раз оттуда бежал ко мне. Я резко свернул, что-то выронив. Уйду огородами!
Однако мужик живо разгадал мой маневр и попытался перекрыть пути отступления, ловко орудуя какой-то оглоблей. Мы встали напротив друг друга, и каждое мое поползновение к ограде успешно пресекалось. По улице резво приблизился нестройный гул голосов, и через минуту зрителей во дворе существенно прибавилось. Ну конечно, баба наверняка по дороге кому-то растрепала про банные неурядицы, и теперь сюда чуть ли не вся деревня пожаловала. Как не поглазеть на нечисть!
Меня полукругом обступила целая толпа, а мужик с оглоблей все так же был настороже, чуть не огрел меня пару раз. О бегстве помышлять почти не приходилось. По сути, загнали в угол.
— Это же эльф! — охнул в толпе чей-то женский голос. — Ой, гляди, глазища во тьме горят!
Эльф?! Это они про меня? Ну здравствуйте! А до этого троллем обзывали.
Сердце бешено колотилось. Я почти успел попрощаться как минимум со здоровьем, но за спиной громко затрещало, и люди отпрянули, а потом с воем и дикими криками бросились врассыпную. Проломившись прямо через плетень, который, конечно, не смог стать преградой для многотонной туши, во двор заявился мой добрый заступник. Признаться, не ожидал. Как чудище вообще уяснило, что мне нужна помощь? Получается, следило за обстановкой?
Паукообразный кит коротко свистнул, махнул рукой и несколько раз согнул-разогнул хвост. Меня не нужно было упрашивать дважды: полагая, что все понял правильно, я взобрался на основание хвоста и оседлал его, сидя задом наперед. Зато хоть не свалюсь. Монстр круто развернулся на месте, как танк на гусеницах, и бодро ринулся к елкам, черной стеной обступившим деревню.
Я нагишом ехал на хвосте гигантской хищной твари и смотрел на покинутый бедняцкий поселок и на звездное небо над ним. Мотаясь, как маятник, и чувствуя себя банным эльфом. Корявый ковш Большой Медведицы всем видом намекал мне, что помылся я не зря.
Глава 5. Говорливая охота
Утром я сидел в подвале и занимался несвойственным мужчине делом — маникюрными процедурами. Приводил в порядок свои когти я уже, навскидку, четвертый час: они, как выяснилось, были неожиданно твердыми. Брусок, предназначенный для работы с металлом, с ними, конечно же, справлялся, но стачивал плотное вязкое вещество не без труда. На пол сыпалась зеленоватая стружка.
Подумав, я решил не спиливать острия. Только подравнивал сколы и заусеницы, убирал отслоившиеся пласты, шлифовал поверхность до блеска. С такой твердостью когти могут стать настоящим оружием. Главное — пальцы при ударе не сломать. Ну и, конечно, желательно вообще не допускать таких ближних стычек. Пусть когти останутся оружием последнего шанса, ага.
Переодевшись вчера, я тихо радовался новой, гораздо более удобной и чистой одежде. Старую, бомжовскую, после некоторого размышления решил не выбрасывать, только вынес на мороз, чтобы избавиться от вероятных паразитов. Кто знает, вдруг пригодится еще. Я теперь голь перекатная, любое имущество — на вес золота. Слава богу, заточку вчера не потерял — надо будет и по ней хорошо пройтись бруском.
Покоя мне не давало сразу несколько вопросов, один важнее другого. И на все трудно подыскать ответ. Первостепенная задача, разумеется, была прежней: понять, кто я и где нахожусь. Можно ли отсюда выбраться домой. Посещение деревни только добавило загадок.
Что это за поселение? Какие-то сектанты, изолированные от мира, выводящие монстров и привыкшие оценивать мир с точки зрения сказок и мифов? Синекожих ушастых гуманоидов, например, называют троллями. Если встретили ночью — то эльфами. Вот и поди их пойми. Семь пятниц на неделе. Или, по их представлениям, немытый эльф, ведущий жизнь бездомного, похож на тролля? Но у нас почему-то никому не приходило в голову искренне величать бомжей, скажем, гориллами.
Или все еще хуже, и я (спонтанно?) очутился в некой параллельной реальности, где тролли и эльфы действительно существуют? В пользу этого говорило хотя бы мое нынешнее тело, похожее на человеческое только отдаленно. Хорошо переносящее холод, не очень любящее жару. Усиленный слух, прочные когти. Кожа, покрытая наростами, похожими на каменную корку. Да уж. Выводы пока делать рано, для этого, по крайней мере, надо побывать в других поселениях, подальше от этого. Быть может, там насмехаются над дремучими верованиями местных жителей и признают подобных мне инопланетянами или результатами генетических экспериментов. Моего положения, как бы то ни было, это не улучшает — вряд ли мутанты и пришельцы имеют равные права с людьми и признаны нормальными членами общества. С другой стороны, может, там полным-полно таких, как я, и они держат власть в своих руках? Надо выяснять, короче. Сомневаюсь я в этом, учитывая, как меня приняли. И во что я был одет.
