Выходит, только моя нерешительность меня и спасла. Оказался на самом краю аномалии, где время почему-то решило притормозить. Если бы я двигался к нему быстрее, без размышлений, каратель бы точно меня подловил.
Желание подходить к летунам, скрученным листьями, пропало напрочь. Это ж сколько у них еще может быть сюрпризов! Даже если не у каждого — хватит и одной успешной попытки. Для них успешной, не для меня.
В горле застрял комок, и я медленно сглотнул. А ведь и правда похоже, что остальные тоже к чему-то готовятся. Вот один с натугой протолкнул руку между витками листа и держится за конец тонкой цепочки. Там тоже какая-то граната? Или просто вызывает подкрепление? Проверять совсем неохота.
Ладно, рисковать не стану. Пусть лучше будет так, что я никого не тронул. Ну, почти. Не особо-то надеюсь, что мне это зачтется, ну и плевать. Не вышло разобраться с ними радикально — ну я и не сильно хотел. Все равно почти половина из них еще нескоро повоюет.
Я немного прошелся, пытаясь прийти в себя. Сейчас нужно убегать. А мы с чудищем — пара немощных инвалидов... Оно чуть ли не на куски разваливается. Как быть-то.
Ноги запутались, я чуть не упал. Оказалось — запнулся об дубинку, оброненную нападавшим. Попытался поднять ее — тут же выронил, обжегшись о металл. Взял ее уже осторожнее — за деревянную часть. Она тоже нагрелась, но не раскалилась, конечно.
Дубинка при ближайшем рассмотрении смахивала, скорее, на какой-то жезл. Дерево и начищенная медь. Аж сверкает, как маленькое солнце. Резная рукоять красиво перевита рыжими узорными полосами. Навершие что-то живо напомнило, и я наморщил лоб, силясь понять, на что оно похоже. Ох ты ж, точно! Значок биологической угрозы! Он здесь выглядел настолько неуместно, что я не сразу узнал. Вот они — три разомкнутых окружности, которые образуют заостренные серпики. В месте их соединения — отверстие. Посередине шипы обведены кольцом, к которому крепится рукоять.
Вот, значит, чем вооружены местные борцы с нечистью. Ну и дела.
Ладно, пора сваливать — листья совсем потемнели, и сок с них капает. Было бы неплохо, конечно обыскать некоторых вторженцев на предмет устройств связи. Заодно изъять что-нибудь полезное. Но этот замысел по понятным причинам можно считать самоубийственным. Кто знает, какие еще приемчики в запасе у этих гадов. Как они летели над землей, как долбили мутными волнами, от которых будто само пространство рвалось... Просто непостижимо. А уж плевок крошечной гранатой, которая искажает ход времени... Да и все равно я не знаю, как у них выглядят всякие приемники-передатчики. Вряд ли они с собой рации таскают.
И за дубинку я зря хватался, в общем-то. Могло и руку оторвать. А то и похуже сделать.
Осторожно покрутил жезл — ну, на манер того, как махали эти... Но ничего не вышло — не гудело и не мутнело. Как будто палкой вращаю. Жалко. Ну, я ни на что особо и не рассчитывал. В любом случае слишком приметная вещица. А такое оружие, которым сам я пользоваться не могу или не умею, с собой лучше не брать — только добавлю лишнего внимания. А его и так уже через край. Лучше побуду для аборигенов обычным опасным троллем, чем вооруженным и особо опасным.
Еще к оружию запросто может быть прикручено что-то наподобие системы самоуничтожения, если оно попадает к врагу. У такого оружия, по крайней мере. У чародейского.
Если использовать не могу, что нужно сделать? Правильно — сломать. А потом еще и потерять. Ломать, конечно, тоже боязно...
Держась подальше от летунов, собрал другие палки — сколько нашел. Вернулся в подвал, прислонил один жезл к стене и начал швыряться в него камнями. Меткость у меня сейчас ни к черту, конечно... Камни пришлось подбирать и кидать снова. После четырех хороших попаданий древко треснуло. Я замер, ожидая последствий, но больше ничего не произошло. Треснуло — и все. А ну-ка еще разок... Лопнуло надвое. Как простая ветка.
Металл так просто не переломится, но хотя бы погнуть можно. Особенно если привлечь многотонную тушу.
Выглянул, махнул ей рукой. Тварь доползла до подвала и даже без подсказок принялась колотить клешней по груде дубинок, с размаха, методично и яростно. Сил у нее осталось мало, но этого хватило. Целыми остались только те жезлы, которые я не смог подобрать.
Вынес этот хлам, демонстративно забросил покореженный кусок меди подальше. Остальное раскидаю по дороге, пусть поищут.
И побрел в лес. По дороге мазнул взглядом по лицам палачей, одетых в коричневые балахоны. Посланных по мою душу. На этих невзрачных рожах смутно угадывался страх — скрываемый. Или ненависть — открытая. Думают, наверное, что я их этими же камнями закидаю. Или прокляну каким-нибудь неведомым колдовством. А то и зверюге скормлю — даром что она еле стоит на ногах. Конечно, чего еще ждать от тролля. А вот хрен вам — получайте разрыв шаблона. Я бы, может, и закидал — если бы был уверен, что в ответ что-нибудь еще не прилетит.
Встретился глазами с тем, кто, по-моему, был их предводителем, и вздрогнул: от его невозмутимого спокойствия веяло могилой.
— Надеюсь, не столкнемся больше, — буркнул я себе под нос. Но тот услышал. И даже ответил.
— Не скроешься, погань, от воли... — и произнес какое-то слово, смысл которого ускользнул. От чьей воли? Их руководителя? Или местного царька? Или... может, бога, которому они поклоняются? Если так, то все еще хуже. Если они фанатики.
— Пошел ты... — сказал я, добавив русское выражение, с которым он едва ли знаком. Авось догадается. Козлина.
И, спотыкаясь, как пьяный, направился к елкам. Оглянулся пару раз — мало ли что. Однако зеленые плети пока еще крепко стягивали тела врагов. Вот и здорово.
За мной ковыляло чудовище — припадая на поврежденную лапу и пятная снег своим гноем. Отпыхивалось гораздо чаще, чем полагается киту. Досталось же ему, а. Мало того, что все обожжено сетью, так еще и ткани распадаются. Хочется верить, что это обратимый процесс. Иначе... Нет, не буду об этом.
Оно меня уже столько раз спасало, что, кажется, я до конца жизни не рассчитаюсь. Пусть поправляется.
Причем идет само, даже уговаривать не пришлось. Видимо, представляет, что настала пора прощаться с насиженными местами. Разыскивать новый приют. Зверю-то подойдет и лесная берлога, а вот мне такой жизни совсем не хочется.
Только когда мы с тварью наконец добрались до елок и углубились в лес, когда мимо замелькали стволы деревьев, а по лицу царапнула сухая ветка — напряжение слегка отпустило. Выбиваясь из сил, мы тащились в глушь, не позволяя отдохнуть изможденным телам. С минуты на минуту зеленые оковы могут распутаться и выпустить летучих убийц. Я рассчитывал только на то, что сразу в погоню они не бросятся — для начала позаботятся о раненых, свяжутся с начальством... Хотя могут и банально добить своих, списав на тролля. С них станется. Кто проверять-то будет.
Но в лесу они, по крайней мере, сеть не растянут. Впрочем, учитывая наше состояние, справятся и так... Э, нет уж, не раскисать! Мы пока еще дадим отпор! Пойдут за нами — найдут свою смерть, второго шанса им не предоставлю. Тем более основного оружия я их лишил. Да и куда они пойдут, мы их тоже славно потрепали. Не очень-то полезно висеть, будучи перетянутым щупальцами из травы.
Вот ведь странно: я уже почти привык к тому, что внезапно перестал быть человеком, что рядом со мной шляется невообразимый монстр, что меня троллем называют, а иногда — вообще эльфом... Но очередное проявление сверхъестественного меня опять выбило из колеи. Люди, парящие над землей, дубинки, разрывающие вещество, граната-плевок... Что это? Напрашивалось само собой — колдовство, волшебство, магия. Или как это еще назвать. Паранормальные способности. Чародейство. Не знаю, шаманство какое-нибудь. Как ни назови — выходит несуществующее явление. Но я его видел своими глазами. Бред какой-то, болезненный бред. Снова ярко всплыл образ больничной койки, на которой лежит мое тело, опутанное трубками и проводами всяких датчиков. Рядом — громоздкие аппараты, поддерживающие вялую жизнедеятельность. И врач, который говорит, что мозг жив, но надежды нет. И размышляет о том, что я сейчас ощущаю. А я плетусь по редкому ельнику в компании паучьего кита. Унося ноги от спецназовцев в балахонах. Которые истребляют нечисть. И я — нечисть, потому что тролль. Да-с, однако, положеньице. Неужто мой разум не мог что-нибудь повеселее придумать? Эротическую грезу какую-нибудь. Чтобы я загорал на тропическом острове с коктейлем в руках, а вокруг меня отирались голые девицы всех сортов, настойчиво пытаясь обольстить. Так нет же, вместо этого какие-то параноидальные похождения.
Ну и, опять-таки, что теперь? Не сдаваться же и помирать, утешая себя призрачной мечтой, что сейчас очнусь на больничной койке? Нет уж, слишком натуральная тут боль. И слабость с тошнотой от кровопотери. Не мог мой мозг сгенерировать всю полноту нынешних ощущений, в том числе — и неприятных. Не верю я в это. Все — как наяву, даже муть в голове и резь в глазах. Ничего не скрывает детали. Значит, будем считать, что это и есть явь. Примем за рабочую гипотезу. Короче, ничего не изменилось — я в чужом теле и, видимо, в чужом мире. Правда, тут существует колдовство. Мог и сам догадаться — после встречи с нелепым чудовищем. И после того, как услышал про троллей и эльфов. Стало быть, это не просто местные суеверия. Удостоверился уже.
Задумался я и о природе зеленого луча. Видимо, это было какое-то исцеляющее волшебство. И, похоже, им можно не только лечить, но и калечить. И даже, наверное, убивать. Ну что же, логично — как и с любым лекарством. В нужной концентрации приносит пользу, а если сильно превысить — получится яд. Надеюсь, в случае со мной тварь правильно рассчитала дозировку. Не хотелось бы через пару дней загнуться от стремительной онкологической болезни.
И, выходит, этот паукообразный зверь — тоже какое-то чародейское существо. Вот досада — даже зверь владеет колдовством, а я? Кто из нас местный злодей, как-никак?
Так мы и шли, выбиваясь из сил. Под вечер голод назойливо напоминал о себе. Брусок, обернутый тканью, немилосердно натирал голень — мне просто некуда было его положить, кроме как в сапог. Пришлось доставать и нести в руках. Надо будет при случае нашить карманов. Или разжиться сумкой. А еще спичками или огнивом, хоть я и плохо представляю, что это такое. И еще много чего нужно — нож какой-нибудь поприличнее, нормальная одежда...
И киту-скорпиону надо чем-то подкрепиться: эту тушу и так прокормить непросто, а уж с повреждениями, которые надо как-то восстанавливать... От монстра тянулся острый и тяжелый запах гноя, слегка перебиваемый мятным ароматом. Пошатываясь, тварь то и дело задевала стволы, корой царапала шкуру. Сама она охотиться сейчас не сможет. От меня тоже немного толку: ставить ловушки не умею, из оружия — только заточка. Даже копье сделать будет сложно — без огня и инструментов. Ладно, зверье тут непуганое — возможно, что-то и получится. Чудовищу обязательно нужно поесть. И мне, да.
В зимнем ельнике темнело моментально. Надо бы подумывать о ночевке. Наломать лапника, через который я очень утомился продираться. Постелить у подножья елки — пусть закрывает, как шатер. Все лучше, чем спать на голом снегу.
Да и холоднее стало. Уши пощипывает. Человек бы, наверное, уже давно их отморозил. Вместе с пальцами и прочим. А мне пока нипочем. Но, наверное, если спать в сугробе без горячего под боком — простужусь, и сурово.
Сухопутный кит тихонько щелкнул и трясущимся пальцем указал на какую-то ямку в снегу под кустом. Я пожал плечами — ямка как ямка, ничем угрожать не может. Но все-таки подкрался к ней, приготовившись непонятно к чему. И удачно: навстречу выскочил белый комок. Рефлекторно я вмазал по нему бруском, зажатым в руке. Комок упал, брызнув красным, и оказался крупным зайцем. Косатке он — как маковая росинка на язык, да и мне, когда с ней по-братски поделился, немного досталось. Но лучше, чем ничего. Подкрепились чуть-чуть.
Затем я соорудил себе подстилку из еловых лап, при этом окончательно переполнился усталостью и задремал, кажется, еще до того, как прилег. Сквозь сон услышал, как рядом умостилась тварь. Ей-то проще без настила — а то целую ель обдирать придется...
Снилось мне, что я гуляю по березовой роще, на набережной тихой речки. По дороге туда — зашел в магазин, взял литр темного пива. Лето, день близится к закату. Птички поют, навстречу идет красивая девушка в сарафанчике. Улыбается. И почему-то рычит издалека.
Э, да это ж не она рычит! И не во сне это вовсе!
Глава 8. По тонкому льду
Рычание, оказавшееся очень реальным, приблизилось. Я резко открыл глаза и сразу вскочил — сам от себя не ожидал такой гибкости. А потом меня сшибло с ног.
Сверху навалилось мохнатое горячее тело. Я инстинктивно выставил руки и изо всех сил уперся в клыкастую морду. Чуть без пальцев не остался!
Над лицом клацнуло, и я разглядел того, кто набросился. Волк! Только его и не хватало!
Над ухом раздался пронзительный собачий визг. Значит, там с кем-то расправляется тварь. Она же вся израненная, слабая, едва на ногах держится! Выходит, здесь стая, и монстр мне сейчас не поможет. Ему самому нужна помощь! Загрызут ведь! И ведь почуяли, что больное, решились!
Мир и время — все сузилось до волчьих зубов, которые пытались сомкнуться на моем горле. Кожу обдало кислым звериным дыханием. В ужасе я заорал и, ничего не соображая, только пытался отпихнуть пасть подальше. С клыков капала слюна, от рычания свело живот. В висках бешено колотилась кровь. Руки постепенно слабели — морда все ближе к шее, дергается, старается ухватить. Выскальзывает из рук. В голове почему-то крутится одно: лишь бы не сунуть туда пальцы, лишь бы не откусил! Как будто это самое важное...
Но надо же что-то делать! Долго я не протяну — волк сильнее...
Да что ж такое! Меня не прикончил ни членистоногий кошмар, ни деревенские расисты, ни даже летучие палачи с чародейскими палками! А теперь опять эти волки! Второй раз уже! Неужто мне и впрямь суждено помереть от их зубов? Нет уж, врете, сволочи!
Я изловчился и смог, раздирая штаны об когти, подтянуть колени к груди. Столкнуть ими зверя не удалось: он только с яростным рычанием удвоил свои усилия. Тогда я зажмурился и сунул ему в пасть свое предплечье. Чтобы освободить вторую руку.
Моя кожа, видимо, была очень твердой — но все-таки, конечно, по зубам волку. Клыки проткнули руку со внутренней стороны, впились в мясо. Я вскрикнул от боли и, уже не задумываясь, потянул пальцы в голенище сапога. Нащупал заточку и вытащил. И ткнул ей в мохнатую шею.
Более-менее успокоился я только тогда, когда перепилил волчье горло почти до позвоночника. Скинул с себя уже бездыханное тело и медленно встал. Весь залитый горячей кровью, хлеставшей из звериной шеи, исцарапанный, с прокушенной рукой — но живой и почти здоровый. Могло получиться гораздо хуже — если бы не успел закрыться руками, то сам бы тут лежал с перегрызенной гортанью.
Скривившись, я выплюнул что-то соленое. С трудом оглянулся и увидел, что на членистоногую косатку наседают три серых тени. С рыком и ворчанием они бросались на черные бока, пытаясь вцепиться в гладкую кожу. Кое-где на ней, должно быть, красовались свежие раны — так сразу не поймешь.
