Однажды решился — останусь здесь жить, найду работу, а дальше будет видно! Собственно, не привередничал — чем ему заняться, — согласился бы пойти лесорубом или рабочим на местный завод, но как-то в разговоре с бабой Таней — так себя назвала хозяйка, — он проговорился о своем намерении, а та предложила пойти в ближайшую школу учителем математики в старших классах. Соседка как-то сказала ей, что прежняя учительница этим летом вышла замуж за военного и уехала, а замены нет — слишком мало желающих уехать из большого города в захолустье. Ее внучка учится в той школе, вот и рассказала о возникшей проблеме. Утром следующего дня Павел отправился по указанному направлению и вскоре входил в серое двухэтажное здание, притом, к своему удивлению, чувствовал какое-то волнение, будто вступал в новую жизнь. Директора не застал — она уехала на совещание в райОНО, — приняла его завуч, моложавая женщина лет тридцати пяти — сорока. Сразу не поверила, что этот молодой человек — выпускник МГУ, — изъявляет желание работать у них учителем, даже переспросила озадаченно:

— Вы из Москвы и хотите поступить к нам учителем математики?

После утвердительного ответа Павла еще некоторое время смотрела на него удивленным взглядом, потом принялась изучать его документы. При виде красного диплома университета лишь покачала головой — бывают же на свете чудеса! — но промолчала, боясь вспугнуть удачу. Затем дала бланки заполнять заявление и анкету, а когда он вернул, рассказала об условиях будущей работы, обрадовала тем, что для приезжего учителя есть служебное жилье. Объяснила, как туда пройти, дала ключ, еще сказала подойти ему завтра — надо поработать по учебным планам для учащихся 10 и 11 классов. Учительский дом стоял неподалеку, через пять минут уже поднимался на крыльцо своей половины — дом со двором разделили поровну невысокой оградкой, с каждой стороны обустроили отдельный вход. Сени, кухня и две жилые комнаты, немного мебели — все скромно и аккуратно, сразу видно, что здесь жила девушка. Огляделся, а потом отправился к старой хозяйке забирать свои вещи, на прощание поблагодарил ее за приют и заботу.

Учебная программа и школьная документация сложности не представляли, да и по своей, пусть и недолгой, преподавательской практике многое ему было знакомо — те же учебные планы, журналы, отчеты. Разве что на первых порах возможны сложности с ведением уроков — все же здесь они идут не по парам, да и контингент другой, по сути, еще дети. Так что много времени ознакомление с будущей работой не заняло — хватило одного дня, все остальное время просто слонялся по городу, знакомому по прежней памяти, но в чем-то отличавшемуся. Страшился, но все наведался на родную улицу, прошелся мимо своего дома, увидел совсем еще молодую маму и себя, трехлетнего бутуза. В горле пересохло от внезапно нахлынувших чувств, поспешил уйти, после долго отходил от воспоминаний о своей семье и оставленной жене. Зарекся приходить сюда — ведь он не мазохист, чтобы травить себе душу!

За неделю до начала учебного года вернулись с отпусков учителя, все месте собрались на традиционном августовском педсовете. Громко приветствовали друг друга, рассказывали о проведенном времени, шутили смеялись, Павел же скромно сидел в углу, дожидаясь той минуты, когда директор представит его коллегам. Ловил на себе любопытные взгляды, понятный без слов интерес — ведь основной состав женский, мужчин только трое, считая его самого. Правда, один из них — молодой еще, под тридцать, — также присматривался к нему, как будто видел его прежде. Когда же директор начала совещание и сразу назвала новичка, тот воскликнул:

— Скажите, вы тот самый Коноплев, глава компании 'Компьютерный мир', вас еще по телевизору показывали!

Все вдруг замолкли, повернули головы к Павлу, разглядывая его, как какое-то чудо — наверное тоже узнали в этом молодом человеке известную на всю страну личность.

'Да, от славы нигде не скроешься' — проскочила в голове мысль, сам же ответил глазастому мужчине:

— Да, прежде возглавлял названную вами компанию. Но я оставил то дело, теперь решил поработать в вашей школе.

А мужчина не унимался, пытаясь выведать то, в чем прежде сомневался:

— Павел Николаевич, вы ведь ученый, доктор, если не ошибаюсь, физико-математических наук!

У присутствующих с заметным шумом упала челюсть — в их школе целый доктор наук! Прошла не одна минута, пока педагогический состав отошел от случившегося шока, долго еще учителя переглядывались между собой и шептались, пока директор не призвала к порядку. После же окончания педсовета каждый из них поспешил подойти ко столь известной персоне и лично представиться. Как ни удивительно, Павел всех их запомнил с первого раза и никого не перепутал, называя по имени-отчеству, чем вызвал новые удивления. Особо старался привлечь внимание новичка женский состав помоложе, хотя таких имелось немного — две-три, не более, — остальным далеко за тридцать. Правда, и те не отставали, среди них даже завуч — бросала томные взгляды, многозначительно водила языком по губам, как бы намекая о страстных ласках, ожидающих его с ней. Еще подумал: — Женщины в этой школе еще те штучки, — но эта мысль вовсе не напугала.

Одной из сравнительно юных педагогов оказалась соседка по дому — прежде Павел ее не видел, наверное, только что приехала. После совещания они отправились вместе к общему дому, потом долго стояли у ее калитки, вели разговоры на разные темы, но к себе Оля — так звали девушку, — не стала приглашать, наверное, посчитала такой поступок нескромным. Вечером же, когда уже стемнело, постучалась к нему в дверь и попросила помочь — ушел свет, наверное, перегорел предохранитель, а запасного у нее нет. Взяв нужную запчасть, молодой человек направился за Олей, едва вошел в темную комнату, как она повернулась и прильнула к нему, прижавшись высокой грудью. В голове у Павла перемкнуло — весь разум ушел в другое место, — сам обхватил девушку, поцеловал горячие губы, а потом принялся срывать с нее одежду, даже порвал нижнее белье в нетерпении и прямо на полу взял ее, войдя во влажное лоно без всякой прелюдии. Взыгравшие гормоны разбудили зверя в нем, никогда прежде не испытывал того неистовства, с каким он истязал нежное тело, а крики девицы лишь больше возбуждали.

Глава 4

Несколько дней девушка избегала Павла, если же они встречались, то отворачивалась, не хотела слушать его оправдания. Не открывала дверь, когда он стучался к ней, не отвечала на просьбу впустить. Лишь на четвертый смилостивилась, когда заявился к ней вечером с цветами, коробкой шоколада и каберне. Молча приняла букет, показала глазами на кухню — догадался отнести туда вино и сладкое. Наконец-то выслушала его извинение и искреннее оправдание: — Потерял голову, сам не понимал, что творю! — после высказала свою обиду:

— Ведь мне было больно, а ты не хотел остановиться, только о себе думал!

На его обещание: — Впредь такого не будет, я постараюсь осторожно, — последовало: — Я еще посмотрю, будет ли у нас впредь!

Но в конце концов крепость пала, после бокала вина любовники оказались в спальне девушки и уже без прежнего сумасбродства исполнили акт любви. С того вечера не расставались, Павел даже переселился к новой подруге и все теперь между ними складывалось ладно. Коллеги, конечно, заметили их любовную близость, кто-то открыто завидовал: — Вот Оле повезло, отхватила такого парня! — другие радовались за них. Во всяком случае, никто больше не приставал к Павлу с недвусмысленными намеками на более тесную связь, как бы признавая права молодой учительницы на видного ухажера. Но где-то через месяц случилась новая проблема — Оля сообщила о своей беременности. Павла такое осложнение в их отношениях не обрадовало — о детях он пока не думал, да и не считал сожительницу той единственной, с которой желал бы пройти всю жизнь. Примерно о том ей сказал:

— Решай сама — рожать или пойти на аборт, я же приму любой твой выбор. Жениться пока не собираюсь, если все же родишь, то признаю ребенка своим и помогу вырастить его.

Девушка же ответила твердо, без какого-либо сомнения:

— Конечно, рожу, пусть у ребенка будет такой отец, как ты, а не какой-нибудь алкаш, которых вокруг полно — вон, валяются под забором! А жениться на себе не заставляю, я же не дура, понимаю — где ты, а где я! Благодарна тебе, что уделил мне долю своей ласки, вот еще ребенок будет, большего мне не надо!

Конечно, Оля лукавила, ей бы хотелось большего, но все же понимала реальность — она, деревенская девушка и обычная учительница, не ровня столичной знаменитости, волею судьбы встретившемуся ей, — смирилась с вот такой бабьей долей. Да и, по-видимому, в свои двадцать пять она сама хотела ребенка и его зарождение от любимого мужчины стало счастьем в не очень радостной жизни. В принципе, подобное решение устраивало обоих, продолжали жить как прежде. Лишь девушка с большей страстью отдавалась каждую ночь, как бы набирая любовные ласки впрок до предстоящего расставания, которое рано или поздно настанет и не в ее силах хоть что-то изменить.

Между тем в школе начались занятия и внимание всех учеников, конечно, привлек новый учитель. Все в маленьком городке знали о том, кто он, дети с первого дня следили за ним круглыми от любопытства глазами. Не шумели и не баловались, как зачастую происходило с ними после каникул, с восхищением слушали такого знаменитого учителя, старались заслужить его похвалу. Правда, случилась прежняя история с ученицами, влюбившимися в свой идеал, но без каких-либо притязаний на ответное чувство. Разве что ревность к учительнице русского языка Ольге Васильевне, о связи которой с обожаемым мужчиной знала каждая из них. Вот ей девочки могли нагрубить или не слушаться, мальчики же, напротив, заступались, понимая, за что она страдает и сочувствуя ей.

Проходили день за днем, месяц сменялся другим, Павел уже привык к размеренной жизни и душевному покою, как-то позабылась прошлая суета с большими планами и проектами. Да и минувшие этим летом и начале осени бурные события в стране коснулись его сознания лишь краешком. Практически отстранился от окружающего мира вне его маленького городка и то, что происходило в столице, казалось ему далеким и неважным. Предвыборная вакханалия, ушат компромата и грязных провокаций вроде пресловутой 'коробки из-под ксерокса', публичные дебаты претендентов — все эти политические игры держали в то время народ в напряжении, как в августе 91-го или октябре 93-го, люди гадали, куда же теперь повернет страна и что будет с ними.

Сам Павел сочувствовал стареющему президенту, казалось, из последних сил удерживающему власть. Коммунисты, пытающиеся вернуть прошлое, либералы с их скандальным лидером, фрондирующий генерал Лебедев, позже переметнувшийся к Ельцину — эти игроки 'электоратом' не вызывали у него симпатии. Так что в какой-то мере был доволен чудом, совершенным командой президента, им самим, вдруг обревшим второе дыхание на самом финише гонки и выигравшим ее. Последующий приход к власти молодых реформаторов вроде Немцова, Чубайса и Кириенко обещал какие-то перемены, только к лучшему или напротив, наверняка никто не мог сказать. Припоминали ту же приватизацию Чубайса в начале 90-х, окончившуюся для народа громким пшиком — бесполезными ваучерами, на которых нажились лишь олигархи и кормящиеся от них чиновники.

В осенние каникулы съездил с Олей в областной центр, накупил ей и себе теплые вещи, побывали в театре и цирке, прокатились на прогулочном катере по реке. Подруга радовалась таким малостям как ребенок, видно, судьба не очень баловала ее, так что те три дня в какой-то мере стали для нее сказкой, не сбывшейся в детстве. А он, большой и сильный, держал в объятиях эту хрупкую девушку, дарил ей свою нежность и заботу, казалось ему — вот такая жизнь и есть настоящее счастье, тихое и светлое. С приходом зимы добавились вылазки по речному льду и в лес на лыжах — подруга оказалась любительницей такого занятия, бегала неплохо, а Павел едва успевал за ней, проваливаясь в глубоком снегу. Новый год встречали у живой ели, а потом, намерзшись, но довольные, отогревались у горячей печи в их любовном гнездышке.

Напоминанием из прошлого стал нежданный приезд гостей из столицы в конце зимы — на самом верху вспомнили о нем, когда приступили к проработке программы всеобщей информатизации страны. Наверное, почин бывшей компании Павла в освоение сети Рунета впечатлил правительственных чинов, вот и посчитали его лучшей кандидатурой на роль локомотива в поставленной Президентом задаче. Несколько дней эмиссары из Москвы обхаживали неуступчивого парня, а тот в ответ — с бизнесом и подобными проектами покончил бесповоротно, не имеет никакого желания вновь браться за них. Хорошо еще, что до угроз не дошли — он тогда просто ушел бы в тайгу и ищи его там, свищи! Поняв бесполезность увещеваний, гости убыли, но оставили приглашение, если вдруг передумает. Никаких последствий отказ Павла не вызвал, какого-то давления на него не произошло, так и продолжал трудиться скромным учителем в заурядной школе.

Неизвестно, сколько бы еще времени продолжалась пастораль Павла в сибирской глуши, если не пакет документов за подписью президента Российской академии наук Осипова, врученный ему в начале лета через районную администрацию. В нем обнаружил постановление Президиума об его избрании членом-корреспондентом академии и письмо с предложением возглавить создаваемый институт информационных технологий и системного анализа. К нему прилагался проект устава института — чем он, собственно, будет заниматься в отличие от уже существующих учреждений подобного профиля. В какой-то мере эти бумаги обескуражили — уж не такие великие его заслуги, чтобы оказывать ему подобные почести. Пришла догадка — наверное, не все в столице ладно, вот и подобрались к нему с другого бока. Вроде не бизнес, а чисто научное заведение, но задача ведь та же — информатизация страны.

Приглашение на научную работу в своем институте не вызвало у Павла того отторжения, что случилось зимой. Наверное, тихая жизнь в маленьком городке в какой-то мере приелась, стала слишком будничной. Конечно, мог остаться дальше, видел в ней свои прелести — богатая на красоту природа, густой смолистый воздух, от него, казалось, пропитывался силой и энергией (в том числе сексуальной — сам поражался своей неистощимостью!). Да и учить детей премудростям также нравилось, в нем даже пробудился педагогический талант — ученики все как один делали огромные успехи по его предмету, а самые лучшие из них попали на районные и областные олимпиады, добились не худших результатов. Бросать их и уезжать из городка не хотелось, но подсознательно чувствовал, что он закиснет, если останется здесь, его потенциал просто угаснет, оставшись невостребованным. Так что после недолгих сомнений и размышлений надумал все же согласиться и отправиться в Москву.

Одно обстоятельство препятствовало скорому решению — беременность Оли, ей оставалось считанные недели до родов. Оставлять ее одну в таком положении Павел не мог, совесть не позволяла. Да и за все проведенное вместе время — почти год, — настолько привязался к ней, что одна только мысль о расставании вызывала неприятие. Наверное, испытываемое к подруге чувство нельзя было назвать любовью, от которой сердце замирает, просто рядом с ней ощущал тепло и уют, ее забота о нем вызывала ответную нежность и желание принести ей радость. Похоже, что он созрел для серьезной перемены в их отношениях и в один из теплых вечеров, когда они сидели рядышком во дворе под тенистым деревом, все же решился на судьбоносный для обоих поступок. Бережно обнял ее и негромко сказал, глядя в глаза: