— А если он сам будет задерживать, то что мне делать? — спросил о вполне вероятной ситуации, на что Островенко ответил, махнув рукой: — О том пусть болит голова его секретаря, должен напомнить своему шефу.

Павлу пришлось прождать в приемной комнате еще полчаса, пока Островенко не позвал в небольшой рабочий кабинет, где, кроме хозяина резиденции, увидел знакомого по газетным портретам американского гостя. Приветствовал обоих как учили, дождавшись приглашения, присел за столом напротив Обамы. Тот сразу приступил к разговору, не воспользовавшись помощью переводчика, сидевшего рядом с ним — наверное, ему подсказали, что Павел английский знает:

— Господин Коноплев, мне сообщили, что вы доказали реальность невообразимых прежде свойств нашей психики. Можете перечислить — какие именно?

— Мы только в начале пути, господин Президент. Пока нами доказаны лишь три — психокинез, магнетизм и биоинтроскопия внутренних органов. Возможно, в скором времени откроем и другие — работы над ними ведутся.

— А что с телепатией, она существует? — с заметным интересом Обама задал следующий вопрос.

— Сейчас точно не могу сказать, господин Президент. Есть предпосылки, позволяющие допускать такую возможность.

— Что вы скажете о душах умерших, они действительно среди нас, только мы их не видим и не чувствуем?

— Предполагаю в большей мере невероятным, по крайней мере, у нас на данный момент нет ни малейшего основания принять такую гипотезу.

— Вы и духов не признаете?

— Да, господин Президент, никаких признаков потусторонних существ не обнаружили.

— У меня все, господин Коноплев. Благодарю за уделенное время. Хотя, еще один вопрос — допускаете ли вы возможность влияния на психику окружающих людей?

— Мы исследуем эту способность, господин Президент, но пока о выводах говорить рано. У вас также изучали психотронику, в частности, в Национальной лаборатории Лос-Аламос, но, насколько мне известно, еще в 90-х прекратили, посчитали бесперспективной.

— Теперь все, еще раз благодарю, господин Коноплев, — Обама протянул руку и, крепко пожимая ладонь Павла, взглянул каким-то втягивающим в себя взглядом — даже показалось, что душа растворялась в черной мгле его зрачков, правда, через мгновение это чувство прошло.

Позже, вспоминая разговор с Обамой, Павел недоумевал — какая необходимость была в той встрече?! Ведь, по сути, ничего важного или особого он не сообщил американскому президенту, а его вопросы больше казались обычным любопытством, с теми же душами мертвых и духами. Хотя последний — о психотронике, — мог представлять что-то важное, неужели разведка США прознала о пси-генераторе? Вспомнился тот взгляд, от которого на долю секунду потерял всякое восприятие — ведь неспроста же, тогда еще пришла догадка — с этим Обамой не все ладно. Наверное, обладает какими-то неведомыми способностями — чем черт не шутит, может быть, водится с духами или еще какой магией, — и как-то применил их против него. После отбросил — что за глупости, не хватало забивать голову всякой мистикой! А потом вновь вернулся к ней, когда при очередном эксперименте обнаружил — его внутреннее видение пропало, не осталось и намека, даже контуром, на прежние картины.

Правда, оно и появилось внезапно, причем само по себе, без каких-то особых факторов, когда работал с одним из подопечных по совершенно другому явлению. Павел погоревал немного — как пришло, так и ушло, — после задумался о причинах такой перемены и вот тогда как-то сама вспомнилась та встреча с Обамой, уже более детально попытался разобраться, что же тогда произошло. Проверил на контрольной аппаратуре свои пси-характеристики, они в основном остались прежними, небольшие отклонения вписывались в допустимые пределы. Причина крылась в чем-то другом, занялся именно ее поиском во всех известных ему формах существования материи — от физического тела до псевдоэнергетических матриц пресловутой ауры, — но все безуспешно. Тогда возникла идея, что она в нечто ином, возможно, в нематериальном плане, на совершенно ином уровне, но как выйти на него — стоящей мысли не находил, после долгих, не давших пользы, размышлений оставил на неопределенное будущее.

Защитил же кандидатскую диссертацию по этой теме — биоинтроскопии, — ведь огромный труд его исследовательской группы никуда не делся, да и среди отобранных в новом наборе ассистентов нашлись двое с подобным даром. Так что для демонстрации практического опыта привлек их, дал еще детальный анализ состояния пациента по своей методике. Защита прошла в клинике Ивашкина, он сам выступил рецензентом и дал превосходный отзыв, так что ученый совет Института мозга единогласно вынес решение о присвоении ученой степени кандидата биологических наук и рекомендации об утверждении в ВАК. Притом, не психологических наук, как планировалось изначально, и не медицинских, как предлагал Ивашкин — ВАК бы не пропустил из-за отсутствия диплома о полноценном образовании по этим профилям. А с биологией столь строгие требования не предъявлялись — тот же Медведев по образованию физик и в тоже время доктор биологических наук!

В августе на адрес института пришло официальное письмо из США от Фонда Джеймса Рэнди с приглашением пройти тестирование по установленным им правилам. Основатель этой образовательной компании, выдававшей гранты на оригинальные научные изыскания, скептически относился ко всяким заявлениям о паранормальных явлениях. Еще в 96-м году пообещал выдать любому претенденту — частному лицу или организации, — премию в миллион долларов, если тот докажет свои сверхъестественные способности в условиях корректно поставленного эксперимента. И за прошедшее время ни один из соискателей солидного приза — а таких нашлось немало, — не смог пройти испытания и сорвать куш. По сути, известный в мире разоблачитель всякого рода мистификаций бросил вызов авторам нашумевшей статьи и не принять его стало бы уроном для престижа научного ведомства. Разумеется, после согласования на высшем уровне — вплоть до правительства, — отправили электронной почтой подтверждение на прохождение тестов по уже исследованным направлениям.

В течение месяца переписки согласовали весь объем экспериментов, условия их проведения и критерии выполнения тестов, заключили договор между Фондом и Институтом мозга. В октябре после оформления всех документов и виз группа из четырех представителей института — среди них Павел как научных руководитель и Катя, — отправилась в дальний путь через океан. Сам перелет до Вашингтона длился более десяти часов, Павел большую его часть проспал — он прежде уже дважды летал в Штаты, так что для него стал в какой-то мере привычным. Сидевшая же рядом Катя почти не сомкнула глаз от самого взлета из Внуково до посадки в аэропорту Рейгана, сидела рядом с иллюминатором и во все глаза разглядывала происходящее за бортом. Она не то что в Америку, а вообще в первый раз в самолете летала — правда, перенесла полет сравнительно благополучно. Лишь в первые минуты при взлете побледнела и крепче схватилась за поручни, после отошла, даже посадку выдержала без видимого страха.

Из аэропорта до небольшого городка Фолс-Черча — места расположения Фонда, — добрались на заказанном заранее трансфере и остановились в не очень дорогом, но вполне приличном отеле в деловой зоне. Следующий день провели в номерах, адаптируясь к семичасовой разнице с Москвой, вечером прогулялись в городском парке Бон-Эйр — Павел дал возможность своим помощникам отдохнуть и войти в нужный тонус, ведь завтра им предстояла нелегкая работа. Собственно, дома отработали весь установленный объем испытаний, но в чужой стране, да под взглядами строгих экспертов у молодых ассистентов могли произойти сбои, поэтому следовало настроиться. Правда, в договоре предусмотрели подобные накладки, каждый тест планировалось проводить сериями с резервом на возможные ошибки. Перед сном Павел провел еще небольшой сеанс внушения покоя, так что спали все без тревог и волнений, насколько то было возможно.

К зданию Фонда приехали в оговоренное время, выгрузили из такси свою аппаратуру, дальше помогли сотрудники Джеймса Рэнди — провели в лабораторию, вместе с ассистентами Павла подключили все нужное для экспериментов оборудование. Сам он встретился с хозяином в его кабинете, после взаимных приветствий тот высказался:

— Господин Коноплев, я читал вашу статью в "American Psychologist" — она мне показалась убедительной. Вполне допускаю, что вы нашли действительно реальное доказательство каких-то особых свойств человеческой психики, но весь прошлый мой опыт подсказывает — такое невозможно! Сегодня очень важный для меня день — еще никогда и никто не мог убедить в существовании аномальных способностей, надеюсь, скоро, в ближайшие часы, это случится. Искренне желаю вам успеха, господин Коноплев, и, как говорят у вас, русских — да поможет вам Бог!

И без этих слов Павел чувствовал расположение руководителя Фонда, тот действительно переживал за них, оттого сам немного оттаял от невольной настороженности, хранившейся в нем с первого дня, как узнал о приглашении на испытания в Америку. В ответном порыве к этому немолодому человеку, старавшемуся сделать добро другим, высказался больше, чем требовалось в официальном разговоре:

— Благодарю, господин Рэнди, за ваши пожелания. В своих же людях и деле нисколько не сомневаюсь — вся наша работа проверена всевозможными способами. Могу сказать — те способности человека, которые сегодня вам покажут, в принципе имеют ту же материальную сущность, что и любой объект, который мы как-то воспринимаем, разве в их особой природе. Но, кроме того, предполагаю возможность нечто иного, пока непостижимого, его не измерить или как-то зарегистрировать, и все же оно вполне может быть реальным. Та же душа — ведь она есть, но никто не может доказать ее существование. Иной раз сам не знаю, как отнестись к чему-то на первый взгляд невообразимому, с той же магией или духами — убежден, что их не может быть, но временами закрадывается сомнение.

Собеседник посмотрел внимательно в глаза Павлу, потом проговорил с некоторым сочувствием:

— У меня сходное состояние, господин Коноплев. Ломаются убеждения, которые питал всю свою жизнь. Вы еще молоды, вам легче принять что-то необычное, мне же надо много передумать и пережить.

Помолчал с минуту, после, взглянув на наручные часы, уже твердым голосом высказал:

— Нам пора, сейчас должны подойти уважаемые эксперты. Я вас представлю и не беспокойтесь — они вполне здравомыслящие ученые, отнесутся к вам без предвзятости. Еще раз удачи вам.

Тесты проводили в присутствии группы экспертов в два этапа — на первом каждый кандидат в уникумы демонстрировал свою аномальную способность, на втором проходил эксперименты, подтверждающие ее физическую сущность. После вводного инструктажа старшего эксперта, повторившего уже известный всем участникам порядок, первым приступил к упражнениям Васильев, штатный сотрудник института, показал свои возможности в психо— или телекинезе. Перед ним на столе лежали предметы различного размера и материала, следовало их переместить или поднять, что он без особого напряжения выполнил. После повторил, повернувшись уже спиной к столу, а затем из-за перегородки в дальнем углу помещения. У себя в институте подобные опыты Васильев совершал, находясь в другом здании, так что Павел особо не беспокоился за него, уверенный в том, что тот справится.

Следующей выступила Катя с тестом на альтернативное зрение, вот за нее уже больше переживал, не столько в ее возможностях, как в выдержке, справится ли с волнением. Но, к приятному удивлению, девушка прошла этап с первой попытки и без единой ошибки. Легко угадала нужный конверт с вложенным листком среди остальных, читала текст с завязанными глазами, различала предметы и называла их, находясь за ширмой. Третьим вышел на тест новичок, студент второго курса факультета психологии Костров — его Павлу порекомендовал один из знакомых преподавателей университета. Работал с ним всего два месяца, после ряда проверок обнаружил у него предрасположенность сразу к нескольким способностям, главное же, внутреннему видению, причем на приличном уровне, примерно как у самого Павла до злосчастной встречи с Обамой — будь он неладен!

И надо было случиться, что именно здесь у юноши произошел сбой, причем на первом же упражнении, не смог различить даже — какой живой объект в закрытом ящике, а не то что его органы. Трижды повторил попытки, но безуспешно, после взглянул виновато на своего руководителя и отошел в сторону, признавая неудачу. Сказать, что Павел расстроился — слишком мало, ведь именно биоинтроскопия составляла главную ценность его работ по аномальной психологии (если не считать пси-оружие). Был бы один, наверное, завыл от злости и обиды, а сейчас лишь махнул рукой горе-помощнику — мол, выйди вон, — сам отвернулся и случайным взглядом зацепил тот несчастный ящик. Сразу не понял, какой-то непонятный штрих подтолкнул его снова взглянуть, приглядеться потерянным было взором, тогда и увидел во всех деталях жующего что-то кролика, все его органы вплоть до кровеносных сосудов!

Глава 14

Так и случилось, что Павел сам проходил тест за третьего участника, а эксперты не возразили против замены — им не важно кто, главное, что способен доказать факт паранормальности. После кролика подконтрольным объектом во втором упражнении вызвался стать один из них, доктор медицины Карл Роджерс — по условиям задания следовало опознать именно его снимок рентгенографии из десятка подобных. Особых сложностей не представил — сличил картину видения со снятыми на пластинке и уже через минуту отобрал тот, который считал верным. Какое же недоумение охватило испытуемого, когда оказалось, что он ошибся — доктор показал на оборотней стороне пленки другую фамилию. Предложил попытаться еще раз, но результат вышел тот же, именно изначально отобранный снимок полностью соответствовал оригиналу. На какое-то время Павел растерялся — как такое может быть, здесь наверняка нет ошибки! — но после уже более твердо заявил:

— Доктор Роджерс, я уверен, что именно на этой пленке ваш снимок.

Тот едва заметно, краешком губ, усмехнулся и ответил: — Нет, господин Коноплев, вы вновь ошиблись, мой снимок этот, — показал на другой, а затем перевернул — на нем действительно было записано: Dr. Rogers!

Разумеется, Павлу объявили, что тест он не сдал, долгое время приходил в себя, не понимая, как же такое случилось? Но вскоре все прояснилось, когда на втором этапе буквально 'завалили' остальных двух участников — не зачли выполненные ими задания, хотя явно по всем зарегистрированным данным выходило не так. Тут уже сомнений не осталось — в этом Фонде подвизаются мошенники и 'разводят' соискателей на их миллион! Не стал поднимать скандал, дал указание своим расстроенным помощникам убирать аппаратуру, а затем, прервав выражавшего слова сочувствия Джеймса Рэнди, бросил ему: — Good-bye, mister Randy, — и отправился восвояси, продумывая возможные варианты наказания аферистов.

Уехать обратно, не солоно хлебавшим, Павлу не позволило не столько уязвленное самолюбие — его, со всеми недюжинными способностями, сумела обмануть шайка жуликов! — сколько понимание — он поставил на кон ценность своего открытия и проиграл. Следовало срочно, пока весть о неудаче не распространилась по свету, реабилитировать себя и институт, а выбора с решением такой проблемы у него в чужой стране оставалось слишком мало. Обращаться в ту же полицию не имело смысла — формально мошенники не нарушили заключенного договора, да и как доказать, что эксперты оказались подкупленными! Искал во всем случившемся хоть какую-нибудь зацепку для обвинения, но не находил, к тому же не знал тонкостей местных законов — могло ведь обернуться против него самого, если бы начал судебную тяжбу.