Христианский век в Японии (1549-1650). Перевод книги Ч.Р. Боксера. Глава 6. Пираты и торговцы

Едва рассеялся дым битвы, когда Хасэгава послал за оставшимися на берегу купцами из Макао и сказал им, что, если они хотят возобновить свою торговлю, это должно быть сделано на японских условиях. Когда им были зачитаны условия, большинство купцов отказалось их подписать, поскольку они были слишком унизительными и коммерчески невыгодными. Некоторые из более слабых духом впоследствии согласились принять их под принуждением, но в этом, как оказалось, не было необходимости. Поначалу Иэясу был очень зол из-за потери драгоценного груза карраки и угрожал убить всех португальских торговцев и изгнать иезуитов. Однако вскоре он успокоился и позволил тем купцам из Макао, которые не принимали участия в сражении, вернуться в Макао на зафрахтованной джонке со всем своим имуществом.

Иезуитам также разрешили остаться в Японии, формально по заступничеству Аримы, но на самом деле потому, что Иэясу был убежден, что без них торговля шелком с Макао прекратится. Хасэгава также разделял это мнение и в марте 1610 г. сказал уезжающим купцам из Макао, что им не следует прерывать торговлю, а организовать прибытие хотя бы небольшого судна в этом году и Большого корабля в следующем, и тогда все будет хорошо (19).

Хасэгава оказался истинным пророком. Португальцы либо не смогли, либо не захотели отправить корабль, большой или малый, в 1610 г.; но в июле следующего года посланник по имени дон Нуньо Сотомайор прибыл на небольшом судне. Он высадился в Сацуме, не зная, какой прием ждет его в Нагасаки, но ему не о чем было беспокоиться. Иэясу к тому времени уже полностью утратил иллюзии относительно способности испанцев или голландцев занять место макаоссцев в качестве поставщиков китайского шелка в больших объемах, и он был готов принять Большой корабль на прежних условиях. Сотомайор был радушно встречен в Сидзуоке, где Хонда проявил себя как никогда услужливым, и получил го-сюиндзё, составленный в следующих выражениях:

Посол прибыл из Гоа, чтобы попросить разрешения на возвращение Черного Корабля. Против этого нет никаких возражений. Правила, в соответствии с которыми будет осуществляться торговля, останутся такими же, как и в прошлом, без каких-либо изменений.

Если кто-либо их нарушит, он будет наказан.

Подтвердите получение.

Поздней осенью шестнадцатого года Кёйтэ и в год кабана.

Португальский хронист Антонио Бокарро пишет, что хотя японцы — очень благородный народ, этот фидалгу вел себя так, что они были поражены благородством его души и тем, как он в иных отношениях представлял португальскую нацию. Сотомайор привез хорошие новости в Макао вместе с пачкой писем от Хонды, Хасегавы и Гото, в которых те призывали сенат возобновить торговлю и обещали предать забвению прошлое. Вину за катастрофу возложили на Пессоа, который отказался сдаться, как приказал Иэясу. Сенат Макао, подтверждая получение этого паспорта с красной печатью, написал (на японско-китайском): Лучи весеннего солнца пали на увядший тростник, и широкая дорога была проложена через шипы и колючки. Тем не менее, сюиндзё, выданный Сотомайору, не был сочтен достаточно четким, и португальцы запросили дополнительные гарантии, которые были даны в другом паспорте, выданном по приказу сёгуна Хидэтады в 1612 г. капитан-майору Педро Мартиншу Гайо.

Как и прежде, Черному Кораблю и другим судам людей Намбан разрешена торговля в Нагасаки. Если судно будет повреждено и из-за неблагоприятных погодных условий будет вынуждено зайти в какой-либо из портов Японии, безопасность судна и груза полностью гарантируется. Девятый месяц семнадцатого года Кёйтэ.

Таким образом, плавания возобновились с прибытия в Нагасаки большого галеона Сан-Фелипе-и-Сантьяго в 1612 г. Обмен письмами между вице-королем Гоа и сенатом Макао, с одной стороны, и Иэясу, Хидэтада, Хонда, Хасегава и Гото с другой, по умолчанию подтвердил, что торговля была возобновлена на условиях status quo ante bellum.

Но героизм Пессоа, хотя и был быстро забыт его соотечественниками, надолго остался в памяти японцев. Некоторые из его соотечественников считали, что он умер как настоящий римлянин, а не христианин, но это эффектное самоубийство было именно тем, что пришлось по сердцу самураям. Последний бой Носса-Сеньора-да-Граса стал частью фольклора Нагасаки и был записан в нескольких хрониках Кюсю. Память о нем все еще сохранилась, хотя и в несколько искаженном виде, во время непрошенного вторжения британского фрегата Фаэтон два столетия спустя; а водолазные работы на затонувшем корабле в 1930-1933 гг. возродили ее в последние годы. Один из миссионеров-иезуитов вполне мог написать, что каким бы ни был этический аспект поступка Пессоа, он прославил его по всей Японии: magnum animi sui nomen tota Japan evulgarunt (20).

III

История появления голландцев и англичан в Японии, вероятно, знакома каждому, кто изучал историю Японии. Тем не менее, имеет смысл кратко изложить ее здесь, поскольку присутствие еретиков оказало решающее влияние на ход международных отношений Японии в критический период.

Последние три года XVI в. были отмечены необычайным всплеском морской активности Голландии после возвращения трех из четырех кораблей из разведывательного плавания Хаутмана на Суматру и Яву. В Нидерландах было создано шесть отдельных компаний для торговли с Востоком, и в 1598 г. двадцать два голландских корабля отправились в Ост-Индию. Это произошло через тридцать лет после начала голландского восстания против Испании, и в то время, когда в среднем только четыре или пять каррак ежегодно отплывали из Лиссабона в Гоа. Один из этих голландских кораблей, капитаном которого был Якоб Квекернек, а главным штурманом — Уильям Адамс, в апреле 1600 г., после опасного плавания через Магелланов пролив, достиг Японии скорее благодаря счастливой случайности, чем точному расчету.

Через несколько дней после прибытия Лифде (Милосердие) в залив Беппу в Бунго, из Нагасаки прибыл португальский иезуит, чтобы действовать в качестве переводчика, что не пошло нам на пользу, поскольку нашими переводчиками оказались наши смертельные враги, как писал Уилл Адамс. Тем не менее, местный даймё хорошо отнесся к потерпевшим кораблекрушение; и Иэясу, когда он услышал об их прибытии, приказал отправить к нему Адамса для беседы. Иезуиты и португальцы, через падре Жуана Родригеша, по-видимому, приложили все усилия, чтобы новоприбывших распяли как пиратов, поскольку они были вдвойне прокляты в их глазах. Голландцы — всего лишь хорошие артиллеристы, и, кроме того, ни на что не годны, за исключением того, чтобы их сжечь как отъявленных еретиков, — писал современный португальский хронист Коэльо Барбуда. Его соотечественники в Японии, несомненно, согласились бы с ним; а поскольку вновь прибывшие представляли потенциальную опасность для чистоты католической доктрины и монополии на торговлю шелком в Макао, ни миссионеры, ни торговцы не жалели усилий, чтобы пресечь угрозу в зародыше.

Токугава Иэясу не был тем человеком, которого можно было подтолкнуть к поспешным действиям. Он провел несколько долгих бесед с Уиллом Адамсом, и поведение английского штурмана явно произвело на него впечатление. В конце концов, он сказал иезуитам, что мы еще не причинили ни ему, ни кому бы то ни было из его соотечественников (т.е. японцев. — Aspar) никакого вреда или ущерба; поэтому приговорить нас к смерти — противозаконно и несправедливо. Если бы наши страны воевали друг с другом, то и это не было бы причиной для того, чтобы убить нас. Услышав такой ответ, они были огорчены тем, что их жестокая клевета не оправдала их надежд. За что да будет вечная хвала Богу. У еретиков действительно были причины быть благодарными и Богу, и кесарю, ибо иберийцы быстро расправились бы с ними, если бы добились своего. Тем, кто сомневается в этом факте, достаточно лишь вспомнить об узаконенных расправах над захваченными моряками с корабля Оливье ван Норта в Маниле в 1600 г. и матросами с эскадры ван Нека в Макао пару лет спустя, не говоря уже о судьбе экипажа корабля-спутника Лифде (Троув), перебитого португальцами на Тидоре в январе 1601 г. (21)

Спасенным из когтей своих собратьев-европейцев, голландцам разрешили поселиться в Японии, а Адамсу был предоставлен статус самурая и небольшое поместье в Хемимуре около Йокосуки. Известия о потерпевших кораблекрушение окольным путем дошли до Голландии в августе 1601 г., когда Оливер ван Норт вернулся в Роттердам после своего кругосветного путешествия. Голландец встретил у берегов Борнео японский корабль с красной печатью, португальский кормчий которого сообщил ему о прибытии его соотечественников в Японию. Прямая связь с внешним миром стала возможной только четыре года спустя, когда Уилл Адамс после напрасной попытки получить разрешение Иэясу покинуть страну, добился его для своего капитана и еще одного голландца по имени Мельхиор ван Сантворт, которые и отплыли в Патани на корабле с красной печатью, предоставленном даймё Хирадо.

В то время как команда Лифде вела жизнь лотофагов (Лотофаги — в древнегреческой мифологии — народ, живший на острове в Северной Африке и питавшийся плодами лотоса. В переносном значении лотофагами называют людей, ищущих забвения. — Aspar) в Японии, их соотечественникам удалось поставить свою торговлю в Ост-Индии на действительно прочную основу. Во многом благодаря усилиям Олденбарневелта (Йохан ван Олденбарневелт (1547-1619) — нидерландский государственный деятель и дипломат, с 1586 г. занимал должность великого пенсионария Голландии. — Aspar) конкурирующие компании, торгующие на Востоке, объединились в 1602 году в получившую правительственную лицензию Ост-Индскую компанию. Захват Амбоины, Тернате и Тидоре тремя годами позже дал голландцам ключи от желанных Островов Пряностей, и они открыли фактории в Бантаме на Яве, в Патани в Малайе, на островах Банда и в других местах. Испанская экспедиция из Манилы в апреле 1606 г. отбила Тернате и Тидоре, откуда купцы привозят свои пряности; и Андре Фуртадо де Мендоса с помощью команды японского корабля с красной печатью в том же году отразил нападение голландского адмирала Корнелиса Мателиффа де Йонга на Малакку после пятимесячной осады. Но эти неудачи были в значительной степени компенсированы последующим уничтожением Мателиффом половины португальской армады, которая сняла осаду Малакки в августе. Среди погибших в результате октябрьской победы Мателиффа был и Якоб Квакернек, который присоединился к флоту в Патани 19 августа. Он сказал голландцам, что в Японии все еще живут двенадцать уцелевших моряков с Лифде, и привез с собой паспорт, разрешающий его соотечественникам торговать там. Тем временем Мельхиор ван Сантворт вернулся прямо в Японию из Патани.

После неудачной атаки на уцелевшую половину португальской армады в Пуло-Бутоне (около Кедаха) в декабре Мателифф проследовал через Бантам к Молуккским островам, где отвоевал у испанцев половину острова Тернате и основал форт Оранже. В июне 1607 г. он отплыл к побережью Китая и несколько недель крейсировал у Макао, пока его не прогнал Андре Пессоа, прибывший в августе с шестью или семью парусными судами, которых голландцы в прошлом году не смогли завлечь в ловушку у Пуло-Бутона. Неспособность завершить уничтожение португальской армады дорого обошлась голландцам, но они поняли это слишком поздно. Виктор Спринкель, их фактор в Патани, написал Уиллу Адамсу в феврале 1608 г., что причина задержки отправки кораблей в Японию заключалась в том, что наши смертельные враги, португальцы, настолько сильны на море, что мы с трудом можем противостоять им. Он добавил, что надеется, что они смогут отправить пару кораблей в Японию в течение следующих двух лет, и в этом ему не пришлось разочароваться.

Адмирал Верховен, командующий флотом, который в декабре 1607 г. покинул Тексель и направился в Ост-Индию, получил инструкции отправить хотя бы один из своих кораблей в Японию, чтобы доставить письмо принца Оранского и основать факторию для регулярной торговли. Два судна Мателиффа были направлены в то же место в 1605 г.; но один из них (Мидделбург) погиб в сражении у мыса Рашаду в августе 1606 г. Провал его плавания в Китай в следующем году лишил голландского адмирала возможности выполнить данные ему инструкции. Верховен, как и его предшественник, обнаружил, что Малакка не из тех кошек, которых можно схватить без перчаток, и бросил якорь в Бантаме в апреле 1609 г. после тщетной блокады португальской крепости. Здесь он узнал, что в Макао снаряжается каррака с исключительно богатым грузом для плавания в Японию. Поэтому он послал приказ двум своим кораблям, которых он оставил крейсировать в Сингапурском проливе, попытаться перехватить этот драгоценный корабль в Формозском проливе, а в том случае, если упустят его, направиться в Японию.

Авраам Ван ден Брок, командир двух судов, Roode Leeuw met pijlen (Красный Лев со стрелами) и Griffoen (Грифон), получил эти приказы у Джохора 4 мая. Впоследствии он отплыл в Китайское море, зайдя по пути в Патани, где взял на борт некоторое количество шелка, перца и немного свинца, чтобы, если нам не удастся захватить карраку, у нас имелись какие-то доказательства того, что мы хотим открыть торговлю в Японии. Как уже говорилось ранее, Ван ден Брок упустил Пессоа и Носса-Сеньора-да-Граса в Формозском проливе, и, лишившись своей добычи, 31 июля бросил якорь в Хирадо. Голландец, не теряя времени, повидался с Уиллом Адамсом и Мельхиором ван Сантвортом, которые сопровождали его ко двору Иэясу в Сидзуоке. Бывший сёгун обрадовался их прибытию и разрешил голландцам основать торговую факторию, где они захотят. Они получили ответ на письмо принца Оранского, и сюиндзё в двух экземплярах, разрешающий голландскую торговлю с Японией. Они были особенно довольны тем фактом, что на продажу их товаров не было наложено никаких ограничений, в то время как португальцы должны были продавать импортируемый ими шелк оптовыми партиями по фиксированным ценам в рамках системы панкада или ито-ваппу. Эта последняя уступка, вероятно, была несколько иллюзорной, поскольку маловероятно, что японские купцы согласились бы платить более высокую цену за голландские шелка, чем ставка, установленная преобладающей португальской панкадой. Затем в октябре Roode Leeuw и Griffoen вернулись в Патани, оставив Якоба Спекса и небольшой персонал в своей недавно основанной фактории в Хирадо (22).

Иэясу категорически отверг все португальские и испанские обвинения в адрес голландцев как пиратов, но он был крайне разочарован тем, что ни одно голландское судно не прибыло в 1610 г., как было обещано. Это было связано с тем, что корабли, которые, как предполагалось, должны были идти в Японию, были вовлечены в сокрушительное поражение адмирала Верховена от губернатора Филиппин Хуана де Сильвы в Манильском заливе в апреле того же года. Иберийские соперники голландцев не преминули указать японцам, что голландцы были не в состоянии выполнить свои обещания, данные в 1609 г., и что они ничем не лучше пиратов, которые могут торговать только тогда, когда захватят достаточную добычу. Эти внушения не пропали даром. Якоб Спекс в письме своим нанимателям из Нагасаки в ноябре 1610 г. отмечал, что некоторые японцы сейчас, не колеблясь, открыто говорят то, о чем в прошлом году только шептались в тайне, а именно, что мы пришли скорее для того, чтобы подстерегать Большой Корабль из Макао, чем открыть торговлю с Японией. Они указывают на то, что, поскольку в этом году ни один корабль не прибыл из Макао или Манилы, а мы точно так же держались подальше от Японии, мы, должно быть, больше заинтересованы в пиратстве, чем в торговле.