Гарри Поттер/ Стэнли и много, много имён

В них, я видел прошлого Стэна. Недоучки и слабаки, что сами виноваты в своём нынешнем положении. Шакалы, сбивающиеся в стаи, так как так они кажутся себе сильней. Падальщики, готовые на всё, за кусок свежего мяса. Они вызывали отвращение и неприязнь, точь в точь, как прошлый Стэн.

— А-а-а-а-а! МАМА! — Снова закричал мальчишка, и его опять заткнули.

Даже нормальное заклятие не могут наложить, идиоты. Полчаса час и оно спадает.

У парня явно осталось мало времени и хоть он мне никто, я не мог так этого оставить. Они должны заплатить, также тихо, как и наблюдая за ними, уполз я обратно, не потревожив ни кустика. Нужно всё обдумать. Они вроде и слабаки, но не дураки. Нужно продумать каждый свой шаг, чтобы не оказаться на его месте.

* * *

Каждый из бывших сидельцев Азкабана выходил из депрессии и справлялся с застарелыми страхами и безумством по-своему. Никто ещё не покидал эту страшную тюрьму в полном здравии и с нормальной головой. Не стала исключением и Беллатриса Лестрейндж, в девичестве Блэк.

— Стой ровно, а то уколю! — Крутила она перед собой живого человека, словно куклу, держа в одной руке большую иглу, а в другой палочку, что виртуозно мелькала между пальцев, молниеносно творя разнообразные чары и выдавая в хозяйке невероятно одарённую волшебницу. Таких называют паучихами (за глаза) или кружевницами (официально), за виртуозное плетение чар.

В глазах у неё горел маниакальный, всёпожирающий, безумный огонь, хохотала она, творя.

— Тётя, не надо, — проблеял, стоя, не жив, не мёртв, без кровинки в лице, её бледный как смерть племянник Драко, не смея шевельнуться и чуть не падая в обморок.

— Что здесь происходит?! — Ворвались в комнату родители мальчика, узнав от домовика, что безумная Белла увела парня с собой.

Дверь с треском ударилась о косяк. Все замерли.

— Я готовлю Драко к балу, — отмахнулась та от сестрицы и подрезала очередной бантик, вплетая его в заплетённые волосы мальчика, наряженного в розовое платьице.

— Мам! — Заплакал тот, вытирая слёзы рукавом с рюшками. — Ай! Больно! — Вскрикнул он, тут же наказанный Беллой уколом иголкой в мягкое место.

Грудь парня с серьёзным декольте выпирала вперёд, не стоило труда Беллатрисе "помочь" своей родной крови нарастить сиськи, чтоб парни облизывались, а подруги завидовали. Не зря она занимала первые места по трансфигурации на всех конкурсах.

Успокоить разбушевавшуюся родственницу удалось не сразу.

Стоило сестре увести раздосадованную, оглядывающуюся назад Беллу, как Драко, запинаясь и немного придя в себя, заговорил:

— Отец, там, там... — Не мог он ясно сказать, и показал где это там пальцем, покраснев как маков цвет и отвернувшись.

До того каменное лицо Люциуса дрогнуло, стоило ему приподнять подол платья сына.

* * *

Придумать план по спасению парня и себя любимого заняло несколько часов, сидел я под кустами слушая вопли на глазах стареющего и усыхающего мальчишки, но не сделал и шагу в его сторону. Попасть в руки к этим животным в человеческом обличье не хотелось.

Вот что я заметил. Охранные заклинания они накладывали по очереди. И если щуплый восстанавливал их заранее, за минуту две, до полного развеяния, то толстый, дожидался, как они исчезнут, пару минут раскачивался и только потом вставал, начиная размахивать палкой, за что один раз даже был бит, но так и не исправился. И это идеальный момент для нападения. Охранные заклятия работать не будут, и я смогу подобраться на самую эффективную дистанцию для палочки. Десять, пятнадцать метров. Были бы они сильными волшебниками, то почувствовали бы меня заранее, но так как они слабаки, что ясно из их разговоров, работе в егерях и заклинаниям, исчезающими за час с небольшим, меня они не почуют.

Вот по воздуху прошла рябь и заклинания один за другим упали, мягко оповестил об этом звон колокольчика и толстый, полулежащий у костерка начал вяло двигаться. Щуплый следил за ним в полглаза, не забывая оглядывать округу. К нему я и направился, понимая, что он самый опасный в паре и если не разобраться с ним сразу, дело может запахнуть жареным.

Как я не старался подобраться к нему незамеченным, не пригибая траву и наклоняясь к самой земле, он всё таки что-то почуял.

— Пузырь! Что-то не так! — Вскочил он на ноги, поворачиваясь ко мне спиной и обведя взглядом поляну, в поисках того, что его насторожило, тут-то я и ударил.

— "ИМПЕРИО"! — Прозвучали страшные слова непростительного, подчиняющего заклинания из, казалось пустого пяточка земли, после чего прозвучала новая команда. — Обезвредь своего напарника! Быстро! — Взвизгнул я, так как над моей головой пронёсся красный луч оглушающего.

Всем своим существом, я старался терпеть и не поддаваться чувству власти и эйфории, что меня затопило, ударив откатом по связи волшебник — подчинённый.

Откатившись в сторону и всё ещё находясь в невидимости, я наблюдал за схваткой бывших напарников.

Летели заклинания, вздыбливалась земля, что-то взрывалось, показал себя пузырь не таким олухом, коим казался, а я весь похолодел, понимая, что выбери я другую стратегию и мог бы проиграть эту дуэль. До такого мастерства мне ещё расти и расти.

И вот наступил конец, с треском отлетел в сторону жирный, упав ничком на землю и находясь без сознания.

— Молодец, — похвалил я покорного своей воле... раба. — "Петрификус Тоталус"! "Петрификус Тоталус"! — Спеленал я обоих егерей полной парализацией, и устало отменил "империо", повалившись в траву там, где стоял. Руки дрожали, но не это самое страшное. Непростительные заклятия называются так не просто так. Всего имеется две причины. Первая, это лёгкость этих чар. Если у тебя достаточно сил, то освоить их дело пяти минут, что и показала моя тренировка на белках в лесу. И второе, самое важное, это влияние на волшебника. То же "империо" — действует как наркотик, доставляя накладывающему небывалое наслаждение, что проходит по телу волна за волной, туманя разум. Хочется повторить это раза за разом. Раз за разом, чёрт! Пыточное, "круцио" — сводит с ума, повреждая мозг, а убийственное, известное как "авада кедавра" — рвёт душу, повреждая её, и не сводит на нет возможность перерождения.

— Как же хочется ещё, — встал я с земли, услышав стон парня и сжав зубы, удерживая себя от соблазна применить на ком нибудь "империо", подошел к нему.

Выглядел он ужасно. Волосы поседели и начали выпадать, кожа сморщилась и покрылась пигментными пятнами. Такое чувство, что этому волшебнику лет двести, так ужасно он выглядел, хрипя, и шмякая ртом с гнилыми зубами и полубезумной улыбкой на лице. Фу! Гнусь. — И что мне делать? — Немного пришел я в себя, растерянно стоя над ним, и переводя взгляд с парня на егерей. С него на них. Решаясь. — Вы сами виноваты, — прервал я процесс выкачки жизни из мальчишки, начав выкручивать болты из его тела, что крутясь, тащили за собой кожу и сухожилия, брызгала во все стороны кровью, пока парень хрипло и безумно смеялся. — Потерпи малый, скоро всё будет, — отправил я его в беспамятство, не в силах смотреть на это. Выкинув треснувший из-за прерванного процесса камень в вершине, я начал пристраивать прибор на груди жирного. Он побудет донором для паренька, а щуплый для меня. Пора уже вылечиться. И нет. Мук совести я не испытывал. Они это заслужили. Они устроили это дерьмо на моей земле.

Ну а пока у меня есть время их допросить. Нужно узнать, что творится в магической Англии и где они достали жизнесос. Что делать с парнем, решу, как вылечу. Или стеру ему память, перенеся в Лондон, или постараюсь наладить отношения. Всё-таки он мне обязан. А помощь мне не помешает.

Глава 9

Слушать стоны обречённых мной на смерть егерей мне было не охота и я, оставив их обездвиженными, пошел осматривать свою землю. За то, что они освободятся из моих чар, я не боялся. Слишком слабы. И хоть я и не могу похвастаться виртуозным владением палочкой, это не меняет того что силёнок у меня попросту больше. Хватает даже на заклятья уровня подмастерья. А пока осмотримся, последний раз бросил я взгляд на лежащих на холодной земле волшебников, раздетых мной почти догола.

Пришлось их раздеть, опасался я сюрпризов, и они не заставили себя ждать. Амулетов, оберегов и спрятанных по карманам отваров — набралось изрядно. Паренька превратившегося в старика, я тоже раздел, не сделали почем-то это его напарники.

Единственной проблемой оказались фонящие магией татуировки, обильно покрывавшие живот и руки щуплого. Сюрпризов мне не надо и я, стараясь не слишком вредить, взял самый острый из ножей, найденных у егерей и по-живому, стал срезать с него кожу. Мне не нужно чтобы он умер раньше времени, брезгливо отбрасывал я куски кожи в костёр, с шипением вспыхивали они и сгорали.

У пузыря ничего такого не было, и я оставил его в покое, уже заметно просел у него жир, а кожа обвисла, начав увядать. Прибор работал как надо.

Проверив ещё раз как держаться заклятия и обновив их, я ушел осматриваться.

Кусок земли, представляющий из себя просто часть леса, мне достался не маленький, просто чувствовал я границы своих владений, всем своим естеством.

Так вот почему я так паршиво чувствовал себя в Азкабане. Эта земля тянула с меня магию.

— А тебя мы посадим сюда. Хочешь? — Спросил я колючую травку в руке, и она затрепетала, высаживал я по пути ценные травы обратно в землю. Неправильно собранные, они стоили в несколько раз дешевле, да и не стоит их вырывать с корнем, иначе на новый год здесь ничего не вырастет. — Вот так, — отряхнул я ладошки, прикопав смеющуюся крапиву, и полил её водой из запасов егерей, захихикала она, начав умываться.

Мне бы сейчас заняться защитой своей территории, накладывать чары на землю, но сделать я этого не мог. Жизнесос разносит такие эманации по округе, что всё это обречено на провал. Придётся подождать. Да и слаб я для чего то действительно серьёзного. Ничего путного просто так не поставишь. Даже знаменитый обряд "фиделиус", что волшебник может провести лишь раз в пятьдесят лет, прежде чем восстановится — не наложить.

— Хорошо здесь. Как дома, — положил я руку на кору хвойного дерева, проведя по нему рукой и испачкавшись сочащейся из него чуть светящейся смолой.

Все травы вновь посажены на свои места, и можно возвращаться, обошел я свой немаленький участок леса, с несколькими полянами на нём, маленьким прудом, образовавшимся из родникового ключа, берлогой какого-то животного, сейчас отсутствующего и быстрым ручьём, с плескающимся в нём форелью.

Участок почти километр на километр. Десять гектар или почти сто соток. Можно неплохо развернуться. С голода я уже точно не помру, дышал я полной грудью, наслаждаясь прелыми запахами листвы, леса.

И тут моя идиллия была нарушена:

— Зараза! — Заметил я мелькнувший силуэт щуплого в лесу, и бегом поспешил за ним, метя палочкой в открытую спину тварюги. — "Ступефай!". "Ступефай!". — Нервно кричал я, швыряя в него заклятия в виде красных лучей, и только порядком побегав за ним, попал, словно споткнулся он, упав на землю, и по инерции прокатился ещё несколько метров. — Вот чёрт, — тяжело дышал я, пытаясь побороть отдышку и упираясь руками в свои колени. — Как только освободился, гад? — Осторожно подошел я к своему врагу и издалека, не подходя близко — перевернул его заклятием.

Он не притворялся и действительно был обездвижен, одеревенела у него кожа и только глаза двигались, выдавая в нём живого человека.

— Заставил же ты меня побегать, мужик, — сказал я ему и начал накладывать на себя каскад заклятий. — Что там, на полянке то? Освободил напарника или сам сбежал, только пятки сверкали? Молчишь? Ну, да... Говорить то ты не можешь. Полежи пока здесь, а я проверю, — приложил я его ещё одним обездвиживающим, прежде чем уйти.

Вернувшись к лагерю, я не заметил никаких изменений. Видимо щуплый, получив свободу, плюнул на пузыря и попытался скрыться, что ему не удалось, так как, убегая, он попался мне на глаза.

— Снова расслабился! — Ударил я себя рукой по лбу, пытаясь вправить мозги и пошёл за щуплым, нужно дотащить его до лагеря.

Прибор почти закончил свою работу на толстом и щуплый следующий на очереди.

* * *

— И вы утверждает, что не причастны к этому, Дамблдор?! — Кричал на директора Хогвартса Министр Магии, Корнелиус Освальд Фадж, брызжа слюной и выглядя донельзя глупо. — Ваш мальчишка, любимчик, убил троих егерей! А вы только лыбитесь, распространяя эти слухи о "том кого нельзя называть" и вставляя палки в колёса Министерства! Может мне напомнить ещё об одном вашем ученике, что бежал из Азкабана?

— Корнелиус, право слово, — разочаровано посмотрел на него Дамблдор, сидя в кресле своего кабинета, окруженный сторонниками. Брезгливо поджимающим губы профессором Северусом Снейпом и нахохлившейся как кошка, Минервой Макгонагал. — Вы зря сотрясаете воздух, — проникновенно посмотрел Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор прямо в глаза Фаджа. — Стэнли конечно хороший мальчик, но никак не мой любимчик. А уж то, что вы написали в этой газетёнке, — взял со стола Дамблдор сегодняшний выпуск "Ежедневного Пророка", взмахнув им, — и вовсе бред буйно помешанного.

— Кхе, кхе! — Противно кашлянула женщина, стоящая по правую руку от Фаджа, заставив всех посмотреть на неё. — О, Дамблдор, как же вы смешны, в этой своей попытке защитить Шанпайка, хи-хи-хи, — противно рассмеялась она. — Я уже доложила Министру, — повернулась она к нему на пол торса, склонив голову в уважении, — о том, что нашла непреодолимые доказательства вашей протекции этому мальчишке и явной его связи с Сириусом Блэком, нежелательным лицом номер один.

— Очень интересно Долорес, — с живым любопытством заинтересовался директор. — И какие же такие доказательства вы нашли, позвольте полюбопытствовать? — Засверкал он очками.

— Вот и вот, — как фокусница выложила она на стол две таблички, очевидно выдолбленные из стен замка Хогвартс.

— Варварство! — Не сдержалась Макгонагал, с возмущением смотря на преподавателя защиты от тёмных искусств.

Долорес лишь жеманно хихикнула.

На первой табличке было написано, что сия памятная награда вручается ученику школы Стэнли Филиппу Артуру Шанпайку за "неоценимые заслуги перед Хогвартсом", а вторая гласила о награждении этого студента сотней галлеонов и вручением именного кубка имени семьи Блэк, учрежденного этим родом ещё в 1893 году.

— И вы будете отрицать, что он не ваш ставленник? Ведь это вы вручили ему эти награды, Дамблдор! — Приободрился Министр, согласившийся повесить всех собак на Шанпайка и, дав добро "Ежедневному Пророку", где сегодня написали разгромную статью, в которой утверждалось что бывший студент Хогвартса и самый преданный союзник Сириуса Блэка, убивший несколько егерей и был целью налёта на Азкабан. Вся операция по освобождению из тюрьмы преступников была спланирована только ради одного, освобождения из её застенков Шанпайка! Сириус Блэк вытащил из тюрьмы своего самого преданного товарища и друга.

Ересь полная.

Факты же гласили что Стэн, которому сейчас всего девятнадцать лет просто не мог быть знаком с Сириусом, но кому это интересно? Министерству нужен лишь козёл отпущения, а обывателям уверенность в завтрашнем дне, уже посадили в тюрьму отца незадачливого студента, а мать Стэнли, почуявшая, что запахло жареным, успела скрыться.