Здесь же... огромное поле для деятельности. Тигренок сам по себе стал стратегической задачей. Она совершенно не преувеличивала, когда говорила Баль, что, стоит ей сейчас позволить себе поговорить с ним, и они расстанутся навсегда. Шу не очень хорошо понимала, почему всё именно так, но не сомневалась в правильности этого знания. И для неё стало делом чести обмануть судьбу, найти тот единственно верный подход, что позволит повернуть вероятность в нужную сторону. Ей всегда нравилось ходить по лезвию, и в экстремальной ситуации она чувствовала себя, как рыба в воде.
Шу удалось немного отвлечься стратегическим планированием кампании и слегка остыть. До дрожи хотелось позволить Тигренку сделать то, на что так недвусмысленно намекали его пылкие взгляды, но... ей казалось, что это не поможет удержать его. К тому же, Шу не желала идти у него на поводу. Она прекрасно знала, что упряма, как тысяча ослов, но вовсе не считала это недостатком. Ей нравилось быть упрямой, и сильной, и настаивать на своем. И она сама уложит Тигренка в постель, когда сочтет нужным, и ни секундой раньше.
Хилл так увлекся наблюдением за принцессой, что позабыл, где находится. Какой контраст между внешней невозмутимостью и бушующей внутри бурей! Её аура ежесекундно изменялась, переливалась и мерцала то молоком, то голубизной, то различными оттенками лилового, то все цвета переплетались запутанными узорами, перетекая один в другой, мерцая и искря. Завораживающее зрелище. Жаль, он не умеет читать эти загадочные цветные письмена, только угадывать самые сильные эмоции.
И сейчас на прекрасном выразительном лице Шу читалось прежде всего упрямство. Боги, да любая из когда-либо встреченных им женщин давно уже растаяла бы и позволила делать с собой всё, что угодно. Но только не Шу. Хила всё больше увлекала эта игра, это молчаливое противостояние. Впервые ему встретилась женщина, ни в какую не поддающаяся его обаянию, не желающая подчиняться ни ему, ни собственному влечению, готовая настаивать на своем, невзирая ни на что.
После ужина, прошедшего в наэлектризованном молчании, принцесса отвела его обратно на второй этаж, где слуги уже успели застелить кушетку свежим шелковым бельем. Указала на постель, насмешливо улыбнулась, пожелала спокойной ночи и убежала наверх, видимо, к себе. Хилл постарался не показать разочарования. До последней секунды он надеялся, что она снова прикоснется к нему, хоть слегка, хоть на миг.
Ему нестерпимо хотелось ощутить её тепло, узнать вкус её губ... но он не в том положении, чтобы настаивать. Хилл бродил по кабинету, и не мог думать ни о чем, кроме того что она, наверное, сейчас раздевается, расчесывает свои забавные косички и ложится в постель. Интересно, она спит нагишом? Он старательно убеждал себя в том, что не стоит пытаться проверить это прямо сейчас.
Чтобы немного отвлечься от будоражащих мыслей, Хилл вытащил наугад с полки первую попавшуюся толстенную книгу и забрался с ней на подоконник. Он надеялся, что холодный ветер из приоткрытого окна и неудобочитаемая заумь поможет ему остыть. Правда, есть ещё холодный душ... но это на крайний случай. Ехидный внутренний голос настырно утверждал, что этой ночью тот самый случай и наступит.
Книга оказалась и впрямь заумной, дальше некуда, но на удивление интересной. Судя по довольно потрепанному виду и пометкам на полях, трактат о сущности стихийной магии частенько бывал у Шу в руках. На обложке даже остался её запах. Хилл с наслаждением вдыхал едва уловимый аромат лесной реки и кувшинок с горьковатым привкусом прошедшей грозы. Ему представилось, как Шу сидит в кресле с этой книгой в руках, задумчиво рисует на полях... такая милая и домашняя... интересно, а она музыку любит? Хилл ещё раз оглядел кабинет. Книги, книги, ещё книги... несколько клинков на стене, из них два довольно хороших... о, мандолина! И клавесин!
Хилл подошел к клавесину, провел пальцем по крышке — чистое полированное дерево приятно холодило. Хотел было открыть и попробовать на звук, но одернул себя — Шу, наверное, спит уже. Вернулся на подоконник и снова взялся за книгу.
Несмотря на насыщенный день, сна не было ни в одном глазу, и хоровод тревожных мыслей не давал сосредоточиться на смысле текста. Прочитав от силы три страницы, Лунный Стриж положил книгу на место и забрался в постель. Натянул на себя простынь, уткнулся в подушку... подушка пахла кувшинками. Демоны! Хилл снова вскочил. Его разбирал смех. Ну вот, теперь-то он познал мироощущение сексуально озабоченного подростка. Раньше он наивно считал себя довольно равнодушным к девушкам, ни одна не заставляла его сердце биться с таким неистовством, и не возвращалась в мысли с такой настойчивостью. Хотя, определенно столо признаться себе, что такой, как Шу, он никогда не встречал.
Несмотря на весьма юный возраст, опыта в амурных похождениях у Хилла было предостаточно. И молоденькие девушки, и искушенные дамы падали в его руки спелыми грушами, околдованные обаянием и музыкой. Он мог без труда заполучить дворянство, женившись на одной из павших жертвой его красоты благородных вдовушек.
Но всё это было как-то пресно. Как-то скучно. Как-то не так. Ни одну из них не хотелось завоевывать. Ни одной из них не хотелось петь серенады и посвящать стихи. Ни с одной из них не хотелось задержаться дольше, чем на день. Ни одна из них не была принцессой Шу.
Единственный раз, когда его отношения с женщиной продлились дольше недели, пришелся на самый длительный и серьёзный заказ. С полгода назад, ещё до того, как король Мардук окончательно слег, вблизи Гномьих Гор, во владениях графа Асмунда появился странный человек. Поговаривали, что он то ли святой, то ли проклятый, то ли внебрачный сын Императора, то ли рожденный в храме Светлой Райны сирота... в общем, слухи, как и положено, утверждали совершенно противоположное. Но, в чем слухи не врали, так это в том, что этому ублюдку удалось в невероятно короткое время устроить на севере Валанты полномасштабные народные волнения.
Проповедником он был гениальным. За ним шли все — от нищих до богатейших купцов, от разбойников с большой дороги до королевских солдат. Как ему удавалось заставлять людей верить в ту чушь, что он нес, одним богам известно. А чушь была первостатейная. Он объявил мать наследника сосредоточием всех грехов мира. Приписал ей всё, начиная от Тёмного колдовства и принесения в жертву невинных младенцев, и заканчивая изменой мужу-королю и рождением детей от демонов преисподней.
Любому разумному человеку должно было быть понятно, что это всё просто очередная попытка старшей принцессы спихнуть брата с места наследника. Но люди как с ума сходили! И где только Её Высочество нашла такой талант? Ему бы проповедовать во славу Райны, мира и добра, сколько пользы было бы!
Хилл видел заброшенные деревенские дома и пожухлые посевы на своем пути, голодных грудных детей на руках у нищих матерей, мужья которых отправились воевать за справедливость. Распоясавшиеся шайки грабителей, которых некому было вылавливать, так как все местные солдаты во главе с капитаном подались за самозваным Пророком. Разоренные деревни, по которым прошлась 'Армия Справедливости', сожженные дома и растерзанные в кровавые клочья тела несогласных.
Хилл знал, что король посылал за негодяем войска, и видел эти войска. Как несложно догадаться, всё в той же армии бродяг. Король объявлял за голову Пророка награду в пять сотен золотых и обещал доставившему ублюдка герою орден и баронский титул. Но искатели славы и денег толпились вокруг обманщика, раскрыв рот и развесив уши.
Больше полутора месяцев шла свора фанатиков по провинции, разоряя всё на своем пути. Дорога их была извилиста и непонятна — за это время могли бы уже дойти и до столицы, но почему-то кружили и петляли, как пьяные матросы вокруг таверны.
Хилл не знал, кто именно заказал Гильдии Тени вдохновителя мятежа, но предполагал, что тот же человек, что периодически подкидывал ему работу и раньше. Они с Орисом не раз смеялись иронии ситуации — Гильдия стала почти что филиалом Королевской тайной службы, столько заговорщиков прошло через их руки. Низванный брат предлагал Лунному Стрижу потребовать себе специальный орден, 'за тайные заслуги перед Отечеством', с серой лентой и изображением чаши яда, кинжала и удавки. Но свои полтысячи Хилл получил. И ещё столько же — Мастер.
Глядя на тёмное безоблачное небо с перемигивающимися звёздами, Хилл вспоминал то путешествие.
Глава 5. Знакомство с Павеной.
239 год от основания Империи. Суард, конец весны.
Мастер пригласил Хилла в свой кабинет сразу после еженедельного учебного боя с новыми учениками, семью многообещающими молокососами. Судя по мрачному выражению лица, что-то в новом заказе ему не нравилось.
Хилл не привык к тому, чтобы Учитель долго ходил вокруг да около, обсуждал учеников, поил чаем, беседовал о политике... за каким демоном? И так политики выше головы. На работе политика, на приемах, где он частенько развлекался с друзьями-музыкантами, политика, на базаре политика... ещё на курс политологии в университет записаться, чтобы башка совсем квадратной стала. Ещё и с Учителем за чаем политика?
Лунному Стрижу пришлось прослушать вводную лекцию о положении дел в Валанте, об особенностях и традициях местных (к счастью, очень редких) мятежей. О тяжелом положении Гильдии Тени, которой приходится в этой мутной водице лавировать с риском для жизни, о королевской семейке, что в свои разборки втягивает ни в чем не повинных граждан (это Мастер себя, что ли, имеет в виду?)
Через час с лишним Учитель, наконец, добрался до дела. Глубокоуважаемый Заказчик (при этих словах Учитель скроил такую физиономию, что заказчик бы подавился, увидев), чтоб он был здоров, заинтересован в проповеднике с севера. И ему, Глубокоуважаемому Заказчику, совершенно плевать на очевидную невыполнимость задачи. И он, Глубокоуважаемый Заказчик, дал сроку целых четыре недели, надеясь на то, что Гильдия подтвердит делом свой высочайший профессионализм и так далее, а иначе за каким демоном такая Гильдия в Суарде вообще нужна?
Хилл никогда не встречался ни с Глубокоуважаемым Заказчиком, ни с его представителем, но видел Мастера после этих визитов. Чтобы довести Учителя до того состояния тихого бешенства, которое наблюдалось сегодня, нужно было нечто экстраординарное, типа личного визита Придворного Мага в очень плохом настроении.
Хилл ненароком оказался недалек от истины. К Мастеру с заказом наведался ни кто иной, как капитан Малой Гвардии Эрке Ахшеддин. Обычно с Гильдией общался его подчиненный, лейтенант Согред, в подтверждение своих полномочий предъявляя кольцо-амулет Дукриста. Но в этот раз дело было слишком серьезно, и к Мастеру Тени пришлось идти Светлому под личиной того же Согреда. Благо в деле убеждения в необходимости сотрудничества, выкручивания рук и запугивания до зеленых гоблинов простых смертных Эрке мало было равных. С таким-то учителем, как Её Высочество!
Мастер тогда впервые предложил Хиллу выбор — брать или не брать заказ. Предупредил, правда, что если не возьмется, им всем придется в срочном порядке выметаться из Суарда, из Валанты, и, похоже, из Империи вообще. Потому что только у него есть шанс не поддаться магии демонова отродья.
Глубокоуважаемый заказчик честно предупредил, что проповедник либо сам маг, либо пользуется серьёзной магической поддержкой. А Мастеру давно ужё было известно, хоть ученик и не делился с ним такими подробностями, что у Хилла с магией особые отношения. К тому же, Глубокоуважаемый Заказчик снабдил их специальным амулетом, частично защищающим от магии Разума. Причем срок выполнения заказа зависел напрямую от срока действия амулета. Четыре недели, и ни секундой больше. Оплата, как водится, более чем достойная: пятьсот золотых Хиллу в руки.
Возможно, если бы Лунный Стриж был постарше и поосторожнее, он бы предпочел собрать манатки и поискать счастья в дальних странах. А возможно, он уже был достаточно взрослым и опытным, чтобы прекрасно понимать, что право выбора — не более чем иллюзия. Если бы Мастер предполагал, что он откажется, то не завел бы этого разговора изначально. А так — все его слова только и означают: дело достаточно сложно и серьёзно, и исполнителя надо получше замотивировать. Как известно, решение, принятое самостоятельно, выполняется несравненно лучше и быстрее, чем навязанная воля, и лучший стимул для едва оперившегося птенца — назвать орлом и намекнуть на его исключительность.
Лунный Стриж, разумеется, взял заказ. И уже через день, на рассвете, выехал из Суарда вместе с труппой бродячих жонглеров. Компания подвернулась совершенно случайно, и Хиллу показалось очень удобным отправиться вместе с ними. Всего пять человек, считая Хилла, даже без фургона. Две женщины, трое мужчин. Одна из девушек показывала фокусы и везла с собой ученого кота, трое остальных выступали на канате, жонглировали, по мере надобности шутили и довольно плохо играли кто на чем, в общем, разносторонние профессионалы. Музыкант в труппу вписался как нельзя лучше.
С циркачами Хилл познакомился всего несколько дней назад, когда они давали представление на площади Единорога, где все прибывающие в Суард менестрели и артисты традиционно давали представление. Наблюдать культурную жизнь Суарда Хилу было весьма удобно — балкон его комнаты выходил на площадь.
Хилл как раз отдыхал после довольно утомительных тренировок с Орисом — чтобы не потерять форму, они регулярно устраивали друг на друга охоту с хорошей дракой. По старой традиции, условно убитый угощал приятеля ужином, а иногда и завтраком, если состязание затягивалось на всю ночь. В тот вечер выиграл Свисток, и довольно быстро. Всё же в ближнем бою с коротким мечом или кинжалом Орису не было равных во всем Суарде, и он разделывал Хилла под орех два раза из трёх.
Идти в таверну и слушать пьяные вопли обоим не хотелось, напиваться — тем более, и они удобно расположились у Хилла. Заказали еду в ближайшем ресторанчике и, наслаждаясь теплым весенним воздухом, рассматривали симпатичных девушек на площади.
В излюбленном развлечении Ориса — соблазнении красоток — Хилл участвовал скорее за компанию. Орис порой обижался на несправедливость судьбы — почему на Хилла вешается больше чаровниц? На что Хилл добродушно предлагал забирать их всех, оптом, а ему оставить только гитару, которая точно не улетучится на следующее утро в неизвестном направлении и не потребует на ней жениться.
Временами Орису казалось, что кроме своей гитары друг никого на свете не то что не любит, а даже и особо не замечает. Нет, он, разумеется, для Ориса что угодно сделает, из штанов выпрыгнет. Но всё равно, какой-то он отстраненный, что ли. Частично в этом мире, частично где-то далеко, отсюда не видать. И простые человеческие радости его не привлекают — ни тебе напиться, ни в кости сыграть, ни на скачках поставить, ни из-за девчонки подраться. Правда, Орис и сам этого всего не любил, в отличие от остальных их соучеников... ну и где они сейчас? Один Игла остался, в этом году у него испытания, да Простак, который считай, полностью на контрабанду переключился, в Посвященные и соваться не хочет.
