— Вода с неба? Как такое возможно?
— Вы что, никогда дождя не видели? Впрочем, возможно. Не на всех планетах бывают дожди.
Эл брела по улицам, пока не вышла к гавани. Певцы в отдалении следовали за ней, чтобы не тревожить.
Ни одного корабля, да откуда им взяться, если несколько поколений не видели моря. Берег был облицован темным камнем, волны облизывали его. Эл подошла к кромке и опустила в воду руки, брызнула себе в лицо.
— Я определенно не сплю и не брежу, — заключила она и произнесла с восторгом. — Будь благословен, владыка!
Она выпрямилась и повернулась в сторону восходящего солнца. Медальон полыхнул под одеждой, Эл положила руку на грудь, накрыв ею диск. Жар вернул ее из состояния восторженной эйфории в реальность.
Эл опустилась на одно колено и произнесла тихо:
— Спасибо тебе, владыка. Ты исполнил обещание. Теперь и я исполню своё.
Она поднялась на ноги и лишь теперь ощутила изнеможение.
— Даниэль, не проводите ли вы меня во дворец. Я устала.
— Конечно, мы проводим тебя, — услышала она голос за своим плечом.
Она обернулась, взяла под руку Маниэля.
— Расскажи мне, как это было, — попросила она.
Они двинулись вверх по улице, которая вела к дворцу. Маниэль вздохнул и начал торжественно и мерно свой рассказ:
— Сначала город накрыла тьма. Мы были далеко, мы могли видеть это действо, и потому каждый понял, как огромна сила бури. О, Эл! Жуткий холод сковал нас на месте. Мое тело так дрожало, что я ничего не слышал вокруг. Наши взгляды были прикованы к темному водовороту, что кружился над городом. Тьма текла через долину, застилая собою все, и лилась через хребты, через край, как темное месиво. Страшно было. Очень страшно. Она почти накрыла и нас, мы стали прощаться друг с другом. А потом, вдруг, вспышки молний озарили мглу, они рассекали ее, делили на части. Лишь несильный порыв ветра достиг наших ступней и заставил пасть на камни, чтобы уцелеть при следующем порыве. Но его не было. Мы лишь видели яркие вспышки вокруг. Я не могу утверждать, я не видел, откуда именно струились эти молнии, а может быть, лучи. Они проделывали дыры во мгле, рвали на части. Потом же произошло совсем невероятное. Мы увидели храм, огромный, почти до неба. Он был весь из света, как это утреннее светило сейчас. Он сиял и рос, тьма крутилась вокруг него, застилала, но разбивалась, а потом вместо храма возникла фигура. Я не могу сказать, как он выглядел. Лицо его было светом, он был могучим, окутанным сияющими одеждами. Тьма рвалась на части и горела. Тут началось такое, что каждый подумал, будто от долины останется пепел. Это трудно представимое зрелище. Белый огонь покрыл все. Я могу увидеть в своем воображении лишь бледную тень того, что видел тогда, я не способен описать или воспеть это чудо. Я пережил бурю восторга. Во мне не было страха, он исчез. Я первый поднялся во весь рост и стал молиться и твердить все заклинания, что знаю. Я пел. Я не мог не петь. Я решил, что сам владыка посетил город и укрыл его от разрушения.
Все длилось долго. Нам так казалось. Потом началось другое движение, тьма клубилась и превращалась в прозрачные облака и туман. Туман покрыл долину непроглядной пеленой, лишь вспышки молний еще были видны, и нельзя было распознать, что скрывает пелена — разруху или величие.
Вот тогда мы стали быстро спускаться обратно. Нам уже казалось, что только мы и выжили. Мы спешили.
Да! Накануне бури мы видели двоих великих! Это они разрушили перевал. Мы даже не дошли до него, Эл. Это они разрушили часть хребта.
— Вот почему они оставили город. Вот почему были неожиданно сильные взрывы. Радоборт. — Эл кивала в такт своим словам. — Это хорошо. Это очень хорошо. Я недооценила их.
Она вернулась во дворец, пустыми галереями, прошла к балкону, где спала и там застала Радоборта.
— Новый день, — приветствовала она.
— И тебе.
— Ты меня искал?
— Да, Эл. Ты пропала. Я перестал чувствовать тебя после этой бури. Что случилось в храме?
— Не скажу, не проси, — ответила она. — Тебя мучают вопросы? И ты пришел посоветоваться со мной?
— Да. Мучают. Как точно ты сказала.
— Радоборт, ты поразительное сочетание силы и невежества. — Эл улыбнулась и покачала головой. — Тем не менее, я должна признаться, что сто раз вас прокляла, когда вы уши из города. Я знаю про перевал. Спасибо.
— Я хотел быть полезным. Это была идея Кикхи, как и храм.
— Какой храм?
— Мы поставили несколько камней, которые вы не смогли установить в том, большом храме.
— Правда? Я не знала, — Эл посмотрела на Радоборта с восхищением. — Ну, надо же. Лучше я смолчу, а то меня просто распирает пошутить в духе Кикхи.
— Зря ты ненавидишь его. Он странный. У него свои затеи. Но он не отходил от тебя, пока ты спала.
Радоборт понял, что Эл его откровенность совсем не понравилась. Лицо ее стало серым и мрачным.
— Вот, мерзавец, — она даже простонала, словно ей стал больно.
— Зачем ты так? Он пытался помочь.
— Теперь я понимаю, что он пытался. Ему доставляет удовольствие играть моими глубоко личными чувствами. И ему удалось. — Эл выдохнула с отвращением.
— Это так больно? — спросил Радоборт.
— Это низко. Недостойно.
Эл села на скамью и закрыла лицо руками. Ее негодование переросло в боль.
— Ты не испытываешь к нему никаких теплых чувств, — предположил Радоборт.
— Он сделал все что мог, чтобы я их не испытывала, — с отчаянием в голосе сказала она. — Не хочу больше слышать о нем. Ни слова больше. Что ты хотел спросить?
— Думаю, я не вовремя заговорил о Кикхе, поэтому я отложу разговор. Потом.
— "Потом" не будет, Радоборт. Я ухожу.
— Сейчас?
— Только попрощаюсь с королевой. Разбирайтесь тут сами. Я вам не нянька. Я свое дело сделала, как могла. Остальное — уже не в моей власти.
Радоборт развернулся, чтобы уйти.
— Постой, — окликнула она. Он бросил на нее взгляд через плечо, Эл смотрела с жалостью. Ее глаза были печальны. — Не ходи в четвертый мир, Радоборт. Тебя там убьют. Я не могу тебе помочь, не могу остановить — твоя воля. Могу только предупредить.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю и все. Не подумай, что это интрига или уловка. Просто поверь мне.
— А я верю. Потому и пришел. Я знаю, что погибну там. Я знаю свой конец. Это здесь я — великий, а там стану смертным, как Фьюла. Я смеялся над ней, а сам такой же.
— Что значит ты такой же?
— Я полукровка. Мой отец великий владыка, а мать была жрицей в одном их храмов владычицы здесь, в этом мире. Я создан из энергий этого мира, если я появлюсь в другом из миров, то стану добычей для тех, кто там обитает. Я наделен отцовским величием и силой, но и всеми слабостями моей смертной матери. Я могу называть себя великим только в этом мире.
— Я что-то подобное предполагала. Что уж тут скрывать. Не будь рядом меня или Кикхи, тебя бы постигла участь братьев. Кикха обещал покровительство кому-то. Но такой покровитель — хуже смерти. Я буду честной, обстоятельства изменились, я тебе не стану помогать. Это значит, что дальнейший путь для тебя не имеет смысла. Радоборт, ответь искренне, ты с самого начала всерьез думал, что достоин того, чтобы занять место отца?
— Я видел. Я знал, что не хуже других. Я знал их слабости. Я им равен, хоть и младший.
— Я говорю не о слабостях других. Я говорю о тебе. Погоди, не отвечай. — Эл подняла руку в запретном жесте. В ее уме зародилась догадка, но она быстро спрятала свои мысли от наследника. — Хм-м. Теперь отвечай.
— Я понял, чего ты добиваешься. Ты не лучше Кикхи. Ты задаешь те же вопросы, что и он. Ты хочешь, чтобы я признал свою слабость. Свою неспособность, — вспылил Радоборт. — Кто ты такая, чтобы указывать мне...
— Уж, точно не Кикха. Не горячись. Не я пришла к тебе просить совета. Ты прав, я лезу не свою вотчину, — Эл встала, подняла подбородок и произнесла с торжеством в голосе. — Что нужно великому от смертной? Какой совет, я могу тебе дать?
Тон Эл охладил пыл Радоборта. Он перестал сердиться, вернулась прежняя неуверенность.
— Я хочу остаться в этом мире, — слишком неуверенно прозвучали эти слова.
Радоборт поднял глаза на Эл и вместо недавнего торжества или суровости, или усмешки, которую ожидал, он увидел сострадание.
— Страшно? — спросила Эл.
— Я хочу прекратить эту бессмысленную гонку. Я не могу состязаться с Кикхой. Он сильнее. Он играет нами. Что мы для него? Он единственный из нас по-настоящему великий. И ты... И с тобой я не могу... Я не смогу тебя убить. Не хочу. Ты должна жить, Эл, если кто и достоин из всех трона отца — это ты. Не Лоролан. Ты! Я проникся твоей силой, ты что-то изменила во мне. С тех пор, как ты побила меня, я чувствую по-другому, вижу то, что не видел. Я хочу постичь свою силу сам, через опыт. Здесь, в этом мире. Я хочу жить. Но чтобы жить, я должен отказаться от притязаний на отцовский трон. От того к чему привык. Навсегда. Я много думал, все эти дни. Это трудное решение, это удар по моей гордости, признавать, что я недостоин. Это больно, чувствовать себя слабым. Я зря вступил в состязание.
— Не-е-ет, — многозначительно протянула Эл. — Совсем не зря, если ты принял это решение. Ты понял, чего ты стоишь. Ты попытался найти свое место, и, мне кажется, нашел. Из самонадеянного мальчишки, ты превращаешься в действительно великого. А что до опыта, ты же бессмертный в этом мире, у тебя куча времени. Вопрос теперь в другом. Какое место ты собираешься занять? Как распорядишься собой? На что пойдет твоя хваленая сила и будущий опыт?
Эл вспомнила старого доброго инспектора Рассела, она теперь говорила совсем как он. Точь-в-точь. Она улыбнулась своим мыслям, а Радоборт расценил ее улыбку как одобрение.
— Единственное место достойное меня — быть правителем этих мест, — не без гордости заявил Радоборт.
— Во-от как? А королева об этом знает?
— Поэтому я и хотел спросить твоего совета, как мне сказать об этом?
— Тебе речь написать?
— Не издевайся, Эл, что за тон!
— Нормальный тон, пока ты еще не король. По твоему, я для того освобождала город от проклятия, чтобы отдать его тебе?
— Ты собралась продолжить путь. Зачем тебе город?
— А ты нахал, однако! Ты совсем не понял, о чем я говорю. Ты собой управляешь с трудом, а еще претендуешь на королевский трон!
— Вот я и прошу совета! Хватит унижать меня!
— Не знаю, что лучше, еще один ураган или ты в роли короля! — рассмеялась Эл. — Невероятно! Ты?!
Она сильно удивилась, даже рот открыла, потом Эл показала пальцем на Радоборта. Потом она закрыла лицо ладонями, покачалась из стороны в сторону, потом зажала рот, пристально посмотрела на Радоборта. Эти ужимки только еще сильнее распаляли его нетерпение.
Потом Эл погладила себя руками по груди, словно успокаивая.
— Тихо. Спокойно, — сказала она, уговаривая себя. — Да. Согласна... По уровню, по рождению, ты даже выше чем король, и я надеюсь, что ты не зря провел столетия, или сколько там, не важно, во дворце отца... Да... Ты, безусловно, можешь править. Теоретически...Я бы решилась сказать, что должен. Ты будешь служить отцу, что еще может быть лучше... Но есть три препятствия, из-за которых, я не могу давать тебе совет.
— Как не можешь? Какие препятствия? Говори.
Эл подумала, что он накинется на нее.
— Я скажу. Куда мне деваться, — Эл помялась. — Первое. Я должна сознаться. Прямо сейчас, чтобы мои дальнейшие слова и действия не воспринимались, как уловки или интриги в борьбе за трон твоего отца.
— Даже так, — удивился Радоборт.
— Да. Именно так. Это касается города напрямую. Проклятие еще не снято.
— Как не снято? Ты видела город?
— Да, видела. У меня давно не было припадка истерии. Я думала, что сплю или умерла. Речь не об этом. Дело в том, что для освобождения от проклятия нужно было выполнить три условия. Первое — возродить храм владычицы, чтобы отвести бури. Отстроив его на такую малость, что мы успели, можно сказать, что условие город выполнил. Но будущему правителю еще предстоит отстроить храм целиком, точнее не храм, а сооружение для соблюдения баланса сил в долине. Эта долина сосредоточие многих сил этого мира. Это центр. Так что первое условие соблюдено только частично. Храм должен быть построен целиком. Второе условие заключалось в том, чтобы возвести в храме статую, которая сохранит огонь, и буря не задует его. Ну, я, можно так сказать, сыграла роль статуи, хотя и это нельзя считать окончательным исполнением условия. Я не могу работать скульптурой каждый сезон ветров. И не собираюсь. Потому возведение подобающей скульптуры ложиться на плечи правителей этих мест. Осталось третье. Это условие владыка утвердил особенно. Один из его сыновей должен остаться и править этим миром, стать посредником между владыкой и смертными. До этого мгновения третье условие казалось мне не выполнимым. Я думала, что проиграла, потому что уговорить тебя или Кикху — виделось мне невозможным. Впрочем, я думала о Кикхе, но тогда мне бы пришлось... — Эл остановилась, чтобы не высказать то, что ей менее всего хотелось делать — остаться здесь с Кикхой. — Твое признание — мне на руку, Радоборт. Я честно говорю, я желаю, чтобы ты остался. Это великолепие исчезнет в момент следующей бури, если здесь не будет великого короля. Теперь ты знаешь правду. Я не смею просить тебя. Только ты сам можешь принимать это решение. Я не могу снять проклятие, я лишь попыталась помочь. Это и есть первое препятствие.
— Первое? Почему первое? Разве не достаточно? Эл, мне и в голову не придет винить тебя в интригах. Я тебя узнал и оценил. Что там еще у тебя за препятствия?
— Алмейра.
— Алмейра?! — Радоборт усмехнулся. — Да она жаждет, чтобы я остался! Сказать мне не посмела. Ушла в муках. Она отпустила меня. Она думала, что я уйду. Что она станет женой другого. Она меня любит. Где препятствия?
— Вот женитьба меня и беспокоит. Здесь весьма неоднозначное отношение к владыке и его слугам.
— Я не слуга, я — его сын.
— В том и трудность. Вас, мягко сказано, тут не любят. Алмейра влюбилась в великого. Хорошо, она смирилась с этим. Но какими станут ее чувства, если она узнает кто ты на самом деле.
— Я заставлю ее влюбиться.
— Не смей! Не смей слышишь? Ты сможешь лишь разжечь в ней ненависть. Это тоже самое, что заставить меня влюбиться в Кикху! Нельзя повелевать чувствами других, словно ты им хозяин. Она такая же часть мироздания, как и ты. Перед создателем всего сущего вы равны, не зависимо от своих способностей и рождения. Играть чувствами -подло, но играть любовью — нельзя. Я бы сказала — преступление. — Эл перешла на шепот. — Она любит тебя. Прими это как дар, если не знаешь, как ей ответить. Будь честен и, я надеюсь, она зажжет в тебе ответную любовь. В своей черствости тебе далеко до Кикхи, и я этому рада. Правитель без любви превращается в тирана и разрушает все, что получил, и в итоге, все теряет. Запомни это, Радоборт. Тебе многое придется постигать на ходу. Учись. Рядом с ней ты должен забыть, что ты великий, или поднять ее до своей высоты, иначе, вы погубите друг друга и этот мир. Тебя ждет трудный путь. Ты должен признаться ей, что ты сын владыки. Это второе препятствие. И третье — ты ее не любишь. Я уже не говорю о горожанах. Это вообще отдельная проблема.
