— Думаю, может согласиться, ваше величество, — задумавшись, было, ответил Вакуленчук, на что тут же услышал от царя:
— Ну я же сказал, Григорий Никитич, при личном общении, Николай Александрович. Не обижусь. Это на публике приходиться невесть что изображать. Но думаю, сразу после окончания войны, очень многое в России менять будем. Так что, когда десантными пушками командовать будите, берегите себя, товарищ. Нам ещё с вами революцию, до логического завершения доводить. Что бы всё было, по справедливости. Ну и по закону. По справедливому закону. Но всё-таки, что там съезд порешал, не просветите? Пока мы тут перекуриваем.
Хотя царь и понимал, что у каждого своего понятия справедливости, но внимание на этом заострил. А Вакуленчук стал рассказывать о тезисах решения съезда, которые он получил телеграммами на своё имя, из Цюриха. Где, как оказалось вместо Лондона, и проводился съезд большевиков. Которые решили, что пока следует отложить подготовку к вооружённым выступлениям, а заняться политической борьбой. Что бы обязательно победить на парламентских выборах. Ещё находясь на Крите, Вакуленчук был поставлен в известность, что должен связываться по телеграфу с Цюрихом, по прибытию в порт Джибути. Обязательно обеспечить получение ответа. И если вчера телеграмму дал один из сослуживцев, то за ответом сегодня он зашёл сам. Так что, внимательно выслушав матроса, Николай щелчком отбросил окурок в воду. Потом достал ещё одну сигару, протянул её Вакуленчуку и произнёс, поднеся руку к фуражке:
— Благодарю, за службу! И можешь быть свободным, господин унтер-офицер.
— Служу, России! — рявкнул в ответ Вакуленчук, встав во фрунт, но, уже не пуча глаза на Николая. После чего взяв сигару, развернулся и строевым шагом отошёл от Николая. Который усмехнулся, представив, сколько будет лет через сто 'тех самых сигар, что царь дал Вакуленчуку'. И сколько будет сломано копий в дискуссиях, по поводу каждой из кандидаток на звание 'этой сигары'.
Интерлюдия
В глубине броненосца 'Князь Потёмкин-Таврический', туда, куда никогда не заходят офицеры, собралось десятка два матросов. Которые собрались, что бы выслушать Вакуленчука. Сегодня вернувшегося с берега и теперь просвещавшего своих товарищей, из подпольной организации на броненосце, по поводу решения принятого на III съезде РСДРП. Переданного через Севастопольскую партийную организацию, или как говорили матросы 'Севастопольскую централку'. И закончил свою речь Вакуленчук словами:
— Так вот товарищи, съезд принял решение отказаться от пути вооружённого восстания. А продолжить революцию мирным путём, как сказали товарищи, методом парламентской борьбы, входя в органы власти. В том числе и правительство. Разрушая проклятый царизм изнутри. И нам необходимо обязательно, во всём, слушать товарища Лукавого. Который имеет на царя огромное влияние. И благодаря которому мы можем прийти к власти мирным путём. Совершив революцию сверху.
— Гриша, они там порешали, а нам тут больше сил терпеть, нет ни каких, — проговорил в ответ, второй лидер подпольной организации броненосца, Матюшенко, возле которого собралась несколько его сторонников, которые одобрительно загудели, при этих словах, — А на броненосце царь, так что, бунтовать надо. Царя захватить и потом можно будет и свои условия диктовать. Что бы значить волю дали.
— Афанасий, охолонись, товарищ Лукавый, приказал царя не трогать, что бы влияние через него оказывать, и всё мирным путём сделать. И постепенно, не торопясь, все преобразования сделать, что бы враги ни чего не поняли, до срока, а ты царя захватить хочешь, — проговорил в ответ Вакуленчук, которого поддержали его сторонники, которых было несколько побольше, чем у его оппонента, но необходимо было убедить тех, кто остался между этими двумя группами, — Всё надо сделать правильно, без спешки.
— Гриша, что с царём переговорил, покурил, цигарку получил и теперь царя защищаешь? — насмешливо произнёс в ответ Матюшенко, — Что уж больно уж хорош царский табачок?
— Ну так уж получилось, что пришлось с царём покурить. Да и по душам поговорить, — кивнул в ответ Вакуленчук, — И прав был товарищ Лукавый, когда говорил, что за тобой братец, как за анархистом, хоть ты и Кропоткина не читал, пригляд и пригляд нужен. Он отлично знает, что ты бучу на учебном судне 'Березань' поднимал. Но, как настоящий, наш товарищ, тебя не выдаёт. А ты ему не доверяешь.
— Да кто он такой, раз всё знает? — удивлённо произнёс Матюшенко, — И точно, он Лукавый и есть.
— А вот это, тебе братец, знать не положено. Это такая тайна, что я сам удивился, когда он ко мне обратился, — стараясь говорить правду, и одновременно быть убедительным и искренним, ответил Вакуленчук, — Если бы не это, то, тоже никогда бы и не подумал, что товарищ Лукавый из наших будет. И он мне открылся, только что бы значит, связь с партией и централкой поддерживать. А иначе думаю и вида бы не подал, что про меня всё знает. Так что товарищи, подготовку к вооружённому восстанию сворачиваем. Переходим к парламентской деятельности. Благо сами знаете, что и без этого процессы, в нужном русле, идут. Вон указ императора Петра Алексеевича, по которому мы должны были смотреть на начальство лихо и придурковато, пуча глаза, дабы не смущать взор его, сегодня отменили. Теперь может просто смотреть, пусть и с уважением. Так что поторапливать события не будем. Власть и так возьмём. И справедливые порядки устроим. Но только мирно, без восстания. А пока продолжаем поход. И во всём слушаемся партию и товарища Лукавого.
— И что делаем то, Гриша? А то душа горит, без дела то сидеть, — проговорил Матюшенко. На что Вакуленчук пожав плечами, ответил:
— А вот персонально тебе, да и всем нам, товарищи, он посоветовал записаться в десантную партию на броненосце. Их скоро формировать начнут.
— Это ещё зачем? И что, так прямо про меня и говорил? — снова удивился Матюшенко. Получив в ответ насмешливое:
— Да, прямо так, про тебя и говорил, — насмешливо ответил Вакуленчук, — Что бы ты значиться и делом занялся, и за зря, делу мешая, воду не мутил. Ну и заодно что бы мы оружием разжились, на дело революции. Всё понял Афанасий? Подготовку к восстанию сворачиваем, партию и товарища Лукавого слушаем, царя не трогаем.
— Да всё я понял, Гриша, — отвернувшись и глядя в сторону, проговорил Матюшенко, — И хорошо, так и быть, так и поступим. В десантную партию запишусь. И понял, что в царёву спину, если только плюнуть и можно. И то если ни кто не видит.
— Ну хорошо, что всё понял. А мы, товарищи, на этом обсуждение и закончим, — Вакуленчук обвёл всех собравшихся взглядом и спросил, — Или вопросы есть?
— Вопросы есть, как вопросам не быть, то — послышался голос одного из матросов, что так и остался сидеть между группами, собравшимися вокруг Вакуленчука и Матюшенко, — Ты вот Гриша скажи, царский табачок то, он как, хорош? А то ежели бунтовать не будем, то так и не попробуем царские то цигарки.
Вакуленчук усмехнулся, снова обвёл собравшихся взглядом, и ответил:
— Знаешь, не плохой такой, у царя, табачок, душистый. И когда царь цигаркой угощал, рассказывал, что эти цигарки кубинские креолки, когда их делают, катают на своих бёдрах. Вот на Кубе побываешь, так и попробуешь.
— Цигарки или креолок? — под смешки остальных поинтересовался матрос.
— И то, и то, — уже под откровенный смех остальных собравшихся и ответил Вакуленчук.
6
Николай стоял на баке броненосца 'Князь Потёмкин Таврический', непосредственно возле гюйса. И отданием чести приветствовал, каждый корабль Второй Эскадры Тихоокеанского флота, мимо которого проходил его флагманский корабль. А с выстроенных в три линии кораблей второй эскадры слышалось полное энтузиазма, радостное и вполне искреннее:
— Ура! Ура! Ура!
Выстроенные на палубах своих кораблей матросы русского флота явно испытывали вполне искреннюю эйфорию. И их можно было понять. Они осознавали, что их не оставили одних, помощь пришла. И теперь они сильнее врага. Что позволило Николаю видеть вполне искренне-радостные лица, пока его броненосец медленно двигался к голове колонн. Оставляя по правому борту две колонны, образованные крейсерами, с миноносцами и транспортами. А по левому борту колонну броненосцев. Где стояли десять кораблей. Включая броненосный крейсер 'Адмирал Нахимов' и два малых черноморских броненосца. Вот в пространство между колоннами броненосцев и крейсеров второй эскадры входили приведённые Николаем броненосцы. Три больших черноморских, балтийский 'Император Николай I' и семь броненосцев береговой обороны. Остальные пришедшие корабли и суда двумя колоннами обходили броненосцы второй эскадры слева. Образуя единый, парадный строй, из шести колонн.
А впереди, на правом крыле мостика 'Суворова', среди офицеров виднелась женская фигура. Затянутая в длинное, белое, приталенное платье. С огромной шляпкой на голове. Сестра успела привести два своих черноморских броненосца несколько ранее. И теперь, в окружении дам, сопровождавших её, махая рукой, она тоже приветствовала, стоя на крыле мостика флагманского броненосца адмирала Рожественского, главные силы объединённой балтийско-черноморской эскадры. Когда главные силы русского флота соединились на просторах Индийского океана.
Но вот в Японии сообщение, а потом и фотографии, этого события вызвали уныние. Японские газеты вышли с сообщением, что русские Балтийский[19] и Черноморский флота объединились. И Объединённый русский флот идёт на Японию.
[1] В 1917 году эта территория была реквизирована правительством Греческого Королевства. В настоящий момент на этой территории находиться американская военная база.
[2] Первая греко-турецкая война 1897 года, известно также как Тридцатидневная война и Чёрный '97.
[3] Остров Тайвань, в настоящее время. И пролив соответственно Тайваньский.
[4] За три дня до Цусимского сражения, 24 мая, при выходе в море, формально для проверки работы радиостанций, на японской мине выставленной весной 1904 года подорвался броненосный крейсер 'Громобой'. После чего оба броненосных крейсера вернулись во Владивосток. Хотя расчёт времени показывал, что они могли успеть к Цусимскому сражению 27-28 мая.
[5] В настоящий момент острова Пэнхуледао, в Тайваньском проливе.
[6] Интернированные корабли разоружались, сдавая в порт части орудий, а также лишались топлива сверх необходимого на неотложные нужды топлива. Так же, предусматривалась возможность, по требованию интернирующей стороны, что на борту могла оставаться только вахта, а личный состав жил на берегу. Так же механизмы корабля могли лишаться важных деталей.
[7] Погиб на мине 4 июля 1904 года в районе острова Скрыплёва, недалеко от входа в порт Владивостока. Работы, по подъёму корабля, были свёрнуты из-за невозможности прорыва кораблей из Порт-Артура. И имевшейся из-за этого угрозы появления японских кораблей у Владивостока.
[8] 1-й и 2-й японские флоты вошли в состав Объединённого флота. И включали в себя наиболее современные корабли, находясь под командованием адмирала Того. 3-й японский флот, он же 'смешной' или 'домашний' флот, включал в себя устаревшие корабли. Находясь под управлением непосредственно верховного японского командования. И предназначался для конвойной службы, охраны берегов и поддержки действий армии. В составе военно-морских баз, так же подчинявшихся верховному командованию находились уже окончательно устаревшие и минимально боеспособные корабли и миноносцы.
[9] Броненосные трехбашенные фрегаты 'Адмирал Лазарев', 'Адмирал Грейг' и двухбашенные фрегаты 'Адмирал Спиридов', 'Адмирал Чичагов'. Именно эти корабли составляли в 70-х, начале 80-х годов ХIХ века основу Балтийского флота России. Проектное водоизмещение 'Адмирала Грейга' — 3505 тонн, но реально на испытаниях составляло 3881 тонну. Скорость кораблей составляла 9,5 — 10,4 узла. По состоянию на 1904 г. вооружение каждого корабля насчитывало два (на двухбашенных кораблях) или три (на трехбашенных) 280-мм. орудия образца 1877 года, (на одном из кораблей было два 280-мм. орудия образца 1867 года). А также 64-мм. десантную пушку Барановского и три револьверные (пятиствольные) пушки. Экипаж 'Адмирала Лазаревам' составлял в то время 12 офицеров и 260 матросов.
[10] На островах Мяо-Дао, находящихся южнее Квантунского полуострова и официально принадлежавших китайской провинции Чжили, находящийся под контролем Юань Шикая, и поэтому нейтральных, осенью, и в начале зимы 1904 года, базировался Объединённый японский флот. Который, по всем канонам того времени, должен был, в этом случае, через сутки нахождения в нейтральных водах, быть интернированным.
[11] Основные положения 'Меморандума Танаки', 1927 год.
[12] Морское сражение у входа в Порт-Артур в первый день войны.
[13] Японский флот начал захват русских торговых кораблей за четыре дня до начала боевых действий. Всего было захвачено более десятка кораблей.
[14] Императорский Орден Святого Благоверного Князя Александра Невского, третий орден Российской империи, после ордена Святого Андрея Первозванного и женского ордена Святой Великомученицы Екатерины. Награждались им за особые заслуги.
[15] Граф Курода Киётака, 1840-1900, японский политик, второй премьер-министр Японии.
[16] Считается, что в китайском языке несколько диалектов, но различия между ними настолько велики, что в начале ХХ века китайцы с юга империи, не могли понять северян. Однако иероглифы могли прочитать все.
[17] Рандеву — место и время сбора кораблей, назначенное по предварительному плану.
[18] Два лидера восстания на броненосце 'Князь Потёмкин Таврический', летом 1905 года. При этом Матюшенко был ещё и организатором выступления на учебном судне 'Березань', в 1903 году. Но тогда сумел избежать уголовного преследования.
[19] Вторая эскадра вице-адмирала Рожественского получила в японской историографии название Балтийского флота.
Глава 10
1
В русском флоте было принято, что по прибытию императора, на флот, начинается царский смотр, а потом следует театрализованное представление, по поводу боеготовности флота. Например, при стрельбах, мишени падают сами собой. Не дожидаясь попадания в них снарядов. Так, например, карьеру сделал всё тот же адмирал Рожественский. Но сейчас, сразу же по прибытию эскадры вице-адмирала Александра Христиановича Кригера, ставшего младшим флагманом объединённого флота, царь распорядился грузить уголь. Что бы завтра, уже с рассветом продолжить поход. А всем командирам кораблей, полков и флагманом собраться в адмиральском салоне. Туда же пришли Ольга Александровна, секретарь Джугашвили и Иоанн Константинович, уже с 'клюквой'[1] на своём холодном оружии. При встрече эскадр, князь императорской фамилии был обласкан, награжден и назначен в свиту императора адъютантом. И в этом качестве и присутствовал на совещании.
На этот раз Николай не стал ожидать всех в салоне, а наоборот появился там, когда все офицеры и адмиралы уже собрались. И по соблюдения всех воинских традиций, Николай разрешил всем присесть. А сам прошествовал к своему столу. Где и опустился на стул. Рядом с ним присела Ольга. А адъютант и генеральный секретарь остановилися за спиной царя. После чего Николай произнёс, глядя на собравшихся:
