Герцог подозрительно на него посмотрел и на всякий случай немного отодвинулся.
— Ты это о чем? — удивленно повел он плечом. — Я никуда не уходил. Все-таки надо было тебе действительно в фургончике спать. Боюсь, ты слишком слаб телом и волей, чтоб переносить тяжелые ночи в дозоре... Так что иди спи. Я сам посторожу. Не выйдет из тебя великого война... Ну, чего ты снова улыбаешься?!
— Я же говорю, ничего особенного...
— Вот и не улыбайся. Ты странный какой-то сегодня...
— Да вы дадите мне поспать или нет?! — донесся до них приглушенный, но все же отчаянный, гномий вопль. — Не хотите спать, так не спите! А если так приспичило поговорить, идите куда-нибудь в другое место или голос сбавьте!
Сердитое ворчание заглохло и сменилось заливистым храпом. Друзья переглянулись.
— Так что все может быть, — шепотом завершил свою мысль Ральдерик.
Гудрону потребовалась пара секунд, чтоб сообразить, что герцог снова вернулся к разговору о котенке.
— Ну да... Ну да... — неопределенно буркнул он. — Только, думаю, мы вряд ли когда-нибудь это узнаем наверняка...
— Да уж... А вот интересно, если у кошек действительно девять жизней, они помнят, что с ними было в предыдущих? — герцог с интересом посмотрел на дерущегося с каким-то растением Шуна.
— Еще тише... — простонал гном раздраженно.
Юноши сердито на него оглянулись и молча уставились в костер. Котенок с триумфом победил лопух и теперь довольно вылизывался, сидя на бревне между ними.
— Черт! Что я с волосами сделал?! — сменил тему гендевец, капризно хмуря брови и проводя ладонью по слегка отросшей шевелюре, по-прежнему являвшей собой довольно жалкое и убогое зрелище.
Гудрон понимающе усмехнулся, а Шун оторвался от умывания и оценивающе посмотрел на прическу герцога.
— Как думаешь, скоро все восстановится? — с надеждой спросил Ральдерик.
— Да-да, конечно, — попытался ответить максимально серьезно иролец, скрывая смех за кашлем. — Слегка подровняешь, и все не так уж и плохо смотреться будет... А волосы быстро отрастают.
— Да ляжете вы сегодня спать или нет?! Сколько просить можно?!
На следующий день они выехали на широкую и достаточно оживленную дорогу.
— Гендева там, — герцог махнул рукой в ту сторону, откуда она начиналась (или куда вела). — Я по этому пути к Валену ехал. Помнишь, ты еще спрашивал, куда ведет правая дорога на развилке? Вот сюда она и ведет.
Иролец, заскучавший в конце процессии и приехавший поболтать в полной уверенности, что в таком оживленном месте им бояться нечего, важно кивнул. Табор, до этого большую часть времени ехавший по дикой и почти необитаемой местности, слегка терялся от количества прохожих, попадавшихся по пути. Вадразы нервничали, стеснялись и прятались в фургонах, стараясь не привлекать к себе внимания. Однако им это удавалось очень плохо, потому что большое скопление повозок, телег, фургонов и скота просто не могло проскочить незаметно. Такое их поведение было в новинку для друзей. Возле тракта находилось большое количество сел, чьи жители стояли вдоль дороги и пытались продать проезжающим грибы, ягоды, рыбу, молоко и вязаные носки. Табор представлял собой лакомый кусочек для предприимчивых крестьян, поэтому деревня за деревней его осаждали толпы старушек, торговавших семечками, да загорелых босоногих детей, лезших к вадразам с яблоками и персиками, клянясь, что ничего вкуснее те не ели ни разу в жизни. Возле одного из таких селений Ро-Ли захотела копченой рыбки. Тут же она добавила, что неплохо было бы купить молока, да и шерстяные носки лишними никогда не бывают. Скрепя сердце, Ю-Лдхат-И объявил остановку. Лично ему было глубоко плевать и на рыбу, и на носки, но возражать сварге после случившегося он опасался. Вождь племени подозревал, что старуха специально пыталась вывести его из себя, мстя за происшествие с мостом, а давать повод для нового проклятья он не собирался. Пока вадразы застенчиво отбивались от назойливых продавцов, изредка все же покупая что-нибудь вкусненькое, уступив напору, Ральдерик с Гудроном спокойно ждали, когда сварга приобретет и съест, все, что хотела, и они поедут дальше. Возле них вертелась шустрая бабулька с коробом.
— Милки, пирожочек не желаете? — изредка спрашивала она, подкрадываясь с ангельским видом то к одному, то к другому.
— Нет, бабуля, спасибо, — неизменно отвечали они ей.
Однако старушка явно руководствовалась принципом "вода камень точит" и неизбежно возвращалась со своим вопросом снова и снова. Быстро убедившись, что не на тех напала, она решила слегка изменить стратегию.
— А вы куда, милки, путь держите? — торговка собралась подобраться к главному вопросу про пирожки издалека, сначала завязав с потенциальными покупателями дружеские и доверительные отношения.
— В Гендеву, бабуля, в Гендеву, — отозвался Гудрон, оглядываясь назад, проверяя, не закончили ли вадразы с покупками.
— Ох, в недоброе время вы туда поехали, — покачала головой старушка, прижав морщинистую ладонь к щеке. — Ох, в недоброе...
— А отчего же? — насторожился Ральдерик.
— Так война же, милки! Неужто не слышали? — поразилась бабка.
— Как война? — побледнел герцог, — Почему война?
Внутри него все оборвалось, и он испуганно посмотрел в сторону родины. Иролец прекрасно понимал, о чем подумал его друг, и беспокойство передалось и ему.
— Да откуда ж я знаю-то? — пожала плечами торговка, вынимая из короба пирожок и задумчиво его жуя. — Это у старика моего спросить надо. Он умный...
— Спроси, бабуль, а? — проникновенно попросил кузнец, наклоняясь к старушке.
Та доела свой пирожок, немного посомневалась и куда-то ушла. Через пару минут она появилась вновь, волоча за собой спотыкающегося седого, лысого и бородатого старичка.
— Расскажи про войну! — решительно толкнула она его вперед.
Дедок нахмурился, пошевелил беззубым ртом и начал:
— Как сейчас помню... Послали наш полк осаждать Вэрток. В тот год пшеница еще хоро-о-ошая уродилась...
— Да не про эту! — дала мужу затрещину бабка-божий одуванчик. — Про Гендеву расскажи!
— А, — мужчина сразу как-то поскучнел. — А что про Гендеву рассказывать? Война в Гендеве. Вот и весь сказ.
— Кто с кем воюет? Когда началась? — торопливо стал спрашивать Гудрон, чувствуя, что Ральдерик сейчас убьет и старичка, и старушку за издевательство над его нервами.
— Недавно началась, — прошамкал муж торговки, почесывая лысину. — Месяца полтора назад. Вот уж из-за чего передрались они, я не знаю. Не мое это дело — в дела господ лезть. Сами умные, авось разберутся... А воюет вроде король ихний с герцогом каким-то. Тоже ихним. Или не с герцогом, а с бароном. Или с графом. Один черт. Что-то не поделили, видать... Король Фрегонд он такой... Шибко уж воинственный. Вот еще мальцом, помню, нашу деревеньку проезжал...
— Как король Фрегонд? — еще сильней побелел герцог (хотя, казалось, куда уж больше-то?).
Юноша соскочил с коня и схватил хрупкого деда за грудки.
— Что значит король Фрегонд?! — повторил он. — Когда это он стал королем? А что с Хиглаком?
— Так помер ведь старый король-то? — испуганно заморгал старик, — Еще летом помер. Хворый, видать, был... Теперь сынок его, Фрегонд, королевствует. Неужто не знали?
— Ты уверен?! — Ральдерик угрожающе навис над трясущимся крестьянином. — Ты ничего не путаешь?!
Да что уж тут путать-то? — пробормотал тот, затравленно поглядывая на жену. — Король, который новый, воюет с каким-то графом! Или герцогом... Тут и путать нечего... Отпустите меня, я не виноватый ни в чем!..
Гендевец разжал руки и схватился за голову. Воспользовавшись этим, старичок поспешил уковылять подальше.
— Все плохо, все плохо... — бормотал дворянин, меряя дорогу шагами. — Что же делать?..
— А ты, милок, пирожок купи! — снова встряла торговка.
— Шла бы ты, бабка, не до тебя сейчас, — хмуро посоветовал ей Гудрон.
— Всего один пирожочек! — не сдавалась та, уверенная, что за страдания супруга ей полагалась маленькая компенсация.
— У нас денег нет, — нашелся кузнец. — Совсем. Даже на один самый дешевый пирожок.
— Так что вы мне лапшу на уши вешали?! — взорвалась старушка, — Столько времени на вас угробила, ироды.
Возмущающаяся торговка, сердито громыхая коробом, скрылась из вида. Ральдерик, чуть не до крови закусив губу, о чем-то размышлял, поглядывая в сторону Гендевы. Через пять минут Ю-Лдхат-И был поставлен в известность, что дальше вадразам придется путешествовать одним, потому что у их сопровождающих возникли неотложные дела и им нужно срочно уехать. Тот обиделся и закрылся в своем фургончике, заявив, что больше не желает иметь дела с такими "ужасными" людьми. Ро-Ли на прощание расцеловала Филару и подмигнула юношам, однако к ее огромному разочарованию те на это никак не отреагировали и даже не передернулись от отвращения. Вадразки успели сунуть девушке сумку с продуктами, прося не говорить об этом вождю.
Герцог не желал терять ни минуты, стремясь как можно быстрее попасть домой. Еле дождавшись, когда все вещи были погружены на коней, даже толком не успев ни с кем попрощаться, он пришпорил Мерзавца и помчался вперед. Остальным пришлось прилагать много усилий, чтоб от него не отставать. Гном, как и прежде, скакал на Неветерке позади Гудрона. Котенка пришлось аккуратно посадить в сумку, чтоб его нечаянно не сдуло ветром с мчащегося коня или хозяйки. Не успели путники отъехать на большое расстояние, как вадразы снялись с места, радостно свернули с проторенной дороги и затерялись в полях. Через два дня бешеной скачки друзья достигли границ Гендевы, герцогства Заренга.
18
Как ни странно, картина, представшая их глазам, не вызывала ассоциаций с тяжелым военным временем. Все выглядело вполне мирно. Не было выжженных деревень, толп обездоленных, спасающихся от ужасов войны в более удаленных от боевых действий населенных пунктах, марширующих отрядов солдат, направлявшихся в сторону фронта... Так что Гудрон, никогда прежде с войнами не сталкивавшийся, даже слегка разочаровался. Также было ясно, что, судя по состоянию герцогства, Яэворы жили весьма неплохо, можно даже сказать, очень хорошо. Несмотря на ранний ноябрь, Заренга буквально тонула в растительности — ситуация совершенно невозможная для родных мест всех остальных членов отряда. Кое-где изредка встречались аккуратные ветряные мельницы, неспешно черпавшие лопастями жидкий осенний воздух. Бродил упитанный крупный и мелкий рогатый скот. Однако любоваться природными красотами и прикидывать возможное богатство семьи друга было некогда: путники спешили в Мэвбу — главный город герцогства.
Они приехали в столицу Заренги вечером. В замок их пустили лишь потому, что стражники узнали Мерзавца. В его седоке-оборванце молодого господина опознать было непросто. После этого друзьям пришлось какое-то время бежать по коридорам и лестницам резиденции Яэворов за стремительно шагавшим в одному ему известном направлении Ральдериком.
— Отец! — дворянин распахнул большие двери и вбежал в помещение, находившееся за ними.
Комната оказалась достаточно небольшим залом с тяжелыми шторами на окнах, множеством гобеленов и фамильных портретов на стенах и шкурой медведя, лежавшей перед камином. На массивном деревянном столе стояли тяжелые литые канделябры. На одном из стульев небрежно сидел мужчина лет сорока-сорока пяти и с серьезным видом выедал хлебный мякиш из свежей горбушки. Он был одет богато, но практично, безо всяких так любимых Ральдериком ухищрений и излишеств типа вышивок золотом. Однако было достаточно бросить беглый взгляд на форму его носа, чтоб сразу понять, кто здесь кому приходился папой.
— Хо-о-о-о... Кто явился! — правитель Заренги поднял на юношу насмешливые глаза и прищурился, откидываясь на спинку стула. — Возвращение блудного сына... Ну и где тебя черти носили все это время?
— Отец, я...
— Не сказал ни слова, исчез весной... Ни слуху, ни духу. Думай, что хочешь. Ты о матери бы хоть побеспокоился!
— Что случилось? — удалось вклиниться Ральдерику.
— Что случилось... Ты МЕНЯ спрашиваешь?! Это я должен поинтересоваться, что у тебя стряслось! Нам с мамой очень интересно узнать, где ты пропадал все это время!
Трое невольных зрителей попеременно смотрели то на друга, силящегося перевести разговор на волнующую его тему, то на человека на стуле, меланхолично отрывающего куски от свежей краюхи.
— Я потом объясню, ладно?
— Потом так потом, — равнодушно пожал плечами Яэвор-старший. — Главное не забудь. Хлеб будешь?
— Нет, спасибо. Папа, что происходит в стране? — Ральдерик подвинул еще один стул и подсел к отцу.
— Я смотрю, жизнь-то тебя потрепала, потрепала... — задумчиво протянул тот, отправляя в рот очередную порцию мякиша и окидывая оценивающим взглядом фигуру сына.
Остальные оказались в весьма неудобном положении. Их так и не представили (а правитель их, похоже, даже не заметил), им не предложили сесть, и все трое были вынуждены топтаться возле дверей, не зная, как быть. Просто войти и устроиться они не решались, потому что не знали, как отреагирует старший герцог на подобное поведение со стороны неизвестных ему простолюдинов. Мысль: "А что мы здесь собственно делаем? Вам не кажется, что мы тут лишние?" — уже была готова сорваться с уст всех троих, когда вдруг за их спинами раздался тихий скрип открываемой двери.
— Сыно-о-ок, — услышали они женский голос, полный осуждения, обиды и облегчения.
В дверном проеме стояла красивая женщина с серьезными печальными глазами.
— Вот, явилась твоя кровиночка, — хмыкнул герцог, обращаясь к жене. — Сыночка твоя, золотко, рыбонька и как там его еще... И года не прошло.
Ральдерик тем временем уже успел обняться с матерью. Он немного успокоился: судя по поведению родителей, ничего катастрофического в герцогстве не происходило, а одному дедку просто пора было лечить старческий маразм.
— Где ты был? — поинтересовалась герцогиня, капризно надувая губы и хмуря брови.
— Ой, много где...
— Лоботряс, — видимо, правитель Заренги был знатным занудой. — Веселился небось. Развлекался. Прическу вон модную сделал... Не жизнь, а сплошной праздник у тебя. Никаких обязанностей, никакой ответственности... Вот послать бы тебя на годик-другой в армию полком каким-нибудь покомандовать, может быть, и набрался бы ума...
— Э-э-э... Вы не правы! — рискнула подать голос Филара.
Правящая чета с любопытством посмотрела на застенчиво переминавшихся с ноги на ногу гостей.
— Так. Это у нас кто? — отец мотнул головой в сторону трех смущенных фигур.
— Прошу прощения, — наконец-то спохватился Ральдерик, — Папа, мама, познакомьтесь. Это мои друзья.
— Да? — удивленно изогнул бровь старший герцог, — А что стряслось с теми расфуфыренными хлыщами, которые раньше слыли за твоих ближайших товарищей? У которых вместо мозгов было... Сказал бы я, да тут дамы...
