— Ну вот. Я не двигаюсь, палочки нет, только огонек светит, который мы оставили. И… я его позвала. Огонек в смысле. И, Гарри, он меня помнил! Он из бутылочки вылетел и ко мне вернулся, ну, как тогда, когда я Снейпу мантию жгла, трава от него стала раскручиваться, вроде как по спирали, и отползать. Я нашла палочку и… все там выжгла. Я очень сердитая была. И испуганная. Потом попыталась выдернуть метлу или камень отбить, заклинанием.
Теперь уже Гермиона прижималась к Гарри, видимо, компенсируя весь свой тогдашний страх.
—И у меня не получилось. А люк-то вверху. И я закричала. Кричала минут пять, даже боялась, что Пушок проснется. Но он не проснулся, потому что шарманка все еще играла. А потом… Потом сверху спрыгнули профессор Снейп и профессор Флитвик. Знаешь, — хихикнула она, — профессор Снейп, когда летит, действительно похож на летучую мышь, большую такую. И спускался он медленно. Прямо как ты. А потом профессор Флитвик начал долбить камень, но я этого уже не видела. Профессор Снейп взлетел, прямо так, без метлы, и утащил меня наверх. Он круче, чем ты, — с какой-то даже обидой заметила Гермиона, — он не только вниз умеет летать, но и вверх.
— И что дальше? — Гарри было почти физически противно слышать имя Снейпа, но Гермиону он прервать не мог, а уж рассказывать ей… Позже. Он подумает об этом позже.
— И все. Там профессор Спраут была, она как узнала, что я все Силки сожгла, так сразу понесла меня в больничное крыло, на носилках. А МакГонагалл я видела, только когда она навстречу по коридору бежала. В бигудях… Ужас какой переполох был. Потом Рона принесли, а потом тебя и Невилла. Только вас я уже не видела, как сказали, что вас нашли и вы живы, так мадам Помфри в меня сразу сонное зелье влила, я уже устала брыкаться. И Дамблдора я не видела, говорят, он там с настоящим фениксом на плече и с тобой на руках в Больничное Крыло прибежал. Феникс, кстати, спинку твоей кровати когтями почти проплавил, так волновался. Но сейчас не видно, темно же.
Гарри очень пожалел, что не увидел феникса, тем более так близко. Ну, хотя бы его следы можно будет посмотреть, утром, конечно. Гермиона продолжала:
— Я уже наутро проснулась. Я лежала в Больничном Крыле, ты уже был рядом. Только без сознания. И голова замотана. Одни волосы торчат. И ко мне подошел… один человек. Я ему очень обрадовалась, очень-очень. И мне хотелось поделиться с ним всем-всем, что знаю. И вот, когда мы дошли до одного момента… Меня начало рвать. Разумеется, мадам Помфри сразу выгнала… этого человека. А когда меня кончило рвать… я уже к этому человеку такого доверия не испытывала.
— И кто это был? — Гарри на секунду подумал, что Гермиона говорит о Дамблдоре, но не мог же Великий Светлый Волшебник…
— Неважно. В общем, я, как только меня отпустили, быстренько сбегала в библиотеку. И нашла этот ритуал, который у меня случайно получился. Он очень старый, шотландский и почти забытый. Если ты приносишь клятву перед шестнадцатью могучими врагами и шестнадцатью могучими союзниками, и они согласятся быть, ну, свидетелями…
— Шахматы! Но ведь… кто тогда были враги, а кто союзники? Белые или черные?
— Не знаю. Но… Все получилось. Теперь их сила не только накажет меня, если я нарушу клятву, но и помогает мне ее исполнить. Это как Непреложный Обет, только по-другому.
Гарри не стал уточнять про Обет, вроде бы он что-то слышал, но он уже и сам понял, что с его памятью что-то не так.
— Подожди, — сказал он, — то есть если я возьму фигуры Рона…
— Я сказала «могучими», Гарри. Силы Роновых фигурок хватит только случайно не сболтнуть разок. Ну и наказание будет… Чихнуть пару раз, не больше.
— То есть если этот «кто-то», про которого ты говорила, уничтожит шахматы…
— Сначала ему придется пройти туда снова, — Гермиона уже с начала рассказа не плакала, а, как подозревал Гарри, улыбалась, — Лаванда с Парвати разузнали, что Дамблдор и другие профессора возились там, в подземелье, целых два дня. И что теперь тамошние ловушки намного круче. Так что моя верность тебе, Гарри Джеймс Поттер, под защитой самого надежного места в Британии! Куда там Гринготтсу!
«Ну да, — подумал Гарри, — четырем первокурсникам туда теперь уже не пройти. Третий курс, не меньше!» Разумеется, вслух он говорить не стал, чтобы не расстраивать девочку. А с другой стороны — ну какие у него, первокурсника Гарри Поттера, который и о магии-то узнал совсем недавно, могут быть тайны?!
— А сегодня на обеде, — продолжила Гермиона, — я выпила сок и… снова почувствовала эту же симпатию. Только на этот раз меня начало рвать сразу. Ну, это ты видел.
— Ага, бедный директор, ни за что пострадал.
— С`в`ршенно нз`что, — сонно согласилась Гермиона и снова уткнулась в плечо Гарри.
Утром мадам Помфри не устроила скандала, а это значило, что Гермиона успела вовремя перебраться в свою постель.
Чистосердечные признания
Бинты с рук Гарри так и не сняли — только сменили повязки, наложив новую мазь, и попросили снять вечером, по прибытии на Кингс-Кросс. Гермиона внимательно выслушала инструкции мадам Помфри, задав несколько уточняющих вопросов, — все-таки она была дочерью врачей. Мадам Помфри расчувствовалась и выдала ей еще и набор пузырьков с зельями для всей четверки.
Гарри радостно пропустил все инструкции мимо ушей, потому что был очень занят: разглядывал проплавленные следы от когтей феникса на спинке собственной кровати. Видимо, как и расколотый головой тролля унитаз, волшебному ремонту они не подлежали.
Предстоял банкет в честь окончания учебного года, и их обоих выписали из Больничного Крыла с самого утра, хотя поначалу мадам Помфри хотела отпустить Гарри только к самому отправлению поезда.
До завтрака Гермиона успела сбегать в библиотеку, а потом они вместе поднялись в спальню мальчиков. Гермиона, почему-то не поднимая взгляда, помогла Гарри донести до спальни гору шоколадных лягушек и других сладостей, которые ему надарили, пока он лежал в Больничном Крыле. Невилл с Роном топтались рядом с его кроватью, на которой Гарри с удивлением и радостью обнаружил свою мантию-невидимку.
— Эээ… Гарри? — робко спросил Невилл.
— Ага?
— Я случайно обнаружил тут, у себя во внутреннем кармане… — и он выложил на постель стилет-мизерикорд и какую-то незнакомую Гарри волшебную палочку совершенно девчачьего вида.
— О, спасибо тебе, Нев, — обрадовался мальчик, — я думал, что он потерялся там.
Шипя от боли в замотанной руке, он кончиками пальцев приоткрыл клапан над «карманом для зонтика» на заколдованной сумке — тут Гермиона была ему не помощница — и засунул в него стилет. Задумчиво перевел взгляд со второго кармашка, «для авторучки», на палочку. Палочка идеально подходила под размер этого кармашка, но Гарри ее совершенно не помнил. Он вопросительно посмотрел на Невилла.
— Ну… Ты разбил зеркало этой палочкой. До того ты ее где-то прятал, — пояснил Невилл.
— Эээ… Что я разгрохал зеркало, я помню, — наморщил лоб Гарри, — а вот чем… Я думал, своей. А эту что-то не припоминаю.
— Я… тоже кое-что забыл. Но эта палочка определенно твоя.
— Жаль, что я не могу взять ее в руку и проверить. А на каникулах колдовать нельзя.
— Я сниму твои бинты за полчаса до прибытия, — пообещала Гермиона, — думаю, ничего страшного от этого не случится. А в поезде колдуют все. Открой клапан, Гарри! — она аккуратно вложила палочку в маленький карман.
— Гарри… — пробормотал Невилл, — прости, что я тогда…
— Забей, Нев, — отмахнулся тот, — проехали.
— Нет. Не проехали. Гарри, я… Я был не лучше К-квиррелла. Понимаешь…. Профессор Дамблдор сказал мне, что… Это была его лучшая идея, — Невилл сглотнул, — он заколдовал зеркало так, что достать из него камень мог только тот, кто желал спасти его, а не использовать. Тот, кто хотел использовать его для чего-то, не мог, никак не мог достать его из зеркала! Поэтому ни я, ни К-квиррелл… Представляешь, мы оба видели, там, в зеркале, как мы варили эликсир! Оба! Я и он! Одно и тоже! Я думал, что это ты Темный, а сам был таким же, как… как…
— Ерунда, Невилл. Ты хотел сварить лекарство для своих родителей, так? — тот кивнул, где-то в глубине головы щелкнул ключик, и ключник вывалил откуда-то из чулана воспоминание, обгрызенное, неполное, но идеально подходящее к случаю, — знаешь… Один человек… Я не помню его точно и имени не помню, у меня что-то случилось с памятью, но он точно был маггловским офицером… Сказал, что, если бы его подчиненный не среагировал бы вот так, ну, как обычный человек, который любит маму и папу, он немедленно избавился бы от него. Потому что ему не нужны просто машины для… выполнения приказов. Так что не смей сравнивать себя с Квирреллом.
— Эээ… Спасибо, Гарри. Я… — Невилл махнул рукой и отступил на полшага. Почему-то Гарри показалось, что он хотел сказать еще что-то, но не решился. Они оставили чемодан и вместе спустились вниз.
В общей гостиной они увидели Вуда. Лицо у него было совершенно зеленое.
— Гарри, — сказал он, смотря на его руки, — эээ… Мы не смогли. Рэйвенкло раскатал нас в тонкий блин. Без тебя мы…
— Ничего, Олли, — ответил Гарри, — в следующем году мы раскатаем и их тоже. Надеюсь, никакой Волдеморт нам не помешает.
— Во…
— Ну, его так зовут, понимаешь? Это просто имя. Причем не настоящее, — Вуд дернулся, — не вижу причин бояться имени, если уж встретился лицом к лицу с его хозяином и прогнал его, — Гарри не добавил: «В том числе и из собственного тела», — исключительно из-за инстинкта самосохранения; он прекрасно помнил это обезличенное «Ловец!»
Они четверо и примкнувший к ним Вуд дошли до зала. На входе его перехватил Хагрид, державший в руках две книги: большой, переплетенный в кожу альбом и что-то в серой мягкой обложке.
— Гарри, — всхлипнул великан… Я никак не могу простить себе… Что… Ну, про Пушка! Что я рассказал про Пушка этому чудовищу…
— Зря ты ему это сказал, — кивнул Гарри, эти слова сами по себе прыгнули ему на язык. Он испугался, что Хагрид обидится, но Гарри мог поклясться, что уголок огромного рта пополз было вверх в улыбке, хотя уже через мгновение великан и в самом деле решительно разрыдался:
— Это все моя… чертова… вина! А все выпивка! Больше ни в жисть! — что именно «больше ни в жисть» — осталось без разъяснения, — и яйцо это чертово! Больше никаких яиц с драконами внутри, вот!
Слезы катились по его крупному лицу, исчезая в густой бороде. Внезапно в голову Гарри проползла крамольная мысль, что, возможно, Хагрид плачет именно из-за этого «Больше никаких». С другой стороны, он говорил именно о драконьих яйцах, а это вовсе не все, что могло оказаться в бездонных карманах его сюртука. И интересно, бывают ли яйца с драконами снаружи?
— Тебя ж убить могли-т… Вас всех… Эх… Гнать Дамблдору надо было меня, к самым что ни на есть магглам, чтобы я у них жил… — Гарри представил эту картину, — но…
— Великий человек Дамблдор! — снова по наитию сказал Гарри. Хагрид кивнул и громоподобно высморкался. Гермиона посмотрела на мальчика немного растерянным взглядом, но ничего не сказала.
— Великий, да. Он мне тута выходной дал. Хотя уволить меня надо было по-хорошему, да. Так я цельный день сов рассылал, ну тем, кто папку твово с мамкой знали. Вот, значит, — он протянул ему альбом, потом взглянул на замотанные руки и открыл его сам.
Серая книжка выпала и шлепнулась об пол, но Гарри не обратил на нее никакого внимания. На колдографиях, подклеенных в альбом, махали руками и улыбались его папа и мама. Гарри не мог оторваться от картинок, но услышал, что шум в зале изменился. Пора было идти.
— Я… Я понесу? — спросил Рон, Гарри кивнул. Гермиона держала в руках тот самый серый томик с мягкой обложкой:
— А? Что? Гарри, а можно я пока, ну, почитаю?.. — голос ее был потерянным.
— Конечно. Гермиона, я же все равно не могу сейчас читать это! — он не только не мог, но и не хотел. Он бы забился в угол и смотрел и смотрел бы на маму и папу, но руки…
* * *
Большой Зал был оформлен в слизеринских цветах, насколько помнил Гарри — в седьмой раз подряд. На главном полотнище извивалась на зеленом фоне серебряная змея.
Они подошли к столу Гриффиндора, и ученики подвинулись, освободив ему место. Многие даже встали, чтобы получше рассмотреть их. Гермиона тихо села рядом, книжка уже исчезла в недрах ее сумки, туда же Рон передал и альбом. Гарри стало не по себе от десятков направленных на него глаз. К счастью, вскоре в зал вошел директор Дамблдор, и перешептывания стихли.
— Итак, еще один год позади! — радостно воскликнул Дамблдор. — Но перед тем, как мы начнем наш фантастический пир, я немного побеспокою вас старческим брюзжанием и пустой болтовней. Я надеюсь, ваши головы немного потяжелели по сравнению с тем, какими они были в начале года. Впрочем, впереди у вас все лето для того, чтобы привести свои головы в порядок и полностью опустошить их до начала следующего семестра.
Дамблдор обвел всех присутствующих взглядом своих лучистых глаз.
— А сейчас, как я понимаю, мы должны определить, кто выиграл соревнование между факультетами. Начнем с конца. Третье и четвертое место делят факультеты Гриффиндор и Хаффлпафф, у них по триста восемьдесят два балла. На втором месте Рэйвенкло — четыреста шестнадцать баллов. А на первом Слизерин — четыреста тридцать два балла.
— Спасибо за баллы, Поттер! — крикнул ему Малфой и замолотил золотым кубком по столу, звон слился с победным шумом, доносящимся со слизеринского стола.
Гарри посмотрел на факультетские часы: разница между Гриффиндором и Слизерином составляла ровно те пятьдесят баллов, которые сняла с него МакГонагалл, когда Филч «поймал» его на Астрономической Башне. Гарри подумал, что, наверное, Снейп специально начислил ему тот самый балл, чтобы разница была такой обидной.
— Да, да, вы прекрасно потрудились, — произнес Дамблдор, обращаясь к сидевшим за столом Слизерина. — Однако мы не учли последних событий…
