— Ну хватит тебе, — ворчливо заметил Хагрид, пытаясь скрыть смущение — он явно был очень польщен, — я ж так понял, что Дурсли эти тебя… ну, не особо подарками баловали. А ты не с ними теперь, а с нами, тут… э-э… по-другому все будет. Ладно, нам только волшебная палочка осталась. В «Олливандер» пойдем, лучшее место для этого. Там тебе такую палочку подберут, закачаешься, да!
Гарри затаил дыхание: получить волшебную палочку ему хотелось больше, чем все остальное, что было в списке. Конечно, он тренировался с барабанной палочкой, выполняя подсмотренные летом у волшебников заклинания, но, понятно, толку от этого было мало. Да и гоблины вряд ли отдадут ему ключ от сейфа, где деньги лежат, отбей он ей ритм по их конторке.
* * *
Магазин находился в маленьком обшарпанном здании. С некогда золотых букв «Семейство Олливандер — производители волшебных палочек с 382-го года до нашей эры» давно уже облетела позолота. В пыльной витрине на выцветшей фиолетовой подушке лежала одна-единственная палочка.
Когда они вошли внутрь, где-то в глубине магазина зазвенел колокольчик. Помещение было крошечным и абсолютно пустым, если не считать одного ветхого тонконогого стула, на который уселся Хагрид в ожидании хозяина. Гарри чувствовал себя очень странно — словно он попал в библиотеку, в которой были очень строгие правила. У него возникла куча новых вопросов, которые он собирался задать Хагриду, но здесь не решался. Вместо этого он рассматривал тысячи узеньких коробочек, выстроившихся вдоль стен от пола до потолка. Гарри почувствовал, как по коже побежали мурашки. Здешние пыль и тишина были полны волшебных секретов и, казалось, издавали почти неслышный звон.
— Добрый день, — послышался тихий голос.
Гарри подскочил от неожиданности. Хагрид, по-видимому, тоже подскочил, потому что раздался громкий треск, и великан быстро отошел от покосившегося стула.
Перед ними стоял пожилой человек, от его больших, почти бесцветных глаз исходило странное, прямо-таки лунное свечение, прорезавшее магазинный мрак.
— Здравствуйте, — выдавил из себя Гарри.
— О, да, — Старичок покивал головой, — Я так и думал, что скоро увижу вас, Гарри Поттер, — Это был не вопрос, а утверждение, — У вас глаза, как у вашей матери. Кажется, только вчера она была у меня, покупала свою первую палочку. Десять дюймов с четвертью, элегантная, гибкая, сделанная из ивы. Прекрасная палочка для волшебницы.
Мистер Олливандер приблизился к Гарри почти вплотную. Гарри ужасно захотелось отвернуться или просто моргнуть. От взгляда этих серебристых глаз ему стало не по себе.
— А вот твой отец предпочел палочку из красного дерева. Одиннадцать дюймов. Тоже очень гибкая. Чуть более мощная, чем у твоей матери, и великолепно подходящая для превращений. Да, я сказал, что твой отец предпочел эту палочку, но это не совсем так. Разумеется, не волшебник выбирает палочку, а палочка волшебника.
Мистер Олливандер стоял так близко к Гарри, что их носы почти соприкасались. Гарри даже видел свое отражение в затуманенных глазах старика. Странно, но его охватило недоумение: зачем мать Предположительно-Малфоя «смотрела палочки», если палочка должна была сама выбрать блондинчика?
— А, вот куда…
Мистер Олливандер вытянул длинный белый палец и коснулся шрама на лбу Гарри.
— Мне неприятно об этом говорить, но именно я продал палочку, которая это сделала, — мягко произнес он. — Тринадцать с половиной дюймов. Тис. Это была мощная палочка, очень мощная, и в плохих руках… Что ж, если бы я знал, что натворит эта палочка, я бы…
Он потряс головой, и вдруг, к облегчению Гарри, который больше не мог выдерживать этот взгляд, заметил Хагрида.
— Рубеус! Рубеус Хагрид! Рад видеть вас снова… Дуб, шестнадцать дюймов, очень подвижная, не так ли?
— Так и было, да, сэр, — ответил Хагрид.
— Хорошая была палочка. Но, как я понимаю, ее переломили надвое, когда вас отчислили? — Мистер Олливандер внезапно посуровел.
— Э-э-э… Да, так и было, сэр, — согласился Хагрид, изучая свои ноги и зачем-то вытирая их об пол. И вдруг просиял: — Но зато у меня остались обломки.
— Надеюсь, вы их не используете? — строго спросил мистер Олливандер.
— О, конечно нет, сэр, — быстро ответил Хагрид и очень крепко сжал свой розовый зонтик.
— Гм-м-м, — задумчиво протянул мистер Олливандер, не сводя с Хагрида испытующего взгляда.
— Ладно, а теперь вы, мистер Поттер. Дайте мне подумать. — Он вытащил из кармана длинную линейку с серебряными делениями, — какой рукой вы держите палочку?
— Я?.. — замялся Гарри, наконец спохватившись. — А, я правша, хотя стараюсь развивать обе руки. Я это… Ну… играю на барабанах!
— О, это замечательно. Обязательно продолжайте тренировки! Теперь вытяните руки. Вот так.
Старичок начал измерять обе руки Гарри — сначала правую, потом левую. Сначала расстояние от плеча до пальцев, затем расстояние от запястья до локтя, затем от плеча до пола, от колена до подмышки, и еще зачем-то измерил окружность головы.
— Внутри каждой палочки находится мощная магическая субстанция, мистер Поттер, — пояснял старичок, проводя свои измерения. — Это может быть шерсть единорога, перо из хвоста феникса или высушенное сердце дракона. Каждая палочка фирмы «Олливандер» индивидуальна, двух похожих не бывает, как не бывает двух абсолютно похожих единорогов, драконов или фениксов. И, конечно, вы никогда не достигнете хороших результатов, если будете пользоваться чужой палочкой.
Гарри внезапно осознал, что линейка сама его измеряет, а мистер Олливандер давно отошел к полкам и снимает с них одну коробочку за другой.
— Достаточно, — сказал он, и линейка упала на пол. — Что ж, мистер Поттер, для начала попробуем эту. Бук и сердце дракона. Девять дюймов. Очень красивая и удобная. Возьмите ее и взмахните.
Гарри взял палочку в правую руку и, чувствуя себя полным дураком, сделал несколько стандартных упражнений, но мистер Олливандер практически тут же вырвал ее из его руки.
— Эта не подходит, возьмем следующую. Клен и перо феникса. Семь дюймов. Очень хлесткая. Пробуйте.
Гарри попробовал — хотя едва он успел поднять палочку, как она оказалась в руках мистера Олливандера.
— Нет, нет, берите эту — эбен и шерсть единорога, восемь с половиной дюймов, очень пружинистая. Давайте, давайте, попробуйте ее.
Гарри пробовал. И снова пробовал. И еще раз попробовал. Он никак не мог понять, чего ждет мистер Олливандер. Гора опробованных палочек, складываемых мистером Олливандером на стул, становилась все выше и выше. Но мистера Олливандера это почему-то вовсе не утомляло, а, наоборот, ужасно радовало. Чем больше коробочек он снимал с полок, тем счастливее выглядел.
— А вы необычный клиент, мистер Поттер, не так ли? Не волнуйтесь, где-то здесь у меня лежит то, что вам нужно… а кстати… действительно, почему бы и нет? Конечно, сочетание очень необычное — остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, очень гибкая, прекрасная палочка.
Гарри взял палочку, которую протягивал ему мистер Олливандер. И внезапно пальцы его потеплели. Он поднял палочку над головой и рывком опустил ее вниз, со свистом разрезая пыльный воздух. Из палочки вырвались красные и золотые искры, яркие, как фейерверк, и их отсветы заплясали на стенах. Потом перехватил палочку левой рукой, крутанул «веер» и выпустил радугу, которая, расширяясь, прошла прямо сквозь стены, вызвав несколько восхищенных криков снаружи.
— О, браво! Я вижу, что занятия эммм... музыкой пошли Вам на пользу, молодой человек! Да, это действительно то, что надо, это просто прекрасно. Так, так, так… очень любопытно… чрезвычайно любопытно…
Мистер Олливандер уложил палочку обратно в коробку и начал упаковывать ее в коричневую бумагу, продолжая бормотать:
— Любопытно… очень любопытно…
— Извините, — спросил Гарри, — что именно кажется вам любопытным? — вряд ли странного старика так восхитили искры или радуга, с 382-го года до нашей эры можно было навидаться всякого.
Мистер Олливандер уставился на Гарри своими выцветшими глазами.
— Видите ли, мистер Поттер, я помню каждую палочку, которую продал. Все до единой. Внутри вашей палочки — перо феникса, я вам уже сказал. Так вот, обычно феникс отдает только одно перо из своего хвоста, но в вашем случае он отдал два. Поэтому мне представляется весьма любопытным, что эта палочка выбрала вас, потому что ее сестра, которой досталось второе перо того феникса… Что ж, зачем от вас скрывать — ее сестра оставила на вашем лбу этот шрам.
Гарри судорожно вздохнул.
— Да, тринадцать с половиной дюймов, тис. Странная вещь — судьба. Я ведь вам говорил, что палочка выбирает волшебника, а не наоборот? Так что думаю, что мы должны ждать от вас больших свершений, мистер Поттер. Тот-Чье-Имя-Нельзя-Называть сотворил много великих дел — да, ужасных, но все же великих.
Гарри поежился. Интересно, предвидел ли это директор? Он заплатил за палочку семь золотых галлеонов, и мистер Олливандер с поклонами проводил их с Хагридом до двери.
* * *
Была уже вторая половина дня, и солнце опускалось все ниже, когда они с Хагридом прошли обратно сквозь Косой переулок, потом сквозь стену и вошли в «Дырявый котел», в котором уже не было ни единого посетителя. Вероятно, «комитет по встрече» уже сыграл свою роль.
Они с Хагридом, нагруженные разнообразными свертками причудливой формы и вдобавок ко всему со спящей совой, доехали до Пэддингтонского вокзала.
— Надо б немного перекусить… как раз до твоего поезда успеем, — произнес Хагрид.
Он купил себе и Гарри по гамбургеру (Гарри заметил, что на этот раз великан расплатился маггловскими деньгами довольно уверенно), и они уселись на пластиковые стулья. Гарри, очнувшись от своих мыслей, озирался по сторонам. Мир, к которому он привык, в котором прожил одиннадцать лет, точнее, один-девять-и-один, теперь казался ему каким-то странным.
— С тобой все нормально, Гарри? — спросил Хагрид. — Что-то ты очень тихий.
Гарри не был уверен, что сможет объяснить свое состояние, и жевал гамбургер, пытаясь подобрать нужные слова. Да, потом он поговорит обо всем с пожилыми леди, Дереком, и, может быть, майором Бутройдом, но все же…
— Все думают, что я особенный, — наконец произнес он, — все эти люди в «Дырявом котле», и профессор Квиррелл, и мистер Олливандер… Но я же ничего не знаю о магии. Как они могут ожидать от меня чего-то великого? Да, я знаменит… но я даже не могу вспомнить, как произошло то, из-за чего я стал знаменитостью. Я ведь совсем не знаю, что случилось, когда Волд… извини, я хотел сказать Сам-Знаешь-Кто… В общем, я не знаю, что случилось в ту ночь, когда умерли мои родители… Я… Я просто не мог остановить его, никак!
Хагрид перегнулся через стол. Трудно было поверить в то, что этот ужасающего вида великан с заросшим бородой лицом и кустистыми бровями может так тепло улыбаться.
— Да ты не волнуйся, Гарри, — посоветовал он, — ты всему быстро научишься и все поймешь. Слушать ты умеешь и эээ... вопросы задавать, да. Ну а Хогвартсе все начинают с самого начала, так что нормально делай — нормально будет. Просто будь собой — и все дела. Я понимаю, тебя судьба выделила из всех остальных, ты знаменитость. Ну да, ты этого не хотел. Но… Таким, как ты, всегда непросто. Но поверь мне, тебе будет очень здорово в Хогвартсе… как мне было здорово, да и до сих пор здорово, ежли по правде.
Когда подошел поезд, на котором Гарри должен был возвращаться к Дурслям, Хагрид втащил в купе все его вещи и на прощанье протянул конверт.
— Это твой билет на поезд до Хогвартса, — пояснил он. — Первое сентября, вокзал «Кингс Кросс» — там все написано, в билете этом. Если с Дурслями… э-э… какие проблемы, ты мне… ну… письмо пошли с совой, она знает, где меня найти… Ну, скоро свидимся, Гарри. И… Спасибо за дракона!
Поезд тронулся. Гарри пытался получше рассмотреть Хагрида, пока тот не исчез из виду, — он встал с сиденья и прижался носом к окну. Но стоило ему моргнуть, и Хагрид растворился в воздухе.
Огонь, вода и как работают другие
Гарри не очень представлял, как ему удастся добраться от станции до дома Дурслей со всей этой грудой пакетов и еще совой в придачу. Однако, все оказалось не так страшно. Во-первых, выпущенная по ее собственной просьбе из клетки Хедвиг (так Гарри решил назвать сову, вычитав это имя за время недлинной поездки в одной из купленных книжек по истории магии) ухватила когтями сразу три свертка (и свою собственную сложенную до размера кофейной чашки клетку впридачу) и помогла ему вытащить их из вагона, вызвав, правда, недоуменные взгляды выходившей вместе с ним пожилой парочки. Разумеется, вылетающая из вагона поезда полярная сова станет новой пищей для сплетен местных кумушек, но сейчас Гарри было не до того.
Во-вторых, на пристанционном пятачке обнаружилось такси с веселым плешивым старичком-водителем. Он с готовностью помог Гарри загрузить пакеты и свертки, лишь почесал лысину, размышляя, куда девать белоснежную сову.
— Подождите, пожалуйста, сэр, — обратился к нему Гарри, — может быть, сейчас мы решим эту проблему. Лети к хозяину, — обратился он к Хедвиг, — к хозяину лети, ну?
Сова посмотрела на него, как на идиота, тяжело взмахнула крыльями и перелетела к нему на плечо. Гарри слегка перекосило: птица была крупная.
— Значит, она все-таки моя, — задумчиво сказал Гарри, — но все равно…
— Ну, надеюсь, ты не будешь бросать в нее камнем? — улыбнулся старичок и вздохнул, с тоской глядя на обивку заднего сиденья.
Гарри забрался в машину, устроив Хедвиг на коленях. Машина развернулась и направилась в сторону Тисовой.
Дом Дурслей явно был пуст, да и дядиной машины у него не наблюдалось. Водитель вышел первым, ловко открыл каким-то хитрым устройством входную дверь и помог Гарри перетащить вещи в его спальню на втором этаже. Хедвиг заняла вновь разложенную до прежнего размера клетку и, похоже, заснула.
Водитель сходил к машине и протянул Гарри пластиковый пакет. Гарри сбросил свою старую одежду на кровать и быстро надел брезентовые брюки и робу, которые были в пакете. Еще в пакете были каска и респиратор, и мальчик вопросительно посмотрел на старичка. Тот предупреждающе поднял руку с часами, показал три пальца и вышел, держа в руках невесть откуда взявшиеся пару фунтов. Такси отъехало.
