— Не ты, успокойся, — услышал я, уже собираясь повернуться к двери.
Самое разумное, подумал я, — если Светлым Владыкой станет он сам.
— Думаешь? — посмотрел на меня меч. — Впрочем, мои личные проблемы это могло бы решить...
И принялся затирать пальцем дырку в столешнице.
— Фима, — спросил я в коридоре. — Твой гонец что, соврал насчёт русалки? С ней не так что-то?
— При чем тут русалка? — удивился маг. — Ничего он не соврал, ждёт она. Пока. Только сбежать-то и за один день можно... Любовь с первого взгляда называется. Бывает. По себе знаю.
Суббота, день
Не знаю, можно ли было назвать это всенародным празднеством, но город веселился. На улицах приплясывали кучки молодых и не очень парней и девушек. Стражу никто не задирал, следов погромов не наблюдалось. В каждом шестом-седьмом доме игрались свадьбы. Я долго ломал голову, как это может быть связано с победой Светлого меча, и решил, что при наступлении стабильности семьи создавать проще.
И ошибся. Потому как один из сопровождающих нас повсюду шестерых королевских телохранителей вдруг поинтересовался у молодого парня, где здесь дом терпимости.
Фима недоумённо оглянулся на охранника и слегка шевельнул бровью.
— Родственниц и знакомых своих ищу, — смутился эльф, — все сюда уехали. Домой позвать думал. Извините, ваше величество.
Оказывается, эльфы краснеют, как и люди, а вовсе не зеленеют. Цвет лица телохранителя сравнялся по интенсивности с цветом королевских волос. А говорят ещё, что у эльфов свободные нравы.
— И где? — обратился Фима к раскрывшему рот парню.
— Нету, — ответил парень. — Вы что думаете, свадьбы повсюду играют? Ни одного борделя в городе не осталось. Все содержательницы разорились, срочно харчевни открывают. А наши местные в домах этих работать не хотят — замуж хотят. Надоело, говорят, пошлялись вы, мужики, и будет, женитесь, если женщина нужна. И куда деваться? И я три дня тому как женился... Вы не знаете, ваши ро... в смысле женщины ваши, ну эльфийки, они больше не вернутся?
— А куда они делись? — удивился охранник.
— Домой уехали, — вздохнул парень, — король у них объявился. Они, как об этом узнали, все сразу и засобирались. А других у нас в борделях и не было. Впрочем, если три квартала пройдёте, а потом два раза направо повернёте, то дюжину-другую своих застанете ещё. Только они уже к отъезду готовятся, не работают... А жалко, такие красивые вдруг стали! И светятся, представляете?
Ничего себе, молодой муж... Точно знает, куда идти, и где дамы ещё не разъехались...
В Академию Фима собирался через три ступеньки, то бишь полтора часа, поэтому нам относительно всё равно было, куда идти, и мы направились к борделю, поискать знакомых эльфиек телохранителя.
Вот так: то его королевскому величеству в библиотеку ночью приспичит, то в бордель днём. Маг, что с него взять.
Эльфийки действительно уезжали. У игриво расписанного забора стояли телеги, куда светящиеся зеленоволосые девушки стаскивали вещи. В основном — предметы домашнего хозяйства — котелки, горшки, ложки, миски. Котелков было мало, деревянных мисок — много. У эльфов что, посуды в лесах никакой нет? Только в королевском дворце ей пользуются, что ли? Вдоль забора стояло человек пятьдесят мужчин всех возрастов, откровенно утиравших глаза и носы рукавами.
— Далирушка, — всхлипывал немолодой уже мужчина с седой бородой, — останься, родная. Замуж за меня выйдешь, похоронишь дюжины через три лет — и лети к своим! Люблю я тебя! Сколько денег на тебя здесь оставил! Не уезжай...
Ослепительная эльфийка молча забрасывала на телегу бочку литров на пятьдесят. И вталкивала в неё, как матрёшек, бочки поменьше. Еще четыре девушки уже погрузились на телегу и тронулись в путь, сопровождаемые тоскливыми взорами брошенных мужиков. Телегу слегка потряхивало, бочки и ложки жалобно перестукивались.
— Илен, — обратился Фима к одному из телохранителей, — у нас дома что, проблемы с утварью для приготовления пищи? Неужели рядовые лесничие и охотники лишены возможности приобрести котелки и миски? Ладно бы миски золотые или серебряные, но деревянные...
— Нет вроде, — растерянно ответил охранник, — я сам не понял, куда им столько... Неужто я для своей жены кастрюли дома не найду? Спросить?
— Не надо, — маг изучал отъезжающих девушек, — а скажите, наместник ещё не прислал мне проект указа, где и как мы будем размещать наших блудных дочерей? Где он собирается изыскивать для них жильё, материальную помощь, работу — не по лесам же им бегать, после стольких-то лет жизни в городе. И они же не только из столицы поедут, а изо всех окрестных городов. Мы вообще в состоянии принять сразу столько народу? Или он рассчитывает, что они все за два дня выйдут замуж, и это будут уже проблемы их супругов?
— Эээ...— замялся Илен. — Ваше величество, я сегодня же этим займусь. Составлю проект указа, принесу вам, потом пошлю согласовать с наместником и советниками... Они, наверно, просто ещё до дома не доехали. Там не в курсе, что они возвращаются, и сколько их. К вечеру всё готово будет.
Он, оказывается, ещё и секретарь. В этот момент нас заметили. Из полутора дюжин девичьих глоток вырвался дружный вздох, и все они рванули к нам. Охрана сомкнулась кольцом вокруг его величества, но девицы повисли у телохранителей на шеях, дрыгая ногами и покрывая парней поцелуями. Причём на каждом висело как минимум по три.
Отдрыгав ногами, девицы спрыгнули на землю и принялись хором умолять охранников позволить им облобызать руку или край одежды возлюбленного монарха. Как они его узнали, для меня осталось загадкой.
— Ваше величество, — стенали девушки, — позвольте дотронуться до края вашей мантии! Ходят легенды, что ту, кто до неё дотронется, ждёт счастливое замужество и прибавление в семействе! Ваше величество, позвольте облобызать вашу королевскую руку! Мы столько лет вас ждали, столько надеялись... За что нам такое счастье выпало — короля лицезреть? Могли ли мы на это надеяться в этом ужасном, скучном и грязном городе?
Неуловимым жестом Фима заставил охрану расступиться. Девицы действительно с благоговением прикладывались к его руке, вот только от коричневой мантии за пару минут ничего не осталось — её всю разорвали на лоскуточки. Фима воспринял это с королевским достоинством — снисходительно улыбнулся и позаимствовал зелёный плащ у близкого к обмороку охранника. Едва плащ коснулся королевских плеч, как его постигла участь мантии. Больше портить плащи Фима не стал, зато произнёс перед девушками небольшую речь о том, как их заждались дома истосковавшиеся женихи. Все, как одна, эльфийки тут же упорхнули обратно, погрузились на телеги и тронулись в путь, прижимая к груди кусочки королевского одеяния. И не только королевского. У трёх охранников плащи приобрели изысканно лохматый вид. Всхлипывающие мужики махали вслед уезжающим пассиям и утирали носы, усы, бороды и глаза. Мы развернулись, и пошли за Фимой в Академию. Тащиться туда мне не хотелось совершенно — поэтому я, помявшись, спросил — не выделит ли мне его величество провожатого — поискать подарок Злату. Фима просиял, и отправил со мной трёх охранников в наиболее пострадавших плащах. Инел схватился за сердце, пробормотав что-то вроде "как же так, мы же свита", в результате чего был немедленно откомандирован в замок работать над проектом указа о приёме и расселении репатрианток. И мы с его величеством повернули в разные стороны.
Я таскался по лавкам в сопровождении охранников. Разглядывал дома — обычные двухэтажные избы, и глазел на свадьбы. Проблема состояла в том, что я совершенно не представлял, что можно подарить сухопутному жениху и водоплавающей невесте. Кольца? Не видел я колец на русалках. Бусы? Какие бусы под водой. Постельное бельё? Ха-ха, и ещё ха-ха. Посуду? Сомнительно. Больше всего мне хотелось преподнести ей верхнюю часть раздельного купального костюма, но, во-первых, их здесь ещё не изобрели, во-вторых, нужный мне полуторадюжинный номер вряд ли бы нашёлся, и, в-третьих, Злат мог меня не понять. Спросил о свадебных обычаях русалок у эльфов — те пожали плечами. У них подобных браков ещё не заключалось. Мы заглядывали во все лавки подряд — ничего такого, что могло бы не бояться воды, и при этом сойти за подарок, я не нашёл. Решил вернуться в замок и проконсультироваться с Михом. Пошли обратно. Город пьянел на глазах. По улицам в обнимку гуляли парочки, во дворах надрывалось свадебное веселье. На всех углах целовалась и пила молодёжь и не очень.
Моё внимание привлекли характерные крылья. Компания из трёх вампиров расположилась на перекрёстке, непрерывно отхлёбывая из походных фляг. На вампирах висело штук восемь юных горожанок с горящими глазами.
Девчонки откровенно млели, поглаживая крылышки романтических красавцев.
— Вы не понимаете, — всхлипывало в экстазе белокурое и большеглазое создание лет пятнадцати, впрочем, вполне уже зрелое и оформившееся, повиснув на знакомом мне шорнике, — вы... вы не такой, как все! Вы — крылатый! Кры-ла-тый! О, ваши крылья — это символ моей свободы! Вы не представляете, в каком мрачном, душном и скучном мире мне приходится жить! Мать только одно твердит — готовь, стирай, подмети, воды принеси! Серость, ничтожество! Ничего, кроме своей готовки знать не хочет! Отец, о-о, он ничего не понимает! У него нет ничего духовного, никаких запросов, только деньги, приданое, еда! Нашёл мне жениха — молокососа всего на год старше, хочет замуж выдать! А я хочу полёта! Полёта! Я не такая, как все, и вы — не такой! Унесите меня отсюда.... да... на крыльях нашей любви и страсти! Заберите меня из этого гадкого злобного мира, к себе, ввысь, к полёту!
Шорник отхлёбывал из фляжки и таинственно улыбался, чуть обнажая клыки. Девица млела и таяла.
— Вас так мало здесь, — скулила её соседка, вешаясь на другого вампира, — но ведь вы живёте в своих сказочных замках! Заберите нас туда, мы сумеем найти своё счастье, мы ведь другие, не такие, не как эти зажравшиеся и обрюзгшие горожане! Мы сможем оценить красоту ваших крыльев! Мы понимаем романтику и чистоту любви, унесите, унесите, унесите нас из этого болота! А можно потрогать ваш клык? О-о! Какой острый!
Рядом со мной за этой душераздирающей картиной наблюдал мужик едва ли старше меня, сильно смахивающий на прилипшую к шорнику девицу.
— Послушай, — обратился я к нему, — сбежит ведь с ним эта дура. Ты вампиров видел? Я — видел. Алкаши все беспросветные, жить с ними невозможно. И бабы их через несколько лет бросают. Помыкаются-помыкаются, да и уезжают кто куда. Останови идиотку, кто ты ей, брат?
— Отец я, — ответил парень. — Пусть бежит. Я уже и сам собирался первача прикупить, да ехать к вампирам её сватать. Полностью двинутая, стыдно, моя дочь, не отопрёшься, а ума ни капли... Сидит у окна целый день, вздыхает, на небо смотрит и скулит: "Душно мне здесь в этой грязи, улететь хочу..." Ни стирает, ни убирается, пожрать приготовить — и то не умеет. Шестнадцать лет девке, а всё не замужем, еле жениха ей в другом городе нашёл, уж такое приданое пообещал! Наши все над ней смеются, так нет — заартачилась... А у меня ещё младшенькая — чему она у сестры научится? К тому же дуры эти через пяток лет от вампиров-то шёлковые возвращаются — всё умеют, приданое сами себе везут, и справным мужиком брезговать не станут. Если честно — никаким мужиком брезговать не станут. Пусть, сил с ней нет... Съесть он её не съест, а мозги вправит как следует...
Шорник подхватил девчонку на руки и взлетел. От счастливого визга заложило уши. Вампир кружил над нами, девица глупо хихикала и дрыгала ногами. Измученный отец усмехнулся и ушёл.
Когда я в сопровождении эльфов уходил с перекрёстка, в воздухе кружили три вампира с девицами в объятиях.
Суббота, вечер — Воскресенье, день
Фима пришёл в замок чуть позже и слегка навеселе. Ему было хорошо, и он светился — не тем светом, каким светятся эльфы, — а просто от хорошего настроения.
— Договорился я насчёт работы, — счастливо засмеялся он, — по две-три дюжиницы, три-четыре раза в год, в зависимости от ситуации дома, ещё и к себе смогу пару учеников взять...
То-то будет наместнику радость, подумал я.
Потом Фима немного погрустнел и рассказал про полный упадок магической науки, которую надеялся довести лет за пять до нужного уровня, и как раз пытался втолковать мне составленную им программу подъёма знаний, когда к нам подошёл посыльный и срочно потребовал в рабочий кабинет к "господину Мечу света".
"Господин Меч света" встретил монарха злорадной ухмылкой, небрежно помахивая зажатым в руке пергаментом.
— Твоё величество, — ухмыльнулся меч, — что за позорящее эльфийский род донесение перехватили мои лазутчики? Ай-яй-яй, твоё величество, — ханжески улыбался меч, — ну, допустим, я еще могу понять и даже где-то одобрить твоё поведение, но что мне сказать наместнику? Что он сам виноват, и надо было назначить тебе в охрану хотя бы пяток баб? Позор, просто позор!
— Что ты несёшь? — удивился маг. — Каких баб в охрану? Переутомление? Так и не спал?
— Если бы, если бы, — похабно скалился Мих, — нет, увы, твоё шокирующее поведение начисто отбило у меня желание спать. Фима, как ты мог? Скажи мне, неужели нельзя всё было решить тихо? Неужели здесь в замке тебе было бы хуже, чем на улице? Это что, перверсия у тебя такая?
— Да что случилось?— сдался наконец Фима.
— Как что? — притворно удивился меч. — Вот, зачитываю: "сразу при вступлении в город король прошествовал в бордель, где принял участие прямо на улице в отвратительной оргии с полутора дюжинами девиц лёгкого поведения, на глазах у более чем четырёх дюжин лиц мужского пола, людей по происхождению, в каковую оргию вовлёк и шестерых телохранителей, которые не смогли противоречить своему монарху. Особую тревогу вызывают следующие отклонения в поведении его величества: например, он испытывает удовольствие, когда девушки на улице целуют ему тыльную сторону кисти, а также склонен к фетишизму — позволил разодрать свою королевскую одежду на предметы сексуального характера, и цис— и гомесвестизму — с наслаждением надел плащ простого охранника... Особенно печально, что..." дальше уже специфические термины... Фима, как ты мог? Виктор, неужели это всё правда? И ты при этом присутствовал? Неужели ты столько воздерживался лишь потому, что тебе нравится подглядывать? Стыд и позор! Виктор, Фима, как я в вас обоих ошибался!
Мих издевается, что ли? Придурок, блин, сам извращенец со своим чувством юмора!
— Что это? — Фима не знал, как реагировать. Поэтому протянул руку за пергаментом. Мих молча отдал ему пасквиль.
— Фетишизм, — бормотал удивлённый король, — вуайеризм... цисвестизм, гомесвестизм — эти два вообще первый раз слышу...
— Да я тоже до сих пор не слышал, пока ты не начал этим порокам предаваться, — меч откровенно наслаждался ситуацией. — Чего только с вами не узнаешь... Витёк, ты в курсе, что это такое?
Я ошарашенно замотал головой.
— Мих, откуда у тебя эта гадость? — маг пошёл красными пятнами.
— Ты дальше читай, — балдел меч. — Про то, что в Академии было...
