В период с 21 по 25 июля на Северном флоте в акватории Белого моря и вблизи Северодвинска проводились небывалые по масштабу учения Северного флота ВМФ Советского Союза, именовавшиеся 'мероприятие 'Касатка'. В ходе мероприятия были выполнены пуски корабельных крылатых ракет с подводных лодок и надводных кораблей. Производились стрельбы по мишеням зенитными и крылатыми ракетами, а также пуски баллистических ракет с подводных лодок. В учениях было задействовано около 130 боевых кораблей и подводных лодок, большое количество самолётов и вертолётов.
В этот же период правительство и МИД СССР готовились к визиту президента США Джона Кеннеди. Приглашение президенту посетить СССР Первый секретарь ЦК КПСС Хрущёв передал в начале июня 1961 года, на встрече в Вене (АИ, см. гл. 06-11). В рамках реализуемого сторонами совместного проекта лунной программы возникало множество вопросов, которые требовали подписания межгосударственных соглашений на высшем уровне. Визит президента планировался на конец июля 1962 года. Адмирал Кузнецов, узнав об этих планах, предложил внести изменения в программу учений:
— Американцы гордятся своим флотом, — объяснил министр свою идею на очередном совещании Президиума ЦК. — Гордятся, в общем, заслуженно, флот у них мощный. Наш ВМФ они серьёзным противником не считают, поскольку у нас нет авианосцев, сравнимых с американскими.
Я предлагаю пригласить президента на учения Северного флота, и показать ему наглядно, на что наш флот способен. Разумеется, перспективные разработки показывать не будем, ограничимся только системами, уже стоящими на вооружении. Все опытные и перспективные образцы руководству страны покажем отдельно, до начала учений и до приезда президента. Можно перспективную часть показа организовать в Москве, для этого ездить далеко не требуется.
Понятно, что сами образцы вооружения президенту и его свите, в которой наверняка будет множество специалистов и просто шпионов, показывать следует с большой осторожностью, может быть, даже только на макетах, без лишней детализации. А вот боевые пуски и, главное, действие по цели, пусть посмотрит.
Средства устрашения пугают противника только тогда, когда он о них знает. Американцы всё равно наблюдают за всеми нашими учениями с самолётов и кораблей, так же, как и мы наблюдаем за ними. Президенту всё равно покажут всё то же самое, только в записи.
Идея адмирала Хрущёву понравилась:
— А что? Почему бы и нет? Кеннеди в войну служил на флоте, если правильно помню — командовал торпедным катером. Тема флота для него близкая, должен заинтересоваться. А для нас это хорошая возможность сбить спесь с американцев, продемонстрировав им возможности нашего флота на практике.
Программу визита согласовали с американцами по линии МИД. Для президента приглашение советской стороны посетить военно-морские учения стало неожиданностью, но JFK предсказуемо заинтересовался и дал согласие.
При подготовке к учениям Николай Герасимович внёс в планы несколько важных изменений. По предложению командующего Северным флотом адмирала Касатонова показ предполагалось начать с выхода в море на крейсере 'Мурманск' и испытательного пуска баллистической ракеты с подводной лодки. Министр предложил сделать этот пуск завершающим моментом учений, а начать мероприятие 'Касатка' — с ознакомления руководства страны с перспективными видами морских вооружений, первоначально назначенного на третий день.
Также он вмешался в подготовку предварительного этапа учений. Из 'документов 2012' Кузнецову было известно, что 5 июля 1962 г в 16.00 в бухте Могильная у о. Кильдин столкнулись эсминцы 'Гремящий' (БРК пр. 57) и 'Стремительный' (ЭМ пр. 30-бис, модернизированный по пр. 31).
В текущей реальности 'Гремящий' был построен по проекту 61 (АИ, см. гл 03-12), но это никак не давало ему иммунитета от столкновений. Анализ причин происшествия по присланным документам убедил военно-морского министра, что причина аварии заключалась в плохой подготовке командного состава.
(Из доклада командующего Северным флотом об итогах боевой, оперативной и политической подготовки соединений флота за 1962 год. В разделе о столкновении 'Гремящего' со 'Стремительным' говорилось: 'Ракетный корабль 'Гремящий' под командованием врио командира капитана 3 ранга Болдырева при нахождении на борту командира 120 БРК капитана 1 ранга Загородного со всем его штабом, а также начальником штаба 6 ДиРК капитаном 1 ранга Чердынцевым через четыре минуты после съёмки с якоря столкнулся со стоящим на рейде на якоре ЭМ 'Стремительный'. Основной причиной столкновения кораблей является беспечность и низкая исполнительность своих уставных обязанностей в плавании бывшим командиром 120 БРК капитаном 1 ранга Загородным и капитаном 3 ранга Болдыревым.
Капитан 1 ранга Загородный детального анализа изменяющейся обстановки при съёмке с якоря не произвёл, выводов для себя и четких указаний практически неопытному врио командира корабля по управлению кораблем в условиях тумана и узкости не сделал; предварительных расчетов на выход корабля с рейда от командира корабля и флагманского штурмана бригады не потребовал.
Не имея докладов о надводной обстановке при плавании в тумане в стесненных условиях безрасчетно приказал увеличить ход до среднего (14 уз), чем способствовал созданию аварийной обстановки.
Капитан 3 ранга Болдырев работу ГКП в интересах безопасности плавания не организовал, лично работу штурмана не контролировал, никаких мер предосторожности, выработанных морской практикой, не предпринимал.
Штурман ракетного корабля 'Гремящий' капитан-лейтенант Железняков в своих предварительных расчетах на выход корабля пренебрег существующей на рейде обстановкой. Уклоняясь от банки Зарубиха, проложил курс корабля в направлении стоящего на якоре в тумане ЭМ 'Стремительный', систематического наблюдения за которым не осуществлял. Время поворота на новый курс затянул на одну минуту, что в совокупности с увеличением хода привело к столкновению.
Находившиеся на борту корабля начальник штаба 6 ДиРК капитан 1 ранга Чердынцев и флагманский штурман 120 БРК капитан-лейтенант Валюнин безучастно отнеслись к происходящему и никакого влияния на ход событий, приведших к столкновению, не оказывали, а ведь они не должны были оставаться безучастными пассажирами.
Корабельным уставом четко определены обязанности старших начальников. Только полным забвением уставных требований и безответственным отношением к судьбе вверенного корабля и его экипажа можно объяснить безграмотные действия командира корабля и командира бригады' http://otvaga2004.ru/atrina/atrina-avar/avariya-esminca-stremitelnyj/)
По приказу министра на всех флотах, с начала 1962 г командиров кораблей, старших помощников и штурманов регулярно проверяли на умение управлять кораблём в условиях тумана и плохой видимости. Также строго запретили давать полный ход при швартовке, снятии со швартовых или с якорей, и постоянно проводили тренировки по кораблевождению в тумане. Дрючили беспощадно, вбивая в лихие офицерские головы, что неоправданное лихачество рано или поздно приводит к аварийным ситуациям.
(например, к таким https://s00.yaplakal.com/pics/pics_original/4/2/3/489324.jpg или http://anekdotov.me/prikolnye-istorii/103036-na-neodnokratno-krasnoznamennom-baltijskom-flote.html)
Капитаны сопротивлялись, доказывая, что при выходе из-под угрозы ядерного удара уметь управлять кораблём на полном ходу в стеснённых условиях необходимо. Своя правда, разумеется, в этом была, но потери от лихачества были реальны, а ядерный удар оставался гипотетической вероятностью.
Так или иначе, меры предосторожности и тренировки принесли результаты. 5 июля эсминцы в бухте Могильная разошлись без последствий (АИ, к сожалению).
К большим учениям готовились не только военные, но и промышленность. Владимир Николаевич Челомей и Александр Яковлевич Березняк в числе прочих должны были представлять руководству достижения своих конструкторских коллективов.
Челомей уже давно присматривался к достижениям электронной промышленности, понимая, что космические успехи Королёва в последние два года в немалой степени были обусловлены применением БЦВМ. Владимир Николаевич неоднократно посещал НПО 'Научный центр' и ИТМиВТ, беседовал о перспективах микроэлектроники со Старосом, Бергом и академиками Лебедевым и Глушковым, использовал БЦВМ в своих космических разработках и неплохо представлял себе предоставляемые ею возможности.
Именно Глушков после очередного совещания Госкомупра в марте 1962 года поставил вопрос о полноценном 'посвящении' Владимира Николаевича, порекомендовав предоставить ему доступ к информации, присланной из 2012 года, в том числе, и к сведениям политического характера:
— Владимир Николаевич задаёт вопросы, главным образом, по электронике и вычислительной технике, применительно к своей тематике. Получив ответы на них, он помог бы значительно усилить СССР сразу по нескольким важным направлениям. Пока он не имеет допуска, мы с Сергеем Алексеевичем не можем ответить на его вопросы достаточно полно.
Хрущёв и сам понимал, что Челомею стоило бы предоставить такой же доступ к информации, как и Королёву с Келдышем. Против 'посвящения' Челомея довольно резко выступали Устинов и Королёв — конкуренция в советском военно-промышленном комплексе была жёсткая, хоть и происходила не в борьбе за покупателя, а в тишине кремлёвских кабинетов. В этот раз Никита Сергеевич не стал слушать Устинова:
— И Устинов и Королёв продавливают свои, узковедомственные интересы, — пояснил он Серову. — А нам с тобой надо видеть картину в целом и думать наперёд, с перспективой. Как там дальше выйдет с Королёвым — сказать сложно. Справятся медики или нет — предсказать не берусь, тем более, что с Курчатовым уже облажались. Если сохранить Сергея Палыча не удастся, Челомей — лучшая на сегодняшний день кандидатура на должность технического руководителя Главкосмоса.
На рассказ Первого секретаря Владимир Николаевич отреагировал без особых эмоций. Не подпиши он перед этим необычный красный бланк, он, вероятно, подумал бы, что его разыгрывают. Но присутствие председателя КГБ автоматически исключало, по его мнению, такую возможность. Однако, лишь увидев 'планшетную ЭВМ', Челомей в полной мере осознал, насколько продвинулись технологии за 60 лет.
— Так вот откуда брались все те сводки, что присылали нам из ВИМИ! Жаль, что вы мне раньше не сказали, — коротко посетовал Владимир Николаевич, — Я бы успел сделать больше.
— Информация высшей степени секретности, — пояснил Первый секретарь. — Допускаются до неё люди из очень узкого круга, главным образом — учёные, главные конструкторы, разработчики новейших систем и технологий. Решение о допуске принимается не по желанию моей левой ноги, тут много обстоятельств учитывается.
— Понимаю. С кем я могу советоваться и обсуждать что-либо? — спросил Челомей.
— С Келдышем и Королёвым по космической тематике, с адмиралом Кузнецовым по военно-морской, с маршалом Гречко по общим вопросам обороны, с академиками Лебедевым и Глушковым по электронике и вычислительной технике. Больше тебе пока знать не надо, — ответил Первый секретарь. — Из политиков в курсе Косыгин и Устинов, но с Устиновым ты сам говорить едва ли захочешь.
— М-да... Вероятно... — Владимир Николаевич мрачно кивнул, соглашаясь.
— Иван Александрович тебя проводит и обеспечит доступ к информации по твоим тематикам. Используй её с толком.
Несколько месяцев Челомей изучал информацию, предоставленную ему в ИАЦ по распоряжению Серова. По результатам этого изучения у него сформировалась концепция развития, которую он обсудил с основными разработчиками — конструкторами подводных лодок Павлом Петровичем Пустынцевым и Сергеем Никитичем Ковалёвым. К обсуждению Владимир Николаевич привлёк и своего основного конкурента — Александра Яковлевича Березняка, главного конструктора ОКБ-155-1 (Сейчас МКБ 'Радуга'). Участники обсуждения смогли выработать единую точку зрения и представили свои выводы руководству страны в июле 1962 года.
В 1959 году ОКБ-52 начало разработку новой модификации дальней крылатой ракеты морского базирования — П-7. Разработчики и военные понимали, что вероятность успешного пуска в боевых условиях из прибрежной зоны вероятного противника прямо пропорциональна расстоянию до берега и скорости полёта ракеты. Для ракет П-5, с дальностью до 400 километров, шансы на успешный пуск оценивались как невысокие. Несколько лучше получалось с ракетой П-5Д, дальность которой увеличили до 550 км. П-5Д хорошо зарекомендовали себя в событиях в Греции (АИ, см. гл. 05-12) и несли более мощную боевую часть, чем лёгкие 3М10Т, а на сверхзвуковой скорости они были менее уязвимы.
Предложенную ОКБ-52 в инициативном порядке крылатую ракету П-7 с дальностью около 1000 километров можно было запускать с большего расстояния, из акватории Мирового океана, что улучшало безопасность носителя. Ракета П-7, сохраняя общую компоновку П-5, имела стартовый вес более 7000 килограммов, и принципиально новые, стартовый агрегат и маршевый двигатель. Стартовый РДТТ тягой около 120 тонн был разработан в КБ-2 НИИ-125 под руководством Ивана Ивановича Картукова. Малоресурсный турбореактивный маршевый двигатель КР21-26 был создан в ОКБ-26 МАП под руководством Сергея Алексеевича Гаврилова. Новая система наведения ракеты была разработана В.В. Драбкиным в НИИ-923.
Генеральную линию партии в части научно-технических разработок уже подкорректировали, теперь Государственную премию давали не только за новые изделия, но и адекватно оплачивали удачные модификации уже освоенных. Разработчики представили П-7 как глубокую модификацию П-5Д, сделав основной акцент даже не на увеличившейся за счёт более экономичного двигателя и большего запаса топлива дальности, а на более 'умной', расширяемой системе управления. П-7 получила собственную БЦВМ, 'научилась' летать по программируемой траектории, делая повороты в заранее заданных точках, следовать рельефу местности с помощью пары радиовысотомеров, определять своё местоположение по звёздам и по радиосигналам, причём сразу двух типов: по системам радионавигации LORAN / 'Чайка' и по сигналам локальных радионавигационных систем, развёртываемых на ТВД. Точное наведение на цель осуществлялось либо оператором при помощи телекамеры, в том числе с инфракрасным фильтром, либо автоматически, с помощью лазерной подсветки цели.
Изделие выпускалось на авиационном заводе ? 256 в посёлке Иваньково, который вскоре был включен в черту города Дубна. Хотя вновь создаваемая ракета имела втрое большую дальность и, соответственно, больший вес и размеры, она помещалась в ракетный контейнер, созданный для подводных лодок 675-го проекта.
(Точнее, помещалась на месте подъёмной конструкции АПЛ, но сам герметичный контейнер требовал некоторого удлинения)
В 1960 году был сделан рабочий макет новой ракеты, а весной 1961 года приступили к испытаниям на полигоне Капустин Яр, а затем в Северодвинске. Летом 1962 года новая ракета была успешно продемонстрирована высшему руководству страны, получила самую высокую оценку, и вскоре Саратовский авиационный завод приступил к серийному производству новых ракет.
