Он снова щиплет меня и после этого неожиданно, с громким улюлюканьем срывается с места и мчится на выход и вниз по лестнице. Я рву за ним, издавая охотничий, протяжный клич.
Мы летим по старой деревянной лестнице, перепрыгивая через ступеньки, выбивая из них столетнюю пыль, взвивающуюся из-под ног тёмными облаками. Наши вопли бьются о стены башни и мечутся гулким эхом. Все эмоции захлестывает азарт этого странного бега, даже лестница, похоже, забывает скрипеть и только тихо постанывает при каждом прыжке. Мы несёмся разгорячённые, голые, блестящие от пота и, кажется, нет конца у этого пути...
Но, достигнув самого низа, Варг вдруг резко тормозит, и я с разбегу влетаю в его окаменевшую спину. Выглядывая из-за неё и вижу причину, заставившую его так резко остановиться — конечно же, это Льюн. Он — воплощение злобы, смешанной с потрясением и частично брезгливостью.
Застыв на какое-то время, мы являем собою довольно странный дуэт, но пытаться что-то изменить в нашем потрясающем (и в прямом смысле тоже) спуске по лестнице, уже невозможно. Нам ничего больше не остаётся, как продолжить это безумие: вытягиваемся в струнку, расправляем плечи и, сделав глубокий вдох, одновременно берём... ррравнение на колдуна, и двигаемся строевым, чеканя шаг, прижимая руки к корпусу и отдавая честь полувозбуждёнными... нууу, в общем, понятно чем. Челюсть колдуна медленно, безвольно, но неотвратимо начинает поддаваться силе притяжения Земли, а глаза принимают необычно круглую и выпуклую форму, совсем как у рыбы-телескопа. После того как мы невозмутимо прошагали мимо него, Льюн приходит в себя от увиденного и вдруг смачно сплёвывает на пол и тихо шипит: 'Брачные игры варваров... мать вашу...'.
Глава 9
С трудом уговариваю Льюна отпустить Варга со мной для выполнения нового задания. Колдун долго не соглашается, но так как теперь я знаю историю их отношений, то не могу больше рисковать, оставляя здесь своего друга. Убедить удаётся лишь сказав, что он жизненно необходим для удовлетворения моих сексуальных потребностей. Мне приходится изображать из себя секс-гиганта, что вызывает у Льюна ехидную усмешку. Должен признать, колдун обладает недюжинной выдержкой и ничем не показывает своего отношения к Варгу. Но предупреждает, что если я отпущу его — теперь уже моего личного раба, — то сильно пожалею об этом, причём всё это говорится сразу нам двоим, чтобы даже став свободным Варг не ушёл, оставив меня одного.
Мы выезжаем ранним утром на коренастых степных конях. Нам надо принести цветы папоротника, встречающегося только в Сумеречном лесу. Последний славится своей непроходимостью и опасностью. Папоротники, растущие там на небольшом острове, окружённом практически непроходимыми топями, больше нигде не встречаются. Цветут они только летом и в полную фазу луны, в это же самое время набирают силу самые кровожадные ночные твари, живущие в чаще леса и на болотах.
Дорога тянется на юго-восток, извиваясь меж холмов, спускаясь в низины, пробегая сквозь небольшие рощицы. Мы уже в пути целый день, иногда останавливаемся для отдыха и только к вечеру подъезжаем к городу Станроку, где решаем остановиться на ночлег. Этот небольшой городок, окружённый высокими крепостными стенами из белого камня, имеющими узкие бойницы, находится в долине. Он окружён глубоким рвом, частично наполненным затхлой водой. Деревянные откидные мосты ещё не подняли, и мы беспрепятственно подъезжаем к воротам. Здесь, как и во всех человеческих поселениях в этом мире, у нас тщательно проверяют документы. Только после этого пропускают за крепостную стену. Узкие, вымощенные серым камнем улицы извиваются причудливыми узорами, но попав в город, мы сразу же видим небольшой трактир, там и останавливаемся. Мы снимаем небольшую комнату на втором этаже, единственное окно которой выходит на боковую улицу, где спокойнее и тише, в отличие от других. Две кровати, небольшой стол, пара стульев и крючки для одежды составляют весь интерьер. Я выбираю место ближе к окну и после ужина сразу же ложусь и засыпаю.
Сон так ярок и ощутим, как будто всё происходит наяву:
'Я вхожу в подвал, где находится связанный, подвешенный между столбами котёнок. Я глажу его бархатистую шкурку, целую в шею, тереблю горошины сосков. Его упругое податливое тело такое чувствительное. Он полностью в моей власти. Он принадлежит мне. Я делаю с ним всё что хочу, всё, что подсказывают мне мои желания. Беспомощный и сексуальный, он заводит меня. Я чувствую жар и тесноту его тела...'
Внезапно просыпаюсь. Тяжёлое частое дыхание, стук моего сердца и ужас от того, что я смог возбудиться от таких видений, пробуждают меня, действуя, как ушат холодной воды. Я в шоке. Мне снился ПАРЕНЬ! Почему? За что? Я хочу ДЕВУШКУ!! А возбуждаюсь, видя во сне сексуального ПАРНЯ!! Стоп, я подумал... СЕКСУАЛЬНОГО?!.. Это как понимать? С чего вдруг?!
Я встаю, хожу из угла в угол, пытаясь успокоиться. Конечно, можно предположить, что это муки совести, но я ведь точно знаю, что Льюн сам отпустил котёнка из комнаты и вопреки обещаниям о продаже снова вернул его к себе. Немного успокоившись и объяснив свои видения влиянием моей нечистой совести, наконец, снова ложусь спать. Однако стоит мне заснуть, как я опять попадаю в подвал к колдуну.
На этот раз в растяжке находится прекрасный юный эльф с шелковистой кожей и я, не удержавшись от соблазна, снова перехожу к активным действиям, внезапно заканчивающимися пробуждением и очередными муками совести. Вот тут-то и закрадывается подозрение, что на меня наложено заклятие... Впрочем, автора я быстро вычисляю — это Льюн, тут и к гадалке ходить не нужно. Теперь видение не вызывает такого сильного неприятия, но вот сон ни сил, ни здоровья уже не восстанавливает. Наоборот, после просмотра этого шоу у меня заметно падает их уровень. Вздохнув, сажусь на стул возле окна и начинаю смотреть на ночное небо. Задумавшись, не слышу, как тихо подходит Варг, и понимаю это только тогда, когда он кладёт руки на мои плечи. Я вздрагиваю, но затем расслабляюсь, позволяя ему обнять себя. Так мы и сидим вместе в маленькой тёмной комнате, встречая рассвет, наблюдая за далёкими звёздами.
Утром, расспросив дорогу, снова отправляемся в путь. К середине дня пейзаж постепенно изменяется на горный. Дорога то петляет по ущельям, то обвивает горы, то перекидывается мостами через бурлящие горные реки. Наш путь проходит сквозь Тален. Когда-то это был процветающий торговый город, но триста лет назад здесь что-то произошло, и теперь путники, проезжая по этой дороге, назад уже никогда не возвращаются. Ходит слух, что там обитает огромное чудовище, но большего никто не знает. Другая же дорога — на Сумеречный лес — проходит равнинами, но она длиннее и занимает лишнюю неделю пути. Мы с Варгом решаем поехать по короткой дороге и к вечеру прибываем в Тален.
Он расположен на высокой горе и со всех сторон окружён ущельем. Высокие узкие башни смотрятся как ощерившиеся зубы, что подчёркивается зубчатыми стенами. Сам город виден плохо из-за странного клубящегося голубовато-серого тумана, больше напоминающего дым от большого костра. Плотный и почти непрозрачный внизу он становится редким на высоте двух метров. Стены и башни выложены тёмным, почти чёрным камнем, просвечивающим сквозь завесу тумана, придающего ему угрожающий вид. Дорога, скорее всего, проходит через город, но видимость настолько плохая, что уже на расстоянии десяти метров ничего не видно. Мы медленно проезжаем мост через ущелье и оказываемся перед воротами. Внезапный порыв ветра распахивает их створки, нарушая тишину жутким визгом несмазанных петель. Мы выхватываем серебряные магические мечи, которые наносят не только физический урон, но и повреждения пламенем, и, сойдя с лошадей, проходим в Тален.
Нашему изумлению нет предела. Безжизненные стены и башни резко контрастируют с оживлёнными улицами города. Скрип колёс, стук копыт, лай собак, человеческая речь, плачь ребёнка, шорох платьев и звуки шагов наполняют этот скрытый туманом город. Перед нами мелькают тени людей и животных, горят уличные масляные фонари, струится свет из окон домов. Не увидев угрозы, мы прячем мечи в ножны и, влившись в толпу прохожих, направляемся в центр. Кажется, на нас совсем не обращают внимания. На центральной площади высится огромный собор. В нём есть что-то зловещее, вызывающее ощущение, словно через протянутые в тумане невидимые щупальца вытягивает душу. Оглянувшись, мы замечаем, что людской поток обходит стороной это место. Как будто его окружает невидимый барьер.
Внезапно раздаётся звон колоколов. Они, глухо бухая, перекрывают все звуки, и почти мгновенно стекает туман, как водный поток, оставляя неприкрытыми городские улицы. Теперь уже чётко видны даже мелкие детали — лица людей, фигурные флюгера, украшенные резьбой коньки крыш, кольца дыма, выходящие из печных кухонных труб, декоративная резьба на каменных зданиях.
Несмотря на хорошую видимость, люди так и не пересекают черту храмовой площади. Мы обходим здание, и перед нами открывается центральный вход в храм, а с правой стороны от него стоит странная скульптура: четыре столба и возле каждого — фигура женщины. Всё сделано из странного угольно-черного камня. Наверное, художник, создававший эту группу, был сумасшедшим. Женщины выглядят живыми, и они абсолютно разные. Одна совсем молодая, почти ребёнок, в мольбе протягивает руки, словно прося её отпустить; другая, постарше, откинув голову назад, зашлась в странном беззвучном смехе. Третья, примерно ровесница первой, кричит от ужаса, а самая старшая, — её взгляд страшен, похоже, проклинает невидимых зрителей. Странная скульптура как магнитом притягивает взгляд, вызывая различные чувства... Кто смог создать столь безумный квартет? Зачем его поместили возле собора? Ответов на эти вопросы у нас пока нет. Только одно не вызывает сомнения — это изображение казни. Мы уходим с соборной площади и, найдя первый же постоялый двор, решаем остановиться в нём на ночлег.
Хозяин нас приветливо встречает, спрашивает последние новости и за скромную плату выделяет комнату наверху.
— Завтра будет большой праздник — День Урожая, — говорит он.
— Но сейчас же начало лета, до сбора урожая ещё далеко, — возражаю я.
— Нет, вы ошибаетесь, странники. Завтра будет день середины осени, когда мы празднуем окончание всех сельских работ.
— Мы выехали только сегодня утром из Станрока, и было начало лета.
— В этой деревне живут одни лодыри, им лишь бы найти причину не работать. Но я никогда не думал, что они способны назвать осень началом лета, — презрительно хмыкает он.
— Но это не деревня, а город...
— О каком городе вы говорите?!.. Станрок это нищая деревня, с живущими в ней безбожниками и голодранцами. — Внезапно он кричит: — Аркась! Ты приехал сегодня? Твой путь проходил через Станрок?
— Да, его не минуешь, — басит широкоплечий темноволосый человек, по внешнему виду купец.
— Представь, эти двое утверждают, что Станрок — это город!
Дружный хохот посетителей служит ответом на это восклицание.
— Го-го-город! Когда такая деревня успела стать городом?!
Смех настолько искренний, что мы теряемся и не находим, что ответить. Но доказывать ничего не хочется, поэтому мы просто отправляемся в свою комнату.
Однако стоит только сомкнуть глаза, как я тут же оказываюсь в проклятом подвале с очередным нежным мальчиком. Я вскакиваю, ещё толком не успев проснуться, и понимаю, что снова потерял силы.
'Вот Льюн... Вот же зараза!! Он точно наложил на меня какое-то заклятье, наверное, отыгрался за секс-гиганта!'
Я встаю с кровати и подхожу к окну. В темноте город светится алыми всполохами, красиво играющими на чёрном камне зданий. Я некоторое время любуюсь этой картиной, но вдруг понимаю — город ГОРИТ!!! Зарево пожара взвивается вверх, как огромный дракон, разбрызгивая искры и темнея от стелящегося дыма. Теперь я уже ясно слышу пронзительные крики людей, а яростное пламя с огромной скоростью мчится в нашу сторону, всё больше и больше разгораясь, с жадностью пожирая то, что попадается ему на пути...
Глава 10
Меня будит солнечный свет. Сегодня выходной день и поэтому никуда не нужно спешить. Я тянусь в кровати, разминая мышцы. Вставать не хочется, но не будешь же лежать целый день. Тем более я не один. Одеваюсь, затем спускаюсь в столовую, где меня уже ждут жена и дети.
— Дорогой, ты сегодня что-то поздно проснулся. — Мари кладёт кашу в тарелку и ставит её передо мной.
Я буркаю что-то невразумительное и с энтузиазмом набрасываюсь на еду, но с первой же ложки он, в смысле энтузиазм, несколько стихает — мало того, что каша оказалась несъедобной, так ещё и глаза моей ненаглядной впиваются в меня, как два буравчика. Я всё никак не могу понять повышенного внимания к моей драгоценной персоне. Однако долго Мари молчать не собиралась и с обидой, перемешанной с азартом и радостью, выдаёт мне причину своего недовольства, от которой я едва не давлюсь.
— Ты забыл, что сегодня, наконец, казнят этих ведьм?! Мы же собирались пойти пораньше и занять лучшие места!
— Мари, неужели тебе доставляет радость видеть чью-то смерть?
— Да, я посмотрю с удовольствием! Эта проклятая ведьма Данка посмела назвать меня коровой!!
— Боже, ты готова из-за обидного слова обречь человека на смерть?! Где были мои глаза, когда я женился на тебе?
— Рой, ты забываешься! Отец дал за меня большое приданное, и ты готов был лизать его ноги, а сейчас смеешь говорить мне такие вещи!!
— Мари, прекрати орать, у меня уже уши заложило! — Я встаю из-за стола, настроение явно испорчено, причём я, честно говоря, не помню о своих попытках подлизываться для того, чтобы кому-то понравиться — тем более отцу своей жены. Да и про приданое, по-моему, первый раз слышу. Кроме того, у меня появляется какое-то смутное ощущение беспокойства. Что-то не так. Хотя вполне возможно я себя просто накручиваю. Нервно провожу рукой по собственной шее и замираю... на меня, похоже, надето что-то вроде ошейника. Не может такого быть! Я же не собака, чтобы носить подобные украшения! Я вскакиваю и немедленно подхожу к зеркалу — так и есть, это действительно настоящий ошейник! Но откуда он? Почему я ничего о нём не помню?!
— Мари, что это такое?! Почему на мне эта дрянь?!!
— Ты что, уже забыл, как сам гордился этой теперь уже 'дрянью'? Я тебе говорила его не надевать, но ты САМ его нацепил! А теперь меня же и обвиняешь?!
— Мари, давай не будем ссориться, ты можешь снять его? — показываю рукой на шею.
— Нет! Ты говорил, что эта вещь не снимается! Соберись, наконец, и пошли, а то придём последними и ничего не увидим!!!
Наша перепалка грозит вылиться в настоящий скандал, поэтому больше ни слова не говоря, я плетусь к себе в комнату переодеться.
Поднявшись к себе, почему-то выбираю дорожную одежду вместо праздничной. Уже уходя, замечаю меч, висящий на стене, и пристегиваю его к поясу. Мари, увидев меня в таком наряде, пытается снова закатить скандал, но я её быстро осаживаю предложением пойти смотреть казнь без меня, взяв только детей.
