JFK очень заинтересовался всем, что готовилось в рамках лунной программы:
— Перед нашей поездкой сюда некоторые из моих советников убеждали меня в том, что у вас ещё ничего нет, и всё, о чём вы рассказывали нам в Вене — всего лишь пустое бахвальство, — рассказал он Хрущёву и руководству Главкосмоса. — А тут я уже вижу макет лунного корабля! Я понимаю, конечно, что ещё многое может измениться, но работа движется, и это не может не радовать.
Он также с большим интересом осмотрел космический корабль 'Союз' в варианте 7К-ЛОК. Президент не рискнул забраться вовнутрь, но с разрешения Королёва заглядывал в люк, чтобы оценить удобство размещения экипажа. Пояснения ему давали Алексей Леонов и переводчик Виктор Суходрев. Никита Сергеевич обратил внимание, что JFK двигается легко и непринуждённо для человека с больной спиной.
— Смотри, Иван Александрович, — вполголоса сказал он Серову. — Ты говорил, что у Кеннеди спина болит, а он, я смотрю, как горный козёл скачет. Как у него самочувствие? Или он опять наркотиками накачался?
— Ему операцию сделали, — ответил Серов. — Вживили электроды, воздействующие на этот, как его там, блуждающий нерв..., и лечат позвоночник. До конца не вылечили, и вряд ли вылечат вообще, мне сообщают, что боли у него ещё случаются, достаточно часто, но с наркотиков его удалось снять, в основном, с помощью электростимуляции нерва. Теперь он хотя бы кнопку не нажмёт, обдолбавшись амфетамином.
— Уже хорошо, — похвалил Хрущёв.
JFK отвлёкся от корабля и подошёл к Королёву:
— Не скажу, что там сильно просторно, десять дней в такой бочке сидеть будет нелегко. Я вижу, что у корабля есть ещё второй отсек, но я не смог туда заглянуть.
— Вот поэтому мы и хотим вывести на орбиту Луны долговременную орбитальную станцию, — ответил Сергей Павлович. — Бытовой отсек корабля я вам покажу, — он снова подвёл президента к кораблю и открыл люк между лепестков стыковочного узла.
JFK с интересом заглянул внутрь:
— О, вот это уже лучше, тут хотя бы разогнуться во весь рост можно, и диванчики есть.
— Надо ещё учитывать, что полёт будет проходить в условиях микрогравитации, то есть спать, к примеру, можно в любом положении, хоть вертикально, — объяснил Королёв. — Диванчики — это, скорее, дань традиции, психологический якорь для экипажа, чтобы создать привычную обстановку, схожую с земной. Для этого же служит и двухцветная окраска — условно нижняя часть выкрашена успокаивающим зелёным цветом, а условно верхняя — песочно-бежевым. Человеку в невесомости трудно бывает определить, где верх, где низ, поэтому наш дизайнер сделала в корабле цветовое разделение пространства.
(http://back-in-ussr.com/2017/05/kak-proektirovalsya-interer-kosmicheskih-stanciy-soyuz-i-mir.html Космический дизайнер Галина Андреевна Балашова проектировала интерьеры 'Союза', ОС 'Салют' и 'Мир').
Видя проявленный президентом энтузиазм, ему также показали орбитальную станцию и ТКС. Их уже перевезли из Москвы на Байконур и готовили к полёту. Увидев 6-метрового диаметра жилой модуль орбитальной станции, JFK был потрясён. Основная её часть, меньшего диаметра, выглядела не так впечатляюще, но именно её предстояло в первую очередь вывести на орбиту. Президент долго смотрел вовнутрь станции через открытый люк, с интересом разглядывая интерьеры 'космического дома'.
— Так это та станция, что будет на орбите Земли? — спросил JFK.
— Да. Станцию для лунной орбиты мы можем собрать из аналогичных модулей, состыковав их в другом порядке, — объяснил Королёв. — Основой для дополнительных модулей будет служить вот этот аппарат, 'Транспортный корабль снабжения', — он подвёл гостя к лежащему на ложементах ТКС.
(Большинство модулей станции 'Мир' были сделаны на основе корпусов ТКС)
Именно его мы собираемся затем использовать в качестве 'лунного челнока', для доставки людей и грузов с орбиты Земли на орбиту Луны, и обратно. В первых полётах его будет разгонять и тормозить УПМ, затем, возможно, будем использовать ядерный или какой-либо другой, не химический двигатель, — Сергей Павлович не стал рассказывать подробностей про VASIMR и ионные двигатели.
— Выходит, у вас действительно готово почти всё, кроме корабля для посадки на Луну? — уточнил президент. — У нас большинство политиков не верят.
— Не совсем всё, но готово многое. Нужно ещё добиться надёжности носителя 'Днепр', сделать модули для лунной орбитальной станции, отработать маневрирование и стыковку на орбите Луны, — ответил Королёв. — Сначала надо запустить орбитальную станцию. Мы пока не рискуем, носитель ещё недостаточно надёжен.
Как только окончательно отработаем носитель и УПМ — можно будет запустить корабль для облёта Луны. Это будет первый шаг. Затем — отработать в космосе манёвры на орбите, сначала на земной орбите, потом — на лунной. Параллельно нужно научиться работать в открытом космосе, в скафандрах, на случай аварийной ситуации, и чтобы понимать, с чем мы столкнёмся на поверхности Луны. Нужно отправить на Луну несколько беспилотных аппаратов и луноход, чтобы выяснить строение лунной поверхности и подобрать место для высадки. Первую экспедицию можно отправить и до окончательной постройки лунной орбитальной станции. Достаточно вывести на орбиту Луны всего один главный модуль. Так или иначе, работы предстоит ещё много.
Президент поблагодарил руководителей Главкосмоса за интересную экскурсию, затем повернулся к Хрущёву:
— Господин Первый секретарь, благодарю вас за это приглашение. Было очень интересно лично ознакомиться с вашими космическими достижениями. Полагаю, вам тоже было бы интересно побывать в нашем космическом центре и посмотреть запуск американского спутника. Позвольте пригласить вас ещё раз посетить Соединённые Штаты, теперь уже при моей администрации.
— Благодарю, господин президент, это будет очень интересно и полезно, — тут же согласился Никита Сергеевич.
— Тогда я поручу мистеру Раску согласовать дату и детали визита с вашим мистером Громыко, — решил JFK.
Далее Кеннеди и Хрущёв отправились в Новосибирск. Там президент ознакомился с Академгородком, побеседовал с ведущими учёными, в том числе — с академиком Лаврентьевым. Какие-либо конкретные проекты, кроме космических, пока не обсуждались. В ходе поездки президент с Первым секретарём обсудили много политических вопросов.
Особое внимание при обсуждениях они уделили договору об ограничении ядерных испытаний. Вопрос был сложный — нужно было по максимуму сократить загрязнение окружающей среды, и, в то же время, не поставить барьер на пути одного из наиболее перспективных направлений освоения космоса. Для более взвешенного принятия решений к подготовке договора привлекли специалистов-атомщиков: Александрова, Теллера, Зельдовича.
Итоговый документ разрешал производить атомные взрывы под землёй, без прорыва продуктов реакции на поверхность. Разрешались технологические взрывы малой мощности с последующим извлечением раздробленной породы автоматизированными средствами после падения уровня радиации до безопасных значений. Это был 'реверанс' американской программе 'использования энергии атома в мирных целях' (https://masterok.livejournal.com/1310846.html).
Как объяснил Никита Сергеевич:
— На своей территории пусть взрывают, нам-то какое дело? Да и нам самим этот пункт договора может пригодиться.
Взрывы на поверхности земли, воды и под водой запретили. Договор разрешал высотные взрывы в атмосфере — мощностью не более 10 кт на высоте от 50 до 100 километров (АИ). Высотный взрыв малой мощности, по результатам операции 'К', не давал сколько-нибудь заметного на земле электромагнитного импульса. При этом огненный шар не касался поверхности Земли, в него не засасывалась пыль, количество собственных продуктов распада при маломощном взрыве было относительно небольшим.
В отношении взрывов в космосе решение оказалось наиболее сложным. Советская сторона указала, что, в результате даже слабого взрыва 1958 года в пределах радиационных поясов Земли образовался новый высокоактивный радиационный пояс. Он мог негативно повлиять на уже действующие спутники. Если в 1958 году их было ещё слишком мало, то к 1962 году это уже становилось проблемой.
В итоге договор разрешал производить ядерные взрывы в космосе: мощностью до 10 кт на низких околополярных орбитах и отлётных траекториях, проходящих через околополярные области околоземного пространства вне пределов радиационного пояса, взрывы любой мощности на отлётных траекториях на удалении более 50 тысяч километров от поверхности Земли, технологические взрывы любой мощности на других планетах и небесных телах, с целью приспособления их для жизнедеятельности человека, а также взрывы на астероидах для добычи полезных ископаемых. Действие договора начиналось 1 декабря 1962 г.
(АИ, в реальной истории договор был заключён только в 1963 г в более жёсткой редакции — разрешались только подземные взрывы).
Отдельно оговаривалась возможность взрывов в космосе в случае появления опасности, угрожающей человеческой цивилизации. Как объяснил Никита Сергеевич:
— Если на Нью-Йорк или Москву астероид упадёт, беда будет больше, чем последствия взрыва в космосе, так что давайте собственную безопасность человечеству урезать не будем.
Мстислав Всеволодович Келдыш в этой связи предупредил, что разрушение астероида ядерным взрывом в общем случае не отменяет его падения, только уже в виде 'кассетного боеприпаса', накрывающего ещё большую площадь.
— Астероиды надо не взрывать, а отклонять от опасной траектории, — пояснил академик. — Другое дело, что отклонять можно, в том числе, и серией ядерных взрывов, испаряющих часть поверхности астероида. Нам следовало бы начать с осуществления совместной программы наблюдения за опасными астероидами. Нам известно, что в США уже созданы спутники фоторазведки с достаточным разрешением оптики. У нас идёт работа над космическим телескопом. Проблема пока — в оперативной передаче на Землю данных в цифровом виде. Я предлагаю объединить наши усилия в этой области.
Выслушав перевод, президент тут же дал согласие:
— Господин Первый секретарь, я готов поддержать предложение мистера Келдыша прямо сейчас. Как минимум, мы могли бы организовать на первом этапе сеть наземных обсерваторий для наблюдения за астероидами. Я понимаю, что совместная работа над цифровой передачей данных со спутников может вас смущать, так как телескоп, условно говоря, может использоваться и для разведки. Но ведь спутники фоторазведки есть и у вас, и они тоже нуждаются в оперативной передаче данных. Собственно говоря, эти спутники тоже помогают сохранить мир.
Хрущёв дал согласие. Громыко и Раск получили указание на совместную разработку договора. Уже в 1963 году к договору присоединились Великобритания и Франция, а с 1964 г — Австралия, Индия и Китай. В обсерваториях в Пулково, Мауна-Кеа, Джодрелл-Бэнк, Париже и Тулузе были установлены дополнительные телескопы. С 1964 года совместная сеть обсерваторий начала отслеживать перемещения небесных тел и рассчитывать их траектории, с целью выявления угрозы Земле (АИ).
В этот же период МИД СССР и Госдепартамент США работали над договором о космосе.
('Договор о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела'. В реальной истории был подписан 27 января 1967 года)
Вопрос об использовании Луны и других небесных тел был достаточно сложным для согласования, и требовал углублённой проработки. Однако, общее направление уже определилось — стороны согласились с тем, что Луна, другие планеты и астероиды не должны использоваться для размещения и испытаний оружия, строительства военных баз, сооружений и укреплений, и проведения военных маневров. Допускалось только мирное их использование. Готовящийся к подписанию договор также предусматривал, что ни одно государство не может установить свой суверенитет над Луной или другим небесным телом. Все планеты, луны, планетоиды и астероиды Солнечной системы должны принадлежать всему человечеству.
С Новосибирском оказался связан и анекдотический эпизод визита. Серов неоднократно предупреждал Никиту Сергеевича, что президент — тот ещё шалун. После посещения Академгородка Жаклин Кеннеди очень захотелось продолжить осмотр достопримечательностей Москвы и Ленинграда, а Первый секретарь предложил президенту посмотреть 'настоящую Сибирь'. JFK тут же согласился. Программу визита скорректировали на лету, отменив несколько мероприятий.
Вертолёт доставил небольшую совместную делегацию на 250 километров на восток, в небольшую деревню на границе кемеровской тайги, где их уже ждал гусеничный вездеход. Появление президента Соединённых Штатов и Первого секретаря в глухой сибирской деревне само по себе уже напоминало сюрреалистическую сенсацию, но последовавшие за этим события оказались и вовсе фееричными.
Пока водитель ещё раз проверял вездеход, Никита Сергеевич с президентом, переводчиками и охраной, в сопровождении Ивана Михайловича, председателя местного сельсовета, отправились в магазин, 'за горючим' и болотными сапогами. По дороге они несколько раз останавливались, беседовали с людьми. JFK был невероятно удивлён тем, что его узнавали даже здесь, и встречали очень приветливо.
В магазине президент удивился неожиданно богатому ассортименту товаров. На прилавке и полках было всё необходимое в повседневной жизни, хотя в одном помещении торговали и продуктами, и непродовольственными товарами. Но более всего его поразила продавщица — настоящая красавица, хотя и с несколько тяжеловесными формами. JFK встал как вкопанный, и даже не сразу отреагировал, когда всё было закуплено и настало время отправляться.
Председатель сельсовета шёпотом произнёс на ухо Первому секретарю:
— Гляди-ка, Никита Сергеич, мериканец-то на Клаву нашу запал, похоже...
Поездка на гусеничном вездеходе по едва намеченной колее вдоль берега реки, и рыбалка сами по себе оказались тем ещё приключением. Самым востребованным оказался репеллент от комаров — его израсходовали едва ли не больше, чем было выпито водки. Настоящие русские посиделки на берегу реки, с выпивкой и охотничьими байками в исполнении Никиты Сергеевича JFK впоследствии назвал 'самым удивительным днём в моей жизни'.
В село вернулись уже в темноте, и заночевали в доме, подготовленном гостеприимным председателем сельсовета. Классический сибирский пятистенок был удобно разделён капитальной стеной на две половины, также разгороженные лёгкими переборками на небольшие комнаты. В одной половине разместились президент с переводчиком и охранниками, в другой — Хрущёв с сопровождающими лицами. В соседнем доме обосновался Иван Александрович Серов с сотрудниками — их доставили вторым рейсом вертолёта, чуть позже, когда первая группа уже уехала.
Рано утром Первого секретаря разбудил Серов:
— Никита Сергеич, у нас ЧП! Президент пропал!
— Что значит — пропал? Куда?
— Да кто ж его знает! Американцы проснулись, а его нет!
— Вот чёрт, чтоб его... — Хрущёв, кряхтя, поднялся, натянул брюки.
