— Мои уже село прочёсывают, председателя сельсовета тоже подняли, — продолжал докладывать Серов.
Председатель сельсовета и внёс ясность:
— А у Клавы-то смотрели?
— У какой Клавы?
— Так у продавщицы нашей, из сельпо. Мериканец ваш на неё вчера залип, еле увели его... Не иначе, как ночью на блядки подался... Ночью, я слышал, патефон у неё играл...
— Веди, Михалыч, иначе международный скандал может случиться! — тут же скомандовал Первый секретарь.
Серов шепнул начальнику охраны Хрущёва, полковнику Литовченко:
— Никифор Трофимыч, отвлеки американцев, чтобы под ногами не путались. Мы с Никитой Сергеичем идём президента выручать.
Ведомые председателем сельсовета, Хрущёв с Серовым незаметно отошли за угол и быстрыми шагами пошли по проулку. Ещё один поворот, Иван Михайлович остановился перед аккуратным палисадником, открыл калитку. Все трое поднялись на крыльцо, председатель сельсовета забарабанил в дверь:
— Клава, открывай!
Через несколько минут дверь открыла заспанная продавщица:
— А... пришли... Забирайте Дон-Жуана вашего...
В доме явно ощущалась густая послепраздничная атмосфера. Стол был накрыт ещё с ночи, на нём стояла бутылка с остатками водки, в окружении нехитрых закусок. Посреди комнаты на полу лежал один раз укушенный солёный огурец. На табуретке расположился забытый патефон с откинутой крышкой.
— Здесь он, — Клава распахнула дверь в спальню. — Вообще-то он неплох...
На кровати, лицом вниз, спал президент Соединённых Штатов Джон Фитцджеральд Кеннеди. Серов шагнул вперёд, потормошил спящего, перевернул... В воздухе явственно повеяло перегаром.
— Скандал... — озадаченно почёсывая в затылке, произнёс Хрущёв.
— Да не изволь беспокоиться, Никита Сергеич, ща мы его быстро на ноги поставим! — ухмыльнулся председатель сельсовета. — Клава, тащи рассол!
После краткого совещания с охраной президента сошлись на том, что 'ничего не было', инцидент замяли. JFK пришёл в себя, опохмелился и поблагодарил Первого секретаря за чуткость, проявленную в столь щекотливый момент:
— Сам не знаю, что на меня нашло... Главное, чтобы Жаклин не узнала.
— От нас не узнает, со своими разбирайтесь сами. Как до сих пор никто про Хабибу не узнал, — сурово ответил Никита Сергеевич, с удовлетворением заметив, как JFK дёрнулся. — А вообще, господин президент, вам от такой замечательной жены гулять не пристало. Поведение, недостойное лидера великой державы. Не стыдно? (https://abrod.livejournal.com/648444.html)
Похмелье нередко способствует осознанию человеком глубины своего морального падения. Хрущёв об этом знал, и хорошенько, по-отечески, отчитал Кеннеди 'за аморалку', хотя разговор и шёл через переводчика. Разумеется, он не рассчитывал, что президент возьмётся за ум от одной подобной 'процедуры', но...
— ...иметь возможность и не попытаться — история нам этого не простит! — объяснил Первый секретарь Ивану Александровичу Серову. — Кеннеди как человек — неплохой, жаль будет, если он по дурости спустит свою семейную жизнь в унитаз.
После Новосибирска американская делегация вернулась в Москву, где состоялся завершающий раунд переговоров и подписание подготовленных договоров. По достигнутой в Вене договорённости стороны больше не обсуждали германский вопрос (АИ), согласившись, что любая попытка его обсуждения лишь ещё больше усложняет ситуацию и усугубляет противостояние.
Переговоры о разоружении и сокращении вооружений продолжались, но значимого прогресса на них не было, из-за упорного сопротивления производителей оружия. Американская сторона постоянно настаивала на усилении мер контроля, выдвигая заведомо невыполнимые на тот момент требования. Эта линия на затягивание и 'заматывание' переговоров была начата ещё при Эйзенхауэре. Допускать международных инспекторов на свою территорию СССР в конце 50-х и начале 60-х не мог, так как стало бы известно, насколько он на самом деле слабее США в военном отношении. Хрущёву вынужденно приходилось блефовать.
К 1962 году ситуация начала улучшаться. Появление межконтинентальных баллистических ракет, в том числе — на железнодорожных пусковых установках (АИ); и атомных ракетных подводных лодок качнули весы международной политики в нашу пользу, а Карибский ракетный кризис поставил американскую администрацию перед фактом: творить, как раньше, всё, что вздумается, без оглядки на 'Советы', больше не получится. Поэтому, и только поэтому Кеннеди пошёл на переговоры. К тому же Хрущёв удачно подыграл его желанию реализовать лунную программу совместно, и теперь президенту приходилось лавировать, противопоставляя свои намерения требованиям лоббистов от военно-промышленного комплекса.
Пока политики занимались переговорами и готовили соглашения к подписанию, Иван Александрович Серов тоже готовился, но по-своему. Свой план он реализовал в последний день пребывания президента в СССР.
Переговоры были долгие, в ходе совещаний приходилось устраивать короткие перерывы. На одном из таких 'антрактов' президент в сопровождении своих 'секьюрити' отлучился на несколько минут в то помещение, куда даже главы государств вынуждены ходить пешком. Переговоры проходили в Кремле. JFK шёл по длинному кремлёвскому коридору и уже подошёл к месту назначения, когда далеко позади, в другом конце коридора, протяжно скрипнула дверь. Президент рефлекторно повернул голову... и застыл на месте. Охранники тоже повернулись в направлении его взгляда, и точно также замерли, не зная, как реагировать.
Дверь в дальнем конце коридора, рядом с выходом на лестницу, отворилась. Из помещения в коридор неторопливо вышла небольшая светло-серая... собака? С очень толстым, длинным пушистым хвостом. Людей в другом конце коридора она, во-видимому, не заметила.
JFK приложил палец к губам, дав охранникам знак молчать. 'Собака' повернула к лестнице. И тут, точь-в-точь как тогда, в советском мультфильме, но уже наяву, торжествующе развернулись и заколыхались в воздухе девять пушистых хвостов. Бесшумно ступая по ковровой дорожке, лиса вышла на лестницу и исчезла из поля зрения.
Президент пару минут стоял неподвижно, пытаясь осмыслить ситуацию, пока природа в очередной раз не напомнила о себе, заставив его спешно завершить поход. Стоя перед фарфоровым другом, JFK медленно приходил в себя. То, что он принял в прошлом году за идиотскую ошибку Даллеса, обернулось совершенно невероятным поворотом событий.
Он едва дождался окончания переговоров. Выйдя к лимузину, JFK подозвал госсекретаря Раска:
— Дин... На пару слов...
— Да, сэр.
— Помните прошлогоднюю историю с лисами?
— Э-э... сэр?
— Я видел её. Своими глазами. Когда выходил в туалет.
— Видели... КОГО, сэр?
— Девятихвостую лису! — JFK рассказал госсекретарю всё, что видел.
— Вы хотите сказать, что из кремлёвского кабинета вышла девятихвостая лиса и спустилась вниз по лестнице?
— Да! И клянусь вам, Дин, я совершенно трезв, и не принимал никаких сильнодействующих препаратов! Я видел это своими глазами, точь-в-точь как вас сейчас. Только на другом конце коридора.
В этот момент мимо президентского кортежа проехал лимузин. Советский правительственный ЗИС-111, но не чёрный, а жемчужно-серого цвета. Тонированное заднее стекло было опущено, и президент увидел в машине красивую молодую женщину, с жемчужно-пепельными волосами. Она была в старинном закрытом тёмном платье, украшенном серебряной вышивкой. На голове у неё была круглая шапочка, в средневековом стиле, удерживаемая шарфиком или косынкой, намотанной и завязанной под подбородком, но волосы были свободно выпущены сзади. Следом за лимузином ехала машина сопровождения — серая 'Волга' с мигалкой на крыше.
— Боже... Дин! Смотрите!
Госсекретарь обернулся, провожая взглядом серый лимузин.
— Вы видели её волосы? Жемчужно-пепельные! Точно такого цвета была шерсть лисы! А шапка и платье? Они, похоже, покроя тринадцатого века или около того!
— Сэр... вам стоит успокоиться. Это всего лишь женщина в старомодном платье.
— В Кремле, Дин! В Кремле! И у неё даже цвет машины подобран к цвету волос!
— М-да... Причём на таких машинах тут ездят разве что первые лица государства... — заметил Раск. — Да ещё и машина сопровождения... Тоже серая.
— А я о чём! Сразу видно, что это очень важная особа! — JFK никак не мог успокоиться. — Как там сказала вдова Сунь Ятсена? 'Серая лиса тихо-тихо возвратилась в общежитие'? (АИ, см. гл. 06-07)
— Выходит, сэр, Биссел тогда был прав? — задал повисший в воздухе вопрос Раск.
— Я не знаю, Дин... Я не знаю... В любом случае, никому ни слова, тем более — Даллесу. Охранники едва ли поняли, в чём дело, они на том совещании не присутствовали, — президент лихорадочно прокручивал в голове все обстоятельства, вспоминая, что было более года назад.
— Сэр... Я не счёл это важным, но мне докладывали, что у советского посла в Японии Андропова с прошлого года появилась советница. С ярко-рыжими волосами. Всегда в длинной юбке, — сообщил Раск. — Андропов советуется с ней по всем спорным вопросам. Наши дипломаты сообщали, что у неё постоянно в ухе что-то, похожее на маленький наушник, вроде как у слухового аппарата. Возможно, она постоянно находится на связи с кем-то ещё.
— Рыжая, говорите? — JFK перебирал в памяти всех, кого видел недавно, во время переговоров. — Кажется, я видел рыжую стенографистку в команде русского министра Громыко. Она тоже была в длинной юбке, и у неё тоже был наушник!
— Ох-х... Сэр, вы думаете о том же, что и я? — прямо спросил Раск.
— Если честно, я уже не знаю, что и думать, Дин... Во всяком случае, в свите Хрущёва и Косыгина я подобных девиц не замечал, — припоминал Кеннеди, пока лимузин ехал по улицам Москвы в резиденцию американского посла. — Суждения Хрущёва кажутся мне вполне самостоятельными, непохоже, чтобы им кто-то манипулировал.
— Могу предположить, что это не манипуляторы, а всего лишь советники, — заметил Раск. — Но чёрт возьми! Это просто невероятно!
Американская делегация покидала Москву со смешанным ощущением успеха и ошеломления. Визит прошёл в атмосфере сотрудничества и взаимопонимания. Удалось решить много сложных вопросов и подписать важные соглашения, пусть даже по вопросу сокращения вооружений продвинуться пока не удалось. И всё же президента не оставляло чувство, что он прикоснулся к секрету грандиозного масштаба, способному перевернуть историю земной цивилизации.
Вернувшись в Вашингтон, он прежде всего вызвал директора ЦРУ Маккоуна и распорядился направить все усилия Управления на раскрытие этой загадки. Маккоун, разумеется, знал, на чём погорел его предшественник, и особого энтузиазма не высказал:
— Сэр, я более чем уверен, что Советы водят нас за нос. Это какая-то игра, спектакль, поставленный КГБ, но я не могу понять, зачем им это понадобилось...
— Мистер Маккоун, если вы выясните, что это действительно так, я хотя бы буду спокоен, — ответил президент. — Пока же я не могу ни в чём быть уверен. Выясните это. Бросьте все силы на разгадку этого ребуса. На сегодня нет ничего более важного.
#Обновление 23.06.2019
12. Образование и 'сетевые объединения'
К оглавлению
В июне 1962 года, по окончании учебного года, подвели итоги первого года обучения в СССР 70 тысяч детей-сирот из стран ВЭС. Решение об этом было принято на январской сессии Координационного Совета ВЭС 1961 года, а его исполнение началось с 1 сентября 1961 г (АИ, см. гл. 06-02). На 1962 год было запланировано расширить программу совместного обучения до 100 тысяч детей.
На совещании в Президиуме ЦК КПСС основным докладчиком по этому вопросу был Игорь Петрович Иванов. После того, как его начинание по организации детских коммун было поддержано на самом высоком партийном и правительственном уровне, методики Игоря Петровича получили признание в Академии наук. В 1960 году он начал работу над докторской диссертацией, хотя до её защиты было ещё несколько лет. (В реальной истории И.П. Иванов защитил докторскую диссертацию в 1971 г)
Содокладчиками Игоря Петровича были Иван Антонович Ефремов и Виктор Григорьевич Афанасьев — от Института марксизма-ленинизма, и Василий Данилович Соколовский — от НИИ Прогнозирования.
Иванов в своём докладе сосредоточился на собственно педагогической работе и опыте внедрения в процесс обучения детей из стран ВЭС наработок из практики детских и молодёжных коммун:
— С самого начала обучения мы начали приучать детей к практике самоуправления, разъясняя им основные принципы функционирования коммуны, — рассказал Игорь Петрович. — Надо сказать, что дети освоились с ними неожиданно быстро. Возможно, потому, что многих из них брали для обучения непосредственно с улицы, где им приходилось полагаться только на себя. С ними никто раньше не нянчился, и детям очень понравилось, что им доверяют самим принимать достаточно важные для них решения.
Несколько сложнее оказалось приучить их к взаимодействию в коллективе. Некоторым было сложно понять разницу между коммуной и уличной бандой. Они слишком привыкли с малолетства, что мир жесток, в нём каждый за себя и никто не помогает друг другу. С детьми из социалистических стран в этом плане было намного проще. Мы сразу внедрили в процесс обучения систему социальной оценки, настроив систему коэффициентов на всемерное поощрение коллективной работы и взаимопомощи. При этом от каких-либо способов материального поощрения с самого начала решено было отказаться, чтобы для детей это не выглядело попыткой подкупа их доверия.
— Вполне разумно, — одобрил Первый секретарь. — И как у них успехи?
— Предсказуемо по-разному, у кого-то получается лучше, у кого-то хуже, — ответил Иванов. — Но мы творчески используем и это — хорошо успевающие дети участвуют в обучении своих товарищей. Обучая тех, кому школьная программа даётся сложнее, дети учатся сами, глубже постигая предметы, которые объясняют.
— А как у них с мотивацией к учёбе? — поинтересовался Косыгин. — Вы же берёте детей фактически с улицы, учиться они не приучены и не привыкли?
— Как раз с мотивацией у них всё в порядке, — ответил Иванов. — Мы периодически приглашаем к детям различных специалистов, которые в детстве тоже воспитывались в детдомах, неполных и приёмных семьях, например, инженеров и руководителей из авиационной, автомобильной и космической промышленности, из конструкторских бюро, научных сотрудников из НИИ. Они рассказывают детям о своём детстве, о том, как они сами учились и чего достигли сейчас, а также — над чем они сейчас работают, в меру разрешённого, конечно. Рассказывают интересные случаи из собственной практики.
— То есть, дети видят перед собой не просто успешных взрослых, а таких же воспитанников детских домов, как они сами, добившихся всего своим трудом и знаниями. При этом получается одновременно и мотивация к учёбе, и профориентация, — пояснил Афанасьев. — Дети с улицы и сами прекрасно понимают преимущества хорошего образования. Скорее, бывает сложно объяснить это более благополучным и избалованным детям из хороших семей. Вот они, пока сами себе шишек не набьют, часто не понимают, что хорошее образование — само по себе социальный лифт, а в условиях социализма — ещё и бесплатный.
