— Ну ладно, подожду, — недоуменно протянул я. Зверь живо подхватился и убежал в сторону, метров на тридцать — так, его тушу стало трудно различить за еловыми лапами. Там он снова замер. Что это с ним?
Тут я догадался и фыркнул вслух. Это ж он убежал по природным надобностям! Надо же, какой стеснительный.
Монстр вернулся, смущаясь еще больше — морду чуть ли не к сугробам прижимает. Я сделал буквально пару шагов навстречу, и неожиданно поведение твари резко переменилось: она гибко согнула хвост и с размаху плюхнулась брюхом в снег. Дернувшись, я глухо сматерился и уже было хотел поинтересоваться, в чем дело, но в этот момент понял причину, по которой громадный паук решил прижиматься к земле. До длинных чутких ушей долетели чужие голоса.
Глава 6. Летучие каратели
Я мгновенно прислонился к стволу толстенной елки — за ним разглядеть будет сложно. И навострил слух. Голоса приближались, но, похоже, двигались не сюда, а просто рядом. Осталось понять, намеренно ли они ищут нас с китом-скорпионом, или просто так совпало, что пути на охоте пересеклись.
Расслышал слабое поскрипывание снега. Что-то подсказывало, что идут метрах в тридцати, но ручаться за точность новых ушей я не мог. Вдруг обманывают.
На мое счастье, говорившие шли почти параллельно следу твари, причем с противоположной от подвала стороны. Иначе остаться незамеченным бы не вышло: мало кто не обратит внимания на две глубокие колеи, протоптанные в сугробах.
Теперь стали различимы слова. Грустно только, что я по-прежнему не понимал часть из них. Как будто их подменяют на иностранные. Придется самому додумывать, что поделать.
— ...Еще вчера ушел в Елань и до сих пор не воротился... — прозвучал обрывок разговора. Говорил явно молодой мужик.
Так, слово "Елань" я почему-то понял, а вот что оно значит? Наверное, название деревни или села.
— Да по бабам он там пошел, по бабам. Ты его не знаешь разве? — ответил другой голос — сиплый и болезненный.
— Ишь, по бабам! Ну он и... Мы же ждем его с вестями! Когда придут, сколько. Будут ли плату брать. А он...
Видимо, пошла какая-то непереводимая игра слов. Так-так-так, кого это они ждут? Да еще и количеством озаботились!
— А тролль-то ведь совсем страх потерял!.. — продолжил тот же мужик. — Прямо в деревню, значит... Ох, дождемся ли? Ты же сам видел, что с ним из лесу пришло! Что привел-то он! Черное, с избу! Это ж!..
Черный и размером с избу — это кит-паук, похоже. Очень любопытно, как он его назвал. Я такого слова не знаю. Наверное, что-то вроде "нечисть". Да-с.
— По бревнышкам деревню!.. Всех порешат они, на пару-то с!.. — совсем разошелся молодой.
— Тихо, чего орешь? — резонно заткнул его старший товарищ. — Зима нынче холодная, волки лютуют. Да и тролль со своим... где-то тут бродит.
Ух ты, я даже знаю в местном языке слово "лютуют". Как же они все-таки называют паучьего монстра? Или подразумевается что-то вроде "приспешник" или там, может, "домашний любимец"?
— А ведь он колдун, точно, колдун! — понизил голос молодой. Люди проходили уже почти рядом, поэтому я изо всех сил постарался слиться с шершавой корой. Медленно, кстати, идут — ищут что-то? Или постоянно озираются?
— Там виднее будет... — туманно посулил сиплый, добавив непонятные слова. Что-то мне их беседа уже совсем не нравится. Кому виднее будет? И что? Мол, не колдун ли я?
— Да точно тебе говорю, колдун! — не успокаивался второй. — Видал, как он на жуке своем ехал? Уселся к заду лицом! Так только ведьмы и ездят! Мне бабка-то...
А с зоологией у местных не очень хорошо. Ну или со зрением. Вот уж жуком я эту тварь бы точно не назвал. И что за выражение такое гадкое — "к заду лицом"? Можно подумать, я как-то непотребно там сидел.
— Видно, сил набрался. Не совладаем. Эх, награды жалко, старосты щедро... А теперь все этим... Ну да что уж тут, раз такое дело. Раньше-то, бывало, только...
Я слушал и внутренне холодел. Оказывается — насколько я смог уловить и, смутно разбирая, достроить фразы, — тут за мной действительно охотились вовсе не из жажды развлечений. И даже не из расовой ненависти — типа, бей троллей, спасай деревню.
Самое важное: что и требовалось доказать — я уже не первый владелец этого тела. А тот, кто был в нем до меня, обладал весьма гнусным нравом и вообще был очень поганым существом. Например, повадился жрать чужих кур и прочую живность. Но это еще, как говорится, цветочки. Этот мерзавец полюбил насиловать крестьянских девушек (насколько я понял, жертвами стали трое), а также грабить ни в чем не повинных путников. Вот их количество не уточнялось — думаю, немного. Тут же полтора человека живет, а в лес по одному почти не ходят. И кого-то он, кажется, даже зарезал.
В итоге эта паскудная лесная гнида удостоилась сомнительной чести. Старосты нескольких окрестных деревень созвали по этому поводу особое совещание, на котором вынесли оригинальное постановление: троллю не жить. Решить проблему вознамерились просто: собрали несколько небольших ватаг из самых крепких парней, которым поручили прочесывать здешние леса. А за голову тролля (ну или кто я там — они не очень-то задавались этим вопросом) объявили хорошую награду. Не знаю уж, какую именно, но она местных парней сильно вдохновила.
Я бы и сам такого урода придушил, причем без всякого вознаграждения. Слава богу, не чувствую никакого его влияния на мое сознание — каким было, такое и осталось, только стал понимать чужой язык. Хотя как проверить, не изменился ли?.. Ладно, буду получше прислушиваться к себе — должен понять, если что-то не так. Но какая сволочь этот тролль!.. Мало того, что аборигенам житья не давал, так еще и меня из-за него чуть не убили! И ведь эта мразь сейчас может сидеть в моем теле! Ох, какая дрянь! Надеюсь, если он жив, то его в психушке от души галоперидолом пичкают. А то и чем посильнее. Тело жалко, но все равно же теперь не мое.
— Стой! — воскликнул вдруг старший мужик и закашлялся. Я чуть не вывалился из-за дерева. Зачем же так резко орать, тем более когда я прислушиваюсь?
— Что, ась? — непонятливо откликнулся молодой.
— Тихо ты! Сюда смотри! — засипел его собеседник. Ну да, а кто только что гаркнул на весь лес?
Черт, точно наш след заметил. Вряд ли тут что-то еще могло их так обеспокоить. И, сразу подтверждая мою догадку, мужик зашептал:
— Кровь. Там. Видишь?
Косулю мой спутник доедал не очень аккуратно, это да. И что эти двое сейчас предпримут? Больше всего угнетало, что где-то рядом могут быть их товарищи, и сейчас их позовут на помощь, сюда опять явится вся толпа. В том, что кит-скорпион сможет, при желании, разогнать их всех — я не сомневался, но все-таки... Неприятно, да и вообще — могут преподнести какой-нибудь сюрприз. Сети, гарпуны... Да хоть пушку могут прикатить, я уже не буду изумляться.
Но мужики были все-таки не так уверены в себе — посмотрели немного на алые пятна и, не сговариваясь, задали деру. Понеслись в деревню, скрипя снегом, шумно отдуваясь и спотыкаясь об заметенные коряги, путаясь в редком подлеске. Ну и молодцы, чего уж.
Немного погодя, чудище распрямило лапы и, недовольно встряхнувшись, затопало дальше. На угольно-черной коже блестели льдистые искорки, стекали ручейки талой воды.
Мой взгляд снова остановился на тонких и изящных голенях, которыми заканчивались его задние конечности. На странно искривленных, но все равно — таких узнаваемых голенях. Покрытых коростами, окровавленных, изрезанных, посиневших. Надо бы ему какую-нибудь обувку подобрать. Для начала — хотя бы сделать обмотки из моей старой одежды. Возможно, боли неведомая зверушка не чувствует или не замечает, но как представлю... В общем, нужно как-то ей помочь. В остальном она и без меня справляется.
Вот любопытно, не была ли она питомцем того, кто раньше занимал это тело? Да нет, совсем не похоже — тварь при нашей первой встрече, несомненно, вела себя не так, как ведет животное, которое скучало по хозяину и приветствует его. Иначе бы не пыталась раздавить меня клешней.
После плотного, но невкусного обеда я особенно остро пожалел, что не могу раздобыть тут огня, чтобы худо-бедно пожарить мясо. И соли бы еще... Стрельнуть огоньку мне тут совершенно не у кого — аборигены настроены до крайности враждебно, а украсть что-то вроде спичек будет очень сложно. Не знаю, что и делать — до старости сырятиной питаться как-то недосуг, да и вообще — нужны хоть какие-то витамины. Иначе зубы повыпадывают. Ходить беззубым — несолидно и нездорово. Весной буду клюкву на болотах искать. А зимой... Хоть хвою заваривай, честное слово. Больше в этом лесу ничего не найти.
Китообразное чудовище, утолив голод, видимо, решило больше не искушать судьбу: выдохнув пар, певуче простонало и пошагало к логову. А мне еще надо определиться, как быть дальше — некоторые фразы, выхваченные из разговора мужиков, прозвучали очень нехорошо. Кого-то отправили в соседнюю деревню, чтобы он там сообщил кому-то обо мне. Потом те, кого он позовет, будут разбираться с троллем и выяснять, колдун он или нет... Причем сиплый, судя по его тону, был вполне уверен, что даже могучая восьминогая тварь не помешает этим "приглашенным специалистам". Короче, вырисовывается что-то неладное.
Предчувствия стали очень тревожными, я еле унял разыгравшиеся нервы. Надо уходить от греха подальше. Прямо завтра же. Провести наглядную агитацию для монстра, передать ему веские доводы, причем языком жестов и парой слов. Ну и задачка. Но без него я в этих лесах не выживу, мне очень нужен союзник — пусть даже невообразимая тварь, которая замечает во мне только длинные уши.
Вернувшись в подвал, я почувствовал, как меня неудержимо клонит в сон. Мгновенно разморило от тепла, сытости и волнений. Дал себе обещание: проснусь к ночи, намотаю паучьему киту на задние лапы свое тряпье. Постараюсь его оперативно убедить в необходимости ухода — и сразу покинем логово, ставшее за эти дни таким привычным и даже (вот уж внезапно!) уютным. Оставаться здесь больше нельзя. Сильно я боюсь тех, за кем послали гонца аборигены. Не знаю, почему, но точно ощущаю — мне с ними встречаться нельзя. Это может стать последним, что случится в моей здешней недолгой жизни. Эх, тролль, подлюга! Как подгадил-то мне!
Говорил же мне отец: "Учись, Пашка, учись, успеешь еще нагуляться!" Не загремел бы я в армию после моего демарша с дурацким отчислением, не долбанулся бы темечком об скользкое крылечко — сейчас бы не бегал троллем, шарахаясь от каждого встречного! Больше всего бы меня теперь заботило не выживание, а вопрос, как бы сдать сессию получше. Думал, ну и ладно, что с того... Да и потеряю год всего — проще и дешевле выйдет, чем отмазываться. Тем более что столько денег я нигде не найду, да и не представляю, как это — ходить и искать нужного начальника, как-то намекать... Ни мать, ни отец этого за меня делать не будут. Так-то оно так, вот только я никак не мог предположить, что из-за этого буду прятаться по подвалам от толпы мужиков с дрекольем, вычесывать вшей, жрать сырое мясо, добытое членистоногой косаткой, и трястись от страха, представляя себе свидание с неизвестными "специалистами".
Терзаемый горьким сожалением, я все-таки задремал. Но мои планы опять никого не интересовали: через пару-тройку часов меня разбудил тяжелый утробный вой, прерываемый заполошным треском. Не разобравшись спросонья, я очухался, уже налетев на стену. Взял разгон прямо с места, ага.
Кое-как продрав глаза, я понял, что эти жуткие звуки издавало всего лишь мое знакомое чудовище. Оно тут же подбежало ко мне и за шкирку потащило в дальний коридор, куда само пролезть не могло.
Громадный монстр был не просто напуган — его обуяла настоящая паника. Кит-скорпион конвульсивно сглатывал, по исполинскому телу пробегали волны крупной дрожи. Хвост то разгибался, то сжимался тугим кольцом. От кожи резко несло тухлой рыбой и мятой. А из человеческого глаза — я не поверил себе — текли слезы! Самые настоящие крупные капли слез! И от воя, который несся из его горла вперемешку со щелчками, можно было поседеть за миг. Такой сиреной только сводить с ума. И призраков изгонять. Да что с ним такое случилось?..
Мягко высвободившись из захвата китовых пальцев, которые держали меня за шиворот мертвой хваткой, я отправился к пролому — поглядеть, что там. Конечно, невольно заразившись звериным ужасом, я подбирался туда крохотными шажками, стараясь не дышать. Но не забиваться же в угол, как неразумное животное? Оттуда и не убежишь никак, бери, что называется, голыми руками.
Чудище взвыло еще громче, дважды свистнуло — предупреждает? Но ведь надо же узнать, в чем дело! Может, оно каких-нибудь мышей боится до безумия. Или тараканов.
Опасливо выглянув за разрушенную стену, я ахнул и остолбенел. Было от чего. Протер глаза, которые заслезились от снежного блеска, но это не помогло.
Из ельника через поляну стремительно двигались люди в коричневых балахонах. Не шли, не бежали, а именно двигались — стоя, подогнув колени, плыли по воздуху где-то в полуметре над сугробами. И приближались очень быстро!
Передовые летели тройкой, клином — один впереди, двое — чуть позади от него. А между редко растущими высоченными деревьями мелькали балахоны других. Спустя пару мгновений показались и они — еще три таких же тройки.
Двенадцать человек. Летящих над землей прямо ко мне. Сжимающих в руках какие-то дубинки — и на концах этих палок огнем горели наточенные рыжие лезвия.
Я все еще стоял, оцепенев, как вкопанный, а первая тройка уже успела подтянуться почти ко входу. На лету они синхронно, как по команде, распрямили колени и со всего маху приземлились, взрывая снег ногами. Метрах в десяти от меня.
Остальные тройки нагнали их и так же одновременно бухнулись чуть поодаль. При этом ни один не упал, даже не пошатнулся.
За спиной взвизгнуло — коротко, словно захлебнувшись. Восьминогая тварь все-таки смогла перебороть себя и тоже вышла встречать летучих визитеров. Которых страшилась до беспросветного ужаса.
Когда из пролома выглянула хищная морда, пара человек в балахонах переменились в лице, но не дрогнули — ни шагу назад. А потом тот, который стоял впереди всех, резко вскинул руки. Из широких рукавов ринулось что-то неразличимое, а в следующий миг меня уже волоком тащило к нему.
Снег набился в рот и глаза, мешал дышать. Я ничего не видел и ничего не соображал. В голове крутилась только одна мысль: что же это, что же, что творится?
В предплечье больно впилось что-то острое. И тут же — в лодыжку и в плечо. Впилось и потянуло кожу. Я успел понять, что это крючки, но выдернуть их не смог. Вот чем, падлы, меня тащат!
Рядом хлестнуло по снегу. Пронзительно завизжало, и передо мной возникла черная преграда. Я шлепнулся об нее, вскочил, отрывая крючья вместе с клочками одежды и кожи.
Кит-паук подпрыгнул с места, и я увидел, как по его белому брюху потянулись тонкие кровяные ниточки — разрезало теми лесками, которыми меня тащили. И на которые он лег, пытаясь остановить.
Чудовище заскрипело на весь лес и свистнуло так, что с елок снег посыпался. Сразу же приоткрыло рот, теперь уже беззвучно — и перед пастью волнами взвихрилась поземка. Ультразвук! Люди в балахонах слегка качнулись, как от удара, но опять выстояли. Не побежали никуда. Очень, очень серьезно!
