— Я, потомок древних героев, один из правнуков первого короля этого мира, когда-то правившего всем этим континентом, правнук богини, последний представитель своего рода, я — РАБ! Раб, какой-то девчонки! Как ты вообще здесь оказалась? Как ты проникла в мой дом? Как посмела коснуться чужой вещи? Тебя разве не учили, не трогать того, что тебе не принадлежит? Между прочим, пойманным ворам у нас отрубают обе руки, чтобы сразу уж пресечь, так сказать, и выкидывают за городские ворота. Воров в поселениях нет — они подыхают в лесу!
— Руки ... — выдохнула я.
— Да! — грозно рявкнул он, — но можешь не пугаться! Тебе ничего не будет за это преступление. Тебе ничего не грозит. Никто в этих землях не сможет причинить тебе вред. Разве что — мой дорогой и любимый братец! Лишь он смог преодолеть защиту кольца. Лишь он смог его снять с живого правителя.... Заковать меня в собственные кандалы.... — взгляд его затуманился. Я дрожала рядом, вовсе не чувствуя себя в безопасности.
— В следующий раз, — подал голосок мозг, — когда решишь кого-нибудь... соблазнить, сначала СПРОСИ СПРАВКУ ОТ ПСИХИАТРА! — И я с ним сразу же согласилась. Да, Стефан утверждал, что кольцо меня от него защитит, но что-то не слишком сильно мне в это верилось, глядя в его полные ярости глаза. К тому же, князь был абсолютно прав, его-то самого оно не слишком хорошо защитило! А еще эти его слова про раба... Что за бред?
— Погоди злиться — то! — я пыталась сохранять хотя бы внешнее спокойствие. — для начала, как я понимаю, проблема не в том, что я взяла кольцо. А в том, что с тебя его сняли. И я к этому процессу не имею никакого отношения. — он молча, зло щурясь. — Это во-первых, а во-вторых, как ни крути, а кто-то должен был одеть эту штуку на палец, раз уж ты ее потерял. Я тебе не нравлюсь, я уже поняла. — я жестом остановила его возмущение. — Однако я — не самый худший вариант, если вдуматься. А теперь скажи-ка мне вот что... — я замолчала не зная как подступиться к возникшей проблеме.
— Что? — он вроде бы слегка остыл.
— Что значит — мой раб? — Решилась уточнить я. Он перевел на меня взгляд. Почти в шоке покачал головой, словно не мог поверить:
— Ты не знаешь слова раб? Странно....
— Я не знаю, что именно ты имел в виду. В моем мире рабов номинально давным-давно ни у кого нет. По закону все равны и свободны. Так что расслабься, от меня тебе уж точно ничего не грозит.
— Нет рабов? — откровенно не поверил он, наводя меня на нехорошие мысли.
— А у вас есть?
— Да...
— Как это?
— Ну, есть рабы у храма, и есть рабы, захваченные на островах. Как правило все они не владеют речью, так как слишком дикие, но после дрессировки они способны выполнять некоторые виды работ.
— Глупость какая. У нас этого и вовсе нет.
— Нет?
— Нет!
— Ты уверена? Может быть, ты просто не в курсе дел?
— Нет! Я уверена! — топнула я ногой. Потом кое-что вспомнила и закончила, — разве что сексуальные... Ну, — я откровенно смутилась, — всякие садо-мазо....
— Сексуальные? — его лицо дернулась, как от удара. И я поняла, что он опять думает о бане. Вот черт! ( и все слова, что считаются сильными, но, как правило, не цензурными!).
— Я... — я просто не знала, что ему сказать. Как объяснить...
— И что же значит садо-мазо?
— Ну... — я смутилась окончательно, зато мозг начал оживляться.
— Ну! — требовательно рыкнул князь.
— Ну... это когда... как бы сказать... — Мялась я.
— Это про секс?
— Да, — кивнула я, будучи уже даже не красной , а малиново-бордовой.
— Ты очень стеснительна для твоего возраста.
— А какой — такой у меня возраст? — обалдела я, невольно отвлекаясь от всепоглощающего чувства стыдливости, так не вовремя вспомнившего обо мне.
— Тебе явно больше 25!
— Вовсе нет! — мой гнев вызвал его усмешку.
— Больше — больше...
— И что? — подумаешь, всего-то три месяца прошло со дня рождения, а он уже — явно больше!
— В этом возрасте у нас выдают девочек замуж. Что, разве все позабыла? Или тебя не взяли?
— Я же сказала, что не отсюда!
— Не из моих земель? — усмехаясь, уточнил Стефан. — Ну, так я в курсе! — я кивнула, — я же тебя вижу в первый раз!
— Ты знаешь всех своих подданных в лицо? — поразилась я.
— Да! — кивнул он.
— Но ... как же...
— Кольцо дает этот дар. Видишь человека и все о нем знаешь. Память о его предках, его семье. Каждый из правителей хотя бы раз в жизни объезжает все владения, знакомится с каждым жителем, давая кольцу возможность собирать о них сведения. Кольцо собирает и хранит эту информацию. У нас не так уж сложно быть правителем. И страна сейчас лишь немногим больше, чем была раньше. Наше королевство сохранило свои границы, но остальное государство начало деление около полутора тысячелетий назад и сейчас это, кроме нашего, еще шесть государств — держав и одно — магическое. Маги нейтральны. Ни себе, ни нам. Раньше было восемь, но через свадьбу моих прадедов к нам присоединилось одно из королевств. Так мы стали крупнее.
— Вы что, не слышали о единовластии?
— Слышали. Но так нам было удобнее... И давай, ты не будешь критиковать нас! Как хотим, так и живем! Пять минут как в стране, а уже и королевой стала, и правителя поиме...— я закрыла ему рот ладонью.
— Не надо, — прошептала я, — не опошляй того, что между нами было. — Он подавился готовыми вырваться словами и я увидела в его глазах, где-то там, за гневом и злостью, того самого мужчину, в котором утонула без остатка. Стефан тряхнул головой, отгоняя наваждение, и отвел глаза. Я смущенно убрала руку.
— Извини, — голос был сух. Видать, ему не часто приходилось извиняться, только вот со мной... Я кивнула, принимая извинения. Он внимательно осмотрел всю меня, почти добрыми глазами, наткнулся на кольцо и опять завелся.
— Ты не ответила про садо-мазо!
— Ну, как тебе сказать...
— Говори, как есть! Я хочу знать!
— В общем, — разозлилась я, — это когда партнера привязывают и наказывают — бьют, кусают, всячески унижают, а он только удовольствие от всего этого получает...
На лице Стефана такая гамма чувств отразилась, что и не передать. От удивления до шока...
— Ты любишь, чтобы тебя привязывали и били??? — он так посмотрел на мою фигуру, что я осознала, что там приковывать-то нечего, не то, что бить...
— Нет, — покачала я головой, — я скорее сверху...
— Сверху? — переспросил он, и я опять увидела то, о чем он думает. Вот гад, а!
— Нет, — рявкнула я, — я в том смысле, что я лучше хозяйкой с рабом, чем...
— То есть меня привязывать и бить! — возмутился он, — а мне еще и стонать от удовольствия? Да ты с ума сошла, женщина!
— Ну... нет, конечно... Я и не думала, — пролепетала я и, как назло, именно эту секунду гадкий мой мозг и выбрал, чтобы представить себе абсолютно неприличную картинку: Стефан — обнаженный и в кандалах, я — в латексе и на шпильках, с кнутом в руках...
И его ягодицы, такие упругие, что так и хочется....
— Нет! — Рявкнул он, чуть не снеся меня силой своего гнева в дальний угол, резко прерывая полет моих фантазий, — этого ты делать не станешь! — рыкнул он, закрепляя информацию злобным взглядом.
— Хорошо — хорошо, — вздохнула я, — если ты не хочешь, чтобы девушка, в кожаном белье, обтягивающем так плотно, что.... Ну, в общем ты понял... и чтобы она ласкала тебя, привязанного и беспомощного, пока ты не сойдешь с ума от удовольствия, то конечно.... Если не захочешь, то и не будем... — Он пару раз моргнул, невольно представляя, видать, нарисованную мной картинку и, (о боже!) отчетливо покраснел!
— Вот и славно... Что? Ты считаешь, что я могу этого захотеть? Быть выпоротым? Какой-то... — он пытался вновь скрыть свое смущение за грубостью.
— Ну — ну, дорогой мой! По-моему, идея не так сильно тебе не понравилась, как ты показываешь! — констатировал очевидное, мозг.
— Нет! Нет! Нет! — зацокала я, — никаких гадостей в мой адрес, пожалуйста! Я существо нежное и обидчивое. Не начинай... — он зло отвернулся, схватил чашку и залпом допил остывший чай. Я хотела еще спросить, что же теперь будет, но он не пожелал более со мной разговаривать и грубо проигнорировал мои вопросы. Я уже было решилась напомнить ему, что он все-таки — раб. Причем мой.
— По его словам! — напомнил мозг, — так что еще не факт. А вдруг это просто проверка на вшивость. И потом, ты ведь не такая.... Не стоит пинать того, кому и так плохо. Тем более, что сама-то ты его рабом не воспринимаешь!
Злобно зыркнув из-под бровей, он отнес свою и мою чашки в раковину и сполоснул их. Я аж замерла. Ничего себе! Многие мужчины искренне считают, что женщина должна их обслуживать, а тут князь...
— Я и сама могу, — промямлила я, чувствуя себя глупо и неуютно. Все-таки это был его дом, а я, вроде как, вторглась... Опять же, ночь на дворе! По моим воспоминаниям, в соседней комнате была хорошая такая, большущая кровать, но... Это было бы уже наглостью с моей стороны.
— Нет... — не согласился мозг, — так.... вольностью....
Князь, похоже и так был не в восторге от того, что мы были близки. На мгновение мелькнула гадкая мысль — а вдруг... Но мозг тут же вспомнил, что днем, на работе, я пила таблеточку, и опасность заиметь последствия бурной ночи, мне не грозит.
— Но в будущем — полное воздержание! — порадовал мозг меня.
Пока я размышляла, Стефан ушел в другую комнату и активно там чем-то шебуршал. Испытывая любопытство, я встала и, дойдя до высокого порога, через резную арку — проем заглянула внутрь. Парень расстелил свою, явно королевскую, постель и теперь доставал еще белье из шкафа. "Ага! — обрадовалась я, — значит он все же не планирует выгонять меня из дома. Опять же, на шкурах спать не придется!" Это было просто отлично! Я аккуратно вернулась на свой стул, делая вид, что так и сидела, туточки....
Он появился с бельем и жутко хмурой физиономией. Глядя, как он расстилает простыню поверх шкур, я встала и взялась за ближайший конец, помогая. Он замер, завис над постелью, глядя на меня сквозь рассыпавшиеся волосы...
— Не надо... — тихо сказал он.
— Но .... Я же... — растерялась я. — только помочь...
— Я сам! — припечатал он, — иди спать!
— Куда? — не поняла я. Он выпрямился, взял меня за руку и отвел в соседнюю комнату. Ткнул пальцем в кровать с огромными подушками и стеганым одеялом, от простыней которой чудесно пахло летними травами. Она просто манила залезть в нее, свернуться калачиком и заснуть. Тело даже почувствовало эти негу и томление засыпания, но я упрямо тряхнула головой.
— Я не могу. — и для надежности, сделала шаг назад. — Это твоя кровать.
— Теперь у меня нет ничего своего... — горько бросил он, и ушел обратно. Чувствуя себя последней гадиной, я смирилась с его решением, быстренько скинула всю одежду, кроме рубахи, доходившей мне до колен (не удивительно, я ему тоже, чуть выше груди) и скользнула внутрь.
М — м — м — м — м — м! Райское наслаждение!
Волосы до конца еще не высохли и я раскидала их по подушкам, завернулась и укрылась почти с головой. Кайф! В комнате было тепло, так как сюда выходила вся задняя сторона печи, но не жарко. Самое-то для крепкого, сладкого сна!
Я уже засыпала, скользя в легкой полудреме все дальше и дальше в мир снов и фантазий, когда услышала скрип половиц. Ну, что еще? С трудом разлепила глаза, высунула нос из вороха белья. Он стоял в ногах кровати в одних штанах, уже развязанных и чуть спущенных, но еще держащихся на самых бедрах. Просто полет эротической фантазии...
Мама дорогая! Этот парень просто садист! Да ему под страхом смерти нельзя разрешать ходить в таком виде и вводить бедных женщин в состояние неконтролируемого вожделения.
Сердце екнуло и зашлось от восторга, бешено стуча. В одной руке он держал подсвечник, другую упер в бедро. И тени играли на его теле, как будто пламя свечей знало где и как я хочу его касаться и показывало, как это надо делать правильно, со вкусом скользя по каждой мышце. Весь его вид был, прямо скажем, вызывающим.
— Неужто выгонять будет? — заинтересовался мозг, — сам же сказал — тут спать! Или пришел поиздеваться на ночь: мол близок локоток, да не укусишь? Посмотри мол, девица — красавица, что в соседней комнатке мирно дрыхнуть будет, и даже не почешется от того, что ты тут с ума от страсти сходишь!
От гнева я почти проснулась и даже приподнялась на локте. Уходить из этой кровати я была не согласная ни за какие коврижки. Мучиться тоже не желала. Он же просто стоял и смотрел на меня, гневно и пристально сверкая синющими, в ночи кажущимися почти черными, глазищами. И чем дольше он так стоял, тем сильнее росло напряжение в комнате. Вот сволочь! Я что, по его мнению, железная что ли? Взаимное раздражение нарастало. Первой не выдержала я.
— Ну, что еще? — Я почти ожидала слов — "твоя постель готова, выметайся!". Он поиграл желваками, но, тряхнув гривой, произнес почти спокойно:
— Пользоваться будешь? — я, заморгала, уже в который раз за эту ночь, почувствовав себя полной дурой. Это он о подсвечнике что ли?
— Чем? — уточнила я, на всякий пожарный, невольно признаваясь в своей тупости. Он дернулся, мышцы на груди и руках заходили ходуном, вызвав у меня непроизвольное сердцебиение и шумодышание.
— Мной...
— Что? — обалдела я, теряя последние остатки сна.
— Ура! Хоть один здравомыслящий, адекватный человек в доме! — завопил мозг, - немедленно тащи его в постель!
— Ты сказала, — ответил он ровным, ничего не выражающим голосом, — у вас все рабы сексуальные. — Видно было, что все это бесит его до крайности и охотнее всего он сейчас бы, не любил меня, а свернул мне шею по-тихому, и отправился на боковую. Отчетливо скрипнули зубы.
— Я не напрашиваюсь в кровать, — он тяжело сглотнул, словно слова продирались через его горло доставляя боль. — после уйду к себе...
Князь ждал, а я хлопала глазами. Отказаться от него было нереально, невозможно, почти физически больно. Перед глазами, да просто во всем теле возникло томное воспоминание о том, как он хорош... Как прекрасно может быть ЭТО с НИМ... И согласиться, зная, что он не желает меня (судя по его несчастным, злым глазам, это еще мягко сказано!), никак было нельзя. Я против насилия. По-крайней мере, изнасилования кого бы то ни было!
— Последняя таблетка! — горестно взвыл мозг, — кто знает, когда ЭТО будет в следующий раз! И такой мужик! А ты? Дура! Идиотка! Пацифистка, что б тебя... Да потерпит! Не умрет! В конце концов, он ведь тоже получит свою долю удовольствия...
Сама не веря в то, что я это делаю, я покачала головой. Глаза с сожалением оббежали великолепную мужскую фигуру, прекрасную в своей доступности и соблазнительности, и я разочарованно прошептала, чуть не плача, от обиды и злясь на саму себя, а заодно и на него:
