Сладкая ложь

— Как дела?

— Нормально, — фыркнул Долохов. — Еще живой. Я думал, загнется быстрее. Жаль, Северуса нет, у него такие зелья были... ммм... как вспомню, так сердце щемит... Эх.

— Тьфу на предателя этого.

— Ну да. Эта птичка поинтереснее... — Долохов достал из кармана на груди рубашки папиросу, прикурил от кончика палочки.

— Хватит травиться, — проговорил Джеймс, приглядываясь к чему-то в стороне. — Отдохни пока.

Долохов пожал плечами и плюхнулся на старенькое кресло, стоявшее тут же.

— МакНейра позвали бы. Я шесть часов на ногах. Замаялся.

— Пока не надо, — отрезал Поттер-старший и достал палочку.

Антонин что-то буркнул по-русски и присосался к тяжелой плетеной бутыли, которую выволок откуда-то из-под кресла.

— Свету бы добавил, что ли, — проговорил Джеймс, выстреливая каким-то заклинанием куда-то в сторону и зажигая еще несколько ламп. В помещении стало намного светлее, и Гарри с ужасом увидел, что на одной из стен распластан человек.

Обмирая, Гарри сделал шаг. Затем еще один. Когда он уже почти подошел, человек дернулся, захрипел, и Поттер-младший отскочил в сторону быстрее, чем ловил снитч.

— Боишься, что ли? — спокойный голос отца вернул Гарри в реальность. — Не бойся. Сейчас он безопасен. Это, кстати, твой и мой давний знакомый. Грюм.

— А... Аластор Грюм? — выдохнул Гарри, не понимая, чего общего у этого едва живого куска мяса и отставного аврора Грозного Глаза.

— Ну да, — кивнул Джеймс Поттер и положил руку на плечо сыну. — Мы с Гриммо еще и его прихватили. У многих наших на него зуб. По его милости столько хороших людей в Азкабане побывало... Тот же Тони, Басти... в смысле Рабастан. И я... в смысле Рудольфус Лестрейндж... Да что говорить. Попался, наконец-то.

Гарри вглядывался в истерзанное тело Грюма, не понимая, как жизнь еще в нем держится.

— Ребята классно порезвились. Отыгрались за все... Кстати, ты добавить не хочешь? — поинтересовался отец.

— Я?.. Н-н-нет, — замотал головой Гарри изо всех сил. — Он... он же... он же живой... как так можно...

— Да, живой, — вздохнул отец.

— Послушайте... так же нельзя! — в отчаянии крикнул Гарри. — Нельзя так... пусть он даже и Грюм!

— Что ты предлагаешь? — поинтересовался вдруг Долохов, выпуская клуб дыма.

— Прекратите все это!

— Хорошо, — спокойно проговорил Джеймс Поттер и всунул в руку сына палочку. — Прекрати ты.

— Что...? — Гарри опешил. — В смысле?

— Два слова, ты знаешь каких, — Поттер-старший сжал кисть Гарри. — И он больше не будет страдать.

— Нет! Я не буду... не буду... — мир вокруг начал расплываться, и Гарри почувствовал, как по щекам стекает что-то мокрое. — Не буду!

— Тогда МакНейра позовите, что ли, — мученическим голосом произнес Долохов и, кряхтя, поднялся с кресла. — Я зае...лся уже. Спать хочу. И жрать.

С этими словами он ткнул палочкой куда-то в сторону висящего на стене Грюма. Из палочки вырвался луч заклинания и ударил в пленника. Грюм задергался, и воздух огласил точно такой же крик, который Гарри слышал, спускаясь сюда, только громче.

— Нет! — Гарри рванулся к пленнику, но его обхватили сильные отцовские руки.

— Стой, придурок, — прошипели ему в ухо, содрали маску и ткнули в зубы какой-то флакончик. — Пей!

Гарри, едва что-то соображая, сделал глоток, затем другой. В голове прояснилось.

— Слушай, — отец тряхнул его за плечи. — Если ты хочешь помочь Грюму... То избавь от мучений.

— Я... это убить, да? — обреченно просипел Гарри. — Убить?

— Или же его дальше будут пытать, — пожал плечами Джеймс. — Хочешь, чтобы он дальше мучился?

В подтверждение слов Поттера-старшего Грюм снова закричал. Гарри вздрогнул, прижимаясь к отцу, утыкаясь лицом ему в мантию, изо всех сил не желая слышать жуткие звуки.

— Гарри... Я знаю, он тебе все-таки не совсем посторонний, — тихо проговорил отец. — Поэтому... Поэтому помоги ему, ладно?

Гарри всхлипнул, но кивнул.

— Вот и молодец. Сделай это.

Рука Поттера-младшего поднялась вверх. Гарри не чувствовал, как он это делает — было чувство, что поднимается палочка, а рука просто следует за ней. Он замер, не в силах произнести слова убивающего заклятия, но в это время Грюм поднял голову, и Гарри увидел окровавленное месиво на месте лица. Поттера окатило ледяной волной ужаса.

— Авада Кедавра! — не своим голосом проорал он, и из кончика палочки вылетел зеленый луч. — Ава... — начал он снова, но Джеймс Поттер тут же зажал ему рот.

— Хватит. Молодец. Получилось, — остановил он сына и мягко повторил: — Молодец.

* * *

Как они с отцом выбирались из подвалов Малфой-мэнора и аппарировали домой, Гарри не помнил. Перед глазами вновь и вновь вставали истерзанный Грюм и зеленый луч, вырывающийся из конца палочки. Его, Гарри Поттера, палочки.

Посмотрев на бледное лицо сына, Джеймс Поттер хмыкнул, усадил Поттера-младшего за стол и исчез, чтобы тут же появиться со стаканом, в котором плескалась янтарная жидкость.

— Пей, — безапелляционно заявил отец, сунув в зубы Гарри стакан.

Гарри послушно хлебнул и тут же закашлялся.

— Хороший коньяк, между прочим, — обиделся Джеймс. — Еще Малфой поделился. Абраксас который, не Люциус.

И единым махом допил остатки.

Коньяк, однако, помог. Гарри стал тонуть в мягкой пустоте. Он не слышал, как отец поднял его на руки и отнес в комнату, где уложил на кровать, сняв ботинки.

— Спи, малец, — сквозь сон услышал Гарри. — Спи.

* * *

— Значит, этому ты должен был меня научить? — хмуро поинтересовался Гарри следующим утром у Джеймса.

Джеймс неторопливо отложил в сторону газету, поправил очки.

— Да.

— Убивать беззащитных?!

— Просто убивать, — поправил его отец.

— И зачем?

Вместо ответа отец встал, прошел к плите и достал турку. Гарри недовольно следил, как Поттер-старший варит кофе.

— Скажи, Гарри, — медленно проговорил отец. — Ты знаешь, чем мертвый отличается от живого?

— Ну, да... — растерянно хлопнул глазами гриффиндорец.

— И чем же?

— Ну... мертвый — он мертвый...

— А живой — он живой, — закончил за него отец и фыркнул.

Гарри засопел.

— Кто опаснее — живой или мертвый? — поинтересовался отец, разливая в кружки горячий кофе.

— Живой.

— Верно. Если это, конечно, не инфери, но мы про них речь не ведем. Гарри. Неважно, кто кем был при жизни — мертвые бессильны. Смерть уравнивает всех. И пока твой враг жив — он опасен. Не сегодня, так завтра. Не сейчас, так потом. Единственный враг безопасен — мертвый. Смерть — эта та черта, которая делит бытие на "еще..." и "уже..." Только мертвый не ударит тебе в спину. Поэтому, чтобы побеждать, нужно уметь убивать. Скажи, Гарри. У тебя были иногда мысли кого-нибудь убить? Пусть в шутку, пусть просто так... Были?

— Да, — пробормотал Гарри.

— А почему именно убить? Почему не побить? Не что-нибудь другое?

— Ну...

— Потому что ты осознавал тогда, пусть и на интуитивном, инстинктивном уровне — только смерть способна окончательно прекратить его поведение. Никакие другие методы не способны так гарантировать результат.

Гарри задумался, затем кивнул.

— Ты прав.

— И Лорд это знает, — Джеймс придвинул чашку с кофе. — И это он ценит. Потому что убийство — это в какой-то мере шаг к свободе. Преступление еще одной границы, еще каких-то рамок. Именно поэтому мы называемся Пожирателями Смерти. Потому что мы можем воспользоваться ее услугами, когда нам это необходимо. Выпустить зверя-Смерть, которая поглотит наших врагов. И это нужно уметь делать не только при самообороне. Иногда нужно просто убить.

— Я понял, пап, — проговорил Гарри, вцепившись в кружку. — Я понял...

— Ну, ты все равно молодец, — бодрым голосом сказал Поттер-старший и взмахом руки призвал пыльную бутылку и пустой стакан, плеснул в него на два пальца. — На вот, хлебни. За то, что ты стал настоящим Пожирателем Смерти.

Ухо резануло. Все-таки привыкнуть к этому было сложно.

— Спасибо, — Гарри отпил предложенный отцом напиток. В голове зашумело.

— Все, хватит. Не буду ребенка спаивать, — улыбнулся Джеймс Поттер и как-то совсем по-домашнему потрепал Гарри по волосам. — Вихрастый ты мой.

* * *

Магическую Британию лихорадило. Смерть Дамблдора, исчезновение Поттера и почти полный разгром Ордена Феникса не могли не сказаться на течении войны. Во главе Министерства Магии вместо убитого Руфуса Скримджера встал Пий Толстоватый, который оказался послушной марионеткой Лорда.

На зимние каникулы со школы домой приехал Драко и навестил Поттера в его доме. Он рассказал, что директором стала профессор МакГонагалл, а заместителем — какой-то мужчина из Министерства, Джон Реджис. Он же был назначен преподавателем ЗоТИ вместо исчезнувшего еще в начале ноября мистера Дональдсона, бывшего аврора, и деканом Гриффиндора.

— Отец говорит, что Реджис вроде как на стороне Лорда, — пояснял Малфой, когда они сидели с Поттером на кухне. — Но, знаешь, такой кавардак творится, что сам фестрал копыта сломит. У слизеринцев уже весь седьмой курс из парней с Метками, и три девушки. Из шестикурсников пока никого, а вот из шестикурсниц — удивишься — Паркинсон.

— Панси? — отозвался Поттер. — А она как умудрилась?

— А Мордред ее знает, — фыркнул блондин. — Я сам обалдел, когда увидел.

— А ты...? — начал Гарри, но осекся.

— А я... А я не знаю, — посмурнел Малфой. — Лорд пока ничего не говорит... и заданий не дает.

— Ну, думаю, все образуется, — ободряюще сказал Гарри. — Не думаю, что Лорд не считает тебя способным. Он ведь не зря дал тебя мне в помощь тогда... с заданием. Я Лорду так и сказал, что ты мне хорошо помог.

— Знаешь, Поттер, — проговорил слизеринец. — А я был уверен, что ты этого не скажешь. Хотя бы в отместку за все годы нашей вражды.

— Времена меняются, — гриффиндорец пожал плечами. — Если бы кто мне сказал полгода назад, что я буду Пожирателем Смерти — удавил бы.

Малфой хмыкнул и отвел взгляд.

— Это точно, Поттер. А кто бы мне сказал, что с тобой можно общаться нормально...

Гарри фыркнул, затем не выдержал и засмеялся. Через какое-то время к нему присоединился и Малфой.

* * *

Второго января Гарри разбудила Метка. Он поспешно оделся, привычно накинул на себя маску и плащ и аппарировал прямо к воротам Малфой-мэнора. Следуя за Зовом Метки, он прошел в большой зал, в котором уже бывал. На этот раз в зале было много народу, много больше, чем в его первые посещения.

Лорд восседал на троне и беседовал с подобострастно глядящим на него Люциусом Малфоем.

— Итак, мои верные сторонники, — довольно проговорил Лорд, когда зал заполнился. — Я рад, что вы здесь. Я рад сообщить вам, что ваши усилия оправдались. С сегодняшнего дня Министерство Магии, а значит, и власть в стране, принадлежит мне.

Пожиратели взорвались радостными воплями. Темный Лорд подождал, пока они утихнут и кивнул Гарри.

— Сейчас я хочу представить вам человека, который внес огромный вклад в нашу победу.

Гарри, повинуясь молчаливому приказу Волдеморта, подошел к трону, привычно склонился и поцеловал край мантии Лорда.

— Встань, мой юный друг. И открой лицо. Пусть все знают тебя и окажут тебе заслуженные почести.

Поттер сглотнул, поднял руки и аккуратно стащил со своего лица белую маску. Изумленный выдох прокатился по рядам Пожирателей.

— Гарри Поттер?.. Это Поттер?.. — шептались они.

— Тихо! — повысил голос Лорд. — Да, это Гарри Поттер. И сегодня он получит свою награду. Никто из вас никогда не посмеет причинить ему вред. И он единственный получает право не вставать передо мной на колени.

Это казалось сном. Гарри помнил, с каким трепетом он впервые склонился перед Лордом, перед его силой, перед его мощью. Он ощущал, что кланяется не только величайшему Темному волшебнику современности, но и самой Тьме.

А теперь ему оказана столь великая честь...

— Спасибо, мой Лорд, — едва слышно проговорил он. — Это честь для меня...

— Оправдай ее, Поттер, — холодно ответил Лорд. — А теперь займи свое место.

— Да, мой Лорд, — пробормотал Поттер и едва снова не встал на колени, но тисовая палочка в руке Лорда напомнила не совершать такую ошибку. Гарри ограничился простым поклоном и заспешил встать в общий строй.

* * *

После зимних каникул Лорд велел Гарри Поттеру вернуться в школу. После того, как он объявил о неоценимой помощи Мальчика-Который-Выжил, новость о том, что Гарри Поттер сменил сторону, облетела магическую Британию быстрее ветра. В "Пророке" печатали хвалебные статьи в адрес Волдеморта, и что Гарри Поттер наконец-то поумнел и сделал правильный выбор, а сам Гарри с ужасом пытался представить, что он скажет своим друзьям — Рону и Гермионе.

Седьмого января Гарри стоял на платформе 9 и 3/4 в окружении отца и матери. Отец был, как обычно, в облике Рудольфуса Лестрейнджа, а мать приняла облик Дианы Эйвери, жены Эйдена Эйвери — высокой черноволосой женщины, чем-то неуловимо похожей на Нарциссу Малфой.

— Гарри, мы будем тебя ждать, — улыбнулась Лили Поттер. — Учись хорошо.

— Я... я постараюсь... Диана, — сказал Гарри, сделав усилие. По ложному имени приходилось называть не только отца, но и мать, поскольку Лорд все еще хотел хранить в тайне воскрешение Поттеров.

— Я знаю, — кивнул Джеймс. — И я верю, что смогу тобой гордиться. Я уже горжусь тобой. Ты сумел очень много сделать для Лорда.

— Да, па... Руди, — поправился Поттер-младший.

Пока Гарри говорил с отцом, он искал глазами знакомые лица своих однокурсников. Вон прошла Лаванда Браун, вон там — Луна Лавгуд...

— Привет, Поттер, — услышал он рядом с собой. Оглянувшись, Гарри увидел Малфоя в окружении Кребба и Гойла.

— Привет, Малфой, — отозвался Гарри. — Как дела?

— Нормально, — Малфой улыбнулся, и это было слегка непривычно. — Ну что, пойдем с нами?

Гарри оглянулся на родителей, но те лишь кивнули.

— Пойдем, — согласился он, подхватывая чемодан.

* * *

Гриффиндорцев Гарри не видел до самого Хогвартса. Он, как и осенью, ехал в купе с Малфоем, Крэббом и Гойлом. Последние двое поглядывали на Гарри опасливо, но с примесью уважения. Малфой же вел себя доброжелательно.

Он совершенно не напоминал надоедливого Уизли. Общество белобрысого слизеринца было ненавязчивым, приятным. Если же воспоминания о рыжем Роне вызвали у Гарри ассоциации с чем-то приторным, то Малфой таким не был. Он был скорее... освежающим, что ли.

— Кстати, магглорожденным запретили учиться дальше пятого курса, — заметил Драко за обедом.

— В смысле? — не понял Поттер.

— В прямом. Свою грязнокровую подружку ты в Хогвартсе не увидишь.

Гарри похолодел.

— Но она же хорошо учится!

— И что? — приподнял бровь Малфой. — Но настроения у нее не те.

— Да причем здесь настроения?! — рявкнул Поттер. — Нельзя брать и исключать человека только потому, что у него кровь, видите ли, грязная! Не та!

— Уймись! — строго проговорил Малфой. — Тебе не понять. Ты рос среди магглов.

— Да причем здесь...