— Да, — согласился он. — Не закрутит?
— Нет. Я знаю, что делать. Ника, ты ела?
— Да.
— Примешь препарат перед взлетом, семьдесят единиц от обычной дозы для твоего веса. Забудешь — познакомишься с содержимым своего желудка. Если на подлете начнет тошнить, не садись, дожидайся пока пройдет. Все ясно?
— Ага.
— Капитан тебе лучший катер отписал, так что с техникой у тебя возни не будет. Удачи. Груз проверь перед вылетом, летишь строго по карте полета, — завершила инструкции Эл и перестала обращать на нее внимание.
Ника надела костюм, влезла в свой катер и замерла, созерцая панели управления. Ника поверила, что появление Эл прикончит ее идиллию. Эл всегда ей доверяла, откуда появился этот приступ подозрительности и недоверия? Она перенервничала из-за Дмитрия, иного объяснения не было.
На погрузку высыпал весь экипаж, процесс сильно отличался от порядков в Космофлоте, больше напоминало Щит-14. Ника очень мало знала об отношениях Эл и Агентства, но уважение, с которым к ней отнеслись, Нику не удивило, ей было очень приятно.
Настроение снова стало хорошим. Ника старалась очень тщательно выполнять поручение. Она поняла, что согласилась на трудную работу. Плутон оказался коварен для пилота, а уж для нее, с ее минимальным опытом, пилотирование стало изнурительным. Как она не старалась выполнить все правильно, предугадать все мелочи она не могла. Ее не страховали, Ника оказалась предоставленной сама себе, плохая связь с кораблем не позволяла корректировать карту. На третьем рейсе она промахнулась мимо посадочного пирса, к счастью система сама развернула катер так, чтобы он сел в аварийной зоне. Плутонианский диспетчер сделал замечание сострадательным тоном, от которого Ника вжалась в кресло и бросила управление, лучше бы он ее грубо выругал, потом он еще и снисходительно извился, когда ему стало известно, что пилот очень молодой и неопытный. Диспетчер пожелал Нике быть осторожной, что прозвучало унизительно. Она не подала голоса. Она выждала отзыва на корабль, замешкалась и вместо четырех рейсов сделала три, кто-то забрал за нее последнюю партию груза.
Ника от усталости разревелась в кабине, едва села. Поплакать всегда помогало. Солоноватый привкус во рту, пелена в глазах от слез и перегрузок смазали все хорошие впечатления. Она переоценила свои возможности.
На крыло ее катера подскочила взволнованная Эл, с откинутым щитком шлема, махнула ей, чтобы Ника открыла купол. Эл свесилась в кабину и потрясла Нику за плечо.
— Ну, как? Не стошнило?
— Нет, — сказала девочка, нервно сдирая с головы шлем.
— Как тебе полет в живую на переменной гравитации? Не симулятор. Швырнуло?
— Еще как, — фыркнула Ника.
Эл присела на край открытого створа кабины, сняла шлем и потрепала свои волосы.
— Я двигатель спалила. Черт! — сетовала она.
— А Дмитрий где? — встревожилась Ника.
— Где-то на подлете. Он твой груз забрасывает. Уф-ф...
К ним залез еще пилот.
— Поломка? — спросил он у Эл.
— Не у нее, у меня, — угрюмо согласилась она.
— Капризная была машина, этот ваш катер, командор, — покивал пилот. — Заменить бы его совсем. Разгрузились хорошо, капитан просил благодарить. Девчуха, а ты молодец, думал двух рейсов не протянешь. Не тошнит?
Ника посмотрела на него с удивлением и кивнула.
Он посмотрел на Нику с сочувствием и заметил Эл:
— Ей бы помочь выбраться.
— Она еще не поняла, что все закончилось, — пошутила Эл. — Вот что. Раз мы сэкономили время на разгрузке, расчехлите мне грузовой бот. Возьму-ка я ваш катер, слетаю назад к рем.базе и найду другой движок. Нельзя вас без транспорта оставлять. Вам еще возвращаться.
— Рассчитываете, что герою войны двигатель подарят? — засмеялся пилот.
— Нет. Я его на поломанный поменяю. Помогите снять, чтоб там не возится.
Они вместе спрыгнули на пирс, оставив Нику в покое.
Покой ей был необходим. Полет стал нервным предприятием, испытанием ее навыкам и самолюбию. Шуточки пилотов о том, что после трудных полетов хочется целовать пирс, не показались глупостью. Если бы не карта полета и интеллект этого катера, она разбилась бы.
Ника просидела в катере долго, ее не привлек погрузчик, на который снимали поврежденный двигатель, не заметила Ника отлета Эл.
Ее дернуло что-то, хлестнуло, и тогда она бессознательно выбралась из кресла. Очнулась она в тот момент, когда едва брела к устало шагавшему по пирсу Дмитрию. Он посмотрел вопросительно, но не равнодушно.
— Я чуть не разбилась, — выдохнула она. Ей хотелось обнять его, прижаться, ощутить защиту. Как трудно.
Дмитрий дернул бровями.
— Не мудрено при такой обстановке. Эл как?
— Двигатель сгорел.
— Левый?
— Я не знаю.
— И как это ты нос свой любопытный не сунула? Плохо? Посиди где-нибудь, тебя шатает, но не ложись, можно лечь только в капсулу, — он говорил так просто и спокойно.
Ника смотрела в его осунувшееся лицо, взгляд усталый. А он не отстриг свой хвостик, пилотам запрещались длинные волосы. Значит, ничего такого не планировалось?
— Не тушуйся ты. Ты все хорошо сделала. С чего ты взяла, что тебе кто-то будет пенять. Не Космофлот. Без нас один пилот на пятнадцать рейсов умотался бы до полусмерти. Двое бортовых суток бы летал с перерывами. Кроме "спасибо" ты ничего не услышишь.
Он говорил с ней?
— Ты понимаешь? — очнулась она. — Ты со мной говоришь?
Дмитрий в ответ опять шевельнул бровью.
— Пройдет, — сказал он и пошел к выходу.
— А Эл за двигателем полетела, — сообщила Ника ему в спину.
— А могло быть по-другому? — издали услышала она.
У Эл поломка, он и бровью не повел. Ника хмыкнула. К ней постепенно возвращалось самообладание. Она с трудом стояла, пол все еще вибрировал и ходил ходуном. Она добралась до места, где они поселились, и рухнула на постель Эл вопреки предупреждению. Добраться до медицинского отсека Ника даже не подумала.
Сон был тяжелым, ее мутило, снилось, что она не может сесть, что ее чем-то придавило. Кто-то тормошил ее, горьковато пряный вкус во рту и желудок неприятно обожгло. Она очнулась в поту на руках у Эл.
— Глотай еще. Ничего, малыш. Бывает хуже. Это Плутон так действует.
Эл салфеткой вытирала ей лицо.
— Мне так плохо, — проныла Ника. — Мерещится.
— У нее галлюцинации, — услышала она сквозь шум в ушах незнакомый голос. — Может, поместим ее в медкапсулу?
— Поздно уже. Она у нас — крепкий орех. Выдержит. Я после службы около Плутона до сих пор не ем перед полетами.
— А что вы делали на Плутоне?
— Меня туда отправили полетные часы отрабатывать, — слышала она над ухом голос Эл.
Врач присвистнул.
— Кто с вами так сурово обошелся?
— Командор Ставинский.
— Сколько вам было тогда?
— Восемнадцать.
— Сердца у вашего командора нет.
— Это не совсем так, — возразила Эл.
— Все его выпускники так говорят...
Потом речь стала невнятной, подействовало лекарство, Ника провалилась в темноту, где ни снов, ни образов. Потом она снова проснулась с головокружением, слезла с постели с ощущением, что лежала долго. Тело покалывало, колени подгибались.
Единственный путь, который Ника помнила — путь в рубку.
— Виват, герою! — услышала она приветствие, мгновенно осознав, что это сказано ей.
В кресле сидел другой штурман, другой пилот.
— А где все?
— Кто все?
— Тут другие люди были.
— Вахта сменилась. Уж пару раз. Если своими ногами пришла, значит, в порядке?
— Ага, — согласилась Ника. — А Эл?
— А они к высадке готовятся. Скоро маяк.
— Уже?!
— С возвращением, — поприветствовал ее кто-то еще.
— Какой пирс?
— А откуда ты пришла?
Ника, не отвечая, развернулась и пошла обратно. На пирсе действительно были Эл и Дмитрий. Как она их не заметила?
Дмитрий посмотрел в сторону девочки.
— Она думала, что мы ее проверяли, — заметил он.
Глава 4
Пирс маяка был залит неприятным для зрения человека светом. Все еще переживавшая последствия полетов к Плутону Ника, затемнила щиток шлема до предела и шла последней. Какой-то маленький искусственный, похожий на механический прибор проводник привел их в помещение похожее на ангар. Там стояла некая насекомоподобная, угловатая конструкция.
— Наш груз, — сказала Эл с гордостью.
— На маяке? — спросил Дмитрий.
Эл кивнула.
"Груз" представлял нечто, в чем не угадывался корабль или катер. Аппарат был странным. Эл жестом попросила их не подходить. Она ходила вокруг, ее выражение лица было заинтересованным и озадаченным. Ника ожидала, что Дмитрий первым начнет расспрашивать Эл, а он безучастно стоял на месте, сложив на груди руки, наблюдал.
Ника по связи услышала, как вздохнула Эл, что могло означать недоумение. Эл с панели на рукаве читала какие-то знаки, похожими был испещрен корпус этой штуковины.
— Что это? — спросила Ника.
— Э-э-это наш транспорт.
— А точнее?
— Это средство переброски.
— Она инопланетная? Гластическая?
— Нет. Это технология не Галактиса. Здорово, — Эл смотрела на рукав и заметила неуверенно. — Ну что гадать, пошли.
Эл расставила их напротив каких-то сводчатых арок. Арки были разными. Ника сделала шаг, и конструкция арки шевельнулась. Ника испугалась.
Жесткий голос Эл одернул ее:
— Стой, где стоишь! Тебе все еще плохо?
— Нет, — проворчала Ника.
— Страшно?
— Нет.
— А что шарахаешься и сопишь?
Ника задержала дыхание. Догадливость Эл ее еще никогда так не раздражала.
Ника его не видела Дмитрия. Эл тоже скрылась из виду.
— Сейчас вас накроет куполом, и вы будете меня видеть. Потом встаньте за арками, не пугайтесь, если конструкция будет шевелиться, она к нам примеряется.
— Почему мы не вместе? — спросила Ника недоверчиво.
— Мы — три принципиально разные организма. Вспомните еще раз, в ваших телах есть какие-нибудь инородные устройства?
— Ты уже спрашивала, — услышала Ника голос Дмитрия.
— Это на всякий случай. Ника, ты?
— Нет на мне ничего.
— Справа от вас зеленое пятно. У меня оно зеленое, во всяком случае. В этой зоне сложите все свои вещи, на теле ничего не должно быть.
— Совсем раздеваться? — уточнила Ника.
— Да.
Когда Ника закончила возню с одеждой, то не услышала ничего.
— Эл?
— Разделась?
— Да.
— Надеюсь, костюм сложила? Не бросай одежду кучей.
Ника нахмурилась и вернулась к одежде, чтобы ее сложить.
— Когда закончишь, заходи за перегородку, пройди сквозь нее. Поняла?
— Да.
— Дмитрий, что там у тебя?
— Сидение. И таблетка. Маленькая. Внутри жидкость.
— Это снотворное, я думаю. Принимай.
Ника замерла, слушая их переговоры. Отчего ей так неуютно?
— Ну? — услышала она вопрос Эл через определенное время.
— Это... Это не снотворное... Ощущения...
Он умолк.
Ника поспешила за перегородку, как велела Эл. Внутри было темно. Где он нашел таблетку?
— Ника?
— Я ничего не вижу.
— А чувствуешь?
— Впереди что-то.
— Это диванчик. Можешь лечь.
Это было ее последним воспоминанием о посещении странной штуки. Очнулась она, лежа на чем-то мягком, в окружении приятно освещения, без тошноты и дурного настроения, сразу открыла глаза. Она увидела незнакомее что-то похожее лицо. Она села без разрешения и ощупала себя. На ней был ее комбинезон, не было шлема и что-то было закреплено на шее. Ника хотела схватиться за шею, но мягкие настойчивые руки остановили ее.
— Успокойся. Ты на месте. Состояние нормальное.
— А где Эл?
Ника не соображала, с кем разговаривает. Гуманоид. С виду. Мужчина или женщина? Пока Ника разбиралась, ее собеседник указал глазами. Она обернулась и увидела Дмитрия, который сидел у стены и смотрел куда-то. Ника посмотрела туда же. Там была Эл на узкой лежанке, на ней застегивали костюм.
— Можно открыть глаза и встать.
Тело Эл шевельнулось, она села, легко встала на ноги и, повернувшись в сторону Дмитрия, улыбнулась ему.
— Как ощущения?
— Это был наркотик, — сказал он.
— По заданным параметрам препарат не был наркотиком, но он насущно необходим. Это была страховка, — сказал им кто-то.
— Я не возражаю. Так хорошо, мне давно не было, — кивнул Дмитрий.
Они остались одни.
Ника сидела на своей лежанке.
— Страх прошел? — спросила Эл.
— Кажется, да. Я хорошо себя чувствую, лучше, чем на маяке.
— Где мы? — спросил Дмитрий.
— Мы за пределами досягаемости Галактиса. Это негалактическая колония, развитая. Никто из нашего окружения не знает, где мы. И мы не знаем. Что, кстати, полезно.
— Вот почему не было Геликса, — сказала Ника. — Зачем такие ухищрения?
Тут Эл переменилась в лице.
— Мы вступаем в полосу неизведанного, — произнесла она загадочным тоном, без намека на иронию.
Они вышли в пространство другого мира. Ника ощупала полоску на шее, нашла такую же на лбу.
— Я знаю, где мы, — сказала она, вслушиваясь, оглядываясь, а потом закрыла глаза с блаженным вздохом.
— У меня есть дела, а вы пока — свободны. Погуляйте. Я вас найду. Не потеряетесь, — заверила Эл и пошла куда-то никого не приглашая с собой.
Ника открыла глаза, проводила Эл взглядом и заявила:
— Предлагаю разойтись.
Она дала понять, что не желает быть с ним рядом. Это был мир, где она училась во время войны, где ее прятали, до сих пор она не желала, чтобы кто-то, даже Эл, знали он нем. Говорить о том времени с Дмитрием она не. Это был ее секрет. Теперь ей очень нравилось, что у нее есть секреты от него. Он обычно уходил от вопросов, на которые не хотел отвечать. Ника решила поступить, как он. Впервые с момента встречи она остро почувствовала, что прошлое ему не интересно, вернее не нужно, словно ему не на что обернуться. Это было странно и больно. В его нынешнем мире места для нее не было. Она торопливо оставила его одного.
* * *
Все было не так как в прошлом. Большое, заполненное естественным дневным светом пространство, апартаменты под открытым небом. Сидение специально для нее.
— Здравствуй, Зента.
— Ты всерьез желаешь мне здоровья?
Она улыбнулась.
Видеть его прежним, без копирования ее поддельного бледного облика было приятнее. Она смирилась с тем, что ради выживания Зента позаимствовал ее внешность. В его исполнении она выглядела жутковато, как когда-то во время войны. Ее живучая по конструкции биологическая схема не справлялась с потребностями монстра в энергии.
— Красивый мир, — заметила она. — И такой невероятный.
— Я прихожу сюда отдыхать. Ты еще помнишь, как сама искала места для отдыха, — сказал он. — Тебе понравилась доставка?
— Потрясающе!
— Похоже на двери. Так ты это называешь?
— Смысл тот же. С той разницей, что это был искусственный аппарат. Металлический привкус во рту. Наркотик для моего друга.
— Он тебя остро ощущает, мог помешать процессу, — пояснил монстр. — Нужно быть тобой, чтобы повторить это свойство.
— Есть одна тонкость. Я нахожу двери, могу пройти, но открывать их специально, по своей воле я не научилась. Я не считаю, что правильно делать искусственную дверь.
