Потом Великий Король решил заняться более серьезными делами. Он основал при университете школу юных магов, поступить в которую имел право любой желающий мальчик или юноша. Когда оказалось, что в первом наборе большинство составили юные Аннуинские бродяги, Гней сначала расстроился, а потом воспрял духом и сказал, что будущее аннурской магии будет выковано из отбросов и что в этом нет ничего плохого, и повторял эти слова до тех пор, пока восемь десятков будущих магов не отравились маковой соломкой, которую сами синтезировали в алхимической лаборатории. Тогда Гней сказал председателям ковенов, чтобы они сами заботились о смене поколений, и охладел к будущему магии Аннура.
Чрезвычайное происшествие в магической школе подбросило королю другую великую идею. Он объявил настоящую войну торговцам наркотиками, разумных, уличенных в этом преступлении, по специальному указу варили живьем в котлах по всему столичному городу. Аннуинская чернь получила бесплатное развлечение, а агентурная сеть Леверлина в Полночной Орде осталась без финансирования и связи, потому что все до единого курьеры оказались сварены. Другой неприятный момент имел место, когда в церемониальной карете морийского посла была обнаружена крупнейшая за всю историю Аннуина партия желтой пыльцы, только чудом Леверлин сумел замять дело. Избиение наркоторговцев длилось около месяца, а следующие три месяца ночной Аннуин потрясали столкновения уличных банд, которых ковены спешно лишили покровительства, опасаясь попасть под горячую королевскую руку. Когда мир между бандами был восстановлен, оборот наркотиков тоже восстановился, но теперь государственная власть утратила всякое влияние на данный процесс.
Гней все-таки узнал про неблаговидный бизнес почтенного гнома Миглоса, и разразился гневной дипломатической нотой, которую Каменный Престол предпочел проигнорировать, но это мало помогло. Тучи стали сгущаться над Морией. Леверлин получил задание в течение года разработать и представить перед королевские очи синтетического барлога, а заодно яйца феникса направленного действия весом от пяти до двадцати фунтов. Авиация отрабатывала маневры на предельно малой высоте в горной местности, спецназ срочно обучался технике боя в узких пещерных проходах, даже в Хоббитанию направились эмиссары, пытавшиеся тайно вербовать хоббитов. Гней, будучи человеком образованным, прекрасно помнил, как хорошо проявил себя в орочьих пещерах Бильбо Бэггинс.
Каменный Престол обеспокоен. Торговля с Морией практически прекратилась, сельское хозяйство Аннура несет огромные убытки, а сельское хозяйство Дейла и Мордора — получает соответствующие прибыли. На улицах Минатора во множестве появились гномы, одетые как купцы, но подозрительно похожие повадками на армейских тыловиков. Что они тут делают — ежу ясно, закупают оружие, я не сомневаюсь, что Мезония прекрасно знает об этом, но она не сказала мне, а я не стал спрашивать. Пока это еще не мое дело. Пока?
Я дождался, когда Мезония закончит рассказ, и сказал:
— Знаешь, Мезония, а ведь высших сил нет.
— Каких высших сил?
— Валаров, майаров, Эру Илуватара.
— Как это нет? Куда они делись? Ты что, их тоже перебил? Нет, Хэмфаст, ты уж извини, в это я не поверю!
— И правильно сделаешь. Я не перебил их, их просто никогда не было.
— А как же Красная книга?
— Художественное произведение.
— А башня Ортханка?
— Существует в мире с момента сотворения.
— И Моргота тоже нет?
— Тоже нет.
— Ерунда!
Я пожал плечами.
— Считай, что существуют неопровержимые доказательства.
— Какие?
— Так сразу не сформулируешь. Считай, что они есть.
— Ну, допустим, есть. Ну и что?
— Как что? Это все, что ты можешь сказать по этому поводу?
— А что тут еще скажешь? Какое мне дело для высших сил? Если я чем-то привлеку их внимание, они сделают со мной все, что захотят, но я не слышала, чтобы они часто обращали внимание на простых смертных. Мне неважно, есть ли где-то высшие силы или нет, я живу так, как считаю нужным. Я сама составляю законы для себя. Ты удивлен?
— Как тебе сказать... я говорил на эту тему с одним хоббичьим визардом, он сказал то же самое, что и ты. Только мотивировал по-другому.
— Типа того, что законы остаются законами, даже если не осталось законодателей?
— Вроде того. Но есть еще кое-что. Что ты скажешь, если я тебе скажу, что наш мир сотворен обычными людьми из другого мира, причем сотворен, скорее всего, просто так, ради развлечения?
— Весь мир? Не верю. Обычному магу не под силу сотворить весь мир со всеми морями, цветами, зверями, хоббитами... нет, это совершенно исключено.
— Я могу в общих чертах обрисовать технологию, которая делает это возможным, но это займет слишком много времени. Просто поверь, что это возможно.
— Ну, допустим... а какая разница? Какое мне дело до того, как, кем, зачем и с какого бодуна сотворен мой мир, если я внутри его? Если бы я могла выйти наружу и увидеть своими глазами другой мир, взглянуть в лицо человеку, придумавшему меня ради забавы...
— Это возможно.
— Ты был там?
— Там — нет. Таким существам, как мы с тобой, нет доступа в так называемый реальный мир, но ближайшие его окрестности дают о нем довольно полное представление. Гадкий мир, надо сказать. Один человек придумал красивую сказку, которая известна нам как Красная книга. Другой человек, тоже самый обычный, продолжил ее, и появилась на свет Оранжевая книга. А потом третьему человеку захотелось посмотреть, что могло бы быть дальше, если бы мир Средиземья стал живым, и он сотворил наш мир. Тот самый мир, где мы сейчас разговариваем. Может быть, наш мир сотворил не один человек, может, их было несколько, может, их целью был не праздный интерес, а что-то другое, не знаю. Главное то, что наш мир — не более чем игра.
— Ты давно узнал это?
— Пару месяцев назад.
— И молчал все это время? Дурак! Сейчас я свяжусь с председателем, и лучшие бойцы восьми ковенов встанут под твое знамя.
— Зачем?
— Что зачем?
— Зачем вставать под мое знамя?
— Как зачем? Если наш мир — игрушка, то тем, в чьи лица дует ветер, больше нечего делать в этом мире, мы не играем в игрушки. Да и твой путь тоже ведет в царство реальности, разве ты не чувствуешь?
— Разве любой путь идет навстречу ветру?
— Нет, не любой, ты сам делаешь выбор. Хочешь быть слабым и глупым — иди в степь, где растет желтая пыльца. Видишь свое счастье в счастье тех, кого любишь — значит, тебе незачем куда-либо идти, хижина смерда ждет тебя, сиди, трудись, приноси счастье. Ну или бордель, — Мезония хихикнула. — Твой путь может никуда не вести, ты можешь просто брести куда глаза глядят и наслаждаться видом окрестностей. Это путь артиста, ученого, в какой-то степени путь мага. А можно идти туда, откуда дует ветер, и отточить в потоке ветра свое я, и обрести великую силу.
— Зачем?
— Зачем обретать великую силу? Затем, что таков мой путь. И твой путь, между прочим, иначе ты не стал бы возносить на престол Гнея.
— Иногда я жалею об этом. Веришь?
— Верю. Но почему иногда?
— До нашего разговора я считал, что революция в Аннуре принесла объективное благо.
— Я понимаю. Я спрашиваю, почему иногда? У тебя нет четкого мнения на этот счет?
Я виновато покачал головой.
— Нет. Пока еще нет.
— До сих пор? Ты считаешь, что то, что там творится — нормально? Или ты не веришь мне?
— Верю. У меня нет оснований не верить тебе. Но ты правильно отметила, я начал ту революцию не потому, что хотел добиться счастья и справедливости сразу и для всех. Тогда я думал именно так, но теперь понимаю, что просто хотел стать сильнее. Я искал ветра, который подует в лицо. Ветер подул и сбил меня с ног, но Уриэль помог мне встать, и в конечном итоге я стал сильнее.
— Вот видишь! Ты понял, что путь силы — твой путь.
— Не уверен. Я обрел силу и думаю, стоило ли?
— Не готов брать на себя ответственность?
— Нет, дело не в этом. Дело в том, что, идя этим путем, я несу горе и разрушение. Я убил Никанора...
— Ты говорил, его убили мантикоры!
— Да, его убили мантикоры, но если бы не я, они бы его не убили. Я спровоцировал смерть Никанора и еще двух магов, я развязал гражданскую войну в Аннуре, я убил Оберика...
— Это еще кто?
— Один из верховных властителей мира, именуемого Арканус. Не суть. Да, я расту, становлюсь сильнее, мудрее, может, даже добрее, но я сею зло вокруг себя. И я думаю, нужно ли мне это?
— Раз ты продолжаешь идти тем же путем, значит, нужно. А если решишь, что не нужно — найди себе маленький уютный мирок, заведи жену, а лучше две-три, нарожай детей... только что ты им скажешь, когда они вырастут?
— У меня уже есть маленький уютный мирок. У меня есть жена и моему сыну уже полтора года. Я пытался идти этим путем.
— Тогда почему ты колеблешься? Ты выбрал путь, так имей мужество признаться в этом хотя бы самому себе! И не скули, когда приходится убивать, чтобы выжить. Когда ты убиваешь зверя, чтобы насытить свое тело, ты же не терзаешься муками совести! Тогда почему ты страдаешь, когда приходиться убивать ради души?
— Неужели разумная душа не может расти без жертвоприношений?
— Душа воина — нет.
— Тогда зачем становиться воином?
— Путь воина дает силу и мудрость, а сила и мудрость приносят славу и уважение. Если все перечисленные вещи ничего не значат для тебя, тебе незачем становиться воином. Но сдается мне, ты давно выбрал путь. Ты просто пытаешься, как говорят мои новые подруги, — Мезония улыбнулась, — и на кол сесть, и рыбку съесть. Это скоро пройдет. Но ты говорил про реальный мир. В отношении его ты тоже колеблешься? Боишься вмешаться, чтобы не получилось, как в Аннуре? Так?
Я состроил неопределенную гримасу. По всему выходит, что так.
— Возьми меня с собой! — горячо воскликнула Мезония. — Я не буду тебе обузой, я сильнее, чем кажусь, я, конечно, не обладаю высшей магией, но я вхожу в первую десятку боевых магов Аннура.
— Традиционная магия Средиземья не действует за его пределами.
— Ну и хрен с ней! Я хороший боец, я могу действовать и без магии. Я могу командовать сотней, я прошла необходимое обучение. Я могу быть твоим тайным агентом, я умею совершать диверсии, я готова убивать ради тебя!
— Ради меня или ради того, чтобы пройти по пути чуть дальше других?
— Я не могу идти дальше без тебя. Значит, ради тебя.
— Знаешь, Мезония, сдается мне, что когда уходишь по нашему с тобой пути совсем далеко, понимаешь, что ветер в лицо уже утомляет. Да, ты можешь вырасти до уровня майара, но что дальше? Чего стоит сила, приносящая так много зла? И чего стоит сила, которую нельзя применять, потому что каждое ее применение умножает зло?
— Добро не приходит само по себе. Никанор считал, что во вселенной действует закон сохранения добра и зла, что каждое доброе дело приносит кому-то зло и наоборот. Дерево, которое растет быстрее других, затеняет соседей, но какое ему дело до их чувств? Они тоже могли вырасти, и дерево не виновато, что они выбрали другой путь. Или что им не повезло.
— Значит, ты считаешь, что все нормально? Что я могу спокойно наращивать силу, не думая о последствиях?
— Не думая о последствиях сверх необходимого. Не нужно уподобляться Морготу, который, стремясь к власти, вообще ни о чем другом не думал.
— Моргот никогда не существовал, его придумали вместе с книгами Радужной серии.
— Все равно не уподобляйся ему. Не обижай других, если не уверен, что без этого нельзя обойтись. А если кого обидел, не терзайся муками совести, они все равно тебе не помогут. Так ты позволишь мне пойти с тобой?
Пойти со мной? А почему бы и нет? Тем более, что я даже без высшей математики вижу, что на сервере появился новый субъект.
18.
— Зачем ты притащил сюда эту дуру? — спросил Уриэль. — Решил стать богом, начал получать удовольствие от поклонения окружающих?
— Я для нее не объект поклонения, — возразил я. — Она не преклоняется передо мной, она просто использует меня для обретения силы.
— Какой еще силы?
— Просто силы, силы вообще. Для нее нет разницы, что тренировать: мускулы, мозги или магию. Главное — рост. Рост личности. А все остальное неважно.
— Оригинальная философия, — хмыкнул Уриэль. — А на хрена, все-таки, ты ее сюда притащил? Росла бы себе на исторической родине, никому бы не мешала.
— А чем она тебе мешает?
Уриэль вздохнул.
— Как думаешь, Хэмфаст, — спросил он, — сколько субъектов может выдержать один сервер?
Вопрос застал меня врасплох.
— И сколько? — спросил я, чувствуя, что, каким бы ни был ответ, он мне не понравится. Но я ошибся.
— Не знаю, — сказал Уриэль, — и, честно говоря, даже не хочу знать. Но я уверен, что это число конечно. И чем больше разумных ты делаешь субъектами, тем ближе становится день, когда сервер больше не сможет поддерживать жизнь всей этой оравы.
— И что тогда будет?
— Понятия не имею. И хотел бы никогда не узнать этого. О чем ты думаешь, Хэмфаст? Мне в любом случае ничего не грозит, я выживу, даже если погибнет все Средиземье. А у Долгаста, например, нет никаких шансов. Ты о нем подумал?
О нем я не подумал.
— И что теперь делать? — спросил я.
— Что-что... не убивать же ее теперь! Постарайся больше не делать новых субъектов без крайней необходимости. Насколько я разобрался в ситуации, первым признаком переполнения сервера будет замедленная реакция на вход из другого мира, а пока пещера Орлангура нормально функционирует, думаю, бояться нечего.
— В пещере Орлангура все нормально. Думаешь, опасности пока нет?
— Пока — нет. Но возвращать Мезонию в Средиземье не стоит.
— Почему?
— Потому что каждый субъект обладает свойством плодить новых субъектов. Не забыл?
— Забыл.
— То-то же.
— Так что с ней теперь делать?
— Ничего не делать. Пусть бродит по Междусетью, можешь запустить ее в Миррор, а в Средиземье ей делать нечего. Пусть делает, что хочет, пусть растет, как хочет и куда хочет. Хэмфаст! Что с тобой происходит? Ну зачем ты поперся в Минатор, зачем ты разговаривал с этой бабой? Ты хоть понимаешь, что Натка по сравнению с ней безобидная голубка?
— Почему же?
— Да потому! Натка просто замученная дура, которая захотела стать властительницей четверти Аркануса и стала ей, и теперь радуется и больше ничего ей не надо. А Мезония не остановится никогда, ей, видите ли, надо расти. Тьфу!
— А ты, Уриэль, считаешь, что расти не надо?
— Расти надо. Только расти надо не для того, чтобы расти, а для того, чтобы делать что-то полезное. Когда ты занимаешься достойным делом, ты растешь, и не надо прикладывать к себе какие-то особые усилия. А если расти ради роста... в реальном мире живет мужчина по имени Арнольд... не видел?
— Нет.
— Ну смотри, — Уриэль развернул перед моим магическим зрением изображение этого Арнольда. Однако...
— Вот человек, рос, рос и вырос. Оно тебе надо, так вырасти?
— Думаешь, Мезония из той же серии?
