Осень бедствий

Платок на голову.

Белая роза — у троих были тряпичные, правда, у двоих измазанные в крови, ну да ладно! Будем показывать и гордиться — лично стреляла, рука не дрогнула! Она даже не соврет, просто не надо уточнять, в кого именно Яна стреляла.

Штаны...

Вот со штанами оказалось сложнее, но пошарив по дому, Яна подобрала несколько комплектов 'штаны-рубашка' подходящего размера. Что-то со слуг, что-то отцовское...

Да, отцовское...

Почему-то Петера она воспринимала именно так. Может, из-за внешнего сходства, может, еще почему-то... она не знала.

Вот Аделину Шеллес-Альденскую она не воспринимала вообще. Лежит тут... кукла Барби!

Сестер?

Жалко было девчонок. Яне любых девушек было бы жалко, попади они в такой переплет, чего уж там.

Зинаида?

Она тоже ощущалась, как чужой человек. Ну, бывает.

Ладно, пора приводить девчонку в чувство.

* * *

Яна не стала ни будить, ни уговаривать, ни обливать сестру водой. Она просто занялась ее раной. Промыла, сначала водой, потом водкой, перевязала...

Влила в рот девочки примерно полстакана водки — та глотала в бессознательном состоянии.

Зинаида начала стонать еще на стадии промывания, а уж когда дошло до перевязки...

Наконец, она открыла глаза.

— Анна?

Яна поморщилась.

Ну, не нравилось ей это имя!

Не нравилось!!!

— Зинаида, зови меня Яна. А я буду называть тебя Инной. Так проще.

— А...

Яна положила руку на лоб девочки, отмечая, что у нее все же поднимается температура. Пулю, увы, Яна удалить не могла. А без этого все равно скоро начнется воспаление.

Нужен был врач, и как можно скорее.

Проблема в том, что в Зараево им было нельзя.

К Изюмскому?

Судя по замашкам местечкового героя...

Хотя...

Ей нужен был врач. А где его найти? И как сделать так, чтобы потом этот лекарь не побежал с докладом в комитет? Опять же, у любого врача есть соседи родственники, есть, кому донести... хорошая благодарность — подставить ни в чем не повинного человека.

— Анни... что...

Яна вздохнула.

Жалко было девчонку до слез и соплей. Но и не сказать...

— Нини, милая, и мама, и папа, и сестры... все..., — голос Яны невольно дрогнул.

Глаза девочки расширились.

— НЕТ!!!

Крик был таким, что стекла задрожали. Но Яна не мешала. Пусть кричит, все равно врагов рядом нет — живых.

— Анни, нет, ты же... это неправда? Я не хочу... так нельзя...

Яна плюнула на время и конспирацию, и притянула к себе девчонку, прижала покрепче...

И то, прошло не меньше получаса, прежде, чем девочка оторвалась от нее, попробовала вытереть заплаканное лицо.

— Анна...

— Яна. Нини, милая, нам надо уходить.

— Но...

— Прошу тебя, ты должна меня слушаться.

— А...

— Я все сделаю, — продолжила уговаривать Яна. — Я справлюсь. Но ты должна мне помочь, или у меня ничего не получится.

— Я же... — девочка смотрела на свое плечо.

Яна махнула рукой.

— Найдем врача, и все будет хорошо. Обещаю.

— Правда?

— Да. А теперь попробуй встать.

Зинаида послушно оперлась на Яну, застонала от боли, но приподнялась. Из глаз девочки катились слезы.

— Все будет хорошо, малышка, — погладила ее по волосам Яна.

— Да?

— Да.

Взгляд девушки упал на несколько холмиков, накрытых занавесками.

— Ан...

— Яна.

— Яна. Это...

— Да.

— Я хочу...

— Посмотреть?

— Д-да....

Яна покачала головой.

— Если ты захочешь — я покажу. Но лучше не надо. Поверь мне, Нини, лучше пусть они останутся в твоей памяти живыми. Улыбающимися, настоящими, тогда рано или поздно ты будешь вспоминать их — живыми. А сейчас... Не надо, сестренка. Верь мне.

— За что нас? Яна, за что!?

Яна пожала плечами.

— Ни за что, Нини. Просто мы кому-то сильно помешали.

— Кому!?

— Мне бы тоже хотелось это узнать,, — кивнула Яна. Задумчиво так...

Вообще, на происходящее в Русине ей было наплевать.

Революция?

Освобождение?

Да хоть дрессировка хомячков!

Развлекайтесь, господа! Вот чем хотите, с кем хотите...

У Яны есть ее ребенок, ей надо добраться до Гошки. А потом еще и вывезти его из Русины в безопасное место. И найти тех, кто будет за ним приглядывать.

Оставить малыша в Русине?

Такое Яне и в голову не приходило.

Здесь — революция.

Для тех, кто в танке или на пальме — любые социальные потрясения создают громадные проблемы для населения. И страдают самые незащищенные.

Женщины, дети, старики...

А еще, если вот это начинается... фиг оно быстро закончится. К примеру, перестройка. Тридцатый год порядка нету.

А тем, кто не помнит перестройку — вот, пожалуйста. Недавний пример — Украина. И что бы кто ни говорил — быстро это не закончится.

Зинаида?

Яна решила, что девочку надо пристроить на лечение и в безопасное место. Не тащить же ее с собой в Звенигород? Нереально.

А для начала...

— Давай я помогу тебе одеться.

— Да... а во что?

— А вот в это.

— ЯНА!!!

Сказано это было таким тоном, что Яна даже испугалась. Секунд на пять.

Потом махнула рукой, и принялась показывать пример. Натянула штаны на обрезанные до состояния мини-шортиков панталоны и чулки. Натянула сапоги с высоким голенищем, потопала ногами. Великоваты, конечно, но это можно пережить. Велики — не малы.

Надела рубашку,, подвигала плечами, чтобы та удобнее легла — и сверху накинула кожанку.

— Инна, нас будут искать. И лучше замаскироваться.

— Это... это ужасно!

— В природе, дорогая моя, гусеница притворяется веточкой, бабочка — листиком, а без защиты живет один скунс.

— К-кто?

— Скунс. Животное такое.

— А почему?

— Потому что с...ть он на все хотел, — хмыкнула Яна.

— Яна!!!

Яна махнула рукой, показывая, что раскаивается и больше не будет, и принялась одевать девочку. Осторожно натянула на нее рубашку и кожанку, надела сапоги...

Зинаида, измученная болью и оглушенная горем, не протестовала. Но Яна сильно не обольщалась.

Вот такое поведение — это следствие шока.

Ее пытались убить, у нее убили почти всех родных.... Ладно — просто всех родных. И истерики еще будут, и скандалы, и крики, и...

Да чего только не будет!

Это сейчас она более-менее поддается, потому что плохо соображает. Да и алкоголь, который она влила в малявку в качестве анестезии, начинает действовать. Хорошая штука — водка.

А вот придет в себя — и даст жару. Но пока надо пользоваться.

Яна медленно спустила вниз девочку,, потом драгоценности.

Прихватила оружие, нагрузилась на кухне провизией. Подумала — не забыла ли чего?

Вроде бы не забыла.

Итак, у нас есть — автомобили!

И слава богу, что они есть. С лошадьми Яна ладила, но править той же двуколкой уже не смогла бы. Ее потолок — телега и с очень покладистыми лошадками. Теми, которые ведут себя прилично, не кусаются без надобности, не лягаются лишний раз, не...

И где таких найти?

А вот с автомобилями Яна ладила.

Она ведь жила на кордоне. И на кордоне был УАЗик.

Старый, еще шестидесятых годов выпуска, ломающийся через два раза на третий, так, что отец ругался нехорошими словами — и лез его чинить.

Яна, конечно, помогала.

Оставалось разобраться в местном механизме.

Итак, автомобиль. На что же он похож?

Судя по запаху, работает он на чем-то бензиновом. На керосине? Лигроине? Бензине?

Ага, а вот и канистра с чем-то... кажется, это все же лигроин. И канистра интересная, круглая, как жестянка, просто пробкой заткнута. Понятно, здесь еще нет автосервисов, и стандартов нет, и всего остального...

Яна обошла машину, разбираясь в конструкции. Больше всего ЭТО было похоже на карету, у которой оторвали лошадей. Зато впереди приладили нечто вроде водительского места.

Руль?

До круглого руля тут не додумались, торчало нечто вроде рогульки такой растопыренной, за рожки надо было браться и поворачивать.

Спидометр?

Тахометр?

Ага-ага, даже два раза!

Ключ? Замок зажигания?

Опять мимо! Машина заводилась 'с рычага'. Яна так поняла, что надо было покрутить здоровущую ручку в районе капота, тогда она заводилась и ехала.

Были какие-то рычажки, кажется, включение фар, что-то еще...

Яна решила осваивать все методом тыка и приступила ко второй машине.

Еще одна канистра ее порадовала. Жаль, машину нельзя будет взять с собой. Но — выбора нет. Придется ехать на одной и рисковать...

Ну и ладно!

Яна знала историю, хотя и выборочно! И точно знала, что когда создатель концерна Мерседесов, Карл Бенц, создавал первое авто, жену он довел до ручки. Или — до амортизации?

До такой степени, что та погрузила в машину вещи и двоих детей — и уехала к матери. Заправлялась в аптеках, несколько раз ломалась, но ведь до мамы доехала?

По другой версии, она это сделала, чтобы привлечь внимание к авто мужа и мигом стала популярной личностью. *

*— правда-правда. Можете погуглить, я видела обе версии, прим. авт.

Но дело-то не в Карле Бенце. А в том, что мадам сама ехала — сама и машину чинила! Самостоятельно! Шпилькой для волос там что-то прочищала, подвязкой для чулок стягивала... иными словами, машины сейчас чинятся с помощью ломика и растакой матери.

Яна готова была обеспечить и то, и другое.

Получится?

Не получится?

Начинать с чего-то надо, а дальше будет видно.

Эхх, было у Яны одно искушение, было! Вот жутко ей хотелось погрузить трупы императорской семьи в машину и отвезти в Зараево. Прямо на площадь.

А там влезть на броневичок, и — по классику!

— Товагишшшы! Великая Октябгьская геволюция, к котогой вы так стгемились оплачена сполна! Тгупами женщин и детей! Вы довольны?

И поднимать на борьбу революционные массы!

Останавливала простая мысль.

Пришибут — да и все.

Если говорить о революции в России... да пристрелили бы там, хоть принцессу, хоть лично Николая, хоть кого. И ее пристрелят.

Поднять народные массы на борьбу?

Это возможно только в одном случае. Когда дошли все. И до точки. Когда дома шаром покати, детям жрать нечего, перспектив вообще никаких, война идет... да, еще из-за границы должны это все качественно проплачивать. Последнее — обязательно.

Вот тогда и ярость благородная вскипает, как волна (благодаря предусмотрительно подсунутым в воду кипятильникам), и идет волна народная, куда ее направят. Или война?

Яна и не помнила так-то, сейчас...

И вообще — на фига козе баян? Ей надо завести машину и убраться отсюда куда подальше. А там уж разберемся. Но сначала — врач!

Вряд ли Анна одобрит, если Яна угробит ее сестру. Кстати — единственную оставшуюся в живых представительницу дома Вороновых и единственную наследницу.

Будем честны — Яны через год здесь не будет. Вообще нигде не будет. И единственным человеком, который имеет права на престол, останется Зинаида. Вот, и надо ее вылечить — для начала.

Гошка?

Чисто гипотетически права у него есть.

Чисто практически?

Да только через Янин труп!!!

Чтобы ее ребенка во всю эту грязь втянули!?

Ладно еще, она бы осталась рядом с ним. Но она-то будет мертва. А судьба детей на троне...

Кто читал историю — вспоминаем. Павла, Иоанна... не живут на тронах дети. Просто — не живут. Так что — не фиг!

Захочет Зинаида — пусть правит, не захочет — пусть не правит. А сына не троньте! На ноль помножу!

Куда ехать?

Яна не представляла. Хотя бы потому, что не представлял этого и допрошенный.

Да, вон там, в той стороне Зараево. Значит, им надо по дороге и в противоположную сторону. А дальше...

Решим по ситуации!

* * *

Яна погрузила все, проверила вещи еще раз, и погладила Зинаиду по волосам.

— Сиди, детка.

— Я... Что ты хочешь сделать?

— Ничего хорошего, — вздохнула Яна. — Мне это очень не нравится, поверь мне.

— Анна?

— Яна. И прекращай оговариваться.

— Яна?

Яна сосредоточенно поджигала импровизированный факел. Керосин из лампы, палка от швабры и кусок шторы. Загорелось, словно так и надо было.

И Яна вошла в дом.

— НЕТ!!!

Позади остался крик Зинаиды, которая сообразила, что хочет делать сестра. Поздно, слишком поздно.

Яна начала со второго этажа.

Она шла — и поджигала.

Шторы, ковры, мебель... она не зашла в комнату, в которой лежали родные Анны. Не смогла.

Она не виновата в их смерти. Она не убивала. Эти люди для нее вообще никто!

Но...

Как же был силен инстинкт.

Как же хотелось сесть рядом с 'отцом' — и завыть. Завыть жалобно и безнадежно.

И похоронить всех, как подобает.

И не глумиться над останками.

И...

Погрузить трупы в машину, приехать, и посмотреть в глаза той мрази, которая все это начала.

Мрази, какие ж мрази!!!

Но — нельзя.

То, что она делает — самый лучший вариант. Если уж брать историю...

По-славянски.

За смерть родных она отомстила, тризну не устроила, но зато есть огненное погребение. И в погребальный костер идут и трупы врагов — пусть на том свете прислуживают своим жертвам.

Смерть родных оплачена.

Почти...

Спите спокойно.

И Яна шла, а за ее спиной медленно поднимался, разворачивал крылья и скалил зубы огненный зверь. Он был еще маленьким, но вполне хищным, он пожирал дом и рос, разрастался, и когда Яна выбегала из дверей, за спиной ее раздавался вполне себе злобный рев демона.

Добыча!

Уходит!!!

* * *

Яна завела машину и вспрыгнула на водительское сиденье.

— Нини?

Бесполезно.

Яна пригляделась, и медленно опустила ресницы. Сестрица лишилась чувств. Ну и ладно, ехать спокойнее будет. Некогда ей о чужих чувствах заботиться.

Яне позарез требовалось пристроить куда-нибудь эту трепетную ромашку, и отправляться в столицу Русины.

В Звенигород.

Жар от горящего дома был такой, что волосы начали курчавиться. Яна хмыкнула, и попробовала одну педаль, потом вторую...

Разобралась кое-как, эмпирическим путем, где газ, где тормоз, а вот как переключать сцепление...

Сразу она и не сообразила.

Всего здесь было две педали. Левая отвечала за коробку передач, нажмешь — включается первая передача, отпустишь — вторая.

Правая педаль — тормоз.

Задний ход включался рычагом. Яна это поняла, когда на нее злостно налетело дерево. Понаставили тут, понимаешь!

Зато теперь она знала, что это не ручник.

А с другого бока?

Ага, а вот это — ручник.*

*— нечто подобное было на первых 'фордах', прим. авт.

Сложно?

Зависит от ситуации. Если не жалеть машину, вполне можно было разобраться. И ехать себе по делам...

Яна и ехала.

* * *

Запас прочности у машины был неплохой, вот скорость подкачала, но для этого времени и места — вполне. Яна прикидывала, что они делали двадцать — двадцать пять километров в час.

Конечно, оно дикая новинка!

Никому и в голову не придет, что для Яны это не скорость. Девушка успевала управлять автомобилем, глядеть по сторонам и внимательно прислушиваться.