Агенты Прометея

Через пару часов Кастор с мачты крикнул:

— Паруса на горизонте спереди справа по борту. Много.

Спустились, поглядели, а там большой флот.

— Посмотри, кто это, — Белов вручил Сизифу подзорную трубу.

— Это карфагенский флот. Не могу сосчитать, их десятки.

— Я знаю. Семьдесят кораблей. Морской десант плывёт в Мессену, — сказал на греческом Андрей Шилов. — Вот только я не думал, что наткнёмся на них. Что делать будем?

— Откуда? — удивился Акамант.

— Неважно. Но нам лучше с ними не встречаться. Пенкрофа позовите.

Объявили парусный аврал, и даже брифок поставили. Шхуна шла уже на северо-восток, а флот наперерез, но отставал. Думали, что уже разминулись, оказавшись в паре километров по курсу армады, но заметили, что отделилось несколько судов.

Гискон, полководец, лично возглавил перехват неизвестного парусника, пересекшего курс флота. Вырвался вперёд на флагманской пентере "Кулак Баала", а четыре триеры шли попарно по обе стороны пентеры на случай всяческих маневров. Все паруса были подняты, и им помогали гребцы.

Когда парусник пересёк курс, расстояние было около пятнадцати стадий. Было плохо видно, но какой-то странный торговец. Понемногу догоняли, хвала богам, ветер был слабоват. Когда сблизились на пять стадий, до основных сил флота было больше семидесяти стадий. Всё ближе и ближе. Четыре стадии, три... И тут парусник развернулся, и раздался гром. У крайней правой триеры рядом вода поднялась столбом, и тут же вспышка у левого борта. Гискон увидел огромную дыру в борту, а триера сильно качнулась вправо, потом влево, и стала хлебать воду, скоро затонула.

Парусник довернул, и снова гром. У левой крайней триеры рядом всплеск, и тут же вспышка на мачте. Лёгкий корабль сразу потерял ход. А вот правая ближняя триера погибла быстро: что-то громыхнуло сзади внутри, встала на дыбы и ушла под воду.

Полководец обомлел: он ждал, что бой будет безнадёжный, но для парусника, а не его флотилии. Торгаш непонятно как, но потопил две триеры, и третья небоеспособна. И тут бахнуло так, что на секунду потерял сознание, и, очнувшись, понял, что планирует с неба, лёжа на обломке боевого помоста, а снизу ещё громыхнуло.

Тем временем через развороченный нос пентеры влетел ещё один снаряд, и уже внутри взорвался. Триерам за глаза хватило трёхдюймовок, а по пентере ударило два 120-миллиметровых фугаса. Последняя триера стремительно стала разворачиваться, осознав перспективы, да так, что черпала воду, и попробовала уйти, маневрируя. Да только попадание фугаса в корму, мягко говоря, осложнило эту затею.

— Почтенный, они за нами гонятся! — воскликнул Акамант, наблюдая за флотом.

Неплохой ветер помог пересечь курс оного в пятнадцати стадиях. Хотя пришлось потрудиться с парусами. Трое эллинов пока мало что понимали в парусном вооружении, но честно тянули те верёвки такелажа, на которые им указывали. Сейчас напряжённо ждали результата.

Внезапно от карфагенских кораблей отделилось целых пять, один намного больше остальных. Все посмотрели на них, эллины идентифицировали четыре триеры и одну пентеру, довольно распространённую в карфагенском флоте.

— Если ветер не ослабнет, то уйдём, — заявил капитан.

Но, как оказалось, боевые корабли строем фронта догоняли шхуну. И замысел ясно проглядывался: пентера строго сзади подходит, а по две триеры с каждой стороны идут, чтобы перехватить при попытке поворота.

Когда расстояние сократилось до двух километров, экипаж засуетился, большинство пошло внутрь. Эллинам приказали на палубе ждать. Открыли люк спереди, и какие-то окна, прежде закрытые, открыли. Прежде, при спасённых, гиперборейцы, не показывали, что там. Притащили вверх какие-то трубы с подставками, одинаковые болванки, пакеты. В носовой отсек аналогично.

— Если ветер не усилится, будем драться, — сказал толстый старший помощник капитана. — Пенкроф командует кораблём, а я стрельбой.

— Нам дадите копья, мечи или ещё чем драться? — спросил Кастор.

— Они вам пока не нужны.

Боевые корабли Карфагена приближались, а ветер не менялся. Гиперборейцы были напряжены, но почти не боялись, а шансов, казалось, не было. При сближении на пять стадий в четыре трубы зарядили попарно пакеты и болванки, и приготовили ставить.

Когда расстояние уменьшилось до трёх стадий, Пенкроф скомандовал поворот направо. Приказ и рулевой, и матросы выполнили быстро.

Если с шхуны считать корабли слева направо, то первым, вторым, четвёртым и пятым были триеры, а третьим пентера.

Разворот привёл к тому, что до первой триеры осталось только полторы стадии. Парусник приостановил разворот, и что-то громыхнуло два раза под палубой, и потянуло дымом со странным запахом. В сторону первой триеры что-то мелькнуло, и поднялся столб воды с громом у неё. И тут же с грохотом и дымом разорвало её левый борт посредине, корабль наклонился вправо, хлебнул воды через отверстия для вёсел первого ряда, и качнулся влево. Вода хлынула в пролом, и триера очень быстро ушла под воду.

Бойцы на палубе похватали трубы, и из первой вылетела болванка, поднявшая столб воды слева от второй триеры, со второй трубы снаряд ушёл в воду без разрыва. Третья справа упала, а четвёртая приземлилась в триеру между мачтой и кормой. Взрыв снаряда разворотил дно, но корму не оторвал. И боевой корабль сходу воды так хлебнул кормой, что на дыбы встал и так под воду ушёл. Мало кто смог выскочить и на воде удержаться.

Эллины как стояли, так и сели от удивления. Но Пенкроф поднял и погнал трудиться.

А шхуна развернулась так, что трёхдюймовки правого борта оказались направлены на пятый вражеский корабль. Рявкнули, только что перезаряженные, и фугасы улетели к цели. Один промахнулся, второй почти промахнулся. Встретил на пути мачту и взорвался, накрыв экипаж осколками и взрывной волной.

Но пентера шла в атаку, как ни в чём не бывало, и получила своё. Курсовые 120-миллиметровые орудия, самые мощные на шхуне, по очереди рявкнули. Первый снаряд жутко разворотил нос мощного гребного судна почти до уровня воды. Второй внутри ближе к корме взорвался, так, что всю палубу вспучило необычайно яркой вспышкой, и из пентеры полетели градом красные клочья.

— Смит, что это было? — спросил Сергей.

— Первый снаряд был с пироксилином, а второй, на всякий случай, специальный, с взрывчаткой Ледина, — пояснил Сайрес. — Чтобы наверняка потопить.

Результат боя был такой: пентера изуродованная, но пока на плаву, две триеры утонули, одна без движения, а четвёртая в линии развернулась и бросилась в бегство. Греки из Сиракуз только сидели на палубе, хлопая глазами и с раскрытыми ртами. Однако, команда стрелков обстреляла из безоткатных орудий убегающую триеру, влепив и ей в корму фугас. Сложно было, но ухитрились не поджечь ничего. Специально за этим следили.

Эллинов облили водой, чтобы в чувство привести, и спустили на воду аж три лодки.

— Брать в первую очередь золото, серебро и ювелирные украшения, во вторую бронзу, железные изделия подороже и хорошую одежду, — приказал Белов.

— А это побитое корыто не утонет? — спросил Лёха.

— Будьте начеку.

Десантная партия была вооружена копьями, кинжалами и автоматами ППС-43. Хотя ротмистр заявил, что боеспособных членов экипажа быть не должно.

— Вы почему так думаете? — спросил Герберт.

— Всех приложило взрывной волной, можешь не сомневаться. Кто не убит, и осколком не ранет, тот контужен.

— Неплохо бы триеру захватить, — предложил Кастор.

— Или она нас подождёт, или не стоит жалеть, когда утонет, — заявил Александр.

Народа на пентере было много, несколько сотен. Но и снаряды мощные. Десанту даже поплохело, как увидели щедро украшенные кишками, кровью и прочими человеческими останками внутренности мощного гребного корабля. Откуда-то слышались стоны и крики на финикийском и греческом языках.

Перегородки, каркас и балки были сильно побиты и изуродованы. Снизу медленно прибывала вода, а корма горела. Начали оглядываться, и Шилов присвистнул:

— Это мы удачно зашли.

Увиденное потрясло: побитые сундуки были полны монет, коих были сотни килограмм. И множество папирусов, украшений. В первый рейс сумели забрать всё золото и серебро, больше ничего не смогли взять кроме нескольких очень дорогих кинжалов. Второй рейс сделать не смогли, потому что пентера бойко тонула, объятая огнём. И триера тоже готовилась к встрече с Посейдоном.

— Может, спасём триеру? — предложил Сизиф.

— Там весь корпус поломан, не получится. Лучше отправляйтесь и с лодки копьями добивайте, кто на воде держится, — приказал Пенкроф.

Простых воинов не пожалели, но одного пленника привезли. Выяснилось, что это командир. Причём всей армии вторжения! Гискон, сын Ганнона Великого. Поддался азарту, возглавил "группу захвата" и всё.

— Выкупать некому. Позвольте покончить жизнь самоубийством или убейте меня, — попросил полководец. — Только расскажите, как разгромили.

— Не-а, тогда и тебе придётся нам многое рассказать про Карфаген, про ваши планы и прочее, — нехорошо улыбаясь, заявил Андрей Шилов. Его допросам тоже учили, и сейчас предстояло выдоить пленника досуха.

— Мне вот интересно, мы взяли всю армейскую казну на пентере. Как дальше эти, что идут на Мессену, воевать будут? Без зарплаты. Если наёмники, что делать будут? — спрашивал Снегов. — И не устроят ли на нас охоту за сегодняшний бой? Понятно, что нельзя тратить больше заработанного в Гадесе и Сиракузах, но если вдруг придётся? И как прятать такую гору монет?

— Думаю, разберутся. Но бардак себе устроят, — ответил Петя.

— Я всё понимаю, на нас напали, защищаться надо, но нехорошо как-то столько убивать, — с позеленевшим лицом говорил младший Снегов. — И убивали даже тех, кто выжил. Зачем? Бандитом себя чувствую.

Тут ротмистр подошёл к нефтянику и спросил:

— А ты хорошо подумал? Если они ведут себя как пираты, то так оно и есть. Думаешь, нас бы пожалели? Ни в коем разе. Я повоевал против врага, который правила войны не соблюдает. Убил многих, и этому только рад. Я негодовал и возмущался зверствами фашистов, но тут часто бывает, что целые города сжигают и вырезают. Запомни: чем раньше убит пират, тем меньше людей им убито. А то, что мы собрали трофеи, то нормально. Или на нас будут бояться нападать, или нас сожрут.

— И в наше время право сильного никто не отменял, — сказал Шилов. — Я уж насмотрелся.

— Я служил на атомарине "Дмитрий Донской". И у нас было на вооружении двадцать ракет Р-39, и на каждой по десять ядерных боеголовок по сто килотонн. Мы могли превратить в пепелище Восточное побережье США, и там это знали. И знали, что мы не одни. И потому сибирские месторождения у нас не осмелились попробовать отобрать, — рассказал Белов.

— О чём вы? — спросил Акамант, слушая разговоры на русском.

— Обсуждали право военных кораблей на захват мирных кораблей, — отмахнулся Шилов. — Лучше расскажи, почему так много греческих наёмников и у Карфагена, и у Персии. Что неладно в Элладе? Почему они не ремесленники, не крестьяне, не торговцы, не моряки, а за врагов воюют? Что им мешает жениться, детей растить, а не умирать за деньги?

— А из вашего народа разве нет наёмников?

— Мало, но я тебе вопрос задал.

— Женщин маловато. Многие от бедности идут в проститутки. Многие в рабыни. Умирает при родах много. Не хватает женщин в жёны. И ещё не хватает работы. Земли нету, слишком эллины расплодились.

— А чужие земли? Сицилия же не вся эллинская. А вы против греческих наёмников воюете. Если б они не предавали Элладу, то финикийцы с оружием даже не пробовали бы ступить на землю Сицилии. Да что там Сицилия, и Боспор и Италия тоже, западной Элладой были бы полисы в Испании. А финикийцев мало, вас нанимают, сами же основывают поселения за Геракловыми столбами.

— Жители разных полисов часто воюют между собой. Не можем договориться.

— А надо! Мы Тимолеону об этом говорили.

— Где землю брать?

— Земли много! Их взять можно. Но надо для этого всем эллинам объединиться, заставить Карфаген пропускать ваши корабли через Геракловы столбы и заселять далёкие земли, — влез Белов.

— А разве может кто-нибудь? Тимолеон хорошо если объединит всех, как Дионисий.

— Есть. Узнаешь.

— Товарищи. Я и Андрей обсуждали, и не только. Все слышали, что сказал Акамант. Надо в Афины зайти, кое с кем поговорить в рамках информационной войны, — заявил Александр Волк.

— Если получится, — буркнул Юрий.

— Знаю я одного человека, смогу уломать, — усмехнулся сталевар. — Фиг угадаете.

— Можно проще. Нас сами найдут деловые люди, владеющие верфями, — заявил Сайрес Смит. — Но о ком ты?

Услышав ответ и объяснение, качали головой.

— Думаете, через этого чудика прокатит? — усомнился Сайрес Смит.

— А вполне, — заявил чекист. — Только сложный характер у этого посредника. А теперь предлагаю всем, кто может, выпить водки. Чем больше, тем лучше.

— Забыли, где мы? — не согласился Пенкроф. — Тут напиваться нельзя, мы же на стоянке.

— Даже мне не по себе стало, когда увидел внутри пентеры мясорубку. Остальным тем более. Пока горячка до конца не отошла, держатся. Но уже пора снять напряжение, беленькой, конечно, а не вином. Внутри кой кого стошнило, — объяснил князь Голицын.

Самые хлипкие в этот же день налакались водки, а как протрезвели, остальные с утра, кто из десантной партии, нажрались. Даже эллины водки напились.

Вечером же вошли в пролив Китира между островами Китира и Андикитира, отделяющий Ионическое море и Критское море. Последнее выделяют не всегда, чаще всего так называют южную часть Эгейского моря. Тут наперерез рванула унирема. Сизиф сказал, что это пираты.

— Эй, вы, на паруснике, пошлину платите.

— Кто вы такие? — в ответ крикнул Пенкроф.

— Мы те, кому платят все моряки, кто не хочет стать добычей пиратов. Сейчас поднимемся на борт и посмотрим, сколько вы нам должны, — заявил командир небольшого боевого корабля.

— Морские разбойники, значит, — громко сказал капитан Старгейта, а те только заржали уверенно. — Не слишком храбры?

— Думаете, это наш корабль единственный? За нами наблюдают. И ещё пять, а если надо, то и больше, вас окружат и захватят.

— Выпускайте Гискона.

Финикиец вышел в своей одежде, ему объяснили ситуацию, и Гискон заявил:

— Хотите меня освободить и передать Карфагену за выкуп? Буду рад, если сможете это сделать. Но, клянусь Баалом, лучше не пробуйте. Я, Гискон, сын Ганнона Великого, попробовал захватить этот корабль, имея пентеру и четыре триеры. Потерял всё, и сам в плен попал. Всё ныне мной сказанное, это правда, клянусь Баалом.

— Сын Ганнона? Я видел твоего отца, признаю и тебя. Верю тебе. Но надеюсь, что на ночь тут пристанете, вас не тронем, — сказал один из гребцов униремы, и этот кораблик шустро уплыл.

— Пусть дураков в другом месте ищет. На ночь остановки не будет, — решил Пенкроф.

За парусником наблюдали, но нападения не произошло.

За ночь прошли пролив и были между Пелопонессом и островом Милос, рядом с каменным островком Велополуа.