Инопланетянин сел на пол. Алик обратил внимание, что у него длинные ноги и стопы своеобразной формы. Арестованный высунул из одежды руку, кисть немного отличалась от человеческой. Он показал Алику свою руку.
— Ты тоже смог договориться с местными силами,— заключил инопланетянин. — Ты рожден где-то в просторах Ойкумены?
— Я рожден на просторах планеты Земля. Хочу чтобы ты понял, твою цивилизацию обвиняют во вмешательстве в чужую культуру. Не забудь сообщить эту новость своим.
— Мне это безразлично.
Алик по хозяйски сел в кресло и посмотрел сверху вниз.
Геликс не подавал признаков своего "присутствия". Инопланетянин, не вставая с пола, подвинулся ближе и стал рассматривать то руки Алика, то ноги, то лицо. Алик понял, что он оценивает его мускулатуру и телосложение.
— Твоя плоть такая же реальная как все вокруг? — поинтересовался гость.
— Да. У тебя имя есть?
— Она звала меня Мельзис.
— Но ты не Мельзис, на сколько я знаю.
Он продолжал его изучать, не ответил.
— Я понял почему мои сородичи выбрали ее. Но почему они так неосторожно выбрали тебя?
— Если ты не станешь отвечать на мои вопросы, Я не буду отвечать на твои.
— Я разговариваю с собой, чтобы тренировать гортань. Это укрепляет голос. А ты знаешь, что я не Мельзис? И почему?
Алик не ответил.
— Я не слышал ее, но тебя я слышу. Твое мышление прямолинейно. Ты не парадоксален, как она. И я уже понимаю, почему ты рядом с ней. Это она привела тебя с собой.
— Что-то ты через-чур много говоришь о ней. Чем она тебе так интересна?
— Она представляет собой олицетворение женского начала, сосуд с силой. Она не источник, но носитель. Природа сама не создает таких систем. Для этого нужен разум. Замысел. Цель. Но какая? Ты знаешь?.. Едва ли. Кто-то создал ее, чтобы заключить в нее силу, а потом создал тебя, чтобы ее разрушить. Она держит тебя рядом, потому, что ты можешь разрушить ее сосуд по необходимости. В этом большая мудрость. — Он посмотрел на Алика, и в его взоре появилось торжество. — Если я умру, я умру с этим знанием. И мне не страшно теперь.
— С чего бы это ты собрался умирать?
— Я ничего не знаю о своем родном доме, я могу там не выжить или оказаться еще слабее, чем здесь. Знаешь в чем ошибка этой цивилизации?
— Неужели ты мне расскажешь?
— Вы стремитесь выразить все в плотном эквиваленте, называя это ценностью. Сама позиция ошибочна. Мы мыслим категориями силы и потенциальности. Наша ценность — способности. Ты много силы тратишь на агрессию, и та же сила почти не заметна в ней, но у нее способности создавать события, а ты следуешь общему течению жизни. Как здесь говорят в ней есть хладнокровие творца. Это сильно сбило меня с толку. А ты волнуешься за нее?
— Она не из тех, за кого стоило бы волноваться.
— Я тоже волнуюсь.
— А тебе с какой радости?
— Здесь нечему радоваться. — Он закивал и задумчиво, в своей манере размышления продолжил. — Она помогает мне даже после того, как я сбежал. Я предположил, что если ее арестуют, то она окажется в большей безопасности. Но она благородно выполняет обещание. Ты же не отпустишь меня помочь ей?
— Нет.
— Ты можешь ее найти? Ты способен чувствовать как она? Впрочем, чувство — это неправильное определение. Это связь.
— Забудь. Ты мной не воспользуешься.
— Но я должен. Я потерял ее, когда пошел за тобой. Я должен найти ее, чтобы она не нашла то, что ищет.
— Не нужно так сложно изъясняться. Ты ей не помешаешь. Я тебе не позволю. Я не знаю, где она. В этом и была хитрость.
Инопланетянин ухмыльнулся.
— Хитрость? — Они встретились взглядами. — Ты можешь ее найти по своему желанию.
Глава 5
Непроглядная мгла царила здесь. Царство мертвых. Эта традиция возникла не так давно — хоронить мертвых под землей.
Бородач спустил ее на всю длину веревки. Перед ней была стена, а ближайший проем в стене оказался где-то слева. Эл пришлось раскачиваться, чтобы зацепиться за угол и влоезть в пространство вырубленного в породе прохода. Она осветила масляной лампой узкий коридор. Он шел на спуск и по пути кое-где были пробиты проемы в колодец с одной стороны и углубления в стене с другой. Она нашла указанное направление и двинулась по пологому винтовому спуску вниз. Она с некорым сомнением развязала на себе веревку и на всякий случай завязала узел и закрепила ее в щели между камней. Порода была крепкой, что позволило выкопать эти катакомбы. Нкрума верил в мпастерство местных архитекторов, а Эл следом поверила, что тонны породы над ее головой не рухнут от постороннего шума. Она стоялаа в вырубленном проходе пока сканер не сообщил, что двигаться здесь безопасно. Грубая на вид галерея шела на спуск. Если бы не возможности ночного зрения ориентироваться было бы сложно. Лампа давала мало света.
Ей попался единственный не закрытый проем по дороге вниз, остальные были закрыты деревянными дверями и заперты. Эл высунулась на всякий случай наружу и посмотрел вверх. Были видны звезды и слышно, как наверху еще возится бородач. Эл представила, как он убирает веревку и ей стало не по себе. Все выглядело просто. Мысль о ловушке посещала ее время от времени, но делать было нечего.
Она задержалась у найденного в стене прохода и пометила на сканере место входа. За поворотом был узкий коридор, она почти упиралась головой в потолок, прошла метров тридцать и оказалась в погребальной камере, просторной с каменным грубым саркофагом посередине. Нигде не было резьбы или надписей, сделан он был из того же камня, что и все вокруг. Исследование ничего не дало.
Эл взялась за крышку и обнаружила что это обман, она было не тяжела и отодвинулась с некоторым шумом, стоило опустить в ящик лампу, как выяснилось, что там был деревянный люк с кольцом, Эл с ногами забралась в саркофаг подняла крышку и обнаружила добротную веревочную лестницу спущенную в узкий колодец. До дна свет не дотянулся.
Лестница закончилась не достигнув дна. Эл привязала веревку к концам лестницы и продолжила спуск. Лампа нагрелась и обожгла ей руку, спускаться с ней дальше было неудобно, и Эл затушила ее и привязала к одной из перекладин лестницы. В колодце был ощутимый сквозняк. Тяга была достаточным и мечущееся пламя могло был стать причиной поджога. Больше традиционные местные осветительные пристпособления ей не понадобятся, наблдать за ней в колодце некому. Спуск она продолжила в голубоватом мареве искусственной подсветки браслета, потом вспомнила. Здесь не было ничего похожего на атмосферу убежища чужаков, ни по ощущению ни по показаниям сканера, все нарутральтное и местного происхождения. Это сделали люди.
Вспомнила, что под утро под Канопусом будет светопреставление со взрывом на болотах и пожаром, что это сойдет за гнев богов и вызовет еще больше толков и суеверий. Еслиона не потерялась в лабиринте загадочного холма, то здесь тоже не заплутает. Чем дальше она продолжала путь, тем бьольше росла уверенность, что ее новый знакомый-инопланетянин едва ли посещал этот могильник, возможно даже не знает о нем.
На этом она отключила подсветку и стала спускаться следуя своему чутью.
Казалось, что глубина этого сооружения невероятная, колодец был не узким. Эл не чувствовала стен. Потом произошла будто бы метаморфоза восприятия. Через какое-то время начало казаться, что она не спускается вниз, а лезет куда-то наверх. В ее сознании предстало искаженной простраранство, ей мерещились боковый проходы и коридоры, которых не было, стоило найти стену и коснуться ее ладонью. Обман чувств сопровождался ощущением присутствия, будто за ней кто-то наблюдает.
"Если это ты, то не стоит меня пугать и путать. Я упряма и живуча, я буду тут бродить, пока тебя не разыщу". Ее внутренний посыл привел к контакту. Это был человек.
Она ощутила приказ подниматься и полезла наверх. Наваждение прошло и ей пришлось лезть по веревке, пока она нащупала боковой ход, локоть почувствовал пустоту, а рука — края лаза. И вот уже на четвереньках она ползла по горизонтальной шахте куда-то дальше в этом лабирине. Когда уперлась в тупик, пошарила по стенам, обнаружила путь наверх. Так Эл еще несколько раз поворачивала, спускалась и поднималась, на этот раз без веревки. Все было так устроено, чтобы забраться сюда мог не каждый. Сопровождающая такой процесс потеря чувства времени не позволяла оценить расстояние.Эл оставалось считать колена и запоминать направления в этом лабиринте из шахт.
Потом был более просторный коридор, пальцы нащупали на стенах насечки, орнамент, знаки. Эл включила подсветку и прищурилась. Здесь были частоты, которые исказили восприятие системы, по сканеру стало светло как днем. Но это был все еще коридор под землей и все та же тьма. Эл повозилась с настройками браслета, придала пространству сумрачную окраску и пошла по коридору. Значит тот, кто привел ее сюда способен сбить с толку и устройство, не только ее саму. Она вспомнила предостережения Матон и Нкрумы.
Снова сквозняк. Бородач был неправ. При таком способе передвижения невозможно замерзнуть, холодок бодрил. Если бы не спертый воздух, то она бы не поняла, что сквозняк имеет запах чего-то обжитого, человеческого, не мертвого тела, живого.
Эл умела чувствовать пульсацию жизни, она пошла не за запахом, не за освещением, а за источником жизненной силы.
В узкую щель двери пробивался свет. Было тихо.
Эл распахнула дверь. Огонь в небольшом светильнике заколыхался и едва не потух. Сухая рука провела над огнем, чтобы воздух успокоился.
— Мельзис, — выдохнула Эл, узнав в человеке образ описанный Артесием.
— Вознагражденное упорство, Елена из Мантиней, — отозвался он.
Эл за мгновения оценила его. Человек. Не стар. Телосложение крепкое, человек сильный, плечо, и верно, повреждено. Красивые волосы. Опрятен. И глаза голубые.
Они смотрели друг на друга.
— Кажется у вас то, что я ищу, — сказала Эл, она подумала, что при его возможностях много объяснять не стоит. Красноречие тут едва ли поможет.
— Нет. Пластины я тебе не отдам.
— Я могу не брать их. Просто покажи.
— А понимаешь ли ты, что за подобную просьбу полагается смерть?
— Хотели бы убить, то не пустили бы сюда.
Эл обратилась во множественном числе не из уважения, а понимая, что одному человеку, какой бы сильный или изобретательный он не был, невозможно выжить под землей в одиночку.
— Или сделать попытку остановить тебя и убедить отступиться, — сказал Мельзис. — Ты упряма.
— А у меня обратная цель.
— Что ж, значит, нам придется поговорить, — заключил он. — Ты демонстрируешь силу, с которой приходится считаться.
— Благодарю за понимание.
— Здесь есть место только для меня. При горящем огне воздуха здесь на двоих мало. Иди за мной.
Она опять повел ее по узким коридорам. На этот раз они оказались в камере, которая напоминал не погребальную, комнату вырубленную в породе, пригодную для жилья, определенно с хорошей вентиляцией. Эл показалось, что она слышит некий шум.
— Твоя чуткость поразительна. Это город. Он над нами, — сообщил Мельзис. — Ты гость, право первой речи — твое. Говори. Хочешь воды.
Эл отказалась пить.
— Для начала я хочу понять, зачем вы заменили себя тем существом? — спросила она.
— Инородцем? Знаю, что ты разыскала его. Искусно.
— Это не трудно, учитывая, что не знала, кого я найду.
— А теперь знаешь кто это?
— Да.
— Уверена.
— Абсолютно.
— Так кто он? Кто он для тебя?
— Другая ветвь нашей цивилизации, когда-то покинувшей этот мир.
— Нашей? Лестно слышать такое определение от существа не из этого мира.
— Меня почему-то совсем не удивляет, что такое здесь известно. Поинтересуйтесь о договоре, и я окончательно пойму, что мы разговариваем на одном уровне.
Он открыто улыбнулася.
— Чтобы убедить меня дать тебе то, что ты хочешь, придется мне рассказать, зачем это нужно тебе. Правду. Начинай. Едва ли тебе хватить времени до утра, так что твой провожатый к рассвету придет напрасно. Не боишься провести день с мертвыми?
— Они менее докучают, чем живые.
Он снова улыбнулся.
* * *
Алик плутал по северной части города до самого рассвета. Измученный ночными поисками он сел у стены храма за колоннами, чтобы его не видели с площади.
Эл пропала, как ему казалось бесследно, а ее поиски стали навязчивой идеей. Беспокойство спуталось с убежденностью, что он ее разыщет, что ей потребуется помощь. Закрывая глаза, он видел тьму, старался представить ее в этой тьме и не находил. Временами это пугало. Но она там, в темноте, чутье подсказывало ему, что он прав.
При свете поиски казались бесполезными, да и ум немного прояснился. Эл сможет о себе позаботиться. Это была здравая мысль, которая на время победила беспокойство.
С восточной части города потянуло гарью, он вспомнил, куда бы мог пойти. Уж там его точно ждут новости и окажут радушный прием, а за одно может пригодиться его помощь.
К дому Эфроима он пришел минуя шумные улицы еврейского квартала. На стене рынка, предназначенной для объявлений пестрели многоязычные надписи о назначаемый встречах. Семейство Эфроима провело эту ночь в тревоге. В квартале были пожары, в греческой части — погромы. Городская стража не успевала наводить порядок на улицах и все мужчины семьи оказщались вооружены. С наступлением нового дня стало спокойнее и его пустили вдом, едва узнали.
— Александр, — Эфроим посмотрел на него и с надеждой, и с удовлетворением. — Ты жив. А остальные?
— Они в безопасности.
— А Елена? Слышал, что случилось. К нам в дом приходили солдаты, я вынужден был признаться, что вы жили тут. И соседи видели вас. И дети болтливы. Я не знал, что ее арестуют.
— Это не то, о чем стоит волноваться, — сказал Алик. — У вас, все хорошо?
— Силы небесные нас не оставили, — заверил Эфроим. — Наш дом цел. Грабили только богатые дома. У нас еще много мужчин. И что тут можно украсть?
— Ну и хорошо, — вздохнул Алик. — Спрячешь меня на день? Ночью я уйду.
— Тебя ищут?
— Нет, скорее всего. Я провел всю ночь на ногах, выспаться бы. Я заплачу.
— Не нужно. Ваша комната пуста. Тебя накормят, как только женщины прекратят эту суматоху и займутся своими делами.
— Не будите и оставьте у входа.
Эфроим доверительно взял его за плечо и спросил тихо.
— Ты не взволнован. Значит, Елена...
— Ей удалось убежать.
— Толпа едва не сравняла с землей дом, где ее держали. Разгромили, говорят, тюрьму греческим огнем. Ты знаешь, где она?
— Нет. Я ее еще не нашел. Эфроим, тебе лучше не знать об этом.
Алик не стал продолжать разговор и ушел спать.
Он провалился в сон полный тревоги, а проснулся, когда был вечер. Не помнил, как поел и опять очнулся где-то в северной части города. Именно туда его влекло, там он потерял ощущение связи с Эл.
* * *
— Твоя очередь рассказать мне, Мельзис, о том, как тебе удалось обнаружить этого чужака, — предложила Эл.
— Не чужака, а чужаков. Для этого мне придется говорить не только от своего лица, а это означает нарушение тайны. Я расскажу то, что могу. Мы знали о них. Опыт их странствий и невзгоды научили их, как развить то, чем пренебрегли люди, но мы предвидели, что они вернуться. Ойкумена предоставляет не только все, что нужно для жизни, но и защищает людей от трудностей бытия. Все обозримое находится в сочетании и борьбе, порождая саму жизнь. Были времена, когда баланс был нарушен, и людям грозило вымирание. Высшая мудрость бытия такова, что рожденное в одном месте должно и существовать в этих условиях, чтобы жить. Перерождение — это дар для избранных.
