Колыбель. 3. Все странности мира

— ...Нам придётся поделиться новейшими разработками? Печально!

— Ерунда, — искренне рассмеялся Тедрик, — я уже внёс оплату вперёд, на это десятилетие — точно!

— И что же это?

— 'Прыжок', Селена, — фыркнул Тедрик. — Я передал клану Нихон логи 'Одиссея' и согласился на совместные исследования по программе выявления пространственных аномалий. Нихон — такой же вассал Кима, как и мы, а то, что изыскания проводят два формально независимых клана, лишает остальных возможности настаивать на их участии. Конечно, Ким пригласил экспертов из всех кланов, но сделал это по доброй воле. Теперь каждый из соперников просто обязан вести себя предельно вежливо и осторожно, иначе его не поймут остальные...

— Изящно. Обидно, что подобное открытие ушло 'на сторону' — вместо того, чтобы усилить наш клан!

— Самому жаль, — хитро усмехнулся Тедрик, — но зато насколько любезным стал Ким, когда понял, какой информацией с ним поделились Ратниковы!

— Оказанная услуга не стоит ничего, — недовольно поморщилась Селены, — эта первая аксиома, которую родители заставляют выучить любого номината. Почему же Ким по-прежнему относится к нам лояльно?

— Потому, что данные, переданные клану Нихон, лишь часть услуги, дорогая. Причём даже не самая главная, а так — четвёртая или пятая часть, остальные же будут 'выплачиваться' постепенно и — в чём прелесть, Селена? — Ким даже не сможет нас ни поторопить, ни как-то надавить из-за опасения, что подобная информация может — естественно, чисто случайно — уйти конкурентам.

— Забавно.

— Информация о 'прыжке' — как анекдот про мужика, который схватил медведя: вроде бы, и поймал зверя, а вот отвести его куда-нибудь, — или отпустить, — невозможно: разорвёт! Селена удивлённо распахнула глаза:

— Тогда в чём же ценность твоих данных?

— В доказательстве возможности подобного 'прыжка', дорогая, — Тедрик нежно и аккуратно, как неразумного ребёнка, погладил жену по голове, — остальное — дело для учёных, а это занятие не на одно десятилетие, знаешь ли. Исследования, многочисленные эксперименты, натурные изыскания...

— Да, это — перспектива, — согласилась Селена. С Кимом всё ясно. Но мне почему-то кажется, что с Коэном ещё ничего не закончилось. Да и вообще — ерунда какая-то выходит: зачем ему, одному из богатейших людей Конфедерации, фактически номинесу... — всем известно, что, несмотря на формальный пост сенатора, в клане правил именно Абрахам, — устраивать это дурацкое убийство? Да ещё и покушение на главу 'Виржин', ...ведь и там его уши торчат, да?

Тедрик аккуратно и нежно прижал жену к груди: успокоить, убедить в безопасности — ей сейчас никак нельзя волноваться!

— Кто знает, что царит в голове преступника, Сель? Возможно, для него живые люди — просто игрушки, он живёт в своих мечтах и не интересуется реальным миром. А, может быть, он искренне убеждён, что для достижения цели хороши все средства...

— Какими же могут быть его цели?!

— Сложно сказать однозначно, дорогая. Но собранные документы свидетельствуют, что именно Коэн хотел дестабилизировать обстановку на Колыбели и, пользуясь созданным хаосом, создать независимое от Конфедерации автархическое государство по образцу древних царств, ...или просто усилить свою власть до абсолютной, выведя её за единые жёсткие пределы, обозначенные кланами в нашей Конституции. Я не исключаю, что могла быть ещё и другая цель у всех его действий, но как об этом узнать?

Узнать не получится.

'Изба' до сих пор не уверена, что документы — подлинные, а не ловкая 'подстава' со стороны конкурентов Абрахама Коэна. Например, Редшильдов. Но подобную информацию Тедрик не собирался сообщать беременной супруге. Ведь если так, ничего ещё не кончилось, и неизвестно, когда вновь попытаются изменить реальность жёсткие мечты подобных фантазёров, искренне убеждённых в том, что знают ...рецепты мифического общего блага, ...или дорогу к всеобщему счастью.

— И что же, у Абрахама Коэна и вправду мог получиться затеянный переворот?..

— Да. На самом деле он наверняка действовал не в одиночестве, стоило бы Коэнам чуть-чуть продержаться, добиться хоть малейшего успеха в противостоянии с Конфедерацией, и их с радостью поддержал бы Круг с вечной песней о подлинной свободе и высших человеческих ценностях, Арийский союз и даже некоторые кланы Северного Альянса. Нет, никто бы не стал разрушать с любовью выстроенное здание Конфедерации, но вот иметь личную 'калиточку' в строгих ограничениях Соглашения не отказались бы все.

— И мы, Тедди?

— Мы — тем более. Наше положение неустойчиво, как самостоятельный клан Ратниковы делают лишь первые шаги и полностью зависят от благосклонности 'великих'. Для самостоятельного 'плаванья' мы ещё не созрели, но хотя бы понимаем и принимаем свою зависимость с открытыми глазами.

— Значит, — робко улыбнулась Селена, — наше 'рабство' небезнадёжно?

— Верно. Вне зависимости от планов 'великих' кланов, Ратниковы будут расти и развиваться, чтобы однажды вырасти и покинуть Колыбель. Но для этого нужно выстроить внутриклановые отношения как-то иначе, не по общему шаблону. Торгийский клан только что родился, и в этом не только его уязвимость, но и сила: раз нет традиций, мы можем создать их самостоятельно и установить другие правила — те, которые усилят доверие к нам со стороны и всех сокланеров, и простых работников. Да, нам нужна 'калиточка', но торгийцы построят её подальше от Колыбели, от строгого присмотра 'Избы' и тщательно замаскируют под удалённую колонию. И, я уверен, однажды наши потомки вырвутся из душных объятий матери-Колыбели, — Тедрик показал на мерцающие над ними россыпи Млечного Пути, — туда, к самым ярким звёздам.

Сегодня Тордоттер легла спать одна — и не потому, что с мужем рассорилась, нет. Какие могут быть ссоры между родными людьми? Они давно понимают друг друга с полуслова, а то и вовсе без них.

Просто Михаил вынужденно остался в компании высших офиков, в которую входили и Елена, и Петер. Сегодня впервые с момента возвращения экспедиции вышел в свет и Сергей — правда, пока только в кресле-каталке. После снятия закладок, поставленных 'любящей' мамой и родственниками со стороны Майеров, он практически разучился ходить, да и говорить пришлось учиться заново. Врачи-адаптологи уверяли, что это ещё неплохой вариант: Софья вообще разучилась дышать рефлекторно и потому во сне сразу задыхалась. Сейчас она проходила лечение в стационаре, и прогноз был осторожно оптимистичный.

К сожалению, снятие закладок серьёзно снизило суггестивный уровень семьи Мальцоу и Борок, теперь они тянули в лучшем случае на средненькую 'бету'. Увы! Официальная медицина не представляла, какие средства способны вернуть их уровень, и потому ни Светлив, ни Петер, ни Сергей не имели для клана высокой ценности. 'Бет' компании 'Виржин' всегда хватало.

Но зато Тордоттер была спокойна: её внукам никто из них более угрозы не несёт. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Даже если считают себя свободными от оков, они просто рабы. 'Как и все люди', — невесело усмехнулась Тордоттер, — 'даже те, кто непредставимо сильнее хрупких человечков, всё равно не свободны'.

Женщина удобно улеглась на спину, тщательно расслабила вытянутые руки и ноги, успокоено ощутила разливающееся по ним тепло, тоненькими ручейками пробегающее от кончиков пальцев к телу и превращаясь по дороге в полноводные реки. Расслабленное тело стало огромным океаном, раскинувшимся под матово-чёрным небом с одной единственной звездой почти в зените. Её свет притягивал, звал, подмигивал, и Инга с облегчением последовала знакомому зову в уютный плотно-серый туман.

Он плотно обнимал Ингу со всех сторон, но одновременно дарил странное ощущение уюта и какой-то спокойной надёжности. И всё бы хорошо, да только ничего вокруг не видно, ...хотя ...вот там, впереди, смутно проступают какие-то контуры — и, кажется, заметно светлее. Туда, скорее туда.

Женщину ничуть не смущало отсутствие земли под ногами, она наслаждалась ощущением полёта, который всегда ассоциировался у неё с мамой. О! Марана — или Хельга, как её называл муж Хакон, — всегда обожала летать. Казалось бы, катастрофа во время слайдинга должна была навсегда отпугнуть от полётов, поселить в душе её ужас потерять опору под ногами... — возможно, так и произошло бы, но то памятное падение не успело маму испугать, она призналась Инге, что даже не сообразила поначалу, что произошло. Просто всё вокруг исчезло, утонув в тумане...

Для самой Инги эта мгла всегда несла самые приятные ощущения присутствия её второго отца — Тора, память о его надёжных и немного грубых ладонях, похожих на перину облаков, на которых она, будучи совсем маленькой девочкой, смеясь, пыталась прыгать.

А потом этот самый туман принёс столько удивительных находок и открытий, научил её жить по-настоящему, каждое мгновение, и ценить самые простые вещи и события. Для прочих людей они, возможно, были неинтересны, но Ингу они учили, давали возможность стать сильнее, изменить себя, помочь близким научиться, увидеть — как и она — дорогу туда, куда должно каждое мгновение жизни стремиться всякое разумное существо: в достойное будущее.

Ради этого всю свою жизнь Тордоттер и приходила сюда, в это странное место, с восторгом и трепетом вслушиваясь в слова непредставимо могучих владык. Именно здесь истинные правители Вселенной — Инга едва не хихикнула, представив, как мала на самом деле та Вселенная, которая кажется людям бесконечной! — изменяют её мир, мимоходом вычёркивая из бытия миллиарды живых существ, чтобы мгновение спустя создать новых, более совершенных...

Их не заботят примитивные жизни простейших, для которых это мгновение оборачивается тысячелетиями. Обитатели Недоли даже не ничтожные насекомые для Владык, они, скорее, инфузории, амёбы, миллиардами населяющие каждую капельку воды. И главный вопрос для обретения того самого достойного будущего — зачем Владыки делают это? Для чего?..

Тордоттер воспринимала проступающее через туман светлое пятно как огромный трон и не раз пыталась рассмотреть Владыку. Увы! То ли её примитивный разум был неспособен воспринять непредставимые для людей формы, то ли отражение происходящего в этом мареве значительно искажалось, но максимум, чего ей удавалось разглядеть, это огромная коническая копна света — может быть, пирамида? — и всё. Правда, сейчас из мглы выступил ещё один сгусток света, яркое неистовство которого заботливо притушал укутывающий Ингу туман.

— ...Мой Господин, инициация прошла успешно.

Тот, кто занимал 'трон', остановил свой тяжёлый, но благосклонный взгляд на вошедшем, и пророкотал:

— Я доволен. Пусть испытание продолжается...

— ...Зачем это тебе, мой Господин?

Ещё один Высший, подошедший к 'трону' виделся Тордоттер не копной света, а сгустком тьмы.

— Не господин я тебе, Тень. Не давал ты мне никаких клятв, и не имеешь на это никаких прав.

— Как скажешь, мой Господин, — Инге почудилась, что в словах сгустка тьмы проскользнула улыбка. — Но всё же, зачем тебе эти примитивы? Не лучше ли было раньше, во Втором времени, когда Недоля была едина, и её твердь подобно хрустальному куполу окружала предвечную Долю? Когда на её процветание — ради общего блага — трудились по-настоящему великие народы, избывая всякое неустройство и непорядок? В твоей же власти вернуть всё как было! Только в воле твоей вернуть время процветания...

— Процветание, ты говоришь? А не ты ли стал во главе тех, кто уничтожил то самое процветание, о котором теперь с такой неуёмной жаждой и страстью каждый раз вспоминаешь?!!

— Виноват, каюсь, — Инга могла поклясться, что это существо со странным именем Тень насмехается, — но почему бы тебе, Господин мой, не вернуть всё обратно? И, между прочим, я, и те, кто пошёл за мной, хотели лишь справедливости и доброго отношения со стороны Творцов — ничего более!

— И бессмертия, не правда ли?

— Не буду отрицать...

— Ну, так ты получил своё бессмертие, чего же теперь не радуешься? А твои рабы — справедливость, о которой мечтали, разве не так?

— Это не так! Совсем не та справедливость, и уж точно не то бессмертие...

— Которое виделось тебе? Ничего, по делам и заслуга, Тень. Неужели ты думал, что я — или Род-прародитель — хотя бы мгновение позволим кому-нибудь идти по дороге, в конце которой всех поджидает Брошна-стиратель? Ты получил по заслугам, убирайся. Развлекайся интригами, готовь геноцид, будь собой! Прочь, Тень, здесь тебе не рады. Пой в уши низшим, пока они тебе ещё верят. Но помни...

— Знаю, знаю, — Инге показалось, что Тень замахала руками, — 'чистая душа в своём исканье смутном сознаньем истины полна'! Слышал уже, я просто подожду эту минутку, пока не прояснится взгляд, и вместо красивой мечты перед людьми воссияет суровая реальность. Конечно, если ты позволишь, мой Господин!

— Я не Господин тебе, — вздохнул Тот, кто сидел на 'троне', но Тень уже исчезла, а второй высший, который сиял светом, спросил:

— Почему ты не стёр его, мой Господин? Он нагл и невежествен, коварен и подл...

— ...На то и щука, чтобы карась не дремал, — усмехнулся Тот, кто сидел на 'троне'. — Без волков олени в лесу станут слабыми и выродятся. Не всё, что не нравится, нужно уничтожать или менять. Он тоже делает порученное ему дело, даже не подозревая о том, даже вопреки собственным желаниям. Да и потом, моя и его 'минутки' — совсем разные временные масштабы, мой верный слуга! Существо, с трудом выбравшееся из пещер Второго времени, даже не подозревает, что бессмертие — как и бесконечность, кстати, — может иметь разный масштаб, да. Будь уверен!

На мгновение возникла пауза, и Инге почудилось, что туман вокруг тихонько звенит. Будто летний луг.

— ...Мне его даже чуть-чуть жаль, мой Господин. Он так и не смог повзрослеть, оставшись в мире детских обид, фантазий и заблуждений. Может быть, стоит его чуть-чуть ...хм-м ...подтолкнуть?

— Зачем? Он-то как раз считает, что прагматичен и имеет дело с реальностью, и вовсе не погружён в мечты.

— ...И ему даже в голову не приходит, что Тот, кто его создал, вдохнул ему разум и жизнь, безмерно превосходит его во всём, и уж точно способен различить мечты и реальность?

— Зачем ему задумываться о подобном?

— Чтобы изменить себя, научиться, стать лучше!

— Не все хотят подниматься по Лестнице, и не от всех нужно требовать подобное. Должны же быть и те, кто являются просто материалом для взросления! В конце-то концов, Тень — ещё одна странность моего мира. Возможно, самая важная, наиглавнейшая!

— Ты признаёшь, Господин мой, что его гордыня имеет под собой некое весомое основание?

— Нет, слуга. Я лишь утверждаю, что для устойчивого существования Вселенной крайне необходимы все странности мира!..

— Нет, папа!