— Не знаешь ты, архана, что такое страсть к мужчине, — тихо ответила девушка. — Это когда легче умереть, чем отказать... Когда ничего не можешь с собой поделать, скажу даже больше — не хочешь. Да, я часто любила... но что за жизнь без любви? И что за любовь без возможности прикоснуться к тому, кого любишь? Хотя бы на миг?
Аланна замерла, как громом пораженная. Что за любовь? Ее любовь! Вот только... любовь ли?
— А как же Самал? — тихо спросила она, резко оборачиваясь. — Мы ведь... уедем скоро. Не будешь жалеть?
В синих глазах Лили мелькнула печаль.
— Я буду с Самалом столько, сколько смогу... Такова наша судьба, архана. Женщина редко остается с тем, кого на самом деле любит.
— Ты любишь Самала?
— Думаю, что да.
— Так же, как любила остальных?
— Гораздо сильнее. Думаю, что тех, раньше, я и не любила вовсе.
— А Самал, он тебя любит?
Лили задумалась. Положила на столик черепаховый гребень, и долго молчала, прежде чем мрачно ответить:
— Я надеюсь, что нет. Пусть лучше не любит, не страдает.
— Хочешь я тебя отпущу? — мягко спросила Аланна, забирая со столика хлыст, а с вазы — яблоко, гостинец для Лакомки. — Выйдешь замуж за Самала, детишек ему родишь.
— Не хочу, — ответила девушка. — Самал забрал мое сердце, вы — мою душу. Вы даже понять не можете до конца, что сотворил со мной ритуал привязки... И до тех пор, пока вы сами меня не прогоните, никуда я от вас не пойду. А даже если прогоните — умру. Любовь к мужчине это важно... но живу я для вас. Другой судьбы не хочу. Не представляю.
Аланна вздрогнула. И вспомнила вдруг, как летом в столице упал с лошади и сломал шею молодой парень-архан. И как его хариб, сам, без приказа, вошел в погребальный огонь. Вспомнила непонятную ей тогда пустоту в глазах молодого еще юноши и впервые задумалась — может, не просто так называют харибов "тенью архана"?
А сама она смогла бы отказаться от Лили? Аланна сглотнула. Вряд ли.
— Я люблю Рэми, — прошептала вдруг она. — Сильно люблю...
— Я знаю, — ответила вдруг хариба, опустившись перед Аланной на колени и целуя ее сжатые судорожно пальцы. — И Самал знает. Мы не выдадим... но... Архана, умоляю! Нельзя так!
— А сама?
Хариба опустила взгляд в пол.
— Я не архана. Рэми — не архан.
— Почему ты не понимаешь, — вдруг взмолилась Аланна. — Люблю его, ничего поделать с собой не могу... ну не могу я!
— Я понимаю, — дрожащим голосом ответила Лили. — Все понимаю. Но эта любовь вас погубит, моя архана. Прошу вас, образумьтесь!
Аланна сглотнула и резко оттолкнула от себя харибу. С трудом сдержав слезы, она швырнула хлыст на стол и выбежала из комнаты, уронив по дороге яблоко.
Она летела по коридорам замка, как безумная, не разбирая дороги. Понимала, что Лили права, что нельзя так, но душу Аланны переворачивало вовсе не это.
Рэми ее не любит. Когда любят, пытаются прикоснуться, быть ближе. А он? Всегда далекий, всегда холодный. Что она вообще себе вообразила?
Девушка заплакала. Как слепая, шла она по коридору, опираясь на увешенную гобеленами стену. Рэми ее не любит. И этого ничто не изменит...
Гобелен вдруг поддался под ладонями, и Аланна полетела во тьму...
Очнулась она в полной темноте. Некоторое время не понимала, где находится и как сюда попала. Почувствовала, как холодной рукой сжимает сердце страх, пыталась успокоиться, но уже не могла — ее трясла нервная дрожь. Страшно болела ушибленная коленка. Вдавился в спину острый угол. Проползло по ладони что-то пушистое.
Аланна в ужасе закричала, дернулась, больно ударилась локтем о стену. Нога ее уперлась в что-то мягкое, метнулась тяжелая ткань, пропуская солнечный свет, и Аланна сообразила наконец-то, что сидит в нише, спрятанной за плотным гобеленом. И что пугаться и орать было незачем.
Разозлившись на собственную глупость, она быстро произнесла заклинание, формируя шар света и выдохнула с облегчением. Ничего страшного. Пушистый комок — это всего лишь симпатичный, серый мышонок, что забился в угол, смотрит на нее глазами-бусинками и наверняка боится не меньше, чем боялась мгновение назад сама Аланна.
Усмехнувшись, она поднялась, отряхнула платье и осторожно взяла зверька на руки. Мышонок доверчиво уселся на раскрытой ладони, умывая мордочку коротенькими лапками.
Некоторые их боятся. Лили, например. А Аланне вот он кажется таким милым и симпатичным. Улыбнувшись, она отпустила мышонка и осторожно отодвинула пропахшую пылью ткань гобелена. Как и ожидалось, за ней был узкий, погруженный в полумрак коридор. Как и ожидалось, бояться нечего.
Она заставила магический шар засветиться ярче, опуская ткань и оглядываясь. Маленькая ниша когда-то служила чем-то, вроде молельнной. Был здесь и пустой теперь пьедестал, небольшой, для статуи неизвестного Аланне бога. Перед ним — специальная ступенька для светильников. А на пьедестале витиевато выведенная надпись: "Бойся желаний своих, они имеют свойство исполняться!"
Желания? У Аланны было только одно желание, невыполнимое — быть вместе с Рэми, стать его женой. Но этого боги не сделают, не в их правилах...
11.
— Почему не сделают? — раздался рядом тихий шепот.
Аланна вздрогнула. Выпустила из ладони магический шар, и тот упал на пол, покатился по запыленным камням и потух у самой стены, вспыхнув на прощание серебристыми искрами.
Стало темно. А создавать новый шар было страшно. Такого голоса у смертных не бывает — так говорят только боги. А богов лучше не злить... Лучше стоять, не двигаться и слушать. Может, тогда пронесет...
— Очень даже сделают девочка, — скучающе протянул голос. — Если будешь умницей.
— Прости что потревожила, — прошептала Аланна.
— Ну что ты, девочка, компании я только рад. Зовут меня Марнис. Увы, вижу, обо мне ты не слышала. Как мимолетна человеческая память. А ведь когда-то я был очень популярен, пока не помог маленькому мальчику, Акиму. Знаешь, чего он захотел? Умереть с почестями, ну и умер... только вот беда, повелитель мне его смерти не простил. Вы люди, существа странные, часто вините тех, кто вам помогает. Теперь я сам нуждаюсь в помощи. И ты мне можешь помочь...
— Взамен на что? — живо спросила Алана и тотчас умолкла, испугавшись собственной дерзости.
— Взамен на исполнение заветного желания. Разве этого мало? Только... легко не будет. Предупреждаю.
— Я все сделаю...
— Как я люблю эти слова, — прошептало божество. — Как я по ним соскучился. По человеческой глупости!
Раздался резкий звук, будто кто-то хлопнул в ладоши.
— Твой выбор, Аланна!
Аланна перевела дыхание, и на ее раскрытой ладони засветился новый шар света. Голос исчез, а с ним и неприятное, давящее ощущение густого воздуха. Она осталась одна в этой нише, и ничего не изменилось: вот он, пыльный гобелен, вот он, алтарь, вот осколки магического шара у стены. И даже маленький мышонок, ворочавшийся в уголке.
Аланну начали мучить сомнения. Что, если это божество темное и она, в слабости своей, обещала помочь злу? Такого боги ей не простят.
— Не темный я! — обиженно вмешался в мысли знакомый голос.
Аланна вновь вздрогнула. И вновь выпустила шар, оставшись в темноте. Душу перевернуло от внезапного холода.
— Ну не белый — тоже. А что-то посерединке. Да ты не бойся, зла я тебе не желаю, как и твоим людям. Вы мне нужны живыми. Для силы. А ты свет-то зажги! И бояться перестань...
Страх и в самом деле ушел, наверняка, не без помощи божества, а на место ему пришло тупое равнодушие. Аланна создала новый шар света и чуть было вновь его не упустила: стена за пьедесталом исчезла, открывая пасть темного прохода.
— Т-с-с... это не моя работа, — ответило божество на ее мысли. — Проход построили люди, не я. Иди, не бойся. Хочу тебе кое-что показать.
Аланна неуверенно вступила в темноту. Здесь было душно и холодно. Пыль покрывала пол толстым слоем, сквозняки шевелили паутину на стенах, кое-где остались на серых стенах и потолке следы копоти, а издалека доносились приглушенные голоса.
Вскоре на стенах начали появляться окошки, небольшие, всего с ладонь шириной, скрытые частой решеткой.
Аланна посмотрела сквозь одно из них и увидела комнату Эдлая. Опекун сидел за столом, изучая какие-то бумаги. Потом вдруг раздраженно смял лист в комок и бросил его в камин. Огонь с радостью принял подачку, ответил счастливыми искрами.
— Интересное зрелище, правда? — съязвил все тот же насмешливый голос. — Не бойся, он нас не видит и не слышит. Коридор делали маги — даже для магического зрения он недоступен. И ты здесь — в безопасности.
Шар мигнул в ладони арханы, на мгновение обжигая пальцы. Аланна усилием воли поправила заклинание, и свет шара стал ярче, интенсивней, а поверхность магического светильника сделалась мягкой и приятной на ощупь.
— Умница! — заметило божество. — Люблю одаренных людей. Но мы не на Эдлая пришли любоваться. Кому он, хрыч старый, нужен? Так что идем...
Аланна пошла. Странно, но незримое присутствие божества ее больше не пугало, скорее — успокаивало. Она проходила мимо решетчатых окон и слышала знакомые голоса — то Элана, то людей на кухне, то слуг в мастерской. И бесконечные повороты, то вправо, то влево, череда окон, через которые смотреть ей больше не разрешалось.
Божество торопило. Аланна начинала уставать. Вновь окошки, иногда — лужицы чего-то серого на полу, и пыльная духота. Архана уже собиралась спросить, когда они наконец дойдут до цели, когда ей можно будет отдохнуть, как коридор раздвоился.
— Влево! — подсказало божество.
Аланна повернула. Дышалось тут гораздо легче. Пахнуло свежим воздухом, а окошко вдруг появилось не справа, как раньше, а слева, и сквозь него в коридор проникли солнечные лучи.
— Смотри!
Аланна посмотрела и в испуге отпрянула: за стеной, в двух шагах от нее, стоял Рэми.
— Опять вздрагиваешь! А зря, — раздраженно одернуло ее божество. — Я ж предупредил — тебя никто не заметит. Даже твой дружок-маг.
— Рэми не маг, — быстро ответила Аланна.
— Это ты так думаешь, — язвительно отозвался голос.
Аланна вновь посмотрела в окошко и впервые задумалась. А, может, божество право? Что за человек Рэми? Аланна и сама сегодня утром не знала, что не поедет на озеро, а он знал. И не ждал ее на берегу, как обычно, а стоял у стены, окружающей тренировочное поле и наблюдал за дозорными.
Погода же была восхитительной, вполне подходящей для конной прогулки и Аланна пожалела, что осталась в замке. Мягко падали на песок ярко-красные листья обвивающего ворота винограда, золотились в воздухе паутинки. На шерстяной плащ Рэми опустилась вдруг крупная бабочка, невесть каким образом дожившая до столь поздней поры. Насекомое махнуло черными, в крупную крапинку крыльями, устраиваясь поудобнее. А Рэми ее даже не заметил: он жадно наблюдал за борющимися на песке дозорными.
— Твой друг любит играть в войну, как и все мальчишки, — усмехнулось божество.
Аланну передернуло.
На противоположном конце поля появился старшой. Занл шепнул что-то Дейлу. Тот покосился в сторону лесника и с готовностью кивнул. Потом вышел на середину поля, стянул тонкую тунику, поманил к себе Рэми.
Все тренировки разом прекратились. Дозорные образовали правильный круг, в которой вступил скидывающий на ходу тунику Рэми.
Аланна почувствовала, что краснеет. Ее взгляд ласково скользил по загоревшим плечам Рэми, целовал каждую впадинку, льнул к его обнаженной груди. И вдруг захотелось прижаться к нему, почувствовать тепло и мягкость его кожи, и на душе заныло от разочарования. Никогда этого не будет.
— Т-с-с... — прошептало божество. — Потерпи, красавица, и все тебе будет. Гораздо раньше, чем ты ожидаешь...
Аланна вспыхнула. Любуясь на Рэми она и думать забыла, что не одна в коридоре. А коварное божество все это время читало ее мысли, купалось в ее запретных чувствах... нельзя так думать о Рэми, нельзя!
— Конечно, можно, — заметил ироничный голос. — Но ты опять отвлекаешься. Пропустишь самое интересное...
Противник Рэми улыбнулся. Занл сложил на груди руки. Дозорные что-то кричали, подбадривая стоящих в круге. Рэми стал в стойку... перед глазами Аланны поплыло.
Давние воспоминания нахлынули так резко, что стало дурно. Что за радость мужчины находят в драках? В убийствах? Как тогда, на весенней поляне. Молодой мужчина и ее отец. Тот же чуть ироничный призыв. Та же поза готовности и...
Аланна сползла по стенке, закрыла лицо ладонями. Та борьба не была долгой. Отец вдруг побледнел, его противник сделал шаг назад.
На дорогих Аланне губах появилась кровавая пена. Дико закричала мама, кинулась к мужу, а отец... он смотрел на Аланну. Только на нее. Смотрел и шептал заклинание.
Потом все исчезло. Подул легкий ветерок, пытаясь осушить ползущие по щекам слезы. Сладкий запах цветущей лозы. Щемящее душу одиночество. И тяжесть на плечах. Мамы больше нет. И папы нет.
Больше Аланна ничего не помнила из того дня. Очнулась она от звуков голоса Рэми. И лишь гораздо позднее ей объяснили, что отец отдал последние силы на заклинание, чтобы отшвырнуть дочь подальше от наемных убийц. Этим и спас ей жизнь.
— Пропустишь самое интересное! — азартно вскричало божество.
Аланна бросилась к окошку. Но увидеть удалось немногое. Слишком быстро они двигаются, глазам не уследить.
— Конечно! — заметило божество, и время вдруг поплыло медленно, лениво.
Удар Рэми по животу дозорного. Удивление на лице Дэйла. Второй удар по шее. Но дозорный успевает уйти. Удивление на его лице сменяется маской ярости. Быстрый выпад, слишком быстрый, даже в этом времени. Рука Дейла у шеи Рэми. Аланна поняла — это конец...
— Энхен!
Дозорный остановился...
Аланна моргнула, а когда открыла глаза, то злой Рэми лежал на песке, дозорный стоял над ним, а время текло нормально.
Старшой встал между Дейлом и Рэми, помог рожанину подняться и повернулся к его противнику:
— Прости, забылся! — виновато сказал тот.
— Забылся? — зло переспросил старшой. — Это же рожанин, простой мальчишка, а ты — воин.
— Дрался он не как простой мальчишка, — ответил дозорный, отходя к концу поля. — Только его бы твой приказ не остановил...
Занл выругался. Потянул Рэми за собой, к стене, за которой стояла Аланна.
— Ты что творишь! — вскричал Занл. — Перевел учебный бой в настоящий, был готов убить! Не понимаешь, что Дейл — воин? Что его тело быстрее разума? Что он сначала убил бы тебя, а потом начал бы жалеть?
— Что ты приказал дозорному?
Занл осекся. Ярость на его лице быстро сменилась удивлением:
— Ты меня слышал?
Рэми не ответил, лишь сильно покраснел, прикусив губу. Потом поднял с песка тунику, натянув ее на мокрое от пота тело. И все избегал взгляда Занкла...
— Как давно слышишь приказы дозорных? — продолжал настаивать Занкл, но Рэми молчал. — Ну же, отвечай!
— С отъезда Жерла...
Дозорный выругался сквозь зубы.
— Ты, мальчик, чего-то не понимаешь. Тайный язык отряда слышат только дозорные, либо... очень сильные маги. То слово означает "не убивай"... Дэйл был готов тебя убить.
