Зверь Лютый. Книга 20. Столократия

"В 20 саженях от алтаря Богородицкого собора и в 4 саженях от каменного дома духовного правления, на глубине 2 аршин в остатках деревянного сруба, под белым камнем, были найдены красноглиняный гончарный кувшин cо сливом и медный шаровидный кувшин с узким горлом, содержавшие 11 077 куфических серебряных дирхемов и 14 фунтов их обрезков, общим весом 2 пуда 23 фунта. Обнаруженные дирхемы датировались временем с 715 по 935 гг. 91 % клада — монеты Саманидов".

Эх, чем только не приходится интересоваться "эксперту по сложным системам"! Вот такая манера: закопать на дороге, присыпать пылью, придавить сверху чем-нибудь тяжёлым — типична при установке определённого типа взрывных устройств. Два аршина — это глубина находки в 19 веке. На церковном дворе культурный слой нарастает быстро. Моим землекопам хватило просто снять слой почвы. Зачем было в 10 в. закапывать деньги в стиле минирования пути следования грузового конвоя? — Не знаю.

А мне-то знать про этот клад зачем? — Так ведь серьёзный эксперт попеременно работает то — "самоходным комбайном, 4 метра захвата", то — "отбойным молотком". Сбор информации в первой фазе идёт не только по конкретному событию или явлению, но значительно шире. Поиск не решения — его всё равно самому придётся придумывать, но всевозможных аналогий, ассоциаций, связей, инструментов... построение и отбраковка гипотез... А уж потом — долбить в нужную точку.

Так и с этим кладом. Побочный эффект одного исследования. На тему: а как люди прячут разное?

В РИ это серебро найдут в 1868 году при расширении бульвара. Указание на местности — точное. Если только ориентиры не сдвинулись. Я предположил, что и алтарь церковный, и дом духовного управления — сидят на прежних местах. Только храм другой, да вместо дома Ионы будет каменный.

Кто и по какому поводу его закопал? — Не знаю. На уровне 940-х годов по Русской истории известно о походах Игоря Старого на Царьград. Не сюда. Какая ж беда пришла в тот раз в этот город?

Монеты преимущественно одной страны, но двухвекового периода? Купец персидский? — Объём слишком велик. Купеческий "общак"? — "Не кладите все яйца в одну корзину" для любого торговца — азбука. И — 14 фунтов обрезков... Это русская манера. Отсюда специальное слово — "резана".

Общий вес 103 фунта соответствует примерно восьми сотням кунских гривен, чуть больше. Но у меня теперь есть Изя.

Одна мелочь: содержание серебра в Саманидских монетах обычно 85-95%. Иногда падает до 60%, а бывают вообще — только поверхностный слой. Тут монеты первых эмиров-Саманидов до 935 года. У них — стабильная проба 92.5%.

Если вспомнить "Лейденский папирус" с его "удвоением веса серебра"... Русские князья этим древнеегипетским фокусом вполне владеют. Почему народ так гоняется за "серебрениками" Владимира Крестителя и Ярослава Мудрого? — Чеканка тех монет была вызвана не экономической необходимостью, а "гонором" — демонстрацией независимости и могущества Русского государства. Поэтому серебро в них — качественное.

Чеканить свою монету мне нельзя — незачем напрашиваться на неприятности. По теме: "а откуда это у нас ещё один суверен вылез?". А вот куны на "Святой Руси" бьют в нескольких местах. Можно, пожалуй, и под новгородские "горбатые" замаскировать. С таким кладом и с таким мастером у меня и сотен двенадцать кунских гривен получится.

* * *

Присмотрели за упаковкой кожаных баулов. "Деревянные новгородские замки" из палочки с дырочками — классная вещь! После срезания концов шнура — тайное вскрытие невозможно. Гридни в княжью скотницу баулы потащили — пусть под охраной пока полежат.

Землекопы мои начали яму засыпать. Но народ возмутился:

— А можно мы ещё чуток... покопаем?

Иона тоскливо махнул рукой.

Чует моё сердце, нынче по Мурому станет — ни пройти ни проехать. Улицы, площади... всё "на дыбы" поднимут. Как царь Пётр — Россию. Только не уздой, а мотыгами. Лучше бы с огородов начали — урожай богаче будет.

Снова за стол, приняли чуток "за удачу".

— Что ты, Иона, на меня волком смотришь? Что серебро — мне далось, а тебе нет? Так ты ж слыхал: "Зверю Лютому" сама Царица Небесная щастит. Про плат Богородицы знаешь? А что я всё с себя снял, а платок оставил — не заметил? А что к стене храма, в честь её освящённого, чуть не до крови спиной прижимался, тепла с благословением набирался...? Да и сам посуди: где ж ещё Пресвятой Деве явить своё благоволение, как не на дворе её, госпожи нашей, церковки? На копачей не глянул? Взрослые люди, к земляной работе годные, а только что окрещённые, грехами ещё не замазанные. Что я ветку рябиновую взял, ею над землёй водил — видел. А что у меня тавро — лист рябиновый — из ума вон? "Сопляк! Меня учить...!"... э-эх...

Иона угрюмо молчал. Зато Живчик буквально впитывал каждое моё слово. И не он один: снова появилась княгиня с сыновьями, "ближники", слуги... все старались не пропустить ни одного моего звука или жеста.

"Все люди как люди, а я как хрен на блюде" — толпа разглядывает да оценивает.

— Ну да ладно. Ты — поплакался от души, я — во славу Пресвятой Девы порезвился душевно. Теперь давай об деле. Мне нужно пяток попов. Вот прям сщас. Неделя — уже много. Ещё надобно, чтобы ты нынче послал полсотни из своих диаконов в Чернигов. Для рукоположения в пресвитеры. И вдвое — в диаконы.

— Я ж сказал — серебра нет!

— А я показал — есть! Не хочешь наклониться да взять — не ной на бедность свою! Морду булыжником состроил да и затих?! Шевелись, Иона! Под лежачий камень вода не течёт!

Мои довольно хамские выражения — воспринимает молча. Ещё важнее: мои слова, два часа ещё тому бред полный сопляка плешивого — уже без взбрыкивания. Сделает — не сделает... будем смотреть. Но хоть не орёт, слушает.

— Дам я тебе серебра. Ради такого дела, столь мне нужного — раскошелюсь. Прикинь — сколь надобно. В разумных пределах. И о муромских нуждах не забудь.

Это — чтобы Живчика успокоить. А то он уже волноваться начинает. Уровень благочестия в княжестве — тоже из княжеских должностных обязанностей.

— И ещё: отпиши Антонию про дела здешние. Да проси у него людей. И — книги, сосуды священные, пелены, одеяния, светильники. Чтоб слал сюда спешно. Да не жмотился! Не в деньгах счастье! Что вы всё о серебрушках печалитесь?! Об душах человеческих скорбеть надобно! "Кесарю — кесарево, богу — богово". Ты же умный мужик! Какого ж ты хрена вокруг майна мыслью мечешься?! Вот же сегодня — на нужное Богородица найдёт! Дело делать надо! Хочет епархия Черниговская в эту сторону прирасти — пока есть щёлочка. Приоткрылась малость. Трудами моими да милостью Богородицы. Провороните, бородой хвастать будете — захлопнется. Я уж про души языческие, в грехе и темноте пребывающие, и вспоминать вам, пастырям православным — опасаюся.

Хлебнул кваску, закусил лучком, подумал... Да, деваться некуда, другой такой случай — когда ещё...

— Отпиши про училище. Что ты на своём дворе пяток-другой сирот-поповичей ростишь — дело доброе. Честно скажу, Иона, мне — в радость. Я — сам такой. Но — мало. Сильно мало. Надо ставить училище, как у Ярослава-Хромца в Новгороде было: на сотни учеников. Здесь ставить надо. На краю Земли Русской, на грани Веры Православной. Духовное училище на Русь и на не-Русь. Чтобы нести слово Иисусово племенам языческим, чтобы омыть народы дикие водой благочестия и млеком спасения. И брать в учение — годных людей любого рода-племени, от любых отца-матери. Проси владыку прислать учителей и благословить начинание.

Я внимательно смотрел на ещё не смирившегося, "упёртого", но уже слушающего, удивлённого Иону.

— Проси спешно, крепко. Дело — серьёзнейшее. Во всю твою жизнь, может статься — наиважнейшее дело. Подвиг твой. Славнейший. А я... я — подмогну. Нынче денюжку насыплю и после не оставлю. По возможности.

Точно, так и сделаю. У меня ещё своё серебро осталось, есть в Москве взятое. Из этого Ионе и отсыплю. А дирхемы домой отволоку.

Иона хмурился, морщился, пытался найти подвох... Не ищи, дядя, чего нет — того нет.

У Ионы, как у всякого толкового руководителя, были свои "мечтания": как бы сделать так, чтобы стало "лучше". Не чужд он был и скрытого, глубоко в душе затаённого, честолюбия. Не в примитивном смысле: "вот я — наверху, а остальные — подо мной", но — "сотворённые мною дела добрые — Господь увидит и возрадуется. И мне, рабу божьему — милость господня достанется. И лягут деяния мои кирпичами, хоть бы и малыми, в стены великого храма церкви нашей православной...".

"Фронт работ" здесь — на краю Земли Русской, среди язычников и нетвёрдых в вере христовой, был перед ним обширнейший. Но задуманное, взлелеянное в душе, он часто не мог реализовать — не хватало ресурсов. Иной раз — относительно малых, мелких. Десятка обученных людей, сотки кунских гривен...

И тут — вот! Одиннадцать тысяч дирхемов! Под ногами! Каждый день! И — мимо... в чужие руки... Обида, досада, раздражение — просто кипели в нём, рвались наружу словами злыми. И тут же — назад.

Можно получить. Часть. Какую-то. Дар, кредит. Но — ограниченный. Волей этого лысого сопляка.

Мечты, желания, нужды, накопившиеся в душе за годы наместничества в Муроме, манили его. А мой наглый тон, покровительственная улыбка — бесили. Проглоти гонор, съешь обиды, перетерпи поучения... и сделай мечтаемое, сделай дело своё.

А если — "нет", то — "нет".

"Нет" — не мне, себе самому.

Что для тебя "честь": слово почтительное или дело сделанное? Да, конечно, хорошо, когда оба. Но если выбирать? "Слово" или "дело"?

Что для тебе бесчестие? На глупый трёп не ответить? Или дело жизни не исполнить?

Ты — выбери.

Сам.

Для себя.

И будешь плясать под мою дудку. Виноват: под твою. В которой дудит мой "воздух". В обоих случаях.

Пока у человека есть цели, ценности — он управляем.

А остальные? — "Тёплых изблюю из уст своих"... Или — в буддизм.

* * *

Я очень не люблю церковь вообще и попов в частности. Но... Вы отвар полыни пили? Понравилось? Вкус или результат? Так и здесь: я и не такую гадость вытерплю.

Построить что-то устойчивое без идеологии — нельзя. "Народ — историко-культурная общность". Хочешь народ — сделай культуру.

Государство... ведь кто-то за него должен умирать и убивать? А как это делать без идеи?

Идеология средневековья — религия. Выбирая между перунизмом и велесизмом, тенгрианством и шаманизмом, суннитами и шиитами, арианами и несторианами, католицизмом и православием...

Этот выбор сделал за меня Владимир Креститель. Тоже — сомневался, дёргался... Всяких разных приглашал, выслушивал...

"При всём богатстве выбора — альтернативы нет".

Ну, или налить Волгу по края кровью человеков и ждать. Пока бабы новых жителей нарожают. Да и не факт, что лучше получится.

Мысль о необходимости создать "кузницу идеологических кадров" православно-поповского типа — возникла у меня давно.

Не ново: духовные училища на "Святой Руси" возникают ещё при Крестителе. Появляются на короткое время и закрываются.

Схема воспроизводства духовенства по всей "Святой Руси" сходна с применяемой Ионой: поповичи учатся у родителей, потом повышают квалификацию в духовных центрах — монастырях и епископских дворах. Проходят стажировку и квалификационные собеседования, рукополагаются и поставляются. До тысячи "поставцов" в год в десятке русских епархий.

Явление — "потомственный поп", как и "потомственный ремесленник" — имеет существенные недостатки. Система "трудовых династий" ограничивает выбор кандидатов, отсутствие квалифицированных учителей, "натаскивание с голоса" — ведёт к низкому уровню обучения, разброс в оценке профессиональных свойств — к деградации выпускников. Да их просто не хватает! В русской истории известны указы государей, запрещающие, под страхом казни, поповичам выбирать себе занятие не "по отцу".

"Боевых единиц" — недостаток, и "Святая Русь" постоянно "подсасывает" пастырей со стороны. Прежде всего — греки. Большинство — высылаемые из Византии в дисциплинарном порядке. Ещё — болгары и моравы. Эти, обычно, беглецы от конфликтов в своих "родных" епархиях. Бывает экзотика типа эфиопа. Был в эту эпоху в Киеве такой... мурин вороного окраса.

Надо закрывать эту потребность. Живчик прав — дело долгое, на годы. Как коневодство. Но двигаться в ту сторону — необходимо.

Я не могу открыть центр подготовки пастырей вне "канонических" земель — у себя на Стрелке. Ближайший религиозный центр — Муром. "Ближайший" — ко мне и наиболее удалённый от уже существующих центров церковной власти. Так что выбора у меня, по сути — нет. А тут ещё так удачно с дирхемами получилось...

* * *

"Муромский клад" не был самым большим кладом в моей жизни. "Золото княжны персиянской" — в разы дороже. Дирхемы Багдадские — ценность. Но куда большей ценностью они стали, когда легли в сундуки в подвалах моих. Ибо число их было увеличено молвой многократно. Не на торжище они хороши, а в умах людей: Ванька — богат, Воевода — любого с потрохами купит. Что, естественно, вызывало зависть у властей предержащих и привело к некоторым конфликтам.

Право на владение "чудом" — "серебром Богородицы" — пришлось доказывать кровью.

Куда более важным оказалось не само серебро, а "явленная милость Царицы Небесной", те приплясы, которые я устроил при откапывании клада.

"На церковном дворе! Веткой рябиновой поводил!...".

Уже и не "Зверь Лютый", а самоходный цветок папоротника. "Ему и всяк белый день — Купалина ночь!".

Проходочки, поклоны... к достижению конкретной цели в два пуда драг.металла — отношения не имели. Но дали эффект не в разы — на порядки более дорогие. Не об тыще гривен говорить надобно — о десятках тысяч.

Иона, естественно, не сделал всё так, как уговаривались. Получалось медленнее, дороже, сложнее. Но, хоть и с задержками, с перерасходами, не в полном объёме — выполнил. Я, де-факто, получил право самому расставлять иереев. И — весь груз обязанностей и расходов, из этого проистекающий. Он, в два захода, прислал мне шестерых священников, что закрыло мои ближайшие проблемы. И добавило новых. Он послал, хоть и меньше оговоренного, кандидатов в Чернигов. И он, пусть и заочно, познакомил со мной Антония. Когда через 4 года в Киеве мы валились в новый раскол — голос Владыки Черниговского оказался решающим.

Ещё: я утратил интерес к Бешеному Феде и по этой теме.

Конец семьдесят седьмой части

Часть 78. "Купите бублики, горячи бублики, Гоните..."

Глава 424

Затемно выдвинулись. Живчик дал лодейку нормальную. С охраной.

Люди в Муроме, конечно, добрые. Но не все. Особенно — при такой сумме в мешках. Так что, гридни на вёслах — необходимость.

Мужики здоровые — рванули Окскую водицу, а я сел берега разглядывать. Кому красоты пейзажные, кому — "возможный театр боевых действий".

Совсем меня эта "Святая Русь" испортила. Тут такие места...! Не налюбоваться! А я прикидываю — где засаду можно разместить или десант высадить.