Беспокойные помощники

— Сюда идет! — крикнула Лохмушка.

Хитрец и Толстяк, спихнув табуретку, вцепились в дверной косяк. Умник вышел в астрал, вглядываясь из него в парящие под потолком магические шары. Как и следовало ожидать, это была самая дешевая и стандартная модель, способная реагировать лишь на самые простейшие команды. Последней командой было задано круговое движение по определенной траектории. Умник прикинул движение типа, в астрале почему-то выглядящего рыцарем, но все равно в плаще — сросся он с ним, что ли? — и внес коррективы в траекторию.

Следуя по новому пути, шары описали последнюю дугу, и, разгоняясь, пошли по прямой, конец которой приходился на затылок подозрительного типа. Затылок столкновение выдержал. Шары — нет. Один за другим они перешли в состояние битого стекла и с печальным звоном утратили функциональное значение. Трактирный зал погрузился во тьму, озаряемую неяркими отблесками пламени в каминах. Тип в плаще вдобавок к шарам споткнулся о скамью и все вместе в итоге повалило его на пол.

— Пап, ко мне! — закричал Дагон.

Юноша подхватил табурет, и метнул его туда, где, по его мнению, были двое со столом. Не попал. Табурет хрястнул о стену значительно левее. Типы отвлеклись на удар, и отец Дагона, навалившись на стол, сумел ускользнуть в сторону. Двое тотчас развернулись. Не увидев противника, они сориентировались по звуку и опрокинули на него стол. Отца Дагона спасла скамья. Нырнув под нее, он избежал нового столкновения со столом, и быстро пополз на четвереньках прочь.

— Где ты, Дагон?!

— Я здесь.

— Держи их!

— Свет!!!

— Трактирщик, пива!

Последнее явно выкрикнул кто-то только что проснувшийся. Оно и не удивительно: проснуться, когда тут такой тарарам. Третий тип отделил себя от пола и поднялся на ноги. Проползавший мимо Дагон тотчас на них наткнулся.

— Пап?

— Я здесь, — донеслось до него со стороны.

Дагон тотчас дернул ноги на себя, и их обладатель повторно грохнулся на пол. Дагон быстро пополз дальше.

— Пап, встречаемся у двери, — крикнул он.

— Ага, — раздалось почти рядом.

Подозрительные типы рванули в том же направлении. Как выяснилось на практике, передвижение на четвереньках в темноте хотя и выглядело менее достойно, но в итоге вышло быстрее. Пока подозрительные типы спотыкались, падали и поднимались, Дагон с отцом неуклонно продвигались к своей цели, изредка здороваясь лбами со скамейками и ножками столов, что их почти не задерживало.

Врезавшись в дверь, Дагон тихо охнул.

— Это дверь, — подсказал из темноты Умник.

— А? Спасибо.

Дагон поднялся на колени, нашарил ручку, благо хоть с этой стороны она была, и дернул на себя. Тяжелая дверь не поддалась, и юноша заколыхался от приложенных усилий, как желе, вытекающее из дверной ручки.

— Дай я, — буркнул отец Дагона.

По рукам Дагона он нашел, где хватать, вцепился и дернул. Пальцы юноши, оказавшиеся между мозолистыми ладонями мужчины и бронзовой дверной ручкой, выразили решительный протест, но дверь открылась. Ташасы не заставили себя ждать. Дверь еще не закончила распахиваться, как они уже были снаружи. Следом кубарем выкатились Дагон с отцом, заставив ташасов отскочить еще дальше.

— Ну и что теперь? — недовольно буркнула Лохмушка.

— Ой! — ответила Балаболка.

Ответила прямо как эльфийские мочалки, даже интонация получилась похожей. Из-за угла выскочила здоровенная псина и, заливаясь лаем, помчалась к ним. Толстяк грозно замахнулся камнем. Отец Дагона выхватил из рукава металлическую палку. Псина круто развернулась на месте и, не сбавляя громкости лая, умчалась обратно за угол.

— Лодка, — сказал Умник.

— Хорошая идея, — одобрил отец Дагона. — Все на борт.

Ташасы помчались по деревянному настилу.

— Но, пап, она же чужая, — вяло возразил Дагон.

— Это сейчас не важно, — ответил тот. — Скорее.

Подозрительные типы — все трое — уже появились в дверном проеме. В лунном свете они выглядели уже не подозрительно, а откровенно злодейски. Последнее стало для Дагона решающим аргументом. Пробежав по настилу, он бухнулся на колени перед кнехтом и стал лихорадочно дергать узел во все стороны.

— Не так, — пискнул Умник.

— А как? — обернулся Дагон.

Увиденное заставило его забыть о лодке. Его отец, пятясь, отступал по настилу, яростно размахивая палкой. Типы, наученные недавним опытом, в рукопашную не полезли. Каждый принес с собой тяжелый деревянный табурет. Взмахнув своим оружием, они дружно метнули его в цель. Был бы отец Дагона трезвым, он бы непременно сумел уклониться, но трезвым он не был. Тройной удар сбил его с ног.

— Пап!

Дагон метнулся к поверженному отцу. Типы тоже. Хитрец подскочил к узлу.

— Как это распутать, Умник?!

— Надо тянуть вон тот конец на себя, — отозвался зеленый ташас.

Он закатил глазки, еще раз сверяя реальность и забитую в мозг информацию. Да, все верно, но какой же тут все-таки бардак. Ох, йешки-барабошки! Неужели Создатель не мог все аккуратно разложить?! Хитрец с Толстяком потянули, как сказано, и узел сам собой распался.

— В лодку, — скомандовал фиолетовый ташас, и прыгнул первым, показывая пример.

За ним последовали ташаски. Задумавшегося Умника перебросил Толстяк, а потом и сам запрыгнул. Очень своевременно. Течение было заметным даже у самого берега. Освобожденная лодка начала неспешно отдаляться от причала. Ташасы с опасением поглядывали по сторонам. Принятое в спешке решение уже не казалось им разумным поступком. Тем более, что умение плавать Создатель в ташасов не заложил.

Конечно, магические существа попросту не могут утонуть. Им что воздух, что вода — просто среда, из которой можно выкачать толику энергии. Но все равно страшно. Мало ли что ждет там, в глубине. Или там, куда утащит течение. А оно тут сильное.

— Эй, скорее! — крикнул Хитрец.

Дагон подхватил отца подмышки и поволок по причалу. Подозрительные типы стремительно приближались. Течение повело лодку в сторону. Свободный конец веревки упал в воду. Дагон не успел.

— Подождите! — оглянувшись, отчаянно закричал он.

— Как мы это сделаем? — недовольно буркнула Лохмушка.

Умник, как поросенок в куче фруктов, рылся в заложенных Создателем знаниях.

— Лодка управляется веслами, — сообщил он. — Такая штука большая, как лопата из дерева.

Ташасы дружно завертели головами, высматривая похожий на лопату предмет.

— Нет такой, — отозвался Хитрец. — Что еще?

— Все.

Течение вынесло лодку на стремнину. Та приняла эстафету, развернула лодку кормой вперед и повлекла прочь. Когда Дагон обернулся вторично, лодка уже растаяла в ночной мгле. Из дверей трактира выскочил Дак. За ним гуртом скучились крестьяне. Собака, осмелев от присутствия хозяина, снова выскочила из-за угла.

Первый из подозрительных типов ударом кулака сбил Дагона с ног. Второй занес ногу, намереваясь хорошенько добавить сапогом, да так и застыл. Крестьяне были не единственными зрителями. Высунувшись из воды по пояс, за происходящим с интересом наблюдала сама Ирулен Коварная. Люди побледнели.

— Как у вас тут весело, — заметила знаменитая сирена.

Люди синхронно кивнули, дружно завопили и разом бросились наутек. Первой удирала собака. Последними — Дагон с буквально повисшим на его плече отцом. Ирулен от души расхохоталась, прибавив людям прыти. Губернатор Долинус, конечно, много говорил о дружеском соседстве и мирном сосуществовании, но слухи порой добавляли к его речам такое, что поневоле задумаешься о том, как бы сохранить свое существование с таким соседством. Ну а столкнувшись с сиреной ночью, думать вообще некогда. Надо уносить ноги, а то останется от человека один "частный незначительный эксцесс, который не должен омрачать мирное сосуществование двух дружественных народов". В случае с Ирулен, кстати, даже эксцесса не останется. Просто поползет по побережью еще один слушок, но его героя не найдет вся сыскная служба Его Величества, а гардероб знаменитой сирены пополнится новым предметом.

В опустевшем трактире, казалось, не осталось ни души. Даже мурлон куда-то пропал. Огонь в каминах без присмотра начал потихоньку угасать. В дальнем углу тьма сгустилась, и обернулась призрачным шпионом в черном капюшоне с плащом. Существо, обладающее магическим зрением, заподозрило бы в нем хранителя очага, и первое бы усомнилось в этом. Откуда в этом захолустном трактире мог взяться настоящий хранитель очага? Скорее уж фантом, или морок — Ирулен Коварная, говорят, большая мастерица по этой части.

Да и вел себя призрачный гость совсем не так, как полагается хранителю очага. Дверь не прикрыл, поломанную мебель не восстановил, даже мусор не прибрал. Одним плавным переливом призрак сменил черный плащ шпиона на лазурный сюртук чиновника и огляделся по сторонам. Не по-чиновьичьи уверенно, а украдкой, словно еще не до конца вышел из предыдущего облика. Столик по соседству показался таинственному существу достаточно чистым. Призрак переместился за него, аккуратно разложил перед собой невесть откуда взявшиеся бумаги, вынул из воздуха магическое перо и начал писать. Разглядеть написанное в темноте не представлялось возможным, но призраку это не мешало. Писал он долго. Затем поднялся, прибрал в никуда бумаги, сунул исписанный с обеих сторон свиток за обшлаг сюртука и растворился в темноте.

Лодка тем временем мчалась вниз по течению. Ташасы с нарастающей тревогой вглядывались в темные линии берегов. Справа промелькнул одинокий огонек, и пропал. Потом слева сразу два, и опять сплошная темень.

— А все-таки хорошо, что это не ферма оказалась, — сказала Балаболка. — Мне там совсем не понравилось. Люди там грубые и маленьких обижают. Так нельзя!

— И суп у них невкусный, — добавил Толстяк.

— А еще таверной называется, — пробурчала под нос Лохмушка.

— Таверна, — авторитетно сказал Умник. — Это место, где разумные обитатели Галланы собираются для совместного веселого времяпровождения. Питание в этом не самое главное.

— Да уж, — криво усмехнулась Лохмушка. — Скучать им сегодня точно не пришлось.

Ташасы развеселились, вспоминая забавные эпизоды недавнего приключения.

— Йешки-барабошки, — воскликнул Хитрец. — А помните лицо этого трактирщика, когда он понял, что эти мочалки удрали?!

— Это еще что, — улыбнулся Умник. — Вот когда Толстяк на него суп опрокинул... Вот это была морда. У него чуть глаза через уши не вылезли.

— Жаль, что я этого не видела, — послышался рядом мелодичный голос.

Ташасы дружно обернулись на звук. Лодка плавно замедлила ход и остановилась прямо посередине реки. На борт легла изящная белая ладонь с тонкими, почти прозрачными, перепонками между пальцами. Потом появилось лицо. Прекрасное женское лицо, обрамленное черными волосами. Такими черными, что им даже эпитета не подобрать. Самая черная сажа была бы рядом блекло-серой. Большие синие глаза, казалось, пронзали взглядом насквозь, и ничто не могло укрыться от них.

— Так вот, значит, как выглядят последние творения нашего Квадруна, — сказали алые губы. — Очень интересно.

— А... вы кто? — спросил Хитрец.

Губы сложились в подобие улыбки.

— Я? Сирена. Меня зовут Ирулен. Некоторые добавляют Коварная, но это совсем не так.

— А мы — ташасы, — сказал Хитрец. — Я — Хитрец, это — Лохмушка, там Толстяк и Балаболка, а вон тот — Умник.

Ирулен Коварная приветливо улыбнулась.

— Приятно с вами познакомиться. Ташасы, значит. Оригинально. Наконец что-то новенькое.

— Да. Видите ли...

Хитрец кратко поведал сирене историю обретения этого оригинального названия. Та слушала внимательно, не перебивая, только подбадривающе улыбалась, когда фиолетовый ташас запинался.

— Вот оно как? — сказала Ирулен Коварная. — Узнаю, узнаю старину Квадруна. А имена вы себе сами придумали?

— Да. Мы...

— Мне нравится. Хорошие имена, говорящие.

— Только не совсем точные, — буркнула Лохмушка.

— Да неужели? — улыбнулась Ирулен Коварная, и отмела все возражения изящным взмахом ресниц. — А по-моему, очень точные. Но, возможно, вам виднее. Так куда же вы путь держите, ташасы? Или просто путешествуете?

— Мы Карла Рыбовода ищем, — сказал Хитрец. — Только он никак не находится.

— Надо же! Ну, давайте попробуем поискать вместе. Откуда начнем?

— Э-э-э...

Ташасы растерялись. Даже Умник не смог выдвинуть дельного предложения.

— Давайте-ка проведаем ферму этого Рыбовода, — с легкой полуулыбкой предложила сирена. — Кстати, вон она. Совсем рядом.

Ташасы дружно повернули головы в указанном направлении. Действительно, там темнели выстроенные квадратом приземистые здания. У самого берега располагалась то ли свалка строительных отходов, то ли стройка отхожих мест, то ли просто архитектурная абстракция. Единственным узнаваемым объектом была выдающаяся в реку пристань. На деревянном настиле днищем кверху лежала длинная узкая лодка.

Ирулен Коварная убрала руку с борта и изящно щелкнула в воздухе тоненькими пальчиками. Лодка развернулась и, демонстративно игнорируя течение, направилась прямиком к пристани. Описав небольшую дугу, она тихонько ткнулась в нее носом. Сирена по-прежнему была рядом. Она повелительно двинула бровкой. Веревка сама собой выскочила из воды, и намоталась на ближайший столб, завязавшись симпатичным двойным бантиком.

— Вот мы и на месте, — улыбнулась Ирулен Коварная.

Над пристанью взвился рой золотистых ночных бабочек. Балаболка разинула рот, да так и застыла в немом восхищении. Ирулен Коварная, напротив, взирала на причудливый хоровод бабочек с кислой миной, как на нечто давно надоевшее и опротивевшее, но, увы, неизбежное.

— Ну вот не может она без этого представления, — усмехнулась сирена. — Я всегда говорила, что балаганные безродные корни не стереть никаким воспитанием.

Бабочки сформировали подобие женской фигуры, и обернулись высокой эльфийкой в зеленом платье с длинными вырезами повсюду. Лицо ее было строгим, но в глазах светилась сама доброта.

— Тебя никто не приглашал смотреть, — резко сказала эльфийка сирене.

— Да и твое сольное выступление тут никто не заказывал, — с легкой полуулыбкой отозвалась та. — Зачем пожаловала?

— Это я собиралась у тебя спросить! — строго сказала эльфийка.

— Но я спросила первая, — улыбнулась Ирулен Коварная. — Ты слишком медленно думаешь. Не вини себя, Леонора, это все следствие твоего низкого происхождения. Рожденная простой танцовщицей никогда не сравнится в остроте ума с благородной.

— Этой остроты хватит, чтобы разрубить твои коварные замыслы! — воскликнула эльфийка.

— Вот как? Ну что же, желаю успеха. До свидания, ташасы. Думаю, мы еще увидимся.

— Стой! — приказала эльфийка. — Что ты задумала?

— Если твой ум так остр, как ты хвастаешься, ты сама найдешь ответ, — Ирулен Коварная демонстративно зевнула, прикрыв рот ладошкой, и мягко улыбнулась. — А я пока немного вздремну. День, знаешь ли, был не из легких. Спокойной ночи.

Последние слова мягкой убаюкивающей волной разлились по берегу и растаяли. Вместе с ними растаяла и сама сирена. Эльфийка изящным взмахом руки отмела сонные чары. У ташасов день тоже оказался не из легких. Они уснули мгновенно. Эльфийка задумчиво нахмурилась. Почему сирена помогла им? Какая чудовищная комбинация кроется за этим внешне невинным поступком? Ответов не было.