Немного успокоившись, старик продолжил движение к дереву. Навстречу ему вылетела одиночная фиолетовая молния, точной наводкой вонзилась в живот.
Кащей упал на колени, согнулся калачиком и чуть слышно застонал.
"Кольцо, — облегченно подумала девушка, — милое колечко, защита моя и надежда... а я про него совсем запамятовала. Сейчас меня накроет зеркальным куполом и ... ".
Додумать ей не удалось. Средь бела дня грянул настоящий гром, с затихающим рокотом прокатился по тревожно замершему лесу. Барабанные перепонки сдавило, как при резком наборе высоты. И девушка ощутила, что ей явно нечем дышать. Впрочем, не только ей. Кащей разевал рот, как рыба, выброшенная на берег.
Казалось, воздух вокруг них испарился, а вместо него поляну накрыло волной неземного холода. В четко очерченном круге, центром которого был старик, трава покрывалась инеем и на глазах рассыпалась ярко-зелеными кристалликами льда.
Но упорный Кащей молча продолжал движение к своей цели. Понял ли он, что ему противостоит не беспомощная девушка, а сила несоизмеримо более древняя, чем вся его нескончаемая жизнь? Вряд ли!
Внезапный порыв ураганного ветра согнул вековые деревья почти до земли, едва не сломив их. Стремясь противостоять мощному напору, Кащей наклонился вперед и исторгнул из глотки ужасающий рев, похожий на вопль раненого зверя. Лицо старика разгладилось, как после омолаживающей пластической операции. Излишки кожи вместе с ушами съехали почти к затылку и теперь трепетали сзади, словно поднятый перед абордажем "Веселый Роджер". Старый пират Кащей! Это могло быть смешным, если бы Людмиле не было так страшно! Жутко, как не бывало никогда в жизни!
Очередной порыв ветра поднял старика, как невесомое перышко. Завертел, периодически неслабо ударяя о мерзлую землю. Сквозь вой ветра Людмила слышала непонятный хруст — то ли ветки трещали, то ли ломались кащеевы кости.
Кольцо реально оценило угрозу жизни своей подзащитной и меры принимало соответствующие. Правда, оно не подозревало, что Кащей бессмертный! Впрочем, скоро старик завис над землей, растопырив конечности, и весьма напоминал расплющенную жабу. Лицо его кривилось от бешенства, но приблизиться к земле никак не удавалось.
И, чтобы одержать окончательную победу, земля вздыбилась причудливыми складками. На поляне проявился жадный рот, загадочно улыбнулся Людмиле, распахнулся прожорливой пастью, а очередной порыв ветра ловко зашвырнул в нее изрядно затюканного Кащея. Губы сомкнулись, поглотив добычу, затем довольно ухмыльнулись и исчезли...
...и все стало, как прежде. Безмятежное солнце наконец-то полностью вылезло из-за стены деревьев, залило теплыми лучами мирный лес, засуетились в преддверии осени заполошные птахи с их вечными хлопотами, и только плавное кружение сорванных листьев напоминало о недавнем побоище.
И только Людмила по-прежнему беспомощно висела на дереве.
Кольцо свою роль отыграло до конца. Теперь угрозы нет, виси, ведьма, отдыхай. И не переживай ни о чем... Если что — оно отобьется от кого угодно!
Так и реяла девушка метрах в трех над землей, как вымпел на башне, пока ласковое солнышко не начало припекать совсем уж по-летнему. Да летающая мелочь кусачая, видя беспомощную добычу, совершенно обнаглела и облепила девушку с головы до пят.
"Жарко.... Пить.... Двигаться.... Снимите меня хоть кто-нибудь!!!!!" — молила небо незадачливая чародейка, пока не услышала приближающийся треск обламываемых веток.
Кто-то ломился напрямик через кусты, нимало не заботясь о производимом на весь лес шуме. Вышел на поляну, на мгновение замер, принялся описывать круги вокруг висящей девушки, кряхтел, сопел, почесывался. Видимо, соображал, что к чему.
— И кто это тебя так, а? — наконец с радостью услышала знакомый голос. — А чего молчишь, на помощь не зовешь, а?
"Да я вопила бы во весь голос, да никак, — обреченно подумала Людмила, мучаясь от невозможности ответить. — И чего ты там застрял?".
Потоптавшись еще немного по поляне, Леший, наконец, показался на глаза.
— Ты хоть видела, что за дрянь у тебя сзади? — Оценивающе поглядел на лицо девушки, начисто лишенное мимики, произнес: — Хотя куда тебе? Щас, подожди, — и, мягко оттолкнувшись от земли, шустро полез на дерево.
Затрещала кора, отламываясь под немалым весом лесовика, карабкающегося вверх, протяжно скрипнула толстая ветка, приняв на себя основную тяжесть.
"Скорее бы уже", — изнемогала Людмила, ее силы были на исходе.
Вдруг за спиной раздался вопль боли, шипение, противно запахло паленой шерстью, и что-то гулко шлепнуло оземь, а следом — брань:
— Ах ты, волчья сыть, травяной мешок, чтоб тебе....
Продолжения Людмила слушать не стала.... Ругаться лесной хозяин был большой мастер, а тут такой повод — мыслимое ли дело — с такой высоты грохнуться.
Снова перед глазами девушки появился взъерошенный спаситель, почесал в затылке, произнес загадочно:
— И чего было соваться? — повернулся и вразвалку ушел в том же направлении, откуда появился. Понимай, дескать, как хочешь!
Мозг девушки периодически отключался, требуя смены обстановки. В очередной раз выплыв из забытья, Людмила заметила, что солнце клонится к закату. Ощутимо похолодало. Ласковый осенний денек уступал место бездушной ночи.
— ... А я помочь хотел, — донесся издалека басок Лешего.
— Нет, я не понимаю, чего ты туда полез, — утомленно отвечал ему вальяжный голос с явным мурлыкающим прононсом. — Ты-то знаешь, что к чему...
— Думал, вдруг вся сила в нее ушла, — оправдывался Леший.
— Ушла, ушла.... Никуда она не девается, сила-то. Золото — слишком хороший накопитель.
— Да, стрелки-блискавицы — это тебе не кот начхал.... И откуда только взялись, гостинцы Перуновы? Давно о них не слыхивал, думал, закончилось наказание это.
— Да при чем здесь я? — вдруг возмущенно взвыл ранее вальяжный голос. — Чуть что, сразу кот!..
— Да это я к слову... — принялся оправдываться Леший. — Слушай, а может...
— Нет.... Даже и не пробуй!
Видно было, что диалог тянулся уже давным-давно, и приелся собеседникам до жути. Первый не хотел признавать свою оплошность, а второй, более мудрый, замучался разъяснять, в чем дело.
Выйдя на поляну, "спасатели" скорбно помолчали, глядя на беспомощную ведьму. Кот разбежался, высоко подпрыгнул, цапнул на лету Людмилу за ногу, проверяя реакцию, и глубокомысленно произнес: — Ага...
"Ну, что он тянет, скорей бы! — мысленно взмолилась девушка: — Не ровен час Кащей обратно вернется..."
Леший озадаченно уставился на него: — Что не так? Помёрла уже?
— Да нормально всё, — успокоил его Баюн, — живая, дергается. Боязно мне...
— Может пусть тогда висит?
"Как это пусть? Как это пусть? Снимите меня, поганцы, немедленно, а то я вам такое устрою..."
— И не надейся, — кот хитро улыбнулся, будто услышал её безмолвный вопль, — пока за твоей спиной стрелка-блискавица, никакой силы в тебе нет. Замороженная ты. А вот потом... Но тебе сначала не до этого будет, а потом запамятуешь, ты ж отходчивая, долго не злишься. Стой тут, — обратился он к Лешему, — лови, а то разобьется ненароком, лечение же, сам знаешь, долгий процесс, а нам отсюда убраться поскорее надобно. — Кот развернулся и пошел вокруг дерева, а Леший присев, широко расставил руки, примериваясь, как он будет ловить падающую ведьму.
"Клоуны, — фыркнула Людмила, прислушиваясь к тому, что творится за спиной, — ей богу, как в цирке...". Через миг она заорала во весь голос, осознав, что летит вниз головой, а Леший никак не сможет её поймать, в стороне стоит, мух ловит, и шлепнулась на что-то мягкое и пушистое.
"Ай, да кот, ай, да сукин сын, — кряхтя и постанывая, девушка растирала занемевшие руки-ноги и прислушивалась, как ругаются друг с другом её личные "Чип и Дейл", — везде успевает. Ну, что б я без него делала?"
— Ты это, — Леший замялся, кося глазами в сторону кота, — прости меня, я ж не нарочно, глазомер у меня не того, подвел чуток. Так пойду я, а вы уж тут сами разбирайтесь, — и он нырнул в кусты, не дождавшись ответа.
— Ага, — мстительно крикнул вслед ему Баюн, — как плюшки со стола таскать, так глазомер у тебя хороший, — но Леший предпочел не отвечать, шустрил так, что и заяц не догнал бы.
Кот уселся рядом с девушкой, многозначительно сузил глаза и изрек:
— Кащей? — Людмила молча кивнула. — А ведь улучит ещё момент, подстережет подальше от дома и все, конец тебе. Уж если такое оружие из неведомого арсенала извлек, то...
— А что это за стрелки такие? — девушка озадаченно уставилась на него, сразу забыв о том, как ноет и чешется все тело, по которому бегали колючие иголочки.
— Я сам их раньше не видел, только слышал, что есть такое оружие, обездвиживающее чародейку. Будто оно силу из нее вытягивает и в себе собирает. Стрелкой ведьму приколи и делай с ней, что хочешь, она, как дитя малое становится, беспомощное.
— Слушай, ты мне другое скажи — что этому Кащею от меня надо, что он привязался ко мне?
— Да откуда мне знать? Но вот погубит он тебя, точно погубит... Кто в избушке хозяйкой тогда станет?
— Ну, это дело не хитрое, там кандидатов не меряно. — Была Людмила на этой колдовской "сходке", пришлось появиться чуть ли не под конвоем, но только один раз. Представилась... Не сказать, что её скверно встретили, но пришлых нигде не любят, тем более таких, как она, без роду-племени.
— Вот в том-то и дело, что кандидатов...
На лес стремительно опускалась ночь — повеял прохладный ветерок, деревья тревожно зашумели, закачали вершинами, торопя подгулявших путников спешить в поисках ночлега. Кот встревожено заозирался вокруг.
— Что ты? — девушка напряглась, заметив его смятение.
— Давай домой, жутко мне.
— Что так, ты ж из любой передряги без труда выходишь?
— За тебя боюсь, не ровен час опять Кащей вернется, сражаться придется, а я мирное создание, суеты не люблю.
— Это я заметила, появляешься, когда все опасности уже позади.
— Но появляюсь же! — Баюн, немного посомневавшись, предложил: — А, может, на мне поедешь? — подставил Людмиле спину. — Мы пешком до утра плестись будем.
— Я не Иван Царевич, а ты не серый волк, хоть и здоровый, а меня недалеко унесешь. Подожди, сейчас в себя немного приду, и побежим.
И они взаправду побежали, едва услышали, как недалеко от них зашуршали кусты. Разбираться, кто там, было недосуг, ноги сами несли так, что думать стало совсем некогда. Но зато и обратный путь показался Людмиле в несколько раз короче.
ГЛАВА 4
— После того случая я заняла "круговую оборону". Сижу здесь, носа почти не высовываю. Только в случае крайней необходимости куда-либо выбираюсь, да и то с оглядкой, — закончила свой рассказ Людмила.
Парень с трудом переваривал услышанное. Немного помолчав, он, наконец, произнес:
— Я смотрю, ты слишком хорошо в эту обстановку вписалась...
— Можно подумать, у меня выбор какой-то был? Хотя был, наверное... Сгинуть в том лесу, где в себя пришла!
— Да нет, ты что, я не об этом, — Антон виновато глянул на сестру, но что ей его взгляды, ведьме-то. — Я вот что ещё спросить хотел... Люд, а что, Кащей и, правда, бессмертный или у него репутация такая?
— А кто его знает? Но не страшно ему никакое оружие, никакой заговор, даже удары кольца перенес без видимого ущерба для своего здоровья, будь оно неладно, это здоровье...
— Насколько я помню из сказок, смерть кащеева в яйце хранится.
— Я тоже это помню, — сестра недобро глянула на брата. Он легко выдержал неприязненный взгляд. — Да толку!
— Мне один человек сказал — яйцо только разрыв-трава возьмет.
— Да? — Она задумалась. — С кем это ты тут успел настолько близко пообщаться? Я ведь Птаху велела тебя сразу ко мне вести.
— Его перевертыш раньше перехватил, — виновато потупился Птах, все это время сидевший тихо, как мышь под веником.
— Тимофей? Так это его идея с разрыв-травой? Здравая мысль, можно попробовать. Интересно, зачем ты ему понадобился? Волколак особняком держится, всегда себе на уме. Но слышала я о нем, слышала...
— Что именно? — оживился Антон. Тимофей ему понравился, и думать дурно о парнишке не хотелось.
— Неважно... — оставив вопрос без ответа, Людмила тяжело поднялась. — Ладно, отдыхай пока, а мне еще слетать кое-куда надо...
— В ступе? — засмеялся парень.
— С чего ты взял?
— Ну, ты ж Баба-Яга.
— Помело быстрее и в управлении легче, — хмыкнула сестра и пояснила: — Ступа у меня четырехместная, на подъем тяжеловата.
Едва хлопнула входная дверь, Антон встал, покосился на задремавшего Птаха и вышел в коридор. Заглянул в соседнюю комнату. Не найдя ничего для себя интересного, отправился осматриваться дальше.
Толкнув следующую дверь, тихонько присвистнул. Ничего себе... Эта светлица очень походила на бывшую Людмилину гостиную, даже цвет тяжелых, плотно зашторенных занавесей был такой же, как дома — бледно-сиреневый фон и по нему лиловые росчерки, лихая роспись безумного абстракциониста. Два широких кресла у одного окна, короткий диванчик около другого, пестрый ковер на полу, столик с необычной инкрустацией, канделябр на три свечи, мягкие отблески колеблющихся огней.
Парень неторопливо прошелся по комнате. Теперь куда спешить-то? И так ясно — "круто ты попал на ТиВи"....
Ну, что ж... надо думать, сестра знает, что к чему, не пропадем!
Усевшись в просторное кресло, расслабился. Снова окинул комнату рассеянным взглядом — такое ощущение, что не далее, как пару часов назад сиживал в таком же креслице и под шум дождя за окном слушал взволнованный голос сестры. Умеют же женщины обживаться на любом месте! Вспомнилось упражнение на смекалку — "Найди десять отличий". А есть они на самом деле или нет, для него не существенно. Как многие мужчины, он воспринимал окружающую действительность, как нечто, данное нам в ощущениях. И у сестры дома, и здесь гостить оказалось приятно, а что еще нужно человеку, не обремененному семейными узами.
