Гоблины дальнего космоса (полный текст).

— Ты — мой сон, — раздельно выговорил я, скорее для себя, чем него. И, будто не веря в это, взглядом поискал оружие. Но автомата нигде не было. Лишь клочья тумана, казалось, придвинулись еще ближе.

— Келум, люди никогда не будут довольны тобой. Война — не для них. Здесь нельзя перезагрузить или сохраниться как в компьютерных играх, — голос министра гулко разрывал тишину.

— Но почему люди? — выдавил я из себя. — Я сделаю счастливыми только достойных, только гоблинов.

— Только гоблинов? — рассмеялся Аáкинг. — Одно поражение и от тебя отступятся даже твои так называемые 'гоблины'. А поражение рано или поздно придет. В политике не бывает без поражений, уж поверь старой министерской лисе вроде меня. К слову, а ты подумал, что будет, когда погибнет кто-нибудь из 'графов'? Недавно это едва не случилось. Остальные-то небось сразу запросятся к мамочке под крылышко, а? — Он улыбался, преисполненный ехидства.

— Они не такие. К какой мамочке прикажешь проситься мне? Или думаешь, я один такой? — горечь захлестнула разум, хотелось вцепиться Аáкингу в шею и вырвать пальцами кадык, но тело будто приклеили к дереву.

— Все ли похожи на тебя? — министр скептически поднял правую бровь. Усмешка больше не кривила губы. — Впрочем, даже если и все. — Он явно не собирался мелочиться. — Келум, посмотри, кто идет в гоблины, сплошь неудачники, те, кто не сумел нормально жить даже в Республике.

— Да ваши паршивые нормы... — я буквально выплюнул слова ему в лицо, страха как не бывало, зато злость окончательно завладела мной. — Наша сила в ненормальности! — выкрикнуло мое императорское величество и проснулось. Я лежал на влажной простыне в темноте бывшего муниципального кабинета и хватал ртом воздух. Почему-то мне было душно, хотя кондиционирование в здании поставлено отлично.

Давненько не снились кошмары. Наверное с тех самых пор как начал программировать 'Гоблинов'. Хотелось включить свет. А лучше ощутить под рукой успокаивающее тепло женского тела.

— Нет, — прошептал я в темноту, — император не выказывает страха или неуверенности, император прячет сомнения. Никаких поражений. Они еще не знают, на что я способен. — И хотя понимал: вряд ли способен на что-то совсем уж невообразимое, — кто я, чтобы переломить ход истории? — но на душе от своих же слов как-то потеплело. Мое величество закуталось в одеяло — духота больше не ощущалась — и провалилось в сон, теперь уже спокойный сон без морализирующих министров, вообще без ничего.

* * *

'...От 'аналитический компьютер 03', кому 'планетарное управление'. ...Агент 008ДУ 'Киска' ходатайствует', — так вот почему мою девушку так дернуло, когда я ее однажды назвал киской, подумал Берсерк, читая найденные в муниципальном компе старые донесения, — 'о повышении оклада в связи с выполнением дополнительной работы — усилиями по перевоспитанию объекта 'Берсерк' в духе общечеловеческих ценностей'. — Берсерк скривился. — 'В связи с соответствующим судопроизводством агент 008ДУ 'Киска' свидетельствует, что объект 'Берсерк' проявил некоторую восприимчивость к общечеловеческим ценностям в степени достаточной, чтобы учесть при вынесении приговора'. — Да неужели?! — пронеслось в голове у графа. — Никогда бы не подумал! — 'В тоже время мания величия объекта 'Келум' продолжает усугубляться...'

* * *

Утром мое императорское величество изволили продрать глаза лишь в одиннадцатом часу. Вскоре император уже прогуливались по городу со свитой. Свита состояла из Лили с примитивным электронным блокнотом и Берсерка.

— А что это они там бьют? — вижу, последнее время не только я старался выдумать что-нибудь новенькое для защиты Империи. Здоровенная наковальня и самодельный полуавтоматический горн перегородили один из переулков.

— А, это... — протянул Берсерк. — Мастерские под руководством многоуважаемого графа Старика не справляются с заказами, и простейшие операции мы делаем вручную.

Почтенного вида гоблин что было силы лупил молотом туда, куда ему перед этим разного вида ударами молотка показывал другой гоблин поменьше. Если присмотреться было видно, что молотом удары наносились тоже по-разному.

— Эти играли в нашу игру за гномов, так что они в архаичных технологиях специалисты, — продолжил граф.

Чуть дальше, в следующем переулке, стояли бывшие 'эльфы' и стреляли по мишеням из луков. К стрелам были привязаны странные продолговатые предметы. Гранатометов у нас почти не было, а вот взрывчатки некоторое количество обнаружилось. Так что теперь 'молодые гоблины' с увлечением репетировали привязывание брусков взрывчатки к стреле — правда до боя, в целях экономии, использовались равные по весу куски резины — поджог запала и отправление этой замысловатой конструкции в цель.

— Кстати, Берсерк, — многозначительно заметило мое величество, — ты в курсе, что из всех агентов Республики нашего города уцелел только один, а вернее одна?

— Нет, меня это не сильно интересует, — правда голос Берсерка выдавал нечто противоположное.

— Так вот, — при этих словах Берсерк посмотрел на меня, явно не прочь узнать продолжение, — твоя пассия сейчас в новом секторе города вместе с теми, кто не признаёт Империю.

— Боюсь у меня с ней ничего не получится, — угрюмо пробурчало его сиятельство. — После того, кем она оказалось, я не собираюсь больше бегать за ней, как раньше.

— Но ведь и не нужно, чтобы у тебя с ней получилось, — при этих словах моего императорского величества граф Берсерк приостановился и в удивлении чуть приподнял брови. — Главное, чтобы у нее получилось с тобой, — продолжил я. — Теперь ей придется за тобой побегать.

— Да ну... — разочарованно махнул рукой граф. — Она сильно гордая, никогда таким не занималась. Я вообще не уверен, не была ли она со мной только потому, что это было ее задание.

Я расплылся в улыбке, сверкнув зубами:

— А теперь ей придется таки за тобой побегать. Помните, что гоблины делали с врагами Империи в игре? — обратился сразу к Берсерку и Лиле.

— Убивали, как правило, — ответила Лиля, а Берсерк лишь молча ждал продолжения.

— А еще? — я ухмыльнулся еще шире.

— Ну, — подал голос Берсерк, — Серый предлагал женщинам самоубиться, а пока те раздумывали над этим, держал их в рабстве, по-нашему в ренкинстве.

Превращал в ренкинэ — рабынь, которых нельзя продать, подарить или одолжить, нельзя самовольно казнить...

— Вот, вот! — воскликнул я. — Тогда ей уж точно придется за тобой побегать!

Услышав это, Лиля чуть не подавилась собственной слюной.

— О таком я как-то не задумывался, — на эти слова Берсерка я лишь приподнял правую бровь. — Ну, я имею ввиду, думая про нее, — пояснил граф. — Да и Старик никогда такого не позволит, это ведь прямое нарушение Законов гоблинов, насколько мы их успели прописать в игре. — Берсерк снова махнул рукой. — Мы ведь обещали этим людям защиту. А нарушать такое обещание, данное слабейшему, пусть и не гоблину, нельзя.

— Если Старик... — в притворном гневе начал я. — Если Старик будет вмешиваться в решения императора... — мое лицо потемнело, брови сошлись на переносице. Хороший актер пропадает, пожалуй.

— ? — Лиле было явно интересно какую форму могут принять разборки в высшем эшелоне власти Империи. А вот Берсерк лишь лукаво смотрел на меня, явно уже зная, что за этим последует.

— То я... — рассмеялось мое величество, взглянув на Лилю, — я... я... — прямо задыхался от смеха, а Лиля ничего не понимала, — назначу его на ту же должность, которая была у него в игре, — выдохнул наконец объяснение. — Старик, — разъяснил я Лиле, — это не потому, что он старше меня и остальных графов, а потому, что так называется гоблин, который следит, чтобы остальные соблюдали свои законы. Правда, чтобы знать это, — добавило мое императорское величество и хитро посмотрело прямо в зеленые глаза Лили, — нужно было играть за гоблинов, а не за другие расы.

— Ну... Я... — Лиля потупилась, как если бы и впрямь вскрылся серьезный проступок.

А мне наконец-то удалось вспомнить, где с ней встречался в игре: город, окруженный гоблинами, и молодая человеческая герцогиня, договаривающаяся с императором Келумом о размере выкупа за снятие осады.

Мы с Берсерком посмотрели на девушку, затем переглянулись и засмеялись.

— Так в чем же твоя идея? — нетерпеливо потребовал Берсерк, когда мы несколько отдышались. — Он еще не знал, что будет делать со своей бывшей девушкой. Но снова ее увидеть и при этом не унижаться перед предательницей их сиятельству явно захотелось.

— Мы предложим агентам Республики добровольно сдаться, пообещаем в этом случае амнистию. Мы ведь предупреждали, что наши приказы нужно будет выполнять. А утаивание своей принадлежности к враждебным спецслужбам — это уже серьезно. И... — я описал в воздухе небольшой круг указательным пальцем и резко опустил его вниз, — она не сдастся! Судя по характеристике из архива, она всегда выполняет правила для агентов буквально. А значит, не раскроет себя, не будучи уверенной, что мы и так знаем про нее.

— А вражеские шпионы караются смертью... — громко и радостно продолжил Берсерк, он уже все понял.

От неожиданности Лиля отшатнулась от графа. Ее с самого начала коробило обсуждение ренкинства. Но вокруг столько всего происходило, что ощущения притуплялись. К тому же я уже успел научить ее поговорке 'в чужой монастырь со своим уставом не лезут'. Однако радость графа от смерти для своей девушки, пусть и бывшей...

— А мы ей предоставим привилегию... — продолжил Берсерк и от избытка чувств хлопнул меня по плечу.

— Самоубиться самой... — подхватил я и хлопнул Берсерка по плечу в ответ. — А пока она будет собираться с мыслями, то побудет твоей ренкинэ, — подвел итог.

Лиля вздохнула с облегчением. После услышанного ренкинство казалось ей лучшим решением из предложенных. К тому же она не знала точно, в чем это самое ренкинство у гоблинов заключалось. Я же мысленно смаковал удачное завершение деликатной миссии: помогать друзьям всегда приятно, но важно сделать так, чтобы помощь приняли. К тому же, если даже графы в Империи не будут довольны жизнью, то долго нам не продержаться.

Что до самой девушки, то кто ее заставлял за нами шпионить? Да и какая в самом деле из рéнкинэ рабыня? 'Помощница', если переводить с использованного нами древнего языка. Взявшего ее она называет по имени, а не 'господин' или 'хозяин'. А дети рéнкинэ стоят в наследном ряду, хотя и после детей от законной жены — правда, ситуации с детьми мы еще не обыгрывали не только в реале, но даже и в 'Гоблинах'.

— Кстати, Лиля, — продолжил я тему, — эта информация закрыта для всех кроме членов Совета графов. В отношении тебя я свое распоряжение, раз так уж получилось, отменяю. Но молчок, чтобы до самого ареста никому ни полслова.

А вечером, проходя мимо Тронного зала, обнаружил, что там собралась целая толпа жителей города. Киска, бывший агент, одетая в скромное голубое платье длиной едва ли не по щиколотки сидела в уголке на стульчике и смотрела в пол. Ослепительно белые волосы девушки ниспадали на плечи, а, отчасти, на лоб и щеки. Своим цветом они гармонировали с приятным светлым лицом, не слишком яркими, чуть тонковатыми губками, и уравновешивались подтемненными бровями и пышными ресницами. Ну впрямь ангелочек во плоти!

Говорил Берсерк:

— ...если они нас победят — вы все умрете. Вы же атеисты, правда? Для вас после смерти ничего нет. Абсолютно ничего, — граф с особым нажимом выговаривал каждое слово. — Только если армия гоблинов пополнится вами, мы уничтожим негуманоидов. Вы думаете, можно отсидеться за Барьером? — ехидно спрашивал он и сам же отвечал, — мощность Барьера ограничена. Если бы 'жаб' было вдвое больше, а на планете их во много раз больше, Барьер бы не справился. Или часть из них прошла бы в город, или Барьер вышел бы из строя от перегрева, а тогда в городе оказывается тьма, просто тьма зеленых тварей! — на последнем слове он ударил кулаком по кафедре.

Я вошел и направился к сцене. Берсерк внезапно прервался и молча показал людям в мою сторону. Горожане быстро встали и послушно поклонились. Подойдя ближе, я шепнул Берсерку:

— Что это у вас тут за посиделки?

— Набираю добровольцев в армию, — так же шепотом ответил граф. — Провожу, так сказать, идеологическую работу с массами.

— Ну и как успехи?

— Сейчас я их еще немножко помурыжу и тогда узнаем, — и Берсерк стал вещать дальше: — Завтра они придут сюда. И их будет много, очень много! Кто встанет у них на пути? — Внезапно он зашептал в микрофон: — А остальные пусть идут домой, -и тут он с натугой заорал, так что люди в первых рядах подскочили на месте, — и пусть их сожрут!

И действительно, на выходе многие, очень многие подходили к стойкам с оружием. Там командовала Валькирия. Берсерк следил с бесстрастным лицом. Но я был уверен, что это лишь маска: Берсерк не хотел, чтобы добровольцы слишком много о себе возомнили. На графа явно напало вдохновение. И, боюсь, имя этого вдохновения — Киска.

Неслышно, очевидно с головой в образе начальника разведки — графа Нюхачей Империи — подошел Горбач. Покосился на маячившую неподалеку с отсутствующим лицом Берсеркову ренкинэ. Заговорил:

— Пожалуй нам не следует торопиться менять негуманоидный артефакт с Республикой. Это может плохо кончиться.

Берсерк повернулся, ожидая продолжения. Но за Горбача продолжил я:

— Пока мы так слабы, они попытаются отобрать артефакт силой. Возможно, в бою не потеряют ни одного человека. Не следует забывать о технологических возможностях Республики и нашем почти никаком вооружении.

Берсерк подумал и согласился:

— Мы, конечно, можем взорвать артефакт. Но они-то судят по себе, — ухмыльнулся он правым уголком рта. — Пригрозят нам казнью в случае подрыва. И решат, что после этого мы артефакт и пальцем не тронем.

— И тогда нам остается только, — закончил свою мысль Горбач, — постараться 'подрасти' настолько, чтобы отбить артефакт у нас стало проблематично. Тут нас выручает то, что мы под носом у негуманоидов. Если будет риск затяжных боев, республиканцы не сунутся. Побоятся завалить все дело в случае внезапной негуманоидной атаки.

— И для этого, — я тоже просчитывал подобные варианты, — следует захватить промышленные мощности еще какого-нибудь города. Вместе с тем, что у нас есть, можно будет попробовать самим изготовить более-менее современную боевую технику.

Киска сопроводила нашу беседу едва заметным покачиванием блондинистой головки и поджатыми губками. 'Удивительное взаимопонимание, — казалось, говорило лицо ренкинэ. — А еще говорят, что с ума сходят по одному'.

И вот в городе все стреляли, стреляли, а кое-где звенела сталь: гоблины готовились. А я переходил от отряда к отряду и совещался с командирами. Или вместе с Гóрбачем монтировал платы на машины. Прошло несколько дней и как-то раз ближе к вечеру, устав от множества услышанных за день предложений какими способами следует воевать с 'жабами', я засел в бывшем мэрском кабинете — выпить кружечку меду и собраться с мыслями. Но тяжелое императорское бремя и тут не отпустило. Не успел отпить пару глотков и рассортировать пару мыслей, как вошла Лиля, по-уставному доложила: