Охотник: Покинутый город.

— Да уж, таким героям как вы надо памятник поставить, — вытирая выступившие от смеха слезы, заявила Риола.

— Обойдемся и без памятника, — благодушно отмахнулся я, с удовлетворением отметив, что мне удалось произвести впечатление на девушку. Да и на остальных тоже.

— Да, действительно герой, — бросил на меня хитрый взгляд Лион. — Такому, пожалуй, удастся прямо на первом курсе разжиться черными розами.

— А что, дорого стоят? — не понял я. — В чем проблема-то?

— Денег не хватит купить, — вздохнул Вастин, скосив глаза на Риолу.

— Они только у императорского дворца растут на одной-единственной клумбе, — пояснил Стэн. — Да и цветут, сам понимаешь, не круглый год. Сейчас, вот, самая пора заняться их промыслом.

— А императорская стража не того? — чикнул я по горлу по примеру Стэна.

— Нет, — хором заверили меня студиозусы. — Не в самом же дворце эти цветы растут. К тому же все знают о существовании в академии такой традиции, и это давно уже превратилось в игру со стражей.

— Только они намного чаще выигрывают, — с сожалением протянул Вастин.

— Еще бы, — усмехнулся Фрам. — Было бы это так просто, никакого интереса не было бы.

— И что, придворные маги не могут полностью оградить от воров какую-то клумбу? — не поверил я.

— А зачем им это? — спросила Риола. — Это же отличный, безопасный способ выявить недостатки в существующей защите.

— А в чем вообще интерес? — все еще не понимая смысла воровства каких-то цветов, спросил я.

— Так традиция же. Она в год создания академии возникла. Одна девушка высказала свое восхищение красивыми, но недоступными никому цветами, и ее поклонник умыкнул несколько роз из императорского сада. И подарил этой девушке. Получив в награду поцелуй. Так что все остались довольны: и поклонник, и эта красавица.

— Почему красавица? — недоуменно посмотрел я на Фрама.

— А ты будешь рисковать своей шкурой ради внимания дурнушки и лезть под мечи стражи? Это сейчас смерть в этом предприятии не грозит, а в тот первый раз Себастиана могли запросто убить.

— И что, теперь все ломятся в императорский сад?

— Да нет, смельчаков немного, — рассмеялся Лион. — Если стражники поймают, то воришка отправится в тюрьму. Дожидаться, пока магистр Креон озаботится тем, чтобы вытащить его оттуда. А глава надзирающих торопиться не будет... Сделает так, чтобы для острастки подержали в подземелье с крысами декаду-другую... — И расхохотался: — Вон, у Вастина спроси, как оно — в подземельях жить.

— Ты хотел добраться до этих роз? — спросил я у Вастина, смутившегося под смешками друзей.

— А кто б не хотел? — криво усмехнулся он.

— Ну не знаю, — почесал я затылок. — Нет, что ли, иного пути привлечь внимание понравившейся девушки?

— Это самый эффективный способ, — заметил Стэн. — Да еще и славу и популярность в академии принесет.

— Ну а если без толку все? — попытался найти я в этой традиции подвох. — Если девушка вообще не примет цветы?

— Кто? — расхохотались парни. — За обычный поцелуй получить статус самой красивой девушки академии? Да они волосы друг дружке повыдергивают за этот букет!

— Ну так это ненадолго же, — заметил я.

— Ага, — ухмыльнулся Лион, — то-то за последние четыре года только Стефани получила подобный подарок. А почти полсотни неудачников свело короткое знакомство с подвальными крысами в подземелье управы Дознания.

— И что, она действительно красавица? — полюбопытствовал я.

— Да, — кивнул Лион. — Даже наша несравненная Риола проигрывает в сравнении с ней.

— Просто я не трачу полжизни на нанесение красок на лицо и подведение глазок, — скорчив кислую рожицу, пробурчала Риола.

Уловив в словах Риолы толику досады, я постарался не рассмеяться. Очевидно, что и этой красотке хотелось получить еще большее признание. Похоже, это черта всех девушек — желание быть самой прекрасной и несравненной. И постоянно получать подтверждение этому.

Но лезть за розами, чтобы порадовать Риолу, я не собирался. Хотя неплохо было бы развить знакомство с ней...

Поболтав еще немного с Вастином и его приятелями, я расстался с этой дружной компанией. К сожалению, пока я не мог попасть на территорию академии, а именно туда и отправились студиозусы после обеда в таверне.

Впрочем, знакомство сложилось и вечером мы вновь должны были встретиться. И я был этим весьма доволен. Шайка-лейка Риолы, как выразился маг, мне очень понравилась, и я бы не отказался сдружиться с этой компанией.

Но еще больше меня обрадовала беззаботность и открытость студиозусов. Они словно не видели никогда настоящих проблем и не подозревали об их существовании. Если всякие глупости вроде похищения цветов здесь такое важное дело, привлекающее столько внимания, то это означает, что никаких сложностей с обучением в академии нет. Будь здесь какие-нибудь трудности, не до развлечений было бы. И это обещает мне легкую и беззаботную жизнь, не омрачаемую кровавыми схватками с разбойниками, разборками с ворами и другими приключениями, столь привычными мне.

А что до баек Стэна о древней крови, то это просто легенда академии, выдуманная кем-то шутки ради и прижившаяся из-за своей будоражащей воображение опасности. Иначе быть не может.

Окрыленный открывающимися перспективами беззаботной жизни студиозуса столичной академии, я провел два дня как в сказке. Прекрасное настроение и воодушевление, бьющее ключом, не покидало меня ни на миг. Лишь однажды мне было лучше, чем в эти дни, — когда я вырвался из лап Мэри, переместившись в замок. Но тот случай вообще невероятное счастье, и приравнивать его к обычной жизни не стоило.

И мое настроение неплохо помогло мне в установлении дружеских связей с компанией Вастина. Все складывалось так, как я желал: мои шутки вызывали веселье, подначки не воспринимались как обиды, а байки слушались с интересом. Пусть душой компании я стать не успел, но в их круг был принят как свой.

Вечером накануне испытания мои новые друзья не поскупились на добрые пожелания, и никакой тревоги относительно грядущего дня я не испытывал. Наоборот, с нетерпением ожидал его наступления. Тем более что этот день обещал мне еще и встречу с близкими.

Ранним утром, когда небо начало окрашиваться в розовый цвет восходящим солнцем, я уже был на ногах. А после завтрака в зале постоялого двора, где я снимал комнату, отправился в академию.

Уже в квартале от площади я приметил, что на улицах необычно людно для раннего утра. Солнце только встало, а народ уже из домов выбрался. Да и шумно довольно. Добравшись до площади, я поразился количеству скопившихся на ней людей. Несколько тысяч человек, не меньше. С ума сойти, сколько народу. Хорошо хоть, большая часть людей расположилась по краю площади, у таверн и игровых домов, а у ворот академии нет никого.

Решительно шагнув вперед, я двинулся в обход площади — искать Элизабет и дядю. Пройдя какую-то сотню ярдов, увидел вертевшую головой светловолосую девушку и мужчину, положившего ей руку на плечо, видимо, чтобы она не сорвалась с места. Радостно улыбнувшись, я сдвинулся в сторону, чтобы незаметно подобраться к родственникам сзади, и направился к ним. Но мне не удалось застать их врасплох. Словно почувствовав что-то, Элизабет повернулась и увидела меня.

— Дарт! — радостно воскликнула она и рванула ко мне, а уже через пару мгновений повисла у меня на шее.

Крепко прижав девушку к себе, я с нежностью сказал:

— Я невероятно рад тебя видеть, Элизабет.

— И я по тебе так скучала, — прошептала девушка. — Ты не представляешь, как скучала...

— Дарт, — шагнув к нам, дядя обнял нас обоих. — Отыскался. А мы уж опасались, не случилась ли с тобой какая беда.

— Да нет, жив-здоров я.

— Как славно, что ты отыскался, — счастливо проговорила Элизабет.

— Ну, теперь я никуда не пропаду, — пообещал я и отстранил от себя девушку.

Рассмотрев заметно повзрослевшую Элизабет, которая подросла за это время и превратилась в стройную, красивую девушку, я перевел взгляд на дядю. А вот он совсем не изменился за время разлуки. Элизабет тем временем тоже насмотрелась на меня и вновь прильнула к моей груди.

— Что, так и будешь его целый день обнимать? — поинтересовался дядя.

— Да, — ответила Элизабет.

— Ладно, Элизабет, хватит, — сказал я, отстраняя девушку. — Хорошего понемножку.

— Что, пойдем поближе к воротам? — спросил дядя. — Пройдете быстренько испытание, и посидим в какой-нибудь таверне?

— Да, так и сделаем, — согласно кивнул я.

А площадь меж тем уже преобразилась. Были четко видны светящиеся полосы из плиток, сходящиеся к воротам, как лучи нарисованного ребенком солнца. У их основания стояли маги в разноцветных мантиях, к которым уже спешили первые кандидаты на поступление в академию.

Мы неторопливо двинулись вперед и подобрались поближе к молодым парням и девушкам, скапливающимся у снежно-белых дорожек. Нолк оставил нас в паре десятков ярдов от места начала испытания, не в силах преодолеть установленный магами барьер, отсекающий людей, неспособных владеть магией. А мы с Элизабет подошли к лучу пути Выбора, возле которого стоял маг в серой мантии, окруженный одной из самых малочисленных групп кандидатов.

— Не переживай, все будет хорошо, — негромко сказал я Элизабет, заметив, что она немного взволнована.

И дабы окончательно успокоить ее, рассказал о том, что предстоит сделать, чтобы попасть в академию. Я поведал, как осуществляется отбор с помощью артефакта, и она повеселела. Ведь не с ее запасами сил тревожиться о таком пустяковом испытании. Ну не выпадет же ей дорожка, совсем не содержащая плит нужного ей цвета. А даже трех серых четырехгранников ей будет достаточно, чтобы пройти тропой Выбора.

Гулкий удар колокола возвестил о начале испытания, и первые кандидаты ступили на дорожки. На единственные плиты, выбивающиеся из белоснежного ряда и имеющие цвета факультетов. Со вторым ударом колокола дорожки озарились серией вспышек и превратились в разноцветную мозаику. В дорожки в три плиты шириной и двадцать пять длиной. Всего лишь.

Только и этого первому шагнувшему на нашу дорожку оказалось много. Семь. Целых семь плит ему нужно было обесцветить, чтобы добраться до гостеприимно распахнувшихся ворот академии. А у него хватило сил лишь на четыре. Раскрасневшись от напряжения и досады, он сошел с дорожки и, быстро добравшись до столпившегося на краю площади люда, растворился в толпе.

А девушке, шагнувшей на дорожку второй, пришлось всего трижды направлять поток сил, чтобы проложить себе путь. Преспокойно добравшись до конца, она обернулась, счастливо улыбнувшись, помахала нам рукой и, переговорив о чем-то со стоящими у ворот магами, пошла к зданию академии.

Тишину, которая нас окружала, тотчас нарушил возникший шум. Спокойные и собранные кандидаты мгновенно растеряли свою уверенность и встревожились. Каждому захотелось побыстрее пройти испытание и добраться до здания вожделенной академии. Будто существовало какое-то ограничение и с каждым добравшимся до ворот человеком шансы остальных стремительно уменьшались.

Мне даже показалось, что волнение и сомнения как зыбкое марево расползаются по толпе. Чтобы защитить Элизабет, я приобнял ее и попытался передать ей часть своей уверенности в благополучном исходе дела. Чтобы не волновалась попусту.

Спустя час дошла очередь и до нас. Примерно треть собравшихся на площади кандидатов прошла поверку, и стало намного свободнее, несмотря на все еще пополняющиеся ряды испытуемых. Теперь же нам предстояло пройти тропой Выбора.

— Если не умеете направлять энергию, то возьмите вот этот поглотитель, он будет отбирать у вас требуемый объем сил на плитах иного цвета, — уже в который раз повторил пожилой маг, стоящий у начала световой дорожки и старающийся обеспечить хоть какое-то подобие порядка в толпе нагрянувшей на испытание молодежи, и протянул похожий на монетку золотой кругляш с эмблемой академии — мудрым вороном.

Но теперь он обращался не к кому-то, а ко мне, поэтому я сказал:

— Спасибо, не надо, — и шагнул на первую плитку.

Серия разноцветных вспышек пробежала по дорожке, создавая для меня узор, и я едва не разинул рот. Да и стоящие позади меня кандидаты притихли. Только какое-то гнусное создание у меня за спиной пробормотало:

— Ох, не к добру это, не к добру...

Нет, до этого нам приходилось видеть варианты, когда почти не было серых плиток и кое-кому пришлось развернуться обратно, не пройдя и трети пути. Были и случаи, как с той девушкой, в самом начале, когда серый цвет преобладал над остальными. Но такого еще не было...

С самого начала испытания ни одна плитка не принимала изначальный белый цвет. А сейчас все выглядело так, будто артефакт утратил свои магические свойства и вернулся в состояние покоя.

Меня ждала полностью белая дорожка...

Подавив желание обернуться и посмотреть, кто там раскаркался, я пожал плечами, направил в белую плитку поток энергии и увидел, как она постепенно становится прозрачной. Совсем как стекло. И вскоре она полностью утратила цвет. Вот только количество потребовавшейся энергии заставило меня недоуменно нахмуриться. На воплощение заклинания третьего круга ее бы определенно не хватило. Раз в двадцать больше бы понадобилось...

Но не останавливаться же на полпути из-за странностей этого демонова артефакта. Может, он сломался. И, в конце концов, не отказываться же от своей мечты обучиться магии из-за всякой чепухи, которую мелют излишне мнительные студиозы.

Я быстро прошел по бесцветной тропе до ее конца и добрался до магов, встречающих прошедших испытание кандидатов. Повернувшись назад, призывно махнул рукой Элизабет, собравшейся начать свой путь Выбора.

— Подружка? — спросил подошедший ко мне маг, когда я, вместо того чтобы по примеру остальных подойти к воротам, остался наблюдать за проходящей испытание Элизабет.

— Нет, сестра, — мотнул я головой, и сам удивился своему ответу. Прежде у меня не выходило называть Элизабет сестрой. Что-то мешало...

К моей радости, у Элизабет не возникло никаких сложностей с преодолением дорожки. Никаких странностей и нелепостей. И никакого намека на белые плиты в сложившейся мозаике. Шесть обесцвеченных плит — и она уже радостно улыбается возле меня.

— Поздравляю, — сказал маг, и я повернулся к нему, искренне надеясь, что его не оскорбило мое невнимание, проявленное поначалу.

— Спасибо! — поблагодарила его Элизабет и тут же обратилась ко мне: — Дарт, а что это было? Почему у тебя оказалась такая странная дорожка?

— Не знаю, — пожал я плечами и вопросительно посмотрел на мага.

— Да обычное дело, — успокоил он меня. — Редкое, но от этого не становящееся чудом. Сегодня еще несколько раз такое повторится.

— А отчего вообще такая редкость случается? — решил я допытаться до истины.

— Все дело в том, что артефакт активируется энергетической оболочкой человека и, в зависимости от предрасположенности к взаимодействию с какой-либо стихией мироздания, создает путь выбора. А так как стихии влияют на характер человека, то если пойти не своим путем, это может вызывать нарушение душевного равновесия. Вам же без разницы, какой сферой магии заниматься. Проверялось лишь наличие достаточных запасов энергии.